Дверь между нами

Мы веселимся. Детишки веселятся. Копы веселятся. Тот еще треугольник.

Пэм нервничала, хотя, как мне кажется, уже строила план мести. Что бы каждая из нас ни говорила, но мы обе ревновали Джима, просто каждая по-своему. Я уже отомстила ему, когда провела ночь с Джими Хендриксом, Пэм же просидела на коленях Мика Джаггера почти весь концерт The Doors, и Джим пришел в бешенство от этого. Джима вполне можно понять, потому что все девчонки фанатели от английских музыкантов, которые выглядели иначе и казались пришельцами с другой планеты. Кто-то говорил, что они лучшие на свете любовники, а кто-то удивлялся их выходкам, полным алкоголя, наркотиков и секса. Было в этом какое-то очарование, ведь долгое время большая часть людей считала англичан чопорными и сдержанными, чего, как оказалось, нет и в помине. Со многими я была знакома и дружила многие годы. В этом и правда есть доля истины. Нас — американцев — всегда удивляло, как англичане приезжают в нашу страну и сходят с ума от свободы, что царит везде. Наверное, в Англии не было заведений, подобных дому Фрэнка Заппы [1], где все девушки как на подбор и готовы на всякие безумства, и, самое главное, в маленькой островной стране не было столько наркотиков. Один мой дилер объяснил это явление: — Понимаешь, кокаина много только в Штатах. Его сюда возят вагонами и тоннами, а в Европе в основном таблетки и героин. — Это я знаю. Пэм покупает героин у французского графа. — И она просаживает немало денег Джима. Да, англичане, оказываясь в Америке, совсем слетали с катушек, слухи об их чудачествах разносились, как пожар, по всему западному побережью, так что девушки уже строили планы, как будут покорять этих музыкантов. Я общалась с The Who и знала о многих их проделках, но не было желания падать в постель хоть с кем-то из них. Многие английские музыканты были женаты, но наличие жен за океаном их не останавливало. Пока свита Джима таскалась за ним по городам, заходя в бары, я была в Нью-Йорке. В мае Джим вернулся в Эл-Эй, чтобы заняться сведением альбома, и снова стал шататься от офиса Elektra к «Барнис», а оттуда к «Альта-Сьенега». Ив Бабиц присматривала за Джимом: на гастролях это делала я, а теперь заботу о нем взяла на себя она. Джим вел ночной образ жизни, нырял в бассейн, напивался, будил всех постояльцев, орал с балкона и просто сходил с ума. К нему на огонек часто заглядывала изрядно выпившая Дженис Джоплин, что служило новым поводом для наших ссор. При всем таланте Дженис я не выносила ее. Я терпеть ее не могла. Говорили, что она с легкостью может заполучить любого мужчину, стоит ей только захотеть. — Ты ревнуешь, черт возьми! — орал Джим. Обычно это происходило ночью, днем он отсыпался. — Нет, я не ревную! Просто мне не нравится то, что ты творишь постоянно! — кричала я. — Все дело в Дженис! И в прошлый раз дело было в Дженис! — Он быстро сделал нужный ему вывод. — Вовсе не в ней! — О, нет! Все именно так, как я говорю! — Он впечатал меня в стену, сжимая одну мою руку над головой, а вторую заламывая за спиной, чтобы я не смела замахнуться и ударить его. — Да пошел ты! — выплюнула я. — Больно много чести! Слишком большое у тебя самомнение! — Ты ревнуешь, Кэнди! Я слишком тебя разбаловал! В нашу комнату уже стучались соседи. — Да пошел ты! Он все же отпустил меня, и я нашла момент, чтобы дать ему затрещину. Джим дотронулся до щеки. Он зло посмотрел на меня. Я явно не рассчитала силы, но я была так сильно на него зла, что была готова убить его. Мне хотелось видеть рядом с собой прежнего Джима. Он схватил меня и кинул на кровать, а потом… Мне хотелось бы его ненавидеть за то, что он делал со мной, но не я ли бесстыдно отвечала ему? Не я ли потеряла голову от того, что его член скользил во мне? Это была я. Просто… Все стало очень сложно. — Я тебя ненавижу… Ненавижу… — шептала я, полностью в его власти. — Ненавижу… Он не отпускал меня, все сильнее притягивая к себе, меняя позы, чтобы доставить себе больше удовольствия и причинить мне еще больше боли. Он хотел это сделать, иначе зачем с таким безумством овладевать мною? Джим очень хотел, чтобы я запомнила этот урок, но я снова наступлю на те же грабли с Бетти Данлер. — Я тебя ненавижу. — Я снова дала ему пощечину, когда он отпустил меня. — Ты это говоришь не всерьез, — уверенно ответил он. — Да пошел ты! В ту же ночь я собрала свои вещи и уехала. На горизонте тем временем замаячил самый крупный на то время концерт — первое выступление в амфитеатре Голливуд-Боул. Все билеты были раскуплены, главное, чтобы Джим не запорол все к чертовой матери, чего очень боялся Джек. В тот день творилось настоящее безумие: зрители напирали на копов и здоровенных охранников, пытаясь пробиться на сцену. Джек заставил Пола и Брюса привезти специальное оборудование, чтобы записать живое выступление. Джек за кулисами только и твердил, что мы сейчас станем свидетелями чего-то великого. Пол Феррара должен был снимать концерт на камеру, а я — фотографировать, правда, Джеку пришлось уговаривать меня, чтобы я это сделала. Я была зла на Джима, но Джон все же нашел верные слова, чтобы — в тот июль — я была на концерте. — Слушай, встреться перед концертом с ним, — попросил меня Рэй. — Там, кажется, Пэм. — Я стряхнула пепел с сигареты. — Пэм… — протянул Рэй. — Понятно. — Я знала, что значит этот тон. Рэй не очень-то верил в Пэм, хотя еще недавно они все за ней бегали, но она выбрала Джима. Да и он знал, насколько она непостоянна. Джим был в номере «Альта-Сьенега», что находился через дорогу от офиса группы. Я постучалась в дверь и поняла, что он там не один. Мне открыл Джим и, несмотря ни на что, впустил меня. В номере Джима был Мик Джаггер. Я знаю, зачем он делал это: чтобы придать группе новый звездный статус. The Doors называли американскими The Rolling Stones, и сейчас их больше нельзя было называть группой-однодневкой. Они стали главными в том мире, где царствовал Джаггер, а потом уже и Роберт Плант. В номере помимо Мика были еще люди, но Джим и Мик сидели на полу, не обращая ни на кого внимания. Джим явно старался не показать своего волнения и трепета перед лидером английской группы. — Кэнди? — Мик поднял на меня глаза. — Привет, — ответила я. — Вы знакомы? — удивился Джим. — Да. — Мик нехорошо улыбнулся. — Знаешь, еще два дня назад мы закончили сводить альбом. Я здесь специально ради концерта. — О, вас давно тут не было, — отметила я, и Джим нервно посмотрел на меня. — Слышала, что на предстоящие концерты осенью все билеты раскуплены. — Конечно, дорогая. — Мик покрутил между пальцев сигарету. — Слушай, медитируешь ли ты перед концертом? Этот вопрос был адресован Джиму, тот рассмеялся. Я знала, что Мик настраивается перед концертом, помнила, как они выступали недавно в Англии, где я впервые познакомилась с «Роллингами». Это был своеобразный ритуал. При этом Мик так же пил и употреблял наркотики — Брайан Джонс и другие говорили, что его зависимость приняла просто чудовищные масштабы. — Нет, мой друг, это удел Джона и Робби, — ответил Джим. Я прошла в ванную комнату, чтобы освежить помаду, и увидела Тима Хардина [2], который пытался всадить себе в вену шприц с героином. Джим хоть и был против инъекций, но если это не касалось его девушек и самых близких друзей. Остальные могли делать все, что хотелось. — Хочешь? — предложил мне Тим. — Не сегодня. — Я улыбнулась. Тим, конечно, знал, что я курю героин, но прекрасно помнил, что я не делаю уколы. — Ну, как хочешь. Я вернулась в комнату, до меня доносился бессвязный треп Джима и Мика. Кажется, они уже что-то приняли, и начался трип. Последовал какой-то странный разговор о детстве (Мик был всего лишь на несколько месяцев старше Джима) — их героями были ковбои и копы, а теперь эти парни легко могли пристрелить их. Одни — за длинные волосы и секс с их дочерьми, другие — за беспорядки. — Ладно, я пойду. — Мик встал. — Кэнди, я был рад тебя видеть. — Я тоже. Если бы в номере не было других людей, то Джим уж точно закатил бы мне сцену, чтобы выяснить, спала ли я с Джаггером или нет. Конечно, я бы ответила, что да, а потом мы бы подрались. Как и всегда. Джим проглотил капсулу с кислотой. Я должна была его остановить, но он просто оттолкнул меня. Было очевидно, насколько он обдолбан. Он не мог сфокусироваться, глаза стеклянные, а на губах блуждала блаженная улыбка. Остальные музыканты тоже были не на высоте в тот вечер, да и зал был пассивным. Обычно на концертах творилась настоящая вакханалия. Хоть Джим и выглядел подобно богу, в синем с золотой окантовкой жилете, который ему Пэм привезла из Марракеша, все шло наперекосяк. Когда концерт закончился, Мик уехал со своей подружкой. Он назвал свое действо скучным, и, наверное, очень многие бы с ним согласились. Я решила, что буду ждать Джима в его номере. Он вернулся ближе к рассвету. Он был не один, а с Дженьюари Дженсеном, с которым они познакомились в Сан-Франциско. Дженьюари полностью разделял взгляды Джима, наверное, поэтому они так легко сошлись. Он сшил для Джима кожаный костюм и еще пару ярких шмоток. Дженьюари притащил мескалин, который Джим иногда любил употреблять, особенно после прочтения той самой книги Хаксли. — Какого хрена ты тут делаешь? — Джим накинулся на меня. — Жду тебя, — просто сказала я. — Слушай, Джей, а может быть, оприходуем ее на двоих? Сейчас употребим и начнем? А? Как думаешь? — Что? — Мне хотелось расцарапать ему лицо. — Джей, давай, я говорю тебе на личном опыте, что девка просто огонь. Ты же любишь именно таких — легкодоступных, который спят со всеми подряд, так ведь? — Джим, она же твоя подруга… — Да нет, я так, трахаю ее временами. Я залепила ему пощечину: — Да пошел ты. — И, взяв свою сумку, зашагала к выходу. Я поехала в «Бэль-Эйр» к Мику, где мы пили и рассказывали друг другу разные истории, а потом… Если честно, я не помню, что было потом. Помню только утро, когда Мик мне и своей подруге Рози заказывал завтрак в номер. Говорят, что после убойной дозы мескалина Джим и Дженьюари еще три дня были под кайфом и занимались всякими непотребствами. А через две недели после этого Джим объявил всем, что хочет уйти из группы. Ему не поверил даже Рэй, который всегда серьезно относился к словам друга. Он сказал, что это от переизбытка наркотиков и выпивки. Они все же уговорили Джима вернуться в группу, потому что понимали: он не сможет без них, и они не проживут без него. Через неделю The Doors поехали на Сингер-Боул в Флашинг-Медоус в штате Нью-Джерси, где ждала их еще одна гигантская арена. Перед ними должны были выйти The Who. С этой бандой я была знакома неплохо. О проделках Кита Муна ходили легенды, как и о бесподобной игре Пита Тунсенда. Джон Энтвистл казался тихоней, но это только с виду, на самом деле они с Китом всегда участвовали во всех проделках. Только Роджер Далтри был из тех, кто не увлекался наркотиками, хотя был рад выпить, да и девушки западали на него. Еще в прошлом году Джим допрашивал меня, было ли у меня хоть что-то с Роджером. Тогда я была просто шапочно знакома с ним, но за это время кое-что изменилось. Джим был снова пьяным и под кайфом, я была за кулисами с Роджером, он звал меня поехать с ними. Мне все хотелось узнать, правда ли то, что говорят про вечеринки Кита Муна. Джима раздражали полицейские, что стояли по периметру сцены, и он начал изводить их, напирать на толпу, чтобы она крушила этот строй. Но зрители не смогли прорваться через баррикады. Толпа обезумела, и тогда в воздух полетели деревянные кресла, оторванные от пола, бутылки, стаканы — в общем, все, что попадалось под руку. Рэю все нравилось, и он позволял этому происходить, а остальные, которые любили хорошо играть, явно были против. — Эй ты, мексиканская шлюха, иди отсоси у меня! — крикнул Джим одной из своих фанаток. После этого начался настоящий хаос. Тут Джим подпрыгнул и упал на пол. Пока он дергался, словно объятый пламенем, перепуганные копы попытались его увести со сцены, но он отказался уходить. Копы даже не смогли его поднять. Билл выбежал на сцену и увел Джима. Джим, конечно, не был в отключке, после он пытался утешить фанатку, которой рассекли брови. Девушка просто висла на нем, а я стояла в стороне и думала, когда это все кончится. Через пару дней группа вернулась домой. Я решила, что больше не буду общаться с Джимом и вообще отправлюсь в Лондон, где сейчас была Пэм. — Куда ты собралась? — спросил меня Джим, переступая порог моего дома. — Куда? — Я со злостью посмотрела на него. — Подальше от тебя! — Неужели ты меня больше не любишь? — Он смотрел на меня, словно грустный котенок. О нет, он не был под кайфом или пьяным, и он сейчас нагло манипулировал моими чувствами. — Джим… Черт! — Я пнула чемодан, стоящий посреди гостиной. — Иди уже к черту! — Я тогда больше не вернусь, — включил он шантаж. — Да и вали уже. Пусть тебя Джули Хаддлстон утешает! И он ушел. К Джули. Ну и черт с ним! Хотя это была далеко не точка, только запятая.