Дверь между нами

Любовь не убережет вас от судьбы.

Джим продолжал почти маниакально писать большие поэмы и тексты песен об Америке. Он опубликовал окончательную версию поэмы «Американская молитва». Напечатанные поэмы были разложены в офисе группы на столе Джима, где он часто писал, и в течение следующего года рассылались, часто с подписью и автографом, написавшим ему фанатам и просто всем желающим. Джим работал над большим произведением, названным «Анатомия Рока», — сюрреалистическая, женоненавистническая вещь о нездоровых образах средней школы: крушениях автобусов, изнасиловании девушки из группы поддержки. Джим, казалось, был в хорошем расположении духа. Его беспокойному окружению казалось, что, возможно, он пережил свой ужасный период, и это дало призрачную надежду: все будет хорошо. В действительности Джим был в тени своего же образа, который почти поглотил его настоящего. Он набирал вес и много пил, но, по крайней мере, он все еще был жив, и это самое важное. Джим стал чутким, тихим и менее опасным. Он постоянно сочинял стихи, вел дневник, работал над песнями и не дебоширил. The Doors наняли для Джима профессионального телохранителя Тони Франчеса, чернокожего гиганта ростом шесть футов шесть дюймов [1], который мог напугать кого угодно. Тони Франчес много времени провел с Джимом и Бэйбом Хиллом и мог гарантировать, что никто не будет убит во время драки в таверне, как это случилось с Кристофером Марло [2] в далекие елизаветинские времена в Англии. Но была и еще одна причина перемен в Джиме — Бетти Данлер. Она провела рядом с ним всего двенадцать дней, но все заметили, как в ее присутствии он стал другим, пусть и пил все так же много. Джим побрился и привел себя в порядок для фотосъемки Памелы в ее магазине. Хватаясь за такую редкую возможность показать безбородого Джима на обложке альбома, The Doors спешно назначили фотосессию, пока Джим снова не оброс, став похожим на тибетского монаха. Генри Дитц — такой же хороший музыкант, как и фотограф, — туманным, тусклым зимним днем сделал в Венеции-Бич серию снимков и видеозаписей, как группа идет вдоль пляжа под пирсом, а у стены с корявой надписью «марихуана» — немало кадров, полных какого-то мистицизма и мрачной магии. Джим выглядел отстраненно, словно его ничто не волновало. Джим тогда жил в тихом и комфортабельном рок-отеле на бульваре Сансет «Континенталь-Хаятт-Хаус». Когда там остановились Led Zeppelin, местные фанатки прозвали отель «Риот-Хаус», потому что эти английские мальчики чего только не творили на досуге и как только не развлекались. Странно, но отель не был похож на оплот бунта во всей Америке — большую часть времени он был тихим и неотличимым от других, несмотря на это название. Джим выглядел более оживленным, чем обычно, изредка пугал управляющий персонал, бесясь на балконе одиннадцатого этажа. Он проявлял больше интереса к сведению нового решающего альбома The Doors. В этот месяц группа репетировала в своей «студии» на первом этаже. Джек и Билл планировали гастролировать так долго, как только сможет Джим, ведь сейчас все зависело от него. По настоянию Джима концерты стали менее театральными, чтобы позволить зрителям просто хорошо провести время, и «шли сами по себе, детка, сами по себе — ночь напролет», как часто мурлыкал про себя Джим. Тур начался 17 января 1970 года. The Doors отыграли четыре шоу за две ночи в «Felt Forum» — театре возле «Мэдисон-сквер-гарден» в Нью-Йорке. Именно тогда Джим и встретил Бетти Данлер. По легенде, она пробралась в его гримерку, как заправская групи, готовая на все, но Джим отказал ей в сексе. Признаться, я до сих пор не верю, что он мог вот так отказаться от нее. Я видела, как она взлетела в один миг и как музыканты бегали за ней, надеясь хотя бы просто поболтать. Уже точно поговаривали, как Бетти магически действует на людей. Рэй был от нее в полном восторге, а Робби находил ее лекарством от депрессии Джима. Ей было всего лишь восемнадцать, а она уже стала прима-балериной Ковент-Гардена, танцуя все главные партии в постановках Макмиллана. Сам Джордж Баланчин засматривался на нее, желая заполучить в свою труппу. О ней говорили все. Уорхол сходил на спектакль Ковент-Гардена в Метрополитене и потом сказал мне, что его впечатлила эта маленькая англичанка, в которой была одновременно невинность и неприкрытая сексуальность. Сама Бетти не знала, что говорят о ней на подмостках Нью-Йорка и что именно обсуждают — конечно, ее роман с Моррисоном. Все решили, будто они спят друг с другом. И я поверила в это. Однажды я увидела их в «Scene». Они сидели в углу клуба и о чем-то говорили. Одна из рок-н-ролльных легенд гласит, что именно в это время Бетти научилась курить. Джим показал ей, что женщина с сигаретой между пальцев — самое привлекательное существо на свете. Конечно, юная балерина решила попробовать, так ли это. И втянулась на долгие годы. Я ненавидела ее. Памела рвала газеты, где писали о романе Джима с английской балериной. Патриция Кеннели начала заваливать редакции требованиями, чтобы они писали критику в адрес Бетти Данлер, но все знали: в танце она безупречна. Мы втроем всполошились из-за этой маленькой англичанки, которая была так свежа, юна и хороша собой, что нам начало казаться, будто Джим уйдет от нас к ней. Бетти была младше меня на три года, но была невинной розой, и, конечно, Джиму это нравилось. Она была для него той девочкой, с которой он никогда не заводил отношения, несмотря на то что в ней хватало порока. Да, я боялась ее, как и остальные, а парни были в нее влюблены. Я застала ее в баре «Плазы», где она ждала Джима. Она пила вино, считая, что ничего крепче не стоит употреблять. Бетти была в красивом платье из пестрой ткани. Она всегда сама создавала моду, подстраивая ее под свои желания и потребности. Тогда она еще не стала роковой красоткой с томным взглядом, очаровывающей музыкантов. Тогда Бетти Данлер была девочкой, которая не познала порок и грех во всей его красе. Кажется, ее не увлекали разговоры о наркотиках, а алкоголь еще не стал неотъемлемой частью жизни. Люди шептались, будто она однажды сказала Джиму, что у нее в Англии есть парень, в которого она влюблена, как кошка, и совсем не хочет ему изменять. Я бы сказала — брехня. Но, кажется, она действительно верила, что в рок-среде существует верность между партнерами. Конечно, есть такие союзы, но хватит пальцев рук, чтобы их пересчитать. Я смотрела на нее и думала: что Джим в ней нашел? Бетти не была чокнутой, как Пэм, такой она станет спустя годы, когда будет заниматься разными видами деятельности одновременно. Она не была такой же странной, как Патриция. Бетти не увлекалась магией, философией, ее интересовала лишь музыка, танцы и развлечения. Может быть, она была похожа на меня и Джули. Милая девочка, которую надо развратить, чтобы она подстроилась под Джима и была готова на все и сразу. Я заговорила с ней первой, не снимая темные очки, скрывая так и лицо, и недосып. В последние дни я не могла спать: появление Бетти сводило меня с ума. Казалось бы, у нас с Джимом все было плохо: мы мало общались, почти не занимались сексом, я не ездила в туры с группой. Я хотела от него отдалиться, наконец-то отстать, а вместо этого дико бесилась от того, что рядом с ним появилась какая-то молодая танцовщица из другой страны, строящая из себя ту, что не собирается спать с Джимом Моррисоном. — Как Нью-Йорк? — спросила я. — Большой город открытых возможностей, — ответила она, продолжая потягивать вино. — Отличается от Лондона, но думаю, что в остальных американских городах так же, как и в провинции в Англии. — Ну, вот тут я бы поспорила. — Я заказала себе виски со льдом. — Лос-Анджелес, откуда я родом, совсем иной город. Английские группы, которые к нам приезжают, сразу же теряются и пускаются во все тяжкие. А какие сплетни ходят о некоторых музыкантах вроде Роберта Планта и Джимми Пейджа! — Я знаю, что американцы отличаются от англичан. — Она метнула в мою сторону недовольный взгляд. — И знаю, как смакуют подробности туров в наших газетах. Я как бы давно в этой среде нахожусь. Мне хотелось смеяться над ней. Давно находится… Да что она об этом знала? Если ее парень музыкант и таскается по клубам да колледжам, это не значит, что он крутой и делает все то, что творят Кит Мун или Кит Ричардс во время гастролей. Что она вообще знала в свои восемнадцать лет? Ничего. — Как вообще вы поняли, что я приезжая? — Ну, в тебе это выдает манера поведения. — Я сделала первый глоток виски. — Ты не кажешься такой, будто всегда здесь была. А вообще я знаю, что ты та самая девчонка, о которой все говорят. — Кто говорит? — удивилась она. — Музыканты. Ты же тусуешься с Моррисоном. Как заправская групи. Они именно так себя и ведут. — Мне хотелось ее ущемить, показать ей ее место. — Проходят в гримерку, чтобы вроде как взять автограф, потом идут ужинать, потом едут в «Плазу», где проводят вместе пару часов. Слушай, тебе не кажется, что так не ведут себя балерины? — Начнем с того, что в балете все трахаются за роли. Мне пока везет — дают их за талант, но однажды придется за все платить. — Она натянуто улыбнулась. — Иначе в балете не бывает, если не хочется быть все время на третьих ролях. Закончим тем, что у меня ничего не было с Джимом, и я далека от того, чтобы отдаться ему. Мне всегда нравилась его музыка, и однажды я станцую под нее. — Только все говорят о другом! — выпалила я. — Какое мне дело, что говорят другие? — Она пожала плечами. — Собаки лают, а караван идет. Если ты так переживаешь, что я уведу у тебя твоего мужика, то дам совет: не оставляй его одного без присмотра. Всегда найдется та, что тебя подсидит. Мне хотелось плеснуть ей виски в лицо, но я сдержалась. Не хотелось устраивать скандал при людях. В любом случае я знала, что она скоро уедет и оставит Джима в покое, по крайней мере, я себя так утешала. В тот вечер я все же решилась подняться к Джиму в номер. Я думала, что застану эту бесстыжую девку там, но ее там не было. Возможно, она подцепила себе еще кого-то, а может быть, просто испугалась меня, но это вряд ли, ведь она так нагло себя вела в баре. Джим открыл мне дверь, и я прошла в номер, ощущая, что сейчас взорвусь от гнева. Он поцеловал меня. От него пахло виски, таблетками и духами. Ее пряными духами. Я оттолкнула его и дала увесистую пощечину. — Какого хрена, Кэнди? — Какого хрена? — передразнила я его, смотря на то, как он прижимает пальцы к красной от удара щеке. — Какого хрена? Может быть, ты мне скажешь, что происходит? — Я не понимаю, о чем ты. — Он взял бутылку с пола и сделал глоток. — Я о той девке, что везде таскается с тобой. Ты водишь ее по гей-барам, где ты так любишь напиваться, а после тащишь ее в «Max’s»! — Меня прорвало, и я больше не могла сдерживаться, да и надо ли было? Думаю, что нет. — Ты издеваешься?! — Он подошел ко мне, хватая за плечи. — Кажется, мы с тобой делаем, что хотим. И если я хочу ее трахнуть, то я это сделаю! — Сделаешь? — Я засмеялась. — Она так обо всем восторженно говорит, кажется, ты нашел себе очередную собачку, которая тебе будет смотреть в рот! — Бетти — мой друг! Неужели в это сложно поверить?! — Он отпустил меня. Мы оба молчали. Джим закурил, а я стояла посреди номера, пытаясь удержать в себе лавину гнева. Я никогда так не ревновала его. Да, меня стали бесить его многочисленные подружки, Пат в первую очередь, но сейчас я просто ненавидела Джима за то, что он посмел завести себе еще одну интрижку. — Я тебе не верю, — вдруг выдохнула я. — Не веришь? — Он засмеялся. — Честно, мне все равно. Я хоть и хотел ее трахнуть, но она не дает. Я не тот, каким ты меня себе представляешь. Я не собираюсь делать с ней все то, что делал с тобой. — Что такого в этой английской сучке, что ты готов на все? Что в ней такого? — Шик и блеск без оттенка фальши, и тебе этого не понять. — Да пошел ты! — свирепствовала я. — Я столько раз это слышал, но никогда не верил, что ты всерьез можешь от меня уйти. Ты вообще на это способна? — Он нагло смотрел на меня. — Ты вообще можешь это сделать? — Могу, — выдохнула я снова. — Ну, мы проверим через некоторое время. Я не особо верю, что ты способна оторваться от меня. — Что ж, кобель, можешь дальше обхаживать эту девицу, а я ухожу отсюда! — Я развернулась на каблуках. — Ну и вали к черту! — Он потушил сигарету. Я осталась в коридоре смотреть, как постояльцы выходят из лифта, и около двух ночи в дверь Джима постучала Бетти Данлер. Я так и не знаю, чему верить: Бетти Данлер или окружающим, что трепались на каждом шагу о них? Знаю одно: спустя несколько лет увидев Бетти, я не испытывала к ней ненависти. Пусть мне и не нравилась суета вокруг нее, но мне нравилось делать с ней снимки. Есть в ней некое очарование. Так или иначе, Бетти Данлер отправилась в Чикаго, где ее театр давал спектакли, а мы все остались в Нью-Йорке. Холодным вечером в понедельник, после выступлений в Нью-Йорке, «Electra» закатила для The Doors шикарную вечеринку в пентхаусе отеля «Хилтон». Контракт группы с лейблом заканчивался, и другие компании, несомненно, были заинтересованы в том, чтобы подписать новый контракт. «Electra» хотела сохранить группу, и вечеринка стала способом Джека дать знать группе, что их ценят. Это была тусовка людей, связанных с миром музыки и кино. С Джимом была Памела при параде. Как и обычно, она была самой красивой женщиной, но в центре внимания был Джим, люди подходили поцеловать его или просто прикоснуться к его плечу. Он оставался трезвым и вежливым. Памела и Джек покидали вечеринку одними из последних, и, когда они выскользнули за дверь, она прошептала: — Ну, на случай, если мы на следующий год будем в «Atlantic», спасибо за великолепную вечеринку. На это подтолкнул ее Джим. — Я почти умер, — вспоминал позднее Джек. Понятно, что его такие слова ранили. Джим возобновил отношения с Пат, а когда Бетти Данлер через Нью-Йорк возвращалась в Лондон, он помчался к ней, чтобы провести с ней несколько часов. Говорят, он обещал ей звонить, чтобы она не платила за международные звонки, и они очень часто болтали. Он писал ей письма в Англию. Джим отчаянно хотел, чтобы Бетти осталась в Нью-Йорке, ведь сам Баланчин предложил ей контракт с Метрополитеном. Но она отказалась и отправилась в Англию. Бетти будет танцевать в Нью-Йорке короткие семь месяцев, а потом уедет и пропадет со всех радаров на несколько лет. В следующий раз я увидела ее в Париже за несколько месяцев до смерти Джима, а потом мы встретились в феврале 1975 года, когда начинающая звезда рок-н-ролла переступила порог моей модной фотостудии в центре вечно неспящего города. Мы с Джимом расстались — так и не возобновили отношения, решили просто остаться друзьями. Я перегорела. Я просто устала. И Бетти Данлер стала последней каплей в море безумства, что возникло в моей жизни с того дня, как я повстречала Джима на остановке недалеко от УМКЛА. Но, как вы уже поняли, это еще не конец.