Two minutes to official top

Сегодня в городе снег, гололед и пробки, За тучами так же небесный фонарь горит, И люди кладут друг другу на стулья кнопки, А что же я? Я стараюсь держать мой ритм. И кто-то где-то кого-то, as usual, грохнул, И кто-то рад, что украл миллионов пять, И кто-то кается, кто-то желает сдохнуть, А что же я? Я просто иду нырять. О, нет, увы, не растут из плечей моих крылья! И от меня, о Боже, то же "прости-подай", Но стоит мне только толкнуться, цикл - и поплыли, Я вижу рай, Мой персональный рай.

Всю целительную силу фридайвинга я ощутила, когда пришла впервые на обязательное медобследование перед очередным Чемпионатом России. Снимаю обувь. Встаю к ростовой шкале. — Метр восемьдесят, — безэмоционально выносит вердикт врачиха. А я, признаться, обалдеваю. Еще ж пять лет назад было метр семьдесят шесть! Всегда было метр семьдесят шесть! — Ну вы же плаванием занялись, — объясняет врачиха. — Вот и вытянулись за такой срок. Я уже не говорю об объеме грудной клетки. Когда любой примеряемый лиф подходит по чашкам, а по обхвату груди жмет. Вот и подбирай белье после этого, бочка с воздухом. Реакция далеких от фридайвинга приятелей тоже всегда вдохновляет. Первый вопрос: — И на сколько ты можешь дыхание задержать? А ты уже внутренне предвкушаешь вид падающей челюсти. — Пять двадцать одна. Челюсть падает. За сим следует спор на основании научно доказанного факта, что мозг человека умирает через пять минут после остановки дыхания. Не дыхания, на самом деле, а сердцебиения. Во время статической задержки дыхания сердце спортсмена продолжает биться, обеспечивая кровоток, достаточный для снабжения мозга. Но друзьям это объяснять необязательно. Можно просто скромно пожать плечами: «ну вот так». Могу с уверенностью сказать — я не знаю ни одного спортсмена, жизнь и тело которого сломал бы кафельный фридайвинг. Убил — да, изредка случается. Но на то и существуют страхующие плюс Первое Правило Ныряльщика — НИКОГДА НЕ НЫРЯЙ В ОДИНОЧКУ. В этом экстремальном спорте если тебе и суждено на короткий миг отъехать из-за гипоксии, не сомневайся: тебя выловят все таким же здоровым. И даже немножко счастливым, но о наркомании мы поговорим чуть позднее. Плавание само по себе полезно, как некий вызов гравитации. Ведь по сути, две самые враждебные человеку силы в мире это время и гравитация. Это она виновата в обвисании сисек и появлении морщин. Это она приводит к проседанию позвонков и нехватке сердечной тяги. Это она… впрочем ладно. На нее есть управа. С ходом времени мы ничего не можем сделать, а вот гравитацию преодолеть — вполне. Если спросить меня, за что я люблю фридайвинг — чувство полета будет на первом месте. И тишина. Под водой суета не приветствуется, все молчат, и ты остаешься наедине с собой. Бесценные моменты духовной близости с самым родным тебе человеком на этом свете. С самим собой. Диалог с собой не всегда бывает приятен, особенно, когда нужно нырять куда-нибудь подальше. И ты учишься с собой договариваться. А уж если ты смог договориться с собой, то и все прочие оппоненты тебе становятся по плечу. Прежде, чем качать права, пусть сначала не подышат минут пять. То же касается и упорства. Любое дело становится осуществимым, когда ты понимаешь, что нашел выход к поверхности и дышать, оказывается, так приятно. Все напрягающее перестает напрягать, когда вспоминаешь о том, что ты свободно дышишь, и тебе не надо через пятнадцать секунд уматывать на очередной полтинник. Фридайвер — человек здоровый. И не только от периодических полетов в открытом космосе. Не только от тренировки капилляров, что тоже немаловажно. Не от усиленного производства гемоглобина. Фридайвер здоров потому, что больному нырять сложнее. Это основная причина того, что с началом занятий подводным спортом в жизнь приходят разительные перемены. Люди бросают курить и пить. Меняют работу с блядской на любимую. Очищают разум от засоров и находят путь к творчеству. Начинают больше радоваться простым вещам: бесплатному воздуху, еде, улыбкам. Начинают беречь ресурсы, разрывают угнетающие, токсичные отношения. Словом, двигают себя к тому, чтобы легче и приятнее нырять. Потому, что когда нырять неприятно, это расстраивает. А не нырять мы уже не можем. Гипоксия это наркотик. Когда ты выходишь с тренировки, хорошо поработав с задержкой дыхания, ты счастлив и легок на ум. Ты счастлив настолько, что перестаешь нуждаться в ключике от ящика раздевалки, гидрокостюме, оставленном в душевой, в друге, с которым договорился встретиться после тренировки. Ну эти вещи лучше отслеживать, если не хочется прослыть рассеянным (с улицы Бассейной), а остальное — проблемы, тревоги, недавние ссоры, грядущие дедлайны — отпустить. Хотя бы временно. Часто после тренировок приходят искомые решения. Мозг чист, его сперва помучали, потом дали подышать, он полон ясности, горит вдохновением и готов к принятию новых идей. …Стою на дорожке, прихожу в себя после работы с гипоксией. Рядом стоит друг. Загадочно смотрит на меня несколько пустым взглядом упоротого наркомана и выдает: — Тань, а у тебя эта татуировка на руке была? Секунд десять осмысляю вопрос. Открываю рот и говорю: — Нет, на дне налепили пока плыла. Он секунд десять смотрит на меня, осмысляя мой ответ и начинает ржать. Я присоединяюсь к нему в этом порыве и мы ржем вдвоем, слишком долго для нормальных людей. И такое постоянно. Я уж не буду рассказывать о том, как однажды перенесли женское награждение после того, как я тупанула, стоя в душе. Или как я в пижаме Пикачу зашла по ошибке в мужскую душевую на международных стартах, сорвав одобрительно-пригласительный гогот моющихся молодцев. Исходя из вышеописанного, следует и тот факт, что в большинстве своем фридайверы — добрые, позитивные люди. С началом спортивной деятельности мой круг общения разительно поменялся. Я как будто перешла на другой, более качественный уровень существования. Из моей жизни исчезли пьянки и приятели, проводящие досуг со спиртным. Исчезли нытики и пессимисты. Мне с ними просто не по пути. Убрали свои задницы домохозяйки и диванные аналитики. И ворвались сумасшедшие. В большом количестве, бешеные, легкие на подъем романтики, путешественники, творцы, гении, авантюристы, первопроходцы, те, которым мало существовать, они предпочитают жить, делать, зажигать сердца, возмущать и очаровывать. В кого из них ни плюнь — там мудрец и философ, ходячий кусок мотивации и личность, вызывающая, прежде всего, восхищение. Я настолько привыкла к ним, что уже не представляю себе иную жизнь. Что где-то есть люди, не помнящие цвета Млечного пути и рассветного солнца над Дахабом. Не ищущие нового, не бросающие вызовов, не принимающие шансов. Я люблю их и очень надеюсь, что они меня тоже любят. Таков фридайверский социум, где взаимовыручка всегда опережает соперничество. Даже твой главный конкурент охотно побежит искать тебе груз, если ты забудешь надеть его перед нырком или напомнит о приближающемся времени старта, если ты расслабился настолько, что забыл обо всем на свете. Любой готов выслушать, поддержать, напихать советов во все места. Обнять. Вообще, как шутит одна моя подруга, «я пришла на соревнования и обнялась со всеми, даже с теми, кого видела впервые в жизни». И это прекрасно. Ведь мы знаем, насколько сладок вдох, и дышим одним воздухом. Значит, наши дыхания соприкасаются. Что же касается конкуренции и соперничества, то главный и единственный твой конкурент — это ты сам во время исполнения предыдущего лучшего нырка. Вот кого точно стоит делать на дистанции. А всех остальных — понять и обнять.