Two minutes to official top

Я знаю, знаю. Что бы ни происходило, для нужного настроя на нырок мне требуется всего десять минут. Мне не нужна разминка или расслабление на коврике. Я должна быть как брассовая резинка — упругой, но податливой. — К старту приглашается Татьяна Гусарова. Две минуты до старта. Я стою на дорожке. Я концентрирую внимание на дыхании. Внутри меня спрятана тревога. Именно спрятана, я знаю, она там, но я не позволяю ей превратиться в угнетающие мысли, в страх смерти и внезапного выхода. Она есть, но она не выйдет. Я не дам. Вдох, выдох. Протяжнее. Легче. Передо мной пространство чистой, манящей воды. Той воды, в которой я через какие то две минуты воспарю птицей и полечу к своей победе. И мне никто не помешает, потому что эта дорожка и это время сегодня — только мои. Хочешь плыть один внаглую посередине дорожки — стартуй. Кайф. Я люблю нырять. Я хочу туда, под воду. Время течет невозможно медленно. Я уже готова, но у меня еще есть сладкие полторы минуты. Вдох — выдох. Плавно, размеренно. По телу пробегает дрожь, в голове немного ватно и легко. Я держу бесов под замком воли. Я не думаю о нырке, я перевожу все в желание нырнуть. — Одна минута до старта. Напряжение внутри меня рефлекторно нарастает, но это скорее боязнь сцены, публичного выхода. Время течет слишком медленно. — Старт открыт. Я собираюсь уйти под воду, набившись воздухом под завязку гортани. Я делаю вдох и пакуюсь. Взмах руками, ощущение шелково расходящейся воды на лице, толчок моноластой от бортика. Полетели. Я решила для себя: плыву сто метров. Всего сотню, а там — решу. Мне лениво грести, но я стараюсь быть собранной, не слишком медленной, не слишком быстрой. Демоны рвутся из-под замка, как же, это их время, они привыкли торжествовать на длинных дистанциях. Я отвлекаюсь от стука их острых рогов о мою черепную коробку тем, что провожаю сознанием потоки воды по своему лицу. Я лечу. Я считаю циклы. На пятидесяти в области желудка начинает разогреваться солнце. Древние говорили, что душа человека имеет огненную природу, и я в полной мере ощущаю сейчас их правоту. Я мысленно беру разгорающийся в желудке огонь и направляю его к рукам и голове, вверх. Мне становится легче. Разворот. Первые толчки контракций приходят не раньше и не позже обычного, аккурат вовремя. Мой организм странный: он всегда выдает контракции на одной и той же дистанции, что бы я ни делала, сколько бы времени ни отдыхала. Всегда на пятидесяти. Я сглатываю. Начинается противостояние. Главное — доплыть до сотни и не ускориться. Не мочить. Я считаю циклы и скольжения, пока демоны внутри меня фальшиво кричат о приближающейся смерти и умоляют выйти. Я помню, как неделю назад плыла длинную в бассейне и понимаю, что они явно переигрывают. Но я не акцентируюсь даже на забавном. Мой путь лежит к сотне. Черная линия, по которой я следую, заканчивается буквой Т. Сотня. Я ставлю ласту на борт и делаю разворот. Отталкивание получается великолепным, возможно, лучшим моим отталкиванием в жизни. Скольжение, соответственно, мощным и долгим. Несмотря на контракции, я наслаждаюсь этим моментом. Давление бьет в глаза и в голову. Я стараюсь не тужиться и разжать челюсти. Начинается самый сложный этап нырка. От ста до ста пятидесяти. Я отвлекаюсь тем, что считаю двойные гребки. Я точно знаю, сколько их мне нужно на полтинник. Я прохожу отметку в сто двадцать пять. По ногам бегут потоки электричества и оседают на мышцах тяжелым окислением. Бедра начинает сжимать молочная кислота. Но я знаю, сейчас отпустит диафрагму, а значит, основная пытка закончится. Сто пятьдесят метров. Я тороплюсь, разворачиваюсь, не так хорошо, как хотелось бы, но теперь это неважно. Нужно грести дальше. Ноги все больше сводит. Но я отдаю все внимание в мозг. За ста пятьюдесятью начинается малоизведанная область моих ресурсов. Нужно быть аккуратной, хотя тело требует продолжения полета. Внутри меня поднимается сила, невыразимая, первобытная, я — почти мифическое существо, я водяной дракон, гибкий и юркий морской змей. Я — косатка. Я чертова могучая косатка. Я возвращаюсь к ощущениям и прежде, чем иголки от кончиков пальцев рук добегут до разума слепящими мотыльками, успеваю выпрыгнуть на поверхность. Ураган внутри меня приходит в движение и начинает кружить все структуры, но я знаю, прежде всего мне нужен короткий, неполный выдох и мощный вдох. Затем еще и еще. Я ощущаю себя у бортика. Снимаю маску, судорожно дергающейся рукой изображаю знак колечка и говорю: — Айм окей. Я уже знаю, что я — молодец, но еще не подозреваю насколько. Судья смотрит на меня так, будто ему есть, что сказать. Несколько томительных мгновений для всех. Друзья улыбаются с бортика. Все уже все понимают. Я сделала это. Лучший личный результат. Белая карточка и аплодисменты. Рулетка, отмеряющая дистанцию на бортике показывает отметку в сто восемьдесят четыре метра и семьдесят сантиметров. По правилам сантиметры убирают до целого числа. — Татьяна Гусарова окончила попытку с результатом в сто восемьдесят четыре метра. К старту приглашается Южнея Горелик. Я выдавливаю себя из бассейна на руках. Перекатываюсь к пластиковым креслам. Мышцы ног выкручивает молочная кислота, я знаю, что попытайся я сейчас встать, боль станет нестерпимой. Нужно полежать, отдохнуть. Все позади, в голове отупение и эйфория. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Собираю манатки и неспешно сруливаю к отнырявшим. Пока иду и принимаю поздравления с успешным выступлением думаю о том, что даже этот нырок не был идеальным. Я ускорилась еще до сотни, я психовала и плохо развернулась на ста пятидесяти. Но это хорошо — значит будет над чем работать. Всегда есть над чем работать, всегда есть, куда расти. Ведь мы не роботы. У роботов есть предел мощности, а у человека — нет. И бассейн на самом деле, как и космос — бесконечен. Кончается только время до старта. Ведь как только ты встанешь на дорожку, перед полетом у тебя будет всего two minutes to official top.