"Он что-то подмешал мне в вино? — первая мысль, но потом, моя же усмешка, — да даже если бы и подмешал, то на меня бы не подействовало. Уж слишком много всего мой организм попробовал."
Осматриваю себя."Платье на мне, — облегчённо вздыхаю, но, тут же резко напрягаюсь, — но, только, почему оно рваное?"
Понимая то, что я вчера была в неадекватном состоянии и, по сути, ничего не помню, начинаю паниковать. Откинув с него одеяло, вижу то, что он спит в одних трусах, что обтягивали его подкаченный но, тощий, зад."Я не могла с ним переспать. Не могла. Он же парень. Парни это табу. Парни все отморозки и твари. Я не могла. Даже пьяная. Даже объюзанная. Не могла."
— Блять, только не это, — закрываю глаза, к которым уже начинают подходить слёзы, — эй! — толкаю его в бок кулаком, — просыпайся! Милас! Очнись, блять! Через минуту его тряски, я встречаюсь с его, до невозможности, сонным взглядом. — Ты что кричишь? — спрашивает чуть хриплым голосом. — Между нами было что-то? — Что? — так же, лёжа на животе, он поднимает голову. Его волосы пиздец какие взъерошенные."Сука-а-а."
— Отвечай! — Ты ничего не помнишь что ли?"О, нет."
— Отвечай, я тебе говорю! — Да не было ничего, — раздражённо говорит и роняет лицо обратно в подушку, — ты вчера напилась и обнюхалась. Я тебя отвёз сюда, чтобы ты матери не показывалась в таком виде."Будто она не видела меня такой раньше, а."
— С чего 'ади тебе так поступать?"Он явно что-то не договоривает."
— Ну, я стараюсь стать хорошим человеком. — Это поэтому, моё платье по'ванное? — Чего-о-о? — он снова поднимает голову и возмущённо на меня смотрит, — ты совсем что ли?! Я не трогаю тех, кто не хочет меня!"Факт — усмехаюсь про себя. — парня я никогда не захочу."
— Окей. Но почему я, в таком виде? — показываю ему на грязь, что была на моих руках и ногах. — Бля-я-я-ять, — Милас снова утыкается в подушку и уже в неё говорит, — ты всегда такая дотошная по утрам? — Только тогда, когда ничего не понимаю. — За завтраком я тебе всё расскажу. А пока иди в душ. Над раковиной полочка, на ней в стакане жёлтая зубная щётка стоит. Можешь её взять. Красную не трожь, она моя. — К'асную не т'огать, жёлтую т'огать, — повторяю вслух. — Да. — Окей. Спустив ноги с кровати и встав на них, я пошатнулась. В глазах снова потемнело. Постояв не двигаясь секунд двадцать, я пошла на поиски ванной комнаты."И почему у меня нога болит?"
Зайдя в дверь из тёмного дерева, я начала осматриваться: шоколадного цвета плитка была скомбинирована с плиткой цвета фукции; полы были тёмно-коричневые, глянцевые и, при чём, не смотря на прохладу за окном, тёплые; по всей ванной был приглушённый свет, который, как я заметила, можно было регулировать; на многочисленных полках были полезные и просто декоративные штучки, сочетающиеся со стенами и ковриками возле ванной и унитаза."А у него есть вкус."
Вспомнив свою ванную, в которой не было ремонта уже лет шесть, я тяжело вздохнула и разделась. Вся в ссадинах, синяках и грязи."Ну и картина."
Приняв быстрый и контрастный душ, я надела висевший на крючке халат и вышла из ванной комнаты. Почувствовав запах яичницы, тут же пошла по коридору, ища кухню. — И так, я слушаю тебя, — захожу, вытирая волосы полотенцем. — Доброе утро, — поворачивается, улыбаясь мне. — Не делай вид, что ты хороший парень, — мои глаза автоматически закатываются. — Хороший парень? — Я вижу какой ты, Милас. Так что, я жду рассказа о вчерашнем вечере. И яичницу. Засмеявшись, он ставит на стол тарелки с омлетом и нарезку из овощей и зелени. — В общем, как только мы подошли к моей машине, ты сказала, что ты хочешь поехать сзади, обусловив это тем, что ты меня не знаешь. — Я точно по этой причине села назад? — хмурясь, спрашиваю."Странно, — думаю, — вот если бы он сказал, что я села назад, потому что боялась навредить ему, то это было бы более похоже на правду."
— Как потом выяснилось, нет, не по этой, — он встаёт с места и выходит из комнаты. Пожав плечами и посчитав, что он отошёл отлить, я продолжаю завтракать. Омлет, к слову, получился у него очень вкусным. — А вот по этой, — рядом с моей тарелкой приземляется пакетик с метом, — ты сидела и подпевала под треки и просила ехать быстрее. С тобой весело, кстати, — указывает на меня указательным пальцем и садиться обратно за стол,— и когда ты ни с того, ни с сего попросила меня сбавить скорость и резко замолчала, мне пришлось обернуться, чтобы посмотреть что случилось. В общем, ты села назад, чтобы жрать эту дрянь. — А дальше что было? Хмыкнув, он покачал головой. — Ну, мы доехали до моего дома и ты, почему-то решила посидеть на лавке под подъездом. Потом на неё залезть. Потом с неё спрыгнуть. — И упасть, да? — Именно. — А чё, я это, ну, в душ не сходила? — Ты на руках у меня заснула. — Ты нёс меня на 'уках до ква'ти'ы? — До постели, — взяв помидор с тарелки, он откусил его и после продолжил, — потом, когда я разбудил тебя и попросил снять грязное платье и надеть мою футболку, ты зарядила мне по лицу, послала и обратно заснула. — Это похоже на меня, — смеюсь, но, на самом деле, чувствую стыд за такое поведение. — Давно мне так смешно не было, кстати. И больно и смешно, — весело усмехается. — Я, видимо, не поняла тогда, что именно ты хочешь от меня, — виновато смотрю на него, — п'ости. — Да я всё понимаю. Слушай, можно тебе задать вопрос личного характера? — Ну, поп'обуй, — я усмехаюсь, — но, не обещаю, что отвечу. — Как давно это длится? — он кивает на мет."Охх."
— Я не отвечу на этот вопрос, — качаю головой. — Дело твоё, — говорит и, кивая на кружку моего чая, уже собирается что-то сказать. Но я перебиваю. — Не отвечу, потому что не помню, когда именно всё это началось. Голубые глаза смотрят на меня хмуро и, от чего-то, с жалостью. — Я... — Остановись, — снова прерываю его, понимая, что он хочет сказать, — не надо жалости и всякого такого. Я не больна, чтобы меня жалеть, окей? Меня всё уст'аивает и я не о чём не жалею. Мне н'авится. Позавтракав в тишине и попросив у парня одежду, с обещанием её как-нибудь вернуть, я, уже надев на ноги кроссовки, собралась выходить."Хорошо, что я вчера кроссы надела, а не туфли. Благорозумия у меня не отнять даже в пьяном виде" — про себя смеюсь.
— Подвезти тебя? — Просто скажи, где я нахожусь и я вызову по этому адресу такси. — Вызывай. Я могу заплатить за дорогу, — предлагает. — Зачем? — не отрываясь от телефона, спрашиваю. — Ну, ты же по моему предложению здесь. Понимая, о чём он, говорю: — У меня есть деньги, не па'ься. Вызвав такси по сказанному мне адресу, я уже открыла входную дверь, как меня за руку остановил Милас. — Только не гово'и, что хочешь меня обнять. — Не хочу. Дай мне свой телефон. — А ещё что дать? Зачем он тебе? Не спрашивая ещё раз, он вынимает из руки мой мобильник. — Разблокируй, — и видя то, что я не собираюсь этого делать, поясняет, — я свой номер тебе запишу. Чтобы звонила, если что. — Нужен ты мне, чтобы тебе звонить. Но всё же, забрав телефон, набираю пароль и отдаю ему обратно. Он быстро тыкает пальцами по экрану и через несколько секунд на кухне раздаётся трель его звонка. — Теперь я знаю твой номер, — лыбится во все тридцать два зуба. — Ты ст'анный, — констатирую и забираю свой телефон, — всё, давай. Пока. — Удачи.***
— Будь дома к шести. У нас будут гости. — Опять? — спрашиваю, ставя на стол две кружки кофе и тарелку с тостами с сыром. — Да. Я решила наладить общение со старыми друзьями и приятелями. — А это и к лучшему, мам. А то ты одна дома сидишь, не выходишь никуда, к себе никого не зовёшь. А д'узья это хорошо, — улыбаюсь. — Вот и я так думаю. Мама сегодня в настроении и потому, она улыбается мне в ответ."Я так рада видеть её такой."
— Мам, давай на выходных сходим в кино? Там сейчас фильм хо'оший один идёт. — Ань, у меня от зарплаты почти ничего не осталось, а нам ещё жить две недели как-то. — А те деньги, что я тебе давала? Ты заплатила за коммуналку? — Заплатила. Там даже оставалось немного. Я потратила их на днях. Помнишь Елену Викторовну и её сына? Я на эти деньги на стол накрыла, вот. — Так что, сходим с тобой в кино? Я заплачу. — Ань, ты же знаешь, я такие деньги принимать не хочу. — Такие, это какие? — ставлю кружку на стол. Выходит громче, чем хотелось и тёмные кофейные капли попадают на скатерть. Я вздыхаю."Снова она подняла эту тему."
— Заработанные... ммм, — она запинается. — Моей п'омежностью, да? — повышаю голос, — мам, я не 'аботаю п'оституткой! Я тебе много 'аз это уже гово'ила! — Тогда откуда у тебя эти деньги? Ты что, наркотики продаешь? — То есть, для тебя п'одавать на'котики намного позо'нее, чем быть шлюхой? — смотрю на неё, — и нет мама, не то'гую я. Ни телом, ни на'котиками. Я... я делаю ставки на спо'т и иг'аю в онлайн-казино, — заканчиваю свои слова враньём."Но во благо же."
— Это законно? — Да, — говорю, кусая хрустящий и уже еле тёплый тост, — и так многие делают, кстати. Нужно только научиться п'авильно думать и всё, деньги твои. — Ты меня удивила, — вижу, как её мимика смягчается и она больше не смотрит на меня с неприязнью. — Ладно, мамуль, мне по'а уже, — встав со стула, я чуть приобнимаю её и выхожу из кухни. — А куда ты рано так? — У под'уги завт'а день 'ождение! — кричу ей, обуваясь, — нужно пода'ок купить и 'есторан хо'оший поискать! Всё, мам, я ушла! В шесть буду! — Не подведи! — слышу от мамы. И выйдя из квартиры, я возвращаюсь обратно. Достаю из кошелька несколько тысяч и кладу их на тумбочку. Озвучиваю только что пришедшую в голову идею: — Мам, я в ко'идо'е деньги на ужин оставила! Можешь, заказать что-нибудь из 'есторана! И тут же вышла, закрыв за собой дверь, боясь услышать то, что она не хочет брать "такие" деньги. Мне очень сложно было удержаться, чтобы не юзнуть пару дорог перед тем, как отправиться домой, но я, пообещав утром маме то, что сегодня не подведу её, сейчас абсолютно трезвая шла домой. В запасе имея ещё полтора часа, я остановилась, чтобы подкурить и зайти в соц.сети, в которые не заходила уже несколько дней подряд."Интересно, меня кто-нибудь потерял за это время?"
Увидев пять окошек входящих сообщения, я улыбнулась."Потеряли, всё-таки."
Ответив друзьям и договорившись с парочкой о встрече на неделе, я продолжила свой путь домой. И если бы я знала, для чего меня мама попросила присутствовать этими вечером на ужине, то я бы пришла бухой. Или не пришла бы вообще. Ибо первое, что увидела возле своего подъезда, так это знакомую черную тачку. В миг разозлившись, звоню маме. — Зачем ты его п'игласила? — спрашиваю, как только гудки сменились её голосом. — Я пригласила его родителей и они взяли его с собой. Давай поднимайся скорее, тебя ждут. — Я не п'иду, — говорю, как отрезаю. — Аня, я уже сказала, что в шесть ты будешь дома. — Ну, п'идумай что-нибудь, мам! — Быстро домой, я сказала! — Нет! Скажи, что меня на учёбе заде'жали! — Аня. Иди. Домой. Вздохнув, я сбросила трубку и, только ради того, чтобы не ссориться с мамой, поднялась на ступеньку перед дверью подъезда и позвонила в домофон. — Это я. — Умница, — расчётливым тоном.***
— Зд'авствуйте, — захожу в гостиную, надеясь на то, что в эти брюки не сильно облегают мой зад."Единственное моё платье порвано и пришлось надевать брюки и рубашку. Сука."
— Ой, Анечка, — знакомая женщина улыбается мне, —как ты выросла, как похорошела. — Спасибо, — киваю и сажусь за стол, — я тоже рада вас видеть. — Ванечка вот, тоже очень рвался к тебе. Даже встречу с друзьями перенес."Тоже рвался? А она ничего не путает? Мне, как бы, глубоко похуй на её сыночка."
Переводя взгляд на "Ванечку", я "дружелюбно" скалюсь и говорю: — Не стоило. Ванечка наклоняет голову, запускает руку в тёмную шапку волос и говорит, улыбаясь: — Почему же? Ты всегда была забавной девчонкой. Помнишь, как мы весело проводили с тобой время? А теперь ты стала ещё прекраснее, чем несколько лет назад."Раньше его улыбка сводила меня с ума, — вспоминаю, — теперь же, мне только противно при виде её."
Сдавленно улыбнувшись, я сказала, что очень хочу есть и весь оставшийся вечер всё, что делала, так это ела, дабы ко мне не лезли с разговорами. Мама, при этом, лишь сводила скулы, смотря на то, как я специально не встречаюсь с сыном незнакомой глазами. Через два часа, под предлогом, что мне нужно в магазин, я вышла на улицу и достала пачку сигарет. Сзади меня через пол минуты хлопнула дверь подъезда. — Я вызвался тебя проводить, Анечка, — слышу голос Вани. — Я никуда не собираюсь. — Тогда тоже покурю, — подходит ко мне крайне близко и улыбается. Делаю шаг назад. — Де'жи дистанцию, окей? — Не хочешь общаться со мной? — Зная п'ичину того, зачем ты здесь? — усмехаюсь, — нет, не хочу. — А если просто общаться? — Я знаю, что "п'осто общаться" с девушками - это не про тебя. — Ты не в моём вкусе, чтобы встречаться со мной. — О, пове'ь, я этим не ого'чена, — искренне говорю и удивляюсь его пафосу. Я уже отвыкла от его самовлюблённости. — Слушай, я ведь извинился за тот случай. Чего ты злишься до сих пор? Я перевожу на него взгляд. С моих губ сам собой сходит истерический смешок. — Я чуть не уме'ла тогда, Вань. Ты меня б'осил не в знакомом доме и уехал, когда мне было хе'ово и я п'осила тебя остаться. Вспоминая последствия той ночи, которые до сих пор меня преследуют по ночам и не дают нормально общаться с парнями, я передёргиваю плечами."Ненавижу его за это." — думаю, начиная злиться.
— Меня девушка ждала в тот вечер. Я не мог опоздать. И я тебя предупреждал, столько не нюхать. Ты ж не слушала меня. — Ало, блять! Мне было пятнадцать! И я чуть не сдохла в эти пятнадцать, сука! — Ну, живая же, — пожимает плечами. — Это ментам спасибо надо сказать. Что увидели меня и ско'ую вызвали. Если бы не они, я так и бы окочу'илась под тем забо'ом, блять."От отходов и кровотечения."
— Ань, давай просто забудем и... — А давай я тебя п'осто отпизжу сейчас и тогда уже всё забудем, а? Такой 'асклад уст'аивает?"Лично меня - более чем."
— Аня, ну что ты так злишься? От такого тупого вопроса, мои кулаки начинают сжиматься и я чуть ли не ломаю сигарету, которую уже подняла к губам. Зажимая её между зубов, цежу, повышая голос: — Вань, иди нахуй, п'ошу тебя! Ещё па'у минут и я п'осто нап'осто не захочу сде'живаться. Ты меня, сука, знаешь. — Тогда, маме с отцом я скажу, что ты мне не понравилась и мы уедем, — предлагает. — И тогда моя мама меня убьёт, — часто начинаю кивать, смотря на него как на идиота, — скажи лучше, что у тебя девушка есть. Так будет достове'нее. — Я только вчера сказал им, что свободен. — Ой, будто они не пове'ят в то, что ты за один вече' нашел себе тёлку. Не неси хе'ню, ладно? — Я им пообещал, что у меня больше не будет лёгких связей и я возьмусь за ум. Снова усмехаюсь. — И как долго ты сможешь мо'очить им головы? — Так долго, сколько смогу, — самодовольно улыбается. И я качаю головой, чувствуя тошноту от его присутствия. — Блять, ну... ну тогда скажи, что у меня па'ень есть, — быстро сказав это и задумавшись на этой фразой, вслух думаю, — о, а это идея. Скажу маме, что у меня есть па'ень и она пе'естанет искать кандидатов на мою 'уку и се'дце. — А, может, скажем, что мы друг другу понравились и нам обоим перестанут искать пару? А мы просто будем иногда гулять и фотки им показывать. Тупо ради того, чтобы они отстали. Я приставать к тебе не буду, честно. У нас будут разные, как и сейчас, жизни. Как тебе? — смотрит на меня, ожидая того, что я соглашусь. — Вань, — поднимаю на него глаза и смотрю поверх очков, — я же тебе сказала: иди отсюда. — Оке-е-й, — поднимает руки вверх, — скажу, что у тебя есть парень и я, к большому, — берёт последнее слово пальцами в ковычки, — сожалению, в пролёте. — Наконец-таки до тебя дошёл смысл моих слов. Закатив глаза, я выбрасываю бычок в мусорку, стою пару минут, чтобы от меня перестало фонить никотином и захожу в подъезд. Ваня идёт за мной. — А у тебя хороший зад, — говорит, поднимаясь сзади меня по лестнице. Слыша это, я резко поворачиваюсь. — Повто'и. — Эй, это просто комплимент, будь проще, — смеётся. И я толкаю его со всей силы. Он спотыкается, пытается ухватится за перила, но всё же, не удержавшись на ногах, летит вниз, приземляясь на бетонный пол. — Ты с ума сошла?! — Эй, ещё раз, блять, скажешь мне подобное, и я наде'у твой зад так хо'ошо, что мало явно не покажется, — говорю, сжимая челюсть и кулаки."Как же хочется подойти и добить его, а. Прям руки чешутся, с-сука."
— Тебе реально нужно попроще быть, — он встаёт, отряхивая одежду от пыли. — Заткнись уже, а, — и видя то, что он привел в себя в порядок, киваю ему, — впе'ёд иди, чтобы я тебя видела. — Ты, что, боишься что я к тебе пристану и прямо тут изнасилую? — смеясь говоря это, он идёт мимо меня и начинает подниматься вверх. Эта фраза бьёт меня по голове и я снова толкаю его. Он спотыкается, но, не падает."А жаль." — мысленно вздыхаю.
— Блять, да успокойся! — он повышает голос и ускоряется, поднимаясь на пару ступеней вверх. — За языком, блять, следи! Ты чё такой у'од-то, а? — Да что я такого сказал-то?! Он смотрит на меня удивлённо и у меня снова появляется желание ударить его. Да так, чтобы он языком не в состоянии шевелить был. — Будто ты, сука, не понимаешь. — В том то и дело, что не понимаю! — Блять, п'осто иди уже, ладно? Я запускаю пятерню в волосы, и чувствую дрожь в теле, разворачиваюсь и быстро спускаясь обратно на улицу. В голову бьёт жар, а перед глазами плывут черные круги. Руки начинают трястись, а к горлу предательски подходит ком."Сука, нет, — мотаю головой, прося о том, чтобы это не было снова приступом тревоги, — это херня же начала проходить."
Слышу то, что он что-то говорит мне и идёт за мной следом. Выбегая на улицу, стараюсь дышать чаще. Вдох-выдох. Звуки вокруг меня становятся громче и резче. Вдох-выдох. Мне страшно. Вдох-выдох. Начинаю озираться, чувствуя опасность вокруг себя. Вдох-выдох. Глаза начинает печь от подступивших слёз. Вдох-выдох. Чувствую дикий холод и мурашки по всему телу. Вдох-выдох. Я перестаю чувствовать руки и ноги. Вдох-выдох. Я, на ощупь, находя скамью, сажусь на неё. Вдох-выдох. Прячу лицо в ладони. Вдох-выдох. Я не могу успокоиться. Поставив ноги на лавку, я обхватываю себя за колени и, запрокидывая голову назад, начинаю качаться назад-вперёд. Слёзы обжигают прохладные щёки."Мозг, ну пожалуйста, успокойся." —умоляю.
Слыша и чувствуя то, как рядом со мной кто-то садится, вздрагиваю. — Эй, ты чего? — слышу знакомый голос и от этого вопроса начинаю плакать ещё больше."С этой фразы всё и началось тогда."
Перед глазами всплывают воспоминания: Меня тошнит и дико мажет из-за только что вынюханного вещества. Дико болит голова и всё кажется до такой степени нереальным, что я пугаюсь и начинаю плакать. — Вань, — зову друга, помня то, что он сидит рядом, — Вань, мне плохо. — Сильно? — Я ничего не понимаю. Вань, что нужно сделать, чтобы мне стало легче? — Просто дыши ровнее, — сейчас я понимаю, что в этом голосе не было заботы, а лишь одно равнодушие. — Вань, мне сложно дышать, — в глазах начинает рябить и я закрываю их. — А ты попробуй. Открывая глаза обратно, я понимаю, что ничего не вижу. — Вань, зачем ты потушил свет?! Вань, я не вижу тебя! Вань, включи свет, мне ст'ашно! Ваня! Голоса рядом замолкают и я слышу чей-то пораженный шёпот: — Она реально ничего не видит? Что с ней? — Ой, да отпустит скоро, у меня было такое как-то. — Она только курила или ты что-то ещё давал ей? — голос девушки, которая была самой нормальной из всей его больной и большой компании. — Пару дорог кокса и всё. — Какой ещё кокс? — Настя удивляется. — Хороший, — Ваня смеётся. — Она же мелкая совсем, ты чё наделал?! — Да не ори ты! — голос моего друга раздражённый и я вздрагиваю, — отпустит её скоро! — Ва-а-ань, — начинаю скулить, — Вань, сделай что-нибудь. Пожалуйста! — Просто успокойся и тебе станет легче. — Вань, отвези меня домой. — Меня потом родители всего лишат, если узнают, что я тебя с собой гулять взял. Сиди тут и ровно дыши, окей? А мне ехать нужно. — Что, ты уезжаешь? Нет, пожалуйста! Пожалуйста, останься! Мне плохо, не б'осай меня тут! — Блять, малая, ты же не одна тут. За тобой присмотрят, не бойся. Я продолжаю просить его остаться, пытаюсь найти его в темноте, но слыша хлопок двери и то, как комната осталась пустой и все вышли, начинаю плакать."Как он мог оставить меня? Он же знает, что я его люблю! Как он так может?"
— Эй, ты чего? — кто-то спрашивает совсем рядом. — Мне ст'ашно, — отвечаю, ища руками хозяина голоса. — Не плачь, — "заботливое" прикосновение до моих волос, — иди сюда. Чьи-то руки обнимают меня и гладят по спине. — Почему он уехал? — У него дела. Он сказал, что вернётся за тобой, не переживай. — Ты не в'ёшь? — Нет конечно, — и после паузы, спрашивает, — скажи, к тебе зрение вернулось? — Нет, — качаю головой, — я ещё ничего не вижу. Это же пройдёт? — Да, пару часов и всё будет в норме. Погоди, я сейчас приду, ладно? — Куда ты? — Мне нужно за кое-чем сходить. — Хорошо. Этот парень уходит и через несколько минут возвращается. Я слышу то, как он замыкает дверь. — Видишь что-нибудь? — Нет, — и не понимая, спрашиваю, — зачем ты замкнулся? — Сиди смирно, хорошо? Я слышу шорох одежды, звук целофана и медленные шаги ко мне. Мне становится страшно. — Что ты делаешь? — Хочу тебя успокоить, — вовсе не добрый голос, — ложись. Он давит на мои плечи, заставляя откинуться на спину. — Эй, что ты делаешь? Не т'огай меня! — Тихо! — он резко накрывет мои губы ладонью. Я пытаюсь вырваться, понимая, к чему всё идёт и начинаю брыкаться. Цепляю что-то локтем и стеклянные осколки падают на меня, больно впиваясь у кожу. Из-за этого, он бьёт меня по лицу ладонью, заставляя успокоиться и садясь на меня, зажимает руки. Но, я, понимаю, что нужно вырваться, пытаюсь высвободиться и ударить его. И он резко бьёт меня чем-то по голове. Я вырубаюсь. Просыпаюсь от того, что мне дико холодно. Осматриваясь, понимаю, что я на улице и рядом со мной кто-то стоит. Всматриваясь в этого человека, понимаю, что это мент. Я дёргаюсь, желая встать и побежать, но боль в животе и что-то неожиданно лившееся по моим ногам, заставляет меня скрючиться. Чувствую на себе руки и вздрагиваю. Поднимаю глаза, вижу на себе сочувствующий и полный жалости взгляд и всё понимаю. И начинаю плакать. Из воспоминаний меня вывело прикосновения до своих плеч. Вздрагивая, зажмуриваю покрепче глаза. — Нет, не надо, пожалуйста. — Ань, да что с тобой? Успокойся, ты меня пугаешь. Понимая, что это Ваня, я начинаю говорить. — Я тебя ненавижу. Ненавижу за то, что б'осил меня тогда. Ненавижу тебя за это. Больше всего на свете ненавижу. — Ты же отошла тогда и всё нормально было. Его голос, на удивление, спокойный и явно, пытающийся меня успокоить. — Не надо... не надо делать вид, что ты не знаешь, что со мной сделали. Повисает тишина, прерываемая моими всхлипами. Он убирает с меня свои руки. — В смысле? — Гово'ю, же не надо, — вздыхаю, — не надо п'итво'яться. — Что с тобой сделали? — его голос напряжённый. — А ты, типа, не знаешь, да? — поворачиваюсь к нему. И хмурюсь, видя то, что он злой. — Нет, — качает головой, — знаю лишь то, что тебе было плохо и ты заснула, как только я уехал. Потом проснулась ночью и пошла куда-то. Тебя просили остаться, но ты ушла, — он видит мою усмешку и спрашивает, сжимая челюсть, — это не так, да?"Неужели он правда ничего не знает?"
— Не так, — киваю, — я не заснула, а меня вы'убили. Потом изнасиловали. Очнулась я уже на улице в каком-то суг'обе. Ничего не помнила, но из-за боли и к'ови всё понимала. Очнулась когда, было уже светло и надо мною менты стояли. Отвезли в больницу. Мне там наложили швы на..., — не зная, как сказать, вижу, что он понимающе кивает и продолжаю, — и на 'уку, — показываю ему шрам на предплечье, — это я вы'ывалась и случайно 'азбила стакан. Он упал и я по'езалась. — Кто это был? — Я не знаю. Помнишь, я тогда ничего видела? Вот он, без конца сп'ашивая, вижу ли я что-нибудь, сделал то, что сделал. — Блять, а я ещё думаю, почему ты так долго обижаешься, — он рывком встаёт со скамьи и берется за голову, — сука. Сука-сука-сука! — и поворачивается ко мне, — я не знал. Я честно ничего не знал. Поверь, если я только мог догадываться о том, что такое случиться, я бы не оставил бы тебя там. Да я бы даже не взял тебя с собой тогда! Блять, Ань. Я знаю, что это не поможет тебе, но, пожалуйста, прости. Прости, что уехал тогда. Прости, что оставил тебя там. Прости, пожалуйста. — Ты извинялся тогда, — спускаю ноги на асфальт и достаю пачку сигарет из кармана. — Не в счёт те извинения. Блять, Ань, серьёзно, извини. Слушай, что я могу сделать, чтобы хоть немного загладить свою вину? — Не об'ащаться с девушками как с вещью. — Но я и так... — Не об'ащаться с девушками, как с вещью, — повторяю громче и твёрже срывающимся голосом. Он смотрит на меня, не отводя взгляд и не мигая, через пару секунд, кивает. — Хорошо. Я обещаю тебе. — И никогда не напоминай мне об этом. Я пытаюсь забыть это уже почти т'и года. — Не буду. — А теперь, мне надо 'асслабиться, — тянусь к сумке. Достав пакетик мета, я насыпаю небольшую кучку порошка на телефон, делаю две дороги и наклоняюсь к нему. Вдыхаю. В носу ожидаемо жжётся. Но приятно и не больно. — Долбишь из-за... Перебиваю его: — 'аньше да. Сейчас п'осто н'авится. Если начнёшь гово'ить, что это в'едно, то я тебя уда'ю. — Я столько угроз в свой адрес за один вечер ни разу не слышал, — качает головой и смеётся. После того, как гости уехали, я помогла маме убрать со стола, пожелала ей доброй ночи и ушла к себе в комнату. И как только меня отпустил мет и плохие мысли и я заснула, меня разбудил звонок. "Милас" — горит на экране. Сбросив звонок и написав короткое сообщение с текстом "я сплю", я отключила мобильник и снова заснула. Мне снились кошмары. И в конце голубые глаза и ласковое "Веснушка" успокаивающим и приятным голосом.