"Алкаш. Другими словами и не назвать." — качаю головой осуждающе и сразу чувствую в висках резкую и пронизывающую боль.
Выматеревшись, закрываю глаза и останавливаюсь, сильнее сжимая пальцами угол белой тумбочки. Делаю шаг назад, так же не смотря перед собой, и спотыкаюсь, врезаясь кончиками пальцев в деревянный порог. Болит теперь не только голова, но и носок ступни. — Сука-а-а, — взвываю, — да когда я уже привыкну к этой ёбаной кварти'е?! — Без понятия, — раздаётся из кухни и я вздрагиваю, тут же распахивая глаза, — ибо даже в моей памяти отложился каждый угол этих трущоб, — знакомым надменным тоном. Ничего не говоря и тихо шипя от боли, начинаю двигаться в сторону только что прозвучавшего неподалёку голоса."Быть того не может. Мой новый адрес только Егор же и знает..." — думаю.
Дойдя до нужной комнаты, останавливаюсь в дверном проёме и, осматривая абсолютного чистоту по всему периметру, останавливаю свой взгляд на госте, восседающим на стуле, закинув длинные ноги одну на другую. После минуты молчания, я приподнимаю бровь: — Если ты не понял, — голос даёт петуха и мне приходится прочистить горло, — то я жду от тебя ответа, Вань. — Ответа на то, как давно я здесь? — он встаёт из-за стола и, держа в ладони кружку, идёт к раковине, — да без проблем, Анечка. Сюда я приехал ровно сорок две минуты спустя после твоего звонка посреди ночи."Среди ночи? Но я же заснула сразу же, как приехала, — мелькает в голове, — интересно, во сколько он приехал?
— Вань, а ты-ы-ы, — хочу повторить свой вопрос уже вслух, но парень меня перебивает. — В половину третьего ночи, — коротко кивает мне с услужливой улыбкой на лице. — Так, послушай, — быстро говорю, касаясь пальцами раскалывающейся головы, — я мало что помню и, поэтому, я, наве'ное, не откажусь от твоего под'обного 'ассказа о, ну, этой, кхм, ночи. — Может, тебе ещё кофе сварить? — снова усмехается. Я подвигаю к столу стул и, поправляя на нём мягкую тонкую подушку, сажусь, пожимаю плечами и говорю: — Не откажусь. И поднимая сахарницу со светлой столешницы, прикладываю одну из прохладных её сторон к своему лбу. — Ну, — поджимает губы, — тоже без проблем. И Ваня, достав из раковины, видимо, недавно поставленную туда, турку, поставил её на плиту."Хозяин, блять, — мысленно качаю головой, — сколько раз он уже кофе выпил?"
Так же быстро он достал из холодильника уже открытое, видимо им, молоко, банку молотого кофе с закрытой дверцей полки и, подойдя ко мне, открыл крышку сахарницы, что до сих пор была в моих руках, и, положив на дно двух кружек по две ложки сахара, вернул спасающий меня прохладой сосуд в прежнее, закрытое положение."Ну хоть из рук не стал забирать, — хмыкаю, — забота, хули."
— Сильно плохо? — кидает на меня секундный сочувствующий взгляд и вновь возвращается к кофе. — Ну да, не ахти, — закрываю глаза. — Держи тогда, — слышу то, он что-то поставил на стол. — М? — сфокусировав взгляд на столешнице, вижу стакан с водой и какую-то таблетку рядом, — это чё? — Аспирин. Кинь его в стакан и вода зашипит. Магия, не правда ли? Закатив глаза и скривившись от его самодовольной интонации, я всё-таки сделала так, как он сказал. — Так чё там с 'ассказом-то? — А, да. Ты позвонила мне бухущей в хлам. Просила срочно приехать, забрать тебя и отвезти к какому-то парню. А потом к девушке. Или к ним обоим, — он хмурится, видимо, пытаясь точно вспомнить мои слова, — в общем, я так ничего и не понял, если честно. Когда приехал к тебе, то не брала трубку. Ну, я постоял, потрезвонил в звонок минут десять, а потом стукнул в дверь и она открылась. Это прям как в детективах было, прикинь? — парень хохотнул, — и дальше: картина маслом! — взмахивает пакетом молока, который я вчера ещё сжимала в руке на кассе гипермаркета, — Аня. Пьяная. Лохматая, — начинает загибать пальцы на ладони, — на диване. В грязных шмотках. С пустой литровой бутылкой виски в руке. И с телефоном на животе, орущим на всю квартиру какую-то матерщину. На слове "живот", я непроизвольно опускаю глаза на эту часть моего тела, пытаясь вспомнить вчерашний вечер. Но, поняв, что в голове пустота, возвращаю взгляд на Ваню. — А я... — начинаю. — Кстати, — перебивает меня с задумчивым видом, — а с какого времени ты Шнурова слушаешь? — Что? Я... — Нет, ничего лишнего, — выставляет перед собой раскрытые ладони, — мне просто интересно. — Я... — Ладно, не суть, — отмахивается и, выключая плиту, снимает с неё турку, — ты мне лучше расскажи кое-что. Точнее, повтори то, что говорила. Вчера твой язык не особо хотел тебя слушаться и из-за этого я нихуя не понял. Знаешь, это ужасно смешно, когда ты пьяная и эмоциональная. Видела видос один, где мужик серьёзный сидит и говорит: " очень интересно, но нихуя не понятно"?* Так вот это я вчера, Ань, вот серьёзно. И поэтому, я тебя слушаю, — парень ставит две кружки на стол и садится напротив меня, подложив подбородок на две ладони, — кто такой Милас и кто такая Ксюша? Ты влюбилась в кого-то парня, у которого уже есть тёлка? От такого вопроса я как сидела, залипнув на его лицо, так и осталась сидеть, не в силах заставить свой ещё спящий мозг отвести глаза. — Я-я-я, — тяну, — ну, это, бля, как сказать-то, — чешу затылок и наконец-таки перемещаю взгляд на чашку кофе, — долго объяснять, ко'оче. — Ну, так я могу задержаться, не беспокойся, — откидывается на спинку стула, — если хочешь, могу ещё одну ночь у тебя провести, — подмигивает мне. И это меня отрезвляет."То ли это из-за того, что боль в висках стала утихать?"
— Так, — хлопаю по столу, — я в душ. А кофе пусть остывает - горячий я не люблю. — Дорогая, а как же я? — улыбается, обнажая ряд зубов. — До'огой ты будешь называть ту, кото'ая п'одаётся, — встаю из-за стола, громко отставив стул, — а меня по имени, будь, блять, так доб'. Ваня ставит чашку на столик и поднимает руки вверх. И запрокидывая голову назад, громко говорит: — Ну наконец-таки! Настоящая Гора вернулась! Закатив глаза, я вышла из кухни и, взяв чистую одежду из шкафа, отправилась приводить себя в порядок. Закончив с утренними процедурами, я вернулась к Ване и, как ему и говорила, принялась за кофе. И сделав небольшой глоток, удивилась. — Мм, — облизывают пенку на губах, — очень вкусно. Как ты его ва'ил? — и поясняю, — у меня не такой получается. — Мамин рецепт, — отвечает. — Покажешь потом, как готовить. — Смотреть надо было, когда я у плиты стоял, а не сейчас просить. — А я 'азве п'осила у тебя? — усмехаюсь, — я тебя пе'ед фактом поставила, п'иятель. Ваня тянет правый уголок губ вверх и чуть качает головой, прикрывая глаза. — Ты как была язвой, мелкая, так ею и осталась. — Забавно, что тебя это волнует как-то, — делаю ещё один глоток. — Ты ж как младшая сестра мне, — пожимает плечами, — конечно волнует, — и, засмеявшись, заканчивает, — кто ж тебя такую замуж возьмёт? — Так гово'ишь, будто мне нужна вся эта канитель со штампом в паспо'те, — зеваю, протягивая на выдохе последнее слово. Кинув взгляд на своё отражение в стеклянной дверце шкафа напротив меня, я выпиваю сладкую жидкость из чашки одним большим глотком. — Из-за этого ты хотела, цитирую: "набить этой ёбаной Ксюше физиономию"? И я, почти проглотив кофе, чуть ли не выплёвываю его обратно в кружку. — Чё? — захожусь кашлем, резко наконяясь к столу, — это я вче'а такое сказала? — Да ты много чего вчера болтала, — Ваня смеётся и, наклонившись через стол, не сильно стучит меня по спине, — только я мало что смог разобрать."И слава богу, что мало."
— Пиздец, — выпрямляюсь, запуская в лёгкие воздух. — Всё? Больше давиться не собираешься? Я, вообще-то, жду пока ты мне расскажешь, нахуя я тут. — Я ж откуда знаю, зачем ты тут до сих по' сидишь. — Рассказа жду, — взмахивает рукой, — ты сумела меня заинтересовать своим вчерашним бредом. — Да нечего 'ассказывать, — пожимаю плечами, — па'ень один меня выбесил вче'а. Я психанула и наж'алась. А дальше ты знаешь всё. — Дальше то я знаю. До сих пор твоё слюнявое лицо перед глазами стоит. — Чё-ё-ё? — тяну, — какое слюнявое? Чё гово'ишь такое? — Ну, тебя тошнило вче'а ещё. Думаешь, почему от тебя так воняло, когда ты проснулась? После его слов в моей памяти появляются картинки того, как я склонившись над унитазом, тяжело дышу, стараясь прекратить рвоту. Закрыв лицо руками, качаю головой. И увидев картинку того, как я, встав на ноги, ловлю вертолёты и блюю на свою кофту, я ещё больше зажмуриваюсь."Какая же я отвратительная. Зачем я столько пила вчера?"
— Ужас какой. — Да ладно, не благодари, — говорит будничным тоном, — мне не сложно было убрать за тобой всю ту кашу из твоего желудка. Открыв глаза, смотрю на него меж своих пальцев. — Ты сейчас сказала это чтобы меня и сейчас стошнило? Или чтобы мне ещё больше стыдно стало? — Так к кому ты собралась вчера? — игнорирует мой вопрос. — Да не помню я, чё пристал-то? — говорю, вспомнив тот момент, как держала в руках телефон, на дисплее которого были двухфазные цифры, говорящие о том, что я говорила с Милас больше десяти минут."Только о чём я говорила? Не помню совсем..."
— Бля, жалко, что не помнишь. Я думал, что-то интересное услышу. Резко встаю из-за стола, с грохотом отодвинув за собой стул. — Я сейчас п'иду, — кидаю через посл, уже выходя из кухни. Найдя мобильник в ворохе одеяла на кровати, я, увидев то, что он разряжен, ставлю его на зарядку и включаю. Кликнув на ярлык звонков, вижу то, что наш разговор с Милас длился двадцать семь минут."О чём мы могли так долго говорить с ним? С ней, точнее."
И заметив то, что это был входящий звонок, удивляюсь."Позвонить и спросить что ли? Но это же будет странно, если я спрошу, о чём мы говорили."
Немного подумав и решив всё-таки позвонить ей и пустить всего лишь пару гудков, жму на вызов номера. И когда Милас ответила мне сразу после первого, я удивляюсь снова. И снова, услышав следующие, насмехающиеся надо мной, слова на том конце трубки: — Ну что, проспа́лась? — Э-э-э, — глупо тяну, — ну, да. Доб'ое ут'о. — Понятно, — смеётся и я, наверное, глуповато, улыбаюсь от этого, — встать встала, а проснуться забыла, да? — Что? Я давно п'оснулась вообще-то. Давно, а не только что, — стараюсь говорить как можно серьезнее, чтобы не выдать тянущиеся вверх уголки своих губ. — Да-да, конечно, — снова слышу её смех, — поэтому ты мне звонишь почти в три часа дня со словами "доброе утро"?"Три часа дня?! — ошарашенно отнимаю от уха телефон и смотрю на время в левом верхнем углу экрана, — и правда почти три часа. Нихера я поспала, конечно..."
— Да я п'авда давно встала, — почему-то отрицаю. Милас последний раз по доброму смеётся и затем спрашивает: — Как твоя голова? Болит? — Ну-у-у, — мычу, не зная, что и сказать, — а должна? — Да ладно тебе, я знаю, что ты напилась вчера. Не бойся, отчитывать не собираюсь. Ты вчера слишком забавная была, чтобы сейчас тебя ругать."Отчитывать? Ругать? Что это ещё за херня?!"
— А кто ты мне, чтобы отчитывать меня? Ты мне не мама, вообще-то, — слишком резко говорю, от чего боль в висках возвращается и чуть дергаюсь, запуская пальцы в ещё мокрые волосы. — Та-а-ак, — задумчиво произносит, — всё понятно. Ты ничего не помнишь, да? Из вчерашнего нашего диалога, я имею в виду."Звучит так, будто я накосячила как-то..."
— Нет, — соглашаюсь, — надеюсь, я вче'а тебя не оско'бляла? — спрашиваю с надеждой. — Да нет, — интонация её голоса меняется, — вчера ты меня не оскорбляла. — А чё я тогда так долго с тобой гово'ила? О чём мы гово'или вообще? — То есть, ты говоришь по телефону больше пяти минут, только тогда, когда оскорбляешь? — с какой-то странной усмешкой в конце, — ну, буду знать теперь, спасибо. — Да нет, я... Но меня перебивают уже почти ледяным тоном: — Ты что-то важное зоетла сказать? Или просто звонила? — П'осто, — пожимаю плечами, будто это могла увидеть девушку на том конце связи. — Раз просто, то тогда мне пора. — Стой, подожди! — успеваю сказать, пока она меня не сбросила, — что я тебе вче'а гово'ила? — То, что уже совершенно не важно, рыжая. Ни для меня, ни, тем более, для тебя. — Всмысле, бля? Говори, чё было. — Я тебе сказала, что это не важно. Ты меня не услышала? — говорит уже громче обычного. И она говорит так, что хочется кожу с себя содрать из-за быстро развивающейся на него реакции в виде злости. — Ты со мной но'мально давай 'азгова'ивай. Я тебе не хамила и не г'убила сейчас, чтобы голос на меня повышать, блять. — Ты меня учишь как говорить? Ты ничего не перепутала, нет? — Слышишь, ты чё так вообще, а? Я тебя по-но'мальному поп'осила 'ассказать о том, что я гово'ила тебе вче'а. — Пить надо меньше, чтобы помнить всё. — Не тебе решать, сколько мне пить, ясно? Иди ты нахуй вообще! — Разговор окончен, — быстро говорит. И отключает мой звонок. А я же остаюсь злой и взбешённой.***
Доставшийся меня звонками телефон вынудил меня отвлечься от джойстика в руках и отвезти глаза от плазмы, на экране которой разворачивался сюжет любимой игры. Пропустив из-за трели телефона один из важных моментов, я закатила глаза и, подумав о том, что звонивший не успокоиться, беру в руки мобильник. — Да, — принимаю вызов и зажимаю мобильник между своим плечом и ухом. — Анечка, здравствуйте, — слышу женский голос на том конце трубки, — я вас разбудила?"Такими частыми звонками и из могилы поднять можно." — сдерживаюсь, чтобы не сказать это вслух.
— Зд'авствуйте, — хмурюсь, — а это кто? — Это Елена Викторовна, — и не слыша от меня никакой реакции, продолжает, — я мама Милас. Помните, мы приезжали к вам в гости пару месяцев назад? Услышав, чья именно она мать, я тут же вся подобралась, отложив в сторону джойстик и сразу же поднявшись на ноги. — А, да. Да-да, я помню. И вы это, можете ко мне, ну, на "ты" об'ащаться. Меня это не заденет так-то. — Спасибо, дорогая, — говорит, глубоко вздыхая, — ты прости, что я так поздно звоню. Просто Кс... — она кашляет, — просто Милас не отвечает на мои звонки уже больше суток. У друзей и бывшей девушки его нет и я подумала, может, он у тебя? Чешу затылок. — Елена Викторовна, я знаю, что Милас вам не сын, а дочь, — говорю, после небольшой паузы со своей стороны, — и нет, она не у меня. Теперь настала пауза уже со стороны звонившей мне женщины. — Вы... вы общаетесь? Ну, он... она рассказала тебе, да? — Я узнала случайно, если вы об этом. Из всего общения у нас только недавняя ссо'а и всё. — Так, а как давно вы ссорились? — Да дня четы'е назад, наве'ное. И то, это не ссо'а была, а обмен любезностями, так сказать, — хмыкаю в конце. — Тогда это объясняет её поведение, — слышу её шёпот, — ладно, буду пробовать звонить ей дальше. Извини ещё раз, что так поздно. — Да всё хо'ошо, не беспокойтесь. — Доброй ночи, Анечка. — Да, доб'ой, — и подумав буквально несколько секунд, быстро говорю, — подождите! — закрываю глаза на миг глаза, решаясь, — если хотите, я тоже могу позвонить ей. Может... может хоть мне она, ну, ответит. Елена Викторовна снова вздыхает. — Если тебе будет не сложно. — Если я дозвонюсь до неё, то набе'у вас. Или сообщение п'ишлю, на случай если вы спать будете уже. Попрощавшись, я иду на кухню. В горле дико пересохло и теперь сильно першило. Налив себе воды и залпом, едва ли не в один глоток, осушив стакан, я взяла со стола сигареты и вышла на балкон. Подкурив, стою, наблюдая за тем, как вдалеке посреди черноты раскинулись дороги, окружённые яркими фонарями и яркими вывесками уже закрытых заведений и дорогих бутиков. Сделав ещё несколько тяг, я захожу в список контактов, ввожу в поисковую строку букву "м" и, пропуская пальцем несколько номеров, останавливаюсь на нужном мне сейчас. Нажимаю. Слышу гудок. Второй. Третий. — Аппарат абонента занят или находится вне зоны действия сети, — вещает мне холодный голос старой записи."Сбросила" — констатирую.
И набираю вновь. Ещё пара десятков вызовов с моей стороны и прошедшие полтора часа за видеоигрой, как долгие гудки сменяет шорох на том конце трубки. — Ало, — говорю, морщась от помех в динамике, — Милас, де'жи телефон нормальный, тебя хе' слышно. На секунду шорох увеличивает свою громкость в несколько раз и после резко прекращается, сменяясь тишиной. — Чего тебе надо? — тут же получаю вопрос. — Где ты? — Я повторяю: что тебе нужно? — грубым мне голосом. — Не переживай, это мама твоя беспокоится за тебя, а не я. Мне ты вообще ни на какой не сдалась. Так вот, она сп'ашивает, где ты? — Передай ей, что нормально всё, — быстро говорит мне и снова слышу помехи. — Ты где? Милас, у тебя всё нормально там, блять? — спрашиваю, но меня перебивает звук гудков, свидетельствующих о завершении звонка. Повторно набрав её, слышу слова, говорящие о том, что она выключила телефон. Жму на ярлык вызовов и после на номер, с которого мне звонила Елена Викторовна. Женщина не подняла трубку на мой звонок. И лишь спустя два часа сама перезвонила."Не спала видимо" — грустно думаю.
— Она подняла т'убку. Сказала, что с ней всё но'мально и чтобы вы не беспокоились за неё, — сразу говорю. — Вот как, — слышу неуверенность в голосе, — ладно. Ладно, хорошо. Спасибо тебе большое, Анечка. Я киваю, словно нахожусь напротив неё и прошу: — Если она приедет, то дайте мне знать, хорошо? — Позвонить, как Ксюша приедет? — переспрашивает и я угукаю ей, — хорошо, Анечка. Я позвоню. Никто мне не позвонил и всю ночь я почему-то не могла заснуть, думая о том, где эта чертова Милас и представляя в своей голове различные вариации того, что может с ней в это время случиться. Валявшись на кровати в духоте, от которой даже не помогало открытое нараспашку окно, я проваливалась несколько раз в короткий сон и, когда в очередной раз после этого просыпалась, то сразу бралась за телефон. Но телефон Милас как был выключен, так таким и оставался. Утром, когда рассвело, я окончательно заснула крепким сном и проснулась уже в обед. Получив сообщение о том, что включила телефон, я снова набрала примелькавшийся уже номер. Услышав гудки, я облегчённо вздохнула."Живая значит." — почему-то мелькает в голове и морщусь от такой мысли.
На пятый вызов девушка берёт трубку. — Да что ты звонишь мне, я не пойму? Что тебе надо от меня? — Ты чё, блять, трубку не бе'ёшь-то? Ты видела, сколько я тебе звонила? — говорю ровным голосом, но чувствую, как к щекам мгновенно приливает кровь. — Видела. И мой вопрос остаётся таким же. — Где ты? И почему не едешь домой? — Тебя волнует? — грубым тоном. — Твоя мама, — начинаю, но слышу короткий звук гудков. Набираю снова. Сброс. Снова набираю. — Да что?! — после множества гудков. — Езжай домой, твоя мама волнуется. — Мама волнуется, — повторяет, — но тебя это волновать не должно. — Милас, ты... Перебивает: — Мама знает то, где и я и то, что со мной всё в норме. Не еби мне мой мозг, он и без тебя болит. — Ты почему так говоришь со мной? Я просто... — Просто отъебись от меня, — повышает тон, — понятно? Просто отъебись и не звони мне больше. — Но я... Но я слышу снова эти ёбанные гудки."Чувствую себя сейчас идиоткой." — думаю, ставя чайник на плиту и взяв сигареты, выходя на балкон.
***
"Ненавижу-ненавижу-ненавижу, — думаю, открывая глаза и видя перед собой 03:14 на дисплее электронных часов, — ненавижу её. И себя ненавижу. За то, что не могу теперь спокойно спать из-за неё."