"Или там оседает её улыбка?" — думаю, смотря на то, как белобрысая смотрит на меня, щуря свои голубые глаза, которые сейчас блестели в свете новогодней гирлянды, что висела гроздями над нашим столиком.
— Я рада, что ты решилась на этот шаг, — девушка ставит на стол свой недопитым капучино и накрывает ладонями мою руку, начиная медленно поглаживая своими большими пальцами мои костяшки. — Мне помог д'уг с этим, — киваю, поджимая чуть губы, — ну, завязать окончательно. — Я не про это, Веснушка, — улыбка её становится шире и чуть ехидной, — но и этому я очень рада. — Тогда о чём ты? — О том, что ты пошла на тот шаг, чтобы принять себя такой, какая ты есть. — А, ты об этом, — говорю, чувствуя смущение на своих щеках."Неужели то, что я стала справляться со своим гневом и со своим характером, так заметно?"
— И приняла меня такой, какая есть я. Сколько мы с тобой прошли, чтобы сидеть вот так? — Милас встаёт со своего места и, не отпуская моей ладони, обходит стол, садясь ко мне на диван, — сколько ссор, обид и недопониманий оставили позади? — Да, — единственное, что могу сказать. — И теперь мы рядом друг с другом, — с излишней радостью на меня смотрит, находясь в трёх сантиметрах от моего лица, — и ты так искренне любишь нас. Меня, нас с тобой и мою дочку. Знаешь, это было так неожиданно, когда ты сказала, что рада, что у меня есть ребёнок. Что ты хочешь, чтобы он тоже был твоим. Ты так искренне это говорила, что я очень растрогалась!— восклицает."О чём она?.."
— Подожди, — хмурюсь, — я же... я же не говорила тебе этого. — Ну как же? — чуть сжимает мою руку, — в том разговоре, когда ты была пьяна. Ты просила ещё, чтобы я дала телефон Маше. Говорила, что она очень красивая и похожа на меня. — Я не могла этого сказать, — вынимаю свои пальцы из её объятий, — ты путаешь что-то. — Ладно. Главное ведь то, что это было, Анют. И то, что твои слова помогли нам быть вместе. — Вместе? — наконец понимаю, о чём она. — Да, — кивает, слишком радостно сверкая глазами, — мы вместе. — Типа, как па'а, что ли? — Да, Аня, именно! — Но, я не помню, как всё начиналось. Ты путаешь, — снова повторяю это. — Но это было, — её улыбка становится чуть уже. — Ты 'азыгрываешь меня? Это какая-то шутка? — Как же можно шутишь на счёт любви, моя хорошая? Ты разве не помнишь нашу ночь? — Милас, мне ст'ашно становится. Не надо так гово'ить. Этого не могло быть. В этот момент она резко дёргается и накрепко смыкает свою ладонь на моём предплечье. — Аня, — её голос становится строгим, — ты что, снова нюхала? Ты сорвалась? — Что? Нет... — смотрю на то, как её пальцы больно сжимаются в мою кожу. И ничего не понимаю. И тут же пытаюсь высвободиться из её хватки."Что она творит? Я ничего не понимаю."
— Ты соврала, когда сказала, что завязала. Бегая глазами по моему лицу, Милас широко раскрыла свои. — Опусти меня, мне больно. — Ты снова торгуешь наркотиками?! — почти кричит. — Тише, тут же люди, — шикаю, пытаясь разжать её пальцы. — Ты снова встала на этот путь?! — громкость её тона становится ещё выше на несколько дицебел, — как ты могла?! От такой резкой смены обстановки становится излишне не по себе и мои рёбра в секунду стягивает словно колючая леска, не давая сделать мне вдох. — Милас, хватит, — я дёргаюсь, наконец отбирая у неё свою руку, — не гово'и так со мной! Девушка смотрит на меня с отвращением, после чего, встав с дивана и отойдя на меня на несколько шагов, говорит, глядя на меня с неким ужасом. — Ты наркоманка. Ты конченная наркоманка. Тебе не стоило верить. Ты такая конченная. Такая противная и мерзкая. Тебе нельзя доверять. Ты всегда всё ломаешь и портишь. И ты не изменишься. Ты как была слабой, так такой и останешься."Как она может? Она же совсем меня не знает, чтобы такое говорить."
С каждым её словом на меня словно выливали ушат с холодной, тягучей и зловонной жидкостью. Она окутывала меня в разящий кокон, из-за которого я начинала дрожать всем телом и заходиться тошнотой. Пытаясь сказать, что она не права и, вообще, пусть она идёт нахер, я всего лишь беззвучно открываю рот, пуская по губам какой-то шорох и брызги слюней. Зажмурившись чтобы успокоиться, я резко проснулась. И проснувшись со странным отягощающим чувством в груди, я ещё несколько минут просто лежала в постели не открывая глаз."Паршивый сон" — прерывисто вздыхаю.
После, осмотрев комнату и поняв, что сейчас раннее утро, я сделала пару глотков воды из бутылки, что стояла на моей прикроватной тумбе. Из-за того, что она была холодная, стало лучше. Проверив соц.сети на наличие сообщений, я, зачем-то, начала искать страницу Милас. И найдя, удивилась, не найдя у неё фотографий с дочкой."Может, это и не дочка вовсе. С чего я взяла, что это была именно дочь? Тупые сны, блять. Тупой мозг."
Заблокировав телефон и позволив ему выскользнуть из рук и упасть рядом на постели, я посмотрела на собственные пальцы. Короткие ногти, чуть посиневшие от холода, мельтешили перед глазами крупной дрожью, мешая сконцентрировать на них всё внимание. Посидев ещё немного с расфокусированным взглядом, я встала с постели, одним движением откинув от себя одеяло и встала на ноги."Чёртова осень. До включения отопления ещё полтора месяца, а холод стоит такой, что зуб на зуб не попадает" — думаю, просовывая ноги в тёплые тапки.
Достав из шкафа обогреватель в виде округлого черного шара и включив тот в розетку, я положила на пол подушку и вышла из комнаты, желая сделать себе завтрак и горячий кофе. Холодный, прямо как и воздух в этой квартире, свет проникал сквозь открытые жалюзи тонкими полосками, деля паркетный пол кухни на множество горизонтальных и узких прямоугольников. Поёжившись и втянув голову в плечи, я, шоркая тапками, подошла к холодильнику. Легкий морозец, что тут же вышел мне навстречу после открывании дверцы, опалил голые по плечи руки и заставил мурашки пройтись по всему моему телу. Увидев то, что покупаемый мною недавно творог ещё остался, я быстро взяла его с верхней полки и отошла к столу. И открыв его, тут же отвернулась, и сразу же закрыв обратно светлую упаковку, выбросила свой несостоявшийся будущий завтрак в мусорное ведро."Придётся идти в магазин."
***
Обилие появившихся чувств распирало меня изнутри, желая выйти наружу с каждым малейшим поводом. Даже каждые мелкие, раньше радовавшие меня детали, сейчас выводили на негативные эмоции, заставляя меня раздражаться всё сильнее и сильнее. Остывший кофе, пепел от сигарет на джинсах, брызнувшая в глаз вода при мытье рук, рекламы при произведении музыки - всё это было сейчас для меня очередным поводом, чтобы сильно вспылить. При каждом таком случае, когда раздражение брало надо мною вверх, я что-нибудь разбивала, ломала и кидала. А если попадался под руку кто-то из знакомых, то вся моя злость полностью выливалась на этого, по сути ни в чём не виноватого человека. И сейчас как раз был такой случай. Под руку попался пришедший ко мне в гости Егор."Опять."
— Ты мог но'мально налить? Я, блять, облилась из-за тебя этой с'аной колой! — Ты чё опять орёшь? Сидела бы нормально, — парень кивает на то, как я поджав под себя ноги, сижу на стуле, — не облилась бы. — Так зачем до краёв лить-то? Ты будто специально это сделал, сука. — Специально? — переспрашивает поднимая брови, — ты нормальная вообще, нет? — А что, не так что ли? Себе нормально налил, а мне блять так, чтобы аж выливалось всё! — показываю ему кружку, поднимая её вверх. При моём резком движении темная жидкость снова появляется на моей ладони, от чего я, в конце взбесившись и выматеревшись, с размаху кидаю чашку на пол. — Ты чё делаешь-то?! — Егор резко встаёт с дивана, — какого хуя ты драму-то устраиваешь?! У тебя затяжные месячные или что, я не пойму?! Друг смотрит на меня таким взглядом, от которого я сразу прихожу в чувство и, смотря на осколки и лужу под ними, начинаю жалеть о том, что сорвалась на единственном родном человеке. — Я... Я убе'у сейчас всё, — говорю уже тихо. Сказав это, я иду в коридор за шваброй и веником с совком."Нужно по-быстрее всё убрать."
С каждым шагом я понимаю, что меня начинает трясти изнутри и ком в горле оповещал о том, что вот-вот, ещё пара секунд, и из моих глаз польются слёзы. Вернувшись, я сажусь на корточки и тряпкой в трясущихся руках начинаю собирать колу с паркета. Парень позади меня вздыхает и я боковым зрением вижу то, как он так же, как и я, садится рядом со мной. — Подожди, нужно сначала осколки убрать, — тихо говорит, отводя мои руки в сторону. — Угу, — киваю, — сейчас. — Не надо, я сам, — говорит, — сядь пойди. От этого стыд во мне усиливается и я, поднеся поближе совок, начинаю собирать с пола бывшую кружку и кидать её части на зелёный пластмасс. — Ань, иди сядь, говорю. Посиди, успокойся. У тебя вон, руки аж дрожат. — Ничего. Я убе'у и сяду. Всё но'мально. — Ну Ань, — начинает, снова отводя мои ладони. Не выдержав, снова психую, кидая вперёд себя осколок, который только что подняла. — Да что ты п'истал ко мне, а?! Я 'азбила, я и убе'у! На этих словах я наичнаю сгребать те, что ещё остались и резко дёргаюсь, почувствовав то, что острая грань стекла разрезает мою кожу на ладони. — Ну тише ж ты, а, — слышу по голосу, как он морщится, — говорил же, посиди и успокойся. Ну как, дай посмотрю. — Всё но'мально, — часто качаю головой, зажимая только появившийся порез другой рукой. — Дай посмотрю, говорю, — повышает на меня голос. И я покорно протягиваю ему руку, словно нашкодивший щенок."Всегда чувствую себя перед ним так."
Раздражение и злость на внешние факторы сменились тем, что теперь я поедала изнутри саму себя.Виной всему я. Почему меня терпит Егор? Почему он не пошлет меня куда подальше?
— Ты знаешь почему, — отвечает на только что повторенный мною уже вслух вопрос. Я поднимаю на него глаза и вижу в его взгляде столько добра, что чувство стыда во мне доходит до конечной точки и я, всхлипывая, подползают к нему, утыкаясь носом в плечо. — П'ости-и-и, — чуть ли не скулю, — я не должна была на тебе с'ываться. Я просто не знаю, что со мной п'оисходит. Меня каждая мелочь 'азд'ажает и из себя выводит, — тараторю быстро, чуть запинаясь, — вот прям из-за мелочи я готова всё ломать и к'ушить. И о'ать тоже. Извини, а? — Эх, Гора, — вздыхает, обхватывая меня за плечи одной рукой и притягивая к себе, — нормально это, что ты бесишься. — Почему? — Да потому что раньше ты все свои чувства парошочками глушила, а теперь твоё сознание чистое и оно просто не может понять то, как реагировать на все раздражители. — То есть, в этом нет ничего плохого? Но я же не могу конт'оли'овать это. Врядли это, ну, нормально. — Да нормально это, я думаю. Негативу нужно выходить из тебя. Тебе же когда весело, ты смеёшься? — и дождавшись от меня кивка, продолжает, — так почему тогда, тебе нельзя кричать когда ты злишься? Это же тоже эмоции, — треплет меня по макушке, — и их нужно проявлять. — С этого 'акурса я даже не смот'ела на это, — удивлённо говорю. — А если не хочешь, чтобы это вспышками было, то найди способ чтобы всё выходило по расписанию и только под твоим контролем. — Всмысле? Это как ещё? — Бегай, например, по утрам и вечерам, — пожимает плечом, от чего моя голова тоже поднимается на секунду вверх, — боксом, как раньше, займись. Я бы тебе предложил всякую там йогу или медитации, но, зная тебя, — качает головой, поджимая губы, заканчивая безмолвно, но мне понятно. — У меня перерыв сильно длинный же был. Думаешь, меня возьмут снова? — Ну, ты пойдешь же туда не ради соревнований, а ради самой себя. Тебе просто нужно грушу колотить и изнурять себя по максимуму. Замолчав на несколько минут, я в конечном итоге киваю. — Хорошо, — и киваю ещё раз, — я пойду на бокс. Завт'а же и запишусь. — Вот и умничка, — снова резкое, взъерошивающее касание его руки до моих волос, — а теперь пошли пожрём. У тебя же есть что-нибудь? — Я плов ут'ом делала. Будешь? — Пошли, — кивает в сторону кухни.***
Надавив на жалость Егора и уговорив того, походить вместе со мной на бокс, мы сейчас, закончив с тренировкой, разошлись по разным раздевалкам спортивного клуба. И зайдя в комнату, где над стенами находились железными шкафчиками, я тут же пошла к своему, доставая на ходу ключ с номерком. И уже открыв дверцу, я слышу, как из моего рюкзака звонит мобильник. — Привет, мам, — поднимаю трубку. — Привет, — говорит сдержанно, но я слышу её небольшую улыбку, — я звоню, чтобы сказать тебе, что не смотря на твоё пристрастие к пагубным вещам, ты всё равно моя дочь. И я поступила не правильно, давя на тебя с чрезмерной силой. Я люблю тебя такой, какая ты есть, — она тяжело вздыхает и чуть слышно всхлипывает. Моя нижняя губа начинает трястись от её слов и глаза начинает щипать солёная влага. — Ма-а-ам, — тяну, — мам, не плачь, а то я тоже сейчас начну. — Но это не значит, — быстро говорит, — что я буду поощрять твои наркотики, алкоголь и гулянки. Тебе нужно бороться со своими привычками. И... и я помогу тебе с этим. Я буду рядом, — она замолкает, желая услышать мой ответ, но вместо этого я тоже, как и она недавно, всхлипываю, — ну тише, Анют, тише. Не плачь, всё хорошо же. Вытерев ползущую по щеке слезу, я оборачиваюсь и вижу то, как одна девушка, находящаяся в раздевалки, смотрит на меня. Чуть улыбнувшись ей, показывая, что всё хорошо, что я снова вытираю глаза. — Мам, я п'осто 'ада, что ты звонишь мне. — Как ты вообще? Где ты живёшь? Ты у... у этого Егора? — Нет, мамуль, я квартиру снимаю. — Ты где-то работаешь? — после небольшой паузы спрашивает. — Нет, пока не 'аботаю, — и быстро продолжаю: — но я хочу куда-нибудь устроиться. Я ищу вакансии в газетах и в интернете, — говорю правду, — но, пока ничего не нашла подходящего. То, далеко, то зарплата маленькая. — Но, как ты будешь работать, если ты... употребляешь, Ань? Чуть улыбаюсь. — Я б'осила, мам. Уже три месяца без этого. Три месяца и две недели, примерно. — О боже, — мама снова плачет, — ты не врёшь мне? Аня, скажи честно, ты не врёшь сейчас? — Нет, мам, — смеюсь, — я не вру. Кстати, зря ты так отзываешься о Его'е. Именно он мне и помог бросить. — Егор? — слышу нотку недоверия, — но он же сам... и у него судимость, насколько я знаю. — Судимость и п'авда есть, — соглашаюсь, — за то, что он из магазина наушники спёр в шестнадцать лет. А наркотики он бросил почти три года назад. — Два года? В семнадцать? Он уже в таком возрасте был наркоманом? — восклицает. — Мам, он ста'ше меня на три года. Он завязал с плохими делами в двадцать один год. И сейчас почти не пьёт даже. Только сига'еты ку'ит, 'азве что. — Мне плохо верится в это, конечно, но, если это так, то я рада, — вздыхает, — рада, что у тебя хороший друг... или он не просто друг? Я заливаюсь смехом."Если мы были бы с ним парой, то мы бы уже давно поубивали друг друга." — весело думаю.
— Не-е-ет, мам. Он не мой па'ень. У него девушка есть. Они вместе уже много в'емени. Его' мне как ста'ше б'ат. Он всегда меня жизни учить и ругает, когда я косячу. — Ну, хорошо, — смягчает тон, — Ань, ты не хочешь домой вернуться? — Мамуль, — не зная, как начать, замолкаю на несколько секунд, — мне почти двадцать лет. Мне нужно учиться быть самостоятельной. Мне нужно уметь быть самостоятельной, о'ганизованной и... нужно уметь быть взрослой. — Но ты же ребёнок совсем, Анют. Как ты одна-то сможешь? — Ну, на наркотики ума у меня хватало же, мам, — говорю, чуть пиная свою сменную обувь, что стояла под скамьёй, — значит, должно хватить и на взрослую жизнь. — Ты так говоришь... — Ма-ам, ну не плачь пожалуйста, — снова тяну, — успокойся пожалуйста. — Ты такая умная у меня девочка. Я всегда знала, что ты ещё покажешь себя с лучшей стороны. — Ну, я же твоя дочь, — улыбаюсь. — А как ты кушаешь? Ты небось в интернетах еду заказываешь, да? Пиццы ешь и прочую сухомятку? — Ну, иногда заказываю себе пиццу да, — киваю, — но в основном я сама себе кушать готовлю. Его' меня заставил на п'авильное питание сесть. Мол, это очистит мой о'ганизм и будет вообще полезно для желудка и так далее. Я, конечно, стараюсь не есть в'едное всякое, но, иногда с'ываюсь и наедаюсь. — Ты научилась готовить? Анечка, ты меня удивляешь! А вот правильно питание это здорово! И иногда нужно себя баловать вредностями. Как говорится, и Москва не сразу строилась! — Да, мамуль, правда, — улыбаюсь, — мамуль, я на днях приеду к тебе в гости, ладно? — Ну, конечно! Я сама тебе сейчас это предложить хотела. — Только я на д'угом конце го'ода сейчас живу. Ты не будешь п'отив, если я с Его'ом приеду? У него машина п'осто. — Ну, ты же говоришь, что он не такой плохой, каким я его считала? — Да-да, — смеюсь. — Ну вот и приезжайте, значит. — Хо'ошо. Ладно, мам, мне по'а. Я п'осто сейчас после т'ени'овки и мне нужно в душ идти и пе'еодеваться. — Ты ещё и спортом снова занялась? Какая же ты умничка стала. — Ага, — лыблюсь. — Ну ладно, давай тогда, Анют. Не забывай, звони маме. — Конечно, мамуль. Закончив диалог, я сжала в руках телефон и, запрокинув голову назад, закрыла глаза."Она гордится мной. Мама, наконец-таки, гордится мной." — повторяю радостно в голове.
Сходив в душ и переодевшись, я уже выходила из раздевалки, когда меня окликнула та девушка, что стала свидетелем моего с мамой разговора. — Подожди, — подбегает ко мне, поправляя сумку на плече. — М? — смотрю на неё, не ожидая вообще, что она подойдёт. — Тебе же работа нужна, я правильно поняла? — Ну... ну да, да, — часто киваю, после того, как растерянно на неё смотрела. — У меня магазин спортивной одежды и спортивного питания недалеко от этого места. Я открыла его совсем недавно и вчера поняла, что сама не справляюсь. В общем, я ищу продавца. — Но, я не разбираюсь во всём этом. Я на тренировки вообще хожу, только для себя. — Да я расскажу и покажу всё, — отмахивается. — Ну, а тебя не смущает то, о чём я маме говорила? Ты ж по-любому всё слышала, — пожимаю плечами. — У меня у самой похожий опыт и я понимаю, что это такое, когда из-за такого прошлого, ты не знаешь как жизнь эту жизнь и строить настоящее."Неужели, я скоро пойму что такое стабильность?" — мелькает мысль.
— Тогда у меня нет причин отказаться от такого, — улыбаюсь. — Зарплата будет в районе двадцати пяти тысяч. Но, если ты хороший продавец и сможешь продавать больше товара, чем я, то сумма будет больше. — То есть, к зарплате будет причисляются процент от продаж? — Да. Тебя это устраивает? Ещё пару минут поговорив о её магазине, мы обменялись номерами и договорились о завтрашнем первом рабочем дне. Выйдя на улицу и подойдя к машине Егора и постучав в его окно, я стала ждать того, что он опустит стекло. Но не увидев этого, я стучу снова. После этого дверь на несколько сантиметров открывается и я, не видя друга, слышу быстрое: — Гора, подожди! — А чё такое-то? Выходи давай, у меня много хо'оших новостей. И да, твой совет помог, я спокойная, блять, как удав сейчас, — усмехаюсь, поправляя рюкзак, в котором лежали боксёрские перчатки. И не услышала на это ответа, я сама открываю его дверь. И то, что я увидела, меня заставило тут же отпрянуть назад.