"Нет, это не может быть он. Никак не может... —смотрю в одну точку, всячески себя уверяя в этих мыслях.
Но, вопреки всему, перед моими глазами всплыло воспоминание, когда мы с моим лучшим другом стояли возле клуба и услышала чей-то телефонный, который шёл о рыжей: — Он упомянул её, ну, прозвище. Её все называют Горой. И поверь, мало кого из девушек так будут называть. Речь шла именно о ней и ни о ком другом, я уверена."Почему я тогда не заметила, как он дёрнулся, когда я произнесла это?" — качаю головой и жму пальцами на глаза, пытаясь вспомнить каужлю деталь то ночи.
— Но ехать к ней сейчас не лучшая идея. Сейчас почти два часа ночи и она спит, наверное."И этот тон, с которым он отговаривать меня ехать к Ане..."
— А вот это не факт. Она ведёт такой образ жизни, что ночью она занята явно не сном. — Она... она что... — Нет-нет. Она не проститутка. Она.. она наркоманка."И как после этого сжалась его челюсть..."
— Вау, — излишне сухо, — и какое тебе дело до неё? Ты же против наркотиков и подобных людей. — Ну, там долгая история... Вспомнив это, иду к нужной комнате. — Егор? — пару раз стучу в его дверь, — ты тут? — Да, заходи. — Ты один? И заходя в комнату, я вижу то, как он что-то собирается сказать с улыбкой на лице но, видимо заметив то, что я не в настроении смеяться с его шуток, меняется в лице. — Чё случилось? Садись, — кивает на кресло, стоящее у стены напротив окна. После того, как я села, парень тоже подходит и, занимая соседнее, поворачивается ко мне, ожидая ответа. — Ты знаешь ту компанию, в которой Аня была в ту ночь? Егор хмурится. — Значит, не зря я жалею о том, что рассказал тебе всё. Не надо влезать в это дело, Милас. Забудь об этом. — Так ты знаешь или нет? — Нет, — после паузы отвечает, не сводя с меня глаз, — никто не знает, кроме Вани. И то, даже он не всех людей знал в том доме. — Ваня? Тот самый, что звонил ей вчера? — Да. И только сев, приятель встаёт и подходит к окну. — Это он её взял с собой и потом бросил, уехав по своим делам. — Теперь понятно, почему ты вчера говорил с такой неприязнью о нём. — Я его ненавижу, — вижу то, как он кивает, — но он виноват лишь в том, что бросил её. Он не знал о том, что случилось. — Ты уверен? — Ну, ему нет смысла врать. Он человек, которому всегда на всё похуй. Он сам, когда приехал в гости к Ане, признался в том, что он не знал. — В гости? Она с ним общается после того, что он сделал? — поражаюсь. — В списке претендентов на руку и сердце Ани была не только ты, Милас. Тёть Надя пригласила ещё и семью Вани. Она ни о чём не знала же. А Аня не знала, что тот, из-за которого её мучали кошмары с пятнадцати лет, ждал её у неё дома. Аню накрыло тогда, у неё была истерика. А он стоял и не понимал из-за чего. Как оказалось, ему рассказали другую версию тех событий. Что когда он уехал, то Аня же сразу же, как отошла от кокса куда-то уехала, даже ни с кем не попрощавшись. Он в был в шоке от того, что Аня ему сказала. Сейчас он ищет, кто это мог сделать. Но, не знаю, — пожимает плечами, — правда ли ищет или тупо нам так говорит."Ищет, — хочу сказать, то парень продолжает говорить.
— Я с ним разговаривал месяц назад. Он сказал, что те люди, что были в том доме ничего не говорят. И не всех он может вообще найти. Половина из них переехали либо в другой город, либо вообще, в другую страну. Внутри меня что-то гулко обрывается."Как и Миша."
— У него даже мыслей нет насчёт того, кто это мог быть? — спрашиваю. — Даже если он и найдёт его, то ничего не изменится. Там были детки богатых родителей, — с омерзением произносит, — они откупятся от любых обвинений. А если кулаками всё решить, то это на Ане может отразиться. А она еле пережила это и я не хочу, чтобы она даже думала о той ночи. Знаешь, — он переводит на меня глаза, в которых была боль, смешанная с такой злостью, что мне стало не по себе, — если бы я знал кто этот парень, то я бы сделал то же самое, что он сделал с Аней, а потом бы его убил, — не сводит с меня взгляда, — и убивал бы долго. Чтобы он мучался и вымаливал бы прощения у неё. Я бы пытал бы его всеми возможными способами, пока он не стал просил о том, чтобы я его прикончил. Я не знала, что говорить и молчала, слушая его слова. Слушала и считала его желание верным. — Я тебе кое что сейчас скажу, но ты должен пообещать, что никто не узнает об этом. — В смысле? — Даже Ане нельзя говорить. Лицо Егора снова меняется. Глаза становятся злее, губы соединяются в одну линию, а линия челюсти, что и так была явно выражена, сейчас стала ещё чётче, благодаря напряжённым мышцам. — Ты что-то знаешь? — делает пару широких шагом ко мне. Поняв то, что могу сейчас легко принять пару ударов, я встаю с кресла. — Егор, успокойся, ладно? — Говори, — не просит, а приказывает. — Во-первых, Ваня ищет того, кто это сделал. Я одной ночью как-то была в клубе и, когда вышла покурить, то слышала, что кто-то говорил, что найдёт того, кто её тронул. — Почему ты думаешь, что речь шла об Ане? — делает ещё один шаг ко мне. — Он назвал её Горой, — и видя то, что он не сводит с меня глаз, говорю ему, — прекрати злиться. Я тебе и так расскажу всё, что знаю. Парень, моргнув и посмотрев на свои руки, которые, как я только что заметила, сжимал всё это время в кулаки, кивнул. — Да, хорошо, — и двинулся ко мне. — Эй, ты чего? — на всякий случай напрягаюсь, готовясь оттолкнуть его, а не ударить в ответ. Приятель усмехается. — Я сесть хочу, — и, кивая на кресло, кивает и мне, — и ты садись, не ссы. Я качаю головой, понимая, что не правильно поняла его шаги. — Так вот, — продолжаю, когда мы уже сели, — он говорил о том, что найдёт того, кто это сделал и угрожал тому, с кем разговаривал по телефону. — Почему ты сразу не рассказала это? — Не знаю, — признаюсь, — сначала сама разобраться хотела, что к чему, а потом у самой проблемы появились. — Да не, я не об этом. Почему ты вчера это не рассказала, когда мы ночью говорили? — Я не понимала, что это связано. Слушай, мне нужно поговорить с Ваней. — На счёт чего? — На счёт Ани. — И что изменит ваш диалог? — Я сейчас скажу, что изменит, — вздыхаю, — но никому об этом, опять же, не говори. — Я уверен, что это касается Ани. А от Ани я ничего не хочу скрывать. — То, что я скажу, ещё не факт, что окажется правдой. — Я не буду скрывать ничего от неё, — стоит на своём. — Окей, — раздражённо говорю, — тогда просто дай мне номер Вани. — Да не лезь ты в это, — морщится, — ты ничего не изменишь. — Блять, — начинаю злиться уже я, — ты думаешь, я не могу достать чей-то номер? Мне не составит труда самому найти в ваших телефонах его контакты, когда вы спать будете или просто отвернетесь. — У нас пароли стоят вообще-то, — усмехается. — Для меня эти пароли как ветка под ногами. Двадцать первый век на дворе, алло. И поняв, что ничего не смогу добиться от Егора, я разворачиваюсь, чтобы уйти. — Ладно, подожди, — слышу, когда уже оказываюсь в коридоре. — Что, всё таки решил номер дать? — возвращаюсь обратно. — Нет. Вернее, и да и нет. Сначала расскажи, что ты знаешь, а потом я уже точно решу. — Умно, — киваю и сажусь обратно в кресло. — Так что? Набрав в лёгкие побольше воздуха, я медленно его выпускаю, решаясь сказать то, что хотела сказать ещё до прихода в его комнату. — Возможно, я знаю того, что тронул тогда Аню. Говорю и смотрю на его реакцию. Но он лишь смотрит на меня, бегая по моему лицу глазами, видимо, пытаясь понять, вру я или нет. — Возможно? — Да, — говорю и принимаюсь объяснять, — все известные детали сходятся, но я не могу поверить в то, что этот человек мог такое сделать. Но, так как я познакомилась с ним годом позже того времени, то не могу быть полностью уверенной в его невиновности. — Какие детали сходятся? — Только не говори пока ничего Ане. Понимаешь, я не уверена. Это может быть не он. Почесав подбородок, парень встаёт и возвращается к окну. — Это я уже сам как-то решу, — и, открывая форточку, спрашивает, — я могу покурить тут? — Кури, но, только потом проветри хорошо комнату. И мне тоже дай покурить, — тоже встаю с места. Он достаёт сигарету себе и подталкивает пачку в мою сторону. — Чего замолчала-то? Продолжай, — выпускает дым изо рта. — В общем, когда я слышала разговор Вани, я была не одна. — А с кем? — перебивает, — у тебя есть кто-то? Тогда зачем Ане голову морочишь? На это я закатываю глаза. — Может, ты не будешь меня перебивать? — стряхиваю пепел в горшок цветка, — с другом я была тогда. Он тоже слышал этот разговор и, когда я собиралась поехать до Ани, чтобы разузнать об этом у неё, то он меня отговаривал. Мол, не нужно никуда пьяной ехать, тревожить её ночью и так далее. А когда я сказала, что она вряд-ли спит и сказала о том, что она употребляет, то, как я пару часов назад вспомнила, начал нервничать. Потом вызвал мне такси до дома и сам уехал. А утром пригнал машину, которую я возле клуба оставила, — прерываясь, делаю затяжку. — Это всё? — Сказала же, не перебивай меня, — повторяю, — нет, не всё. Когда поехала в магазин, я увидела то, что он забыл в салоне свою ветровку. Я кинула её на заднее сидение. Потом встретила Аню в магазине и мы решили поехать в бар. Но, она, сев в машину, сразу же вышла из неё. — Это тот день, когда она духи знакомые почувствовала? — Да. — Ещё есть что-то? — снова сжимает челюсть. Киваю, наблюдая за тем как капли дождя бились об стекло окно, быстро спускаясь кривыми дорожками вниз. — Мой друг пару лет назад переехал в Испанию. И сказав это, перевожу взгляд на парня. Он молчал, всё так же на меня смотря. Невозможно было понять о чём он сейчас думает и что чувствует. Казалось, время для него приняло настолько медленный темп, что секунда длилась казалась ему несколькими часами. Молчала и я, не находя ничего в голове, подходящего, что можно было сказать. Так прошло пару минут. Докурив, Егор, видимо от нервов, принялся за вторую сигарету. — Я не скажу ей, — наконец говорит и отворачивается, — но скажу, если твой друг окажется тем человеком. — Я не против. — Я даже не знаю, хочу ли я или нет, чтобы он им оказался. Наверное, всё же, да. Потому что я устал постоянно бояться, что Аня случайно встретит его где-нибудь на улице. Я не могу больше думать о том, что ей будет что-то угрожать, если она его встретит. Пусть первым его встречу я. — Встретим, — киваю ему, тем самым давая понять то, что теперь в его планах участвую и я. Телефон, что неожиданно зазвонил с кресла, и пугал меня, заставляя выронить сигарету. — Алло, — поднимаю трубку. — Доброе утро, — радостно приветствует меня голос какого-то парня, — это курьер. Я торт вам привёз. — Хорошо. Вы у ворот уже? — Да-да. — Ждите, сейчас выйду. — Чё, торт привезли? — раздаётся за спиной. — Ага, — киваю, — готовь подарки, сейчас Аню будить пойдем. — Сам готовь. А я за тортом схожу, — подходит ко мне, улыбаясь, — и сам за него заплачу, — и кивая на этих словах, чуть прогибается в спине, начиная смеяться, — ты только денег дай."И этот человек только что говорил о пытках и убийстве?" — усмехаюсь.
Быстро обговорим, кто чем занимается, кто что дарит и кто первым стучится в дверь, мы вскоре уже разбудили Аню и, вручив цветы, обняв и пожелав всего, чего обычно делают, все вместе спустились на первый этаж. Мама, к слову, ещё тогда, когда мы были в ТЦ, попросила купить мне платье, множество раз повторив, чтобы его цвет подчёркиваю её "шикарный оттенок волос". Но, ничего подходящего я не нашла и, так как время поджимало, я купила ей пальто в бордово-сером цвете. От себя я купила ей мобильник последней модели. — Балуешь ты её, — качает головой Егор, когда Аня ушла в ванную, чтобы привести себя после сна в порядок. — А ты не балуешь? Кто ей часы за сорок кусков подарил и наушники за двадцать? Не ты ли это? — поднимаю брови, так же тихо отвечая. — То есть, — вступает в разговор мама, — только мой подарок её согреет этой осенью? — Ну, может ещё и объятия вашей дочери, — усмехается парень. — Эй, — пинаю ногой его в колено, — я тебя сейчас своими объятиями согрею. — Ой, Егорка, — вздыхает мама и, перед тем, как отвернуться от нас, кидает: — дай бог, чтобы так и было. — Чего-о-о? — чувствую, как мои глаза округляются, — это ещё что такое?! Тут мама оборачивается ко мне, переглядывается с Егором и начинает улыбаться, пытаясь сдержать свой смех. — Ну а что? Пора бы уже! Ходите, как неприкаянные сколько времени. — Понятно, — махаю на обоих рукой и качаю головой, — в эфире передача "давай поженимся". И на этой фразе из ванной выходит Аня, поправляя воротничок белой в тонкую красную полоску рубашки. На её губах красуется такого же цвета помада, ресницы аккуратно тронуты тушью, а на яблочках щёк лежит лёгкий румянец."И при этом, она выглядит настолько естественно красивой, что у меня, кажется, сейчас остановится сердце." — отмечаю, не сводя с неё глаз.
После того, как каждый из нас вдоволь налюбовался именинницей и произнёс по, абсолютно заслуженному, комплименту, мы посадили рыжую за стол и начали накрывать на стол. — Ты же любишь сладкое? — Да, — отвечает мне с каким-то ступором в голосе. — Отлично, — киваю, — я такой же выбор сделала. Ты вообще сладкое любишь? Надеюсь, что я угадала с твоим вкусом, когда заказывала торт. — Я люблю сладкое, — говорит на одном дыхании и поднимает на меня чуть затуманенные глаза."Что с ней?"
— А острое? — пытаюсь разговорить её. — Да, — чуть заторможенно, — тоже люблю. — А солёное? А кислое? Или вкусы поменялись? — вспоминаю, как Егор рассказывал, что Аня очень любит лимоны. Но Аня, услышав это, почему-то решает ответить мне резко. — И к чему этот вопрос? Сама знаешь, что что 'аньше да, а сейчас нет. Сказав это, понимаю, что теперь все взгляды находящихся в кухне людей, устремлены на меня. Егор смотрел на меня хмуро, почти поднеся уже почти съеденное яблоко к лицу, Милас с удивлением, видимо, моему резкому тону, а Елена Викторовна смотрела на меня с удивлением и явно сейчас не понимала, что происходит. — Просто я помню, что что ты лимон любишь, — говорит Милас, странно покосясь на свою маму. — Да она их переела, — вдруг начинает смеяться Егор, — и теперь от всего кислого нашу Анечку воротит. — А, — мысленно бью себя по лицу, — я п'осто не так услышала тебя. Кислое люблю да, но тепе' ь меньше его ем. Ну, ста'аюсь ве'нее. — Значит, лимона немного положу, — кивает, чуть усмехаясь.***
— Что поёшь? — не замечаю, как рыжая подкралась, бесшумно закрыв за собой дверь. Вздрагивая, открываю глаза и отвечаю: — Да не важно. Так, стихи вспоминаю. — Стихи? У тебя память хо'ошая?"Ого, кто-то в хорошем настроении. С чего бы это?"
— Ну, неплохая, да. — У меня тоже, — легко говорит, — когда наст' оение хо'ошее, тоже хожу и бубню себе под нос что-нибудь. Или пою, — усмехаюсь. — А сейчас у тебя как с настроением?"Спрашивая, и так зная ответ."
Рыжая берёт с соседнего кресла-качалки плед и, накидывая его на свои плечи, покрытые тканью розовой толстовки, садится рядом. — Хо'ошее, благодаря вам всем. Я очень... очень удивлена такому позд'авлению. Ра'ьше такого в моей жизни не случалось, если честно."Неужели у неё и правда не было даже таких, сделанных на скорую руку, поздравлений?"
— Почему? — всё же вопрошаю. — Ну, скажем так: моё ок'ужение не особо любит делать сю'п'изы. Кивнув своим мыслям я перевожу взгляд на тлеющий огонёк в её пальцах. — Дашь сигарету? Мои закончились, а в магазин не хочу идти, — подбородком показываю на мокрую плитку двора от моросящего дождя. — Без п'облем. Я с запасом себе их купила. Могу целую пачку дать, как зайдём, — протягивает мне уже открытую. Подкурив, я откидываюсь на спинку кресла и, выдыхая дым над своей головой, говорю: — Наверное, ливень пойдёт. Небо совсем уж затянулось. — Да и вете' холодный, — добавляет, — так что, точно пойдёт. Упоминание о ветре напомнило мне о том, что я сижу в одной футболке, надетой сразу после душа. Поёжившись, спрашиваю: — Не видела второе такое одеяло? — Видела. Оно у меня в комнате, — еле слышно смеётся и, снимая с себя плед, протягивает мне его, — на, де'жи. Я всё равно в кофте. — Нет, — качаю головой, — тебе ещё заболеть не хватало в собственный день рождения. — Он уже закончился почти, ничего ст'ашного, — всё же, тёплая ткань касается моих колен, — да и не заболею я, у меня иммунитет к'епкий. Но я не оставляю плед у себя и протягивая его обратно. — Все так говорят, а потом пластом лежат и жаропонижающее пьют кружками. Но в моих словах она не видит логики и отводит мою ладонь. — Да не будет ничего такого. Заби'ай. — Я докуриваю уже, — показываю ей почти скуренную сигарету, — сейчас зайдём уже всё равно. Рыжая качает головой, усмехаясь. — Да что ты уп'ямая-то такая? И, встав с кресла, она вынимает бычок из моих пальцев и, туша его в пепельницу, накидывает на меня то, что я никак не хотела от неё принимать. Поправляя на мне ткань, она дотрагивается до моих рук, щиколоток и заканчивает свое движение касанием до шеи, расправляя вокруг неё плед. Сразу появившиеся от её тепла мурашки вырастают в количестве, когда выдох девушки случайно прошёлся по моему кончик уха. Находясь в остолбенении и, от этого улыбаясь, всё, что я могу сейчас сказать, так это: — Заболеешь ведь раздетая. — А ты будто бы нет? — Ни капли. — Все так гово'ят, а потом пластом лежат и жа'опонижающее к'ужками пьют, — говорит моими словами."Надо же, слово в слово прям повторила" — моя улыбка от этого становится ещё шире и я прикусываю нижнюю губу, чтобы не расплыться в оскале Чеширского кота."
— Забавная ты, — вздыхаю. — Чем это? — Дай-ка мне тяжку одну, — тянусь к ней, так и не отвечая на вопрос. — Может, тебе целую дать лучше? Дёргаю головой. — Целую холодно. Я пригрелась уже, — и начав смеяться, убирая с себя одеяло, освобождаюсь, — или ты брезгуешь? Аня на это подкатывает глаза, но, всё же, протягивает сигарету. — Ой, скажешь тоже, — издаёт цокающий звук."Ну что же, я рада слышать, что тебя от меня не воротит." — мысленно смеюсь.
Аня держит сигарету возле моего лица, не давая возможности самой взять её в руки. Только улыбнувшись этому, я зажимаю фильтр между зубов, пользуясь возможностью прикоснуться губами к её пальцам."Якобы случайно, ага." — думаю, при этом следя за её реакцией.
Пальцы, что ожидаемо в такую сырую погоду, чуть прохладные и, почему-то, пахнут чем-то знакомым. Неожиданно ловлю флешбек прямиком с нашей первой встречи: Я пытаюсь завязать с ней разговор и показаться дружелюбной, чтобы узнать что с ней, но, видимо, добиваюсь совершенно обратного результата, ибо получаю резкое и безразличное: — Будто мне дело есть до того, что тебя п'ивлекает, — она докуривает сигарету и оранжевый огонек мелькает в темноте и приземляется в паре метрах от нас, чтобы тут же угаснуть из-за влаги асфальта, — ты сильно не выпенд'ивайся здесь. Тут не только пьяные девочки живут. Сказав это, Аня, пошатываясь и чуть ли не задевая меня своим плечом, проходит мимо, оставляя после себя терпкий запах алкоголя и, снова, чего-то приторно сладкого."Что это? — вспоминаю свой ступор в тот момент, — на запах геля для душа, шампуня или туалетной воды не похоже. Немного схоже с ароматом железа, запаха уголков, вынутых из только потухшего костра, горького шоколада, запахом свежескошенной травы или, может быть, запахом чего-то приторно-едкого, как, например сладкий коктейль, в котором, всё же, чувствуются нотки спирта."
Встряхиваю головой, кое-что понимая."Видимо, я крепко влипла именно ту секунду, когда почувствовала её аромат. Аромат её тела."
Из воспоминаний меня вырывает то, что Аня неожиданно отбирает у меня сигарету, при этом говоря: — 'асскажи что-нибудь о себе. Промаргиваюсь пару раз, пытаясь сбросить с себя нашедшее наваждение. — Например? — Да что угодно вообще. Хочется послушать что-нибудь."А на абсолютно такой же вопрос Леры я ответила вчера агрессией..."
— Блин, я не знаю даже что рассказать. Лучше прямо спроси, о чем ты хочешь узнать, — делаю намёк, играя бровью."Намёк на то, что сейчас я разрешаю ей спросить у меня абсолютно всё, что угодно."
На это она смеётся явно смущённо. — Ты чё? Ты явно не так поняла меня. — Вот как? — улыбаюсь, — тогда, может, ты скажешь мне, как я могла тебя понять? — Бля, Милас, опять ты сучку включила, — качает головой. — Обычно её включают те, кого я... Не успеваю я продолжить, как девушка выставляет впереди себя раскрыты ладошки. — Э-э-эй! — тянет, — остановись! Не п'одолжай, избавь меня от этих под'обностей, п'ошу. Увидев то, что у Ани уже покраснели щёки и кончики ушей, я, немного посмеявшись с этого, решаю ответить на её просьбу и, всё-таки, что-нибудь, да рассказать. — Ладно, есть одна забавная история, — и я, откинувшись на спинку кресла-качалки, начинаю делиться одним моментом из моего детства. Ещё немного посидев со мной, Аня вскоре ушла, сказав, что хочет спать.***
Я тоже ушла к себе, переоделась в пижаму и, так и не заснув, вернулась обратно. И просидела на веранде ещё долгих два часа, выкуривая одну за одной и думая о том, как и что мне делать дальше. Что мне делать в отношении к Ане, в отношении Леры и в отношении самой себя."Кого лучше подпустить к себе?"
Если подпущу Леру, то у меня будет спокойная, размеренная, наполненная пониманием и стабильность жизнь."И однообразностью." — добавляет внутренний голос.
Если впущу Аню, то всё вокруг меня перевернётся с ног на голову, заставив, тем самым, сдвинуться даже те аспекты жизни, которые априори никогда не могли двигаться. С ней мне не будет скучно, в этом я уверена точно. Ибо у неё, в отличие от Леры, есть характер. И характер, как я уже успела заметить, не слабый."А смогут ли вообще наши характеры ужиться друг с другом? Они же ведь так похожи..." — думаю, взъерошивая пятернёй волосы на затылке.
Мы же убивать друг друга будем, если вдруг разойдёмся во мнениях. Это будут самые ужасно болезненные отношения, какие только могут быть. Будет больно, жёстко, хаотично и сумашедше."Но, если быть вдали от неё у меня всё равно не получается и я от этого страдаю, то почему бы, хотя-бы, не попробовать быть с ней близко?" — подкуриваю ещё одну и наблюдаю за тем, как ливень прибавил свой напор, а гроза стала всё чаще мелькать в небе.
Но, даже я "просто попробую", то всё изменится. Я, мои взгляды на жизнь, мои приоритеты, моё состояние."И весь мой мир."
И решив прямо сейчас расставить всё по полочкам, я срываюсь с места, тушу сигарету и направляют в комнату Ани. В тайне для себя я надеялась на то, что она ещё спит и мне придётся уйти, чтобы её не тревожить. Но, как бы я этого не хотела, всё оказалось по-другому. Постучавшись пару раз и, не услышав ответа, я приоткрыла дверь и увидела то, что Аня не уже не спала, а то, что она ещё не спала, лёжа спиной к входной двери, освещая потолок светом, исходящие от экрана её мобильника. Рыжая вздрагивала каждый раз, когда гроза проникала сквозь толстые шторы на больших окна и приносила с собой очередной раскат грома. Не знаю, сколько я так посидела. Но, каждую минуту у меня было такое дикое желание её обнять и обезопасить, что руки чесались и внутри начинала к петь кровь. Но, шум за окном начал спадать на нет и, Аня, видимо, решив заснуть, убрала наушники с телефоном, посильнее закуталась в одеяло и, чтобы было удобнее, перевернулась на бок. И увидела меня. — И давно ты тут сидишь? — равнодушно спрашивает, будто я каждый день сижу на её постели. — Думала испугаешься, — говорю ей о своих мыслях. Хмыкает, осмотрев меня и после закрывает глаза."Пфф, подумаешь, мужские трусы. И что такого?"
— Не испугалась. — В любом случае, я стучалась, но ты не слышала меня, — пожимаю плечами. — Я музыку слушала. — А ты сейчас спать будешь? — Да."Понятно. Она снова не хочет меня видеть."
— Просто уже почти семь утра. Заснешь если, то только вечером проснёшься, — пытаюсь всё же, остаться. Аня вздохнула, открыла только что закрытые глаза и села, чуть откинув от себя одеяло. — Тогда я буду смотреть фильм. — Какой?"Только не выгоняй меня."
— Какой-нибудь, — сухо говорит. — Можно что-нибудь из исторического посмотреть. Или ужасы, например. — Угу. — У тебя болит что-то? — делаю предположение. Снова вздыхает. После кивает. — Голова. — Пила обезболивающее? Это на погоду у тебя? У меня мама и сестра зависима от смены погоды в плохую стороны. У них и голова болит, и давление скачет, и кости ломит. Я хотела продолжить, но рыжая меня перебивает: — Слушай, — она встаёт, — чего ты вообще п'ишла сюда? Мой день 'ождения прошёл уже. Можешь прек'ащать плясать вокруг меня и пытаться поднять моё настроение. Аня говорит это с жёсткость в голосе и, скидывая с себя одеяло, даже на меня не смотрит."А при чём тут её день рождения? Неужели она подумала, что я хочу её купить?"
— - В смысле? — удивляюсь, — я что, не могу с тобой поговорить уже? — Для чего? — Для общения? Такой вариант не приходил в голову? — Общение 'ади общения? Не находишь это глупым? — с непонятной для меня обидой спрашивает. — Если так, то почти все люди на планете глупы? Все общаются, чтобы общаться, Ань. И в этом я не вижу ничего странного или плохого. — Для тебя это глупо, — делает зачем-то акцент на мне, — зачем тебе общаться со мной? Зачем узнавать меня и п'иходить ко мне ночью? — Узнавать тебя? — не выдерживаю и усмехаюсь, — это ты, а не я просила что-нибудь рассказать сегодня. Она ничего не отвечает и лишь достаёт из своего рюкзака пачку сигарет и кладёт их возле меня, на край кровати. — Как и обещала. Закончатся, скажешь. — Дождь уже кончился, — касаюсь сигарет пальцами, чуть подвига их обратно к рыжей, — через пару часов магазин откроется. — Блять, да как хочешь, — бросает мне и, забирая пачку, кидает ту на прикроватную тумбочку. Но, не только для меня, но, для себя, она попадает вовсе не на поверхность мебели, а ровно в одно из рёбер торшера. Последний начинает шататься и, после заваливаясь на бок, падает, цепляя за собой небольшую бутылку воды. Секунда и вспышка света, сопровождаемая треском, освещает комнату. Далее, наступает темнота, нарушаемая лишь светом сквозь плотные шторы. — Молодец, Анечка, так держать, — вздыхаю, — не удивлюсь, если ты только что обесточила половину района. — Максимум, п'обки выбило. И не специально я. Бесить меня не надо было, — поворачивается ко мне, смотря с раздражением. — Кто тебя бесил-то? — чуть повышаю громкость своего голоса, — я к тебе просто пришла, чтобы поговорить посидеть. Но нет же, тебе характер показать нужно. — У меня голова болит так-то, — тихо говорит. Почувствовав то, что начинаю злиться, я подхожу к двери, делая уйти. — Да ничего не болит у тебя, — говорю на последок, — просто некому нервы потрепать, вот и всё. — Чё? Мне некому не'вы т'епать? Ты ничего не перепутала, не?! — тоже медленно переходит на крик, — ну да, это ж я к тебе п'иебалась с'еди ночи! — Да кто к тебе приебался я не пойму? Что ты несёшь вообще? Я смотрела на неё с недоумением и никак не могла не хмуриться при этом. А когда, она обогнула меня и сама, подойдя к двери, открыла её для меня, я вообще перестала что либо понимать. — Всё, заебала, — говорит мне, — выходи."Так, Милас, успокойся, —просит внутреннее я, — держи себя в руках.
— Может, нам всем вообще уехать и тебя одну оставить? Чтобы не мешать тебе? — предлагаю. — При чём тут это? Я вообще даже не намекала на это. — Ну да. Ни подойти к тебе, ни слова сказать. О да, никаких намёков, — вскидываю руками, — ты прямо это показываешь. Если не хотела ехать, зачем тогда соглашалась? — Потому что не могла отказать, вот почему! — Не могла она, конечно! Так и скажи, что не хотела! — чуть не выдерживаю. Но Аня, кинув взгляд на всё ещё открытую дверь, переходит на шёпот. Так скажем, громкий шёпот. — Чё ты мне п'едъявляешь вообще? И че о'ёшь?! Хочешь Елену Викто'овну и Его' а 'азбудить?! Ут'о, блять, на дво'е! — Так ты меня бесишь! На тебя невозможно не орать! — так же ей не громко, но, всё же, с раздражением, отвечаю. И тут она говорит то, что заставило меня чуть ли не ударить её: — Да давай я уеду вообще, хули то?! Лучше будет?! Я смотрю на неё, ожидая того, что она скажет ещё но, так ничего и не услышав, закрываю глаза. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Успокоившись, медленно поднимаю ресницы. — А ты не можешь, всё-таки, без агрессии, да? — спокойно спрашиваю у неё . И Аня тоже спокойно мне отвечает: — А ты без п'едъявлений не можешь, да? — Ты несносная, — начинаю улыбаться. — Ты тоже, — так же улыбается, смотря мне в глаза. Мы не сводим глаз друг с друга несколько минут и я, медленно, носком ноги, толкаю дверь, тем самым её закрывая. И, увидев на её щеке капельку крови, пропавшую туда, видимо, из-за разбитого торшера, я тянусь к её лицу. — У тебя...у тебя на щеке кровь. — Кровь? Где? — дёргается, начиная щупать подбородок. — На щеке, — касаюсь кожи, — вот тут. Наши кончики пальцев встречаются, соприкасаясь на несколько секунд, но, в это время в комнату, неожиданно для нас обеих, не входит, а врывается моя мама. — Зд'авствуйте, — в шоке говорит ей Аня, — ну, доб'ое ут'о, точнее. — Доброе-доброе, — мама смотрит на нас и осматривает комнату. — Угу, — не могу не показать, что мне не нравится её появление, — очень доброе. Мама. — Ксюш, ничего странного не слышала? Просто у нас электричество отключили и я подумала... — Мам, ты немного не вовремя, — прерываю её поток. — Егор ещё спит, поэтому я подумала, что ты поможешь мне с этой проблемой. Ты же дома хорошо справлялась с электрикой и..."Мам, ну выйди, пожалуйста-а-а."
— Хорошо, я чуть попозже посмотрю, —снова перебиваю. Но она, продолжает снова. — Наверное, порывом ветра провода зацепило и... — Мам, — коротко, но твёрдо. — Ну что такое? — смотрит на меня с недоумением, — что? — и, видимо, понимая, что к чему, шёпотом добавляет, — ладно, я позже зайду, угу, — и уже громче, — пойду вам завтрак приготовлю. Нам, вернее. Всем нам, — слышу её улыбку. — Почему мне стало неловко? — спрашивает Аня, смотря мне в глаза, когда дверь за моей мамой закрывается. Я начинаю тоже смущаться. — Потому что ты тоже чувствуешь что-то. Аня улыбается шире после моих слов. — Думаешь? — склоняет голову на бок. — Чувствую, — говорю, но не могу даже пошевелиться. — Я тоже, — всё так же смотрит в мои глаза."Какой у неё сейчас взгляд, боже. Не утонуть невозможно..."
— Тогда почему не показываешь этого? — делаю к ней шаг. Девушка молчит, лишь начиная почему-то тяжело дышать. — Страшно, — произносит тихо на выдохе. — А ты не бойся, — делаю к ней ещё один шаг и чувствую то, как меня начинает мелко трусить."Со мной такого даже с Яной не было..."
И свет в нашей комнате включается, заставляя Аню обернуться на поваленный торшер. Она делает шаг назад, начиная бегать взглядом по полу. — Его' починил всё, видимо, — говорит, заламывая свои пальцы за спиной. — Да, — киваю, тоже отходя от неё, — я это, ну, пойду. В душ схожу, зубы, ну, почищу, — и понимая, что говорю лишнее, исправляюсь, — так, это не важно куда я пойду. В общем, просто пойду. Да, — и прячусь при этом назад. — Я тоже в ванную, — кивает, на меня несмотря, — ну, в другую ванную, конечно же, не в ту, в которую ты. То есть, я не прочь, конечно, но... — и замолкая, отворачивается, хватаясь за голову, — всё, иди. Я уже б'ед несу, блять. На этот "бред" я с улыбкой выхожу из её спальни. Но возвращаюсь, чтобы спросить: — Ты выйдешь на завтрак? И посмотрев на рыжую, вижу то, что та тоже улыбается, залившись краской. — Милас, блять, — по-доброму усмехается, — иди уже, а, иди. Тоже усмехнувшись, я следую её просьбе. — Хорошо. И уже дойдя до своей комнаты, слышу её голос: — Выйду!"Кажется, всё получится... — думаю, чувствуя внутри себя что-то по-новому приятное.