"Мёртвый-мёртвый-мёртвый" — повторяется со звоном.
— Забери его, я тебе говорю. — В смысле? Ты угораешь? — А ты по голосу, блять, не понимаешь, угораю я или нет? В ответ тупое молчание. — Пиздец какой-то. Сами его убирайте, это ваших же рук дело, а не моих. Я вообще ни при чём. Убирайте или я ментов вызову. Выбор за тобой. Решай, блять. — Ты это серьёзно? — не могу не повысить голос. И в ответ гудки, оповещающие меня о том, что он сбросил мой звонок. Перезванивая, понимаю, что он выключил свой телефон. — Ну чё? — Ему похуй на него. Говорит, чтобы я сама решала, что с ним дальше делать. — В смысле? — Говорит, что если я не решу что-то сама, то ментам позвонит. — Нет, им он точно не будет звонить. Он же понимает, что его вина тоже отчасти тут есть. Да и если не признают вину, то по-любому его будут опрашивать. Он не тот, кто сможет контролировать то, что будет говорить. У него дома килограммы дури лежат, нахуй. Не выгодно звонить, короче, — заканчивает. — Килограммы? — удивляюсь, смотря на то, как Егор подкуривает. Парень выпускает струйку дыма и поворачивается ко мне. — Я образно, — говорит и грустно качает головой, — ты совсем не соображаешь. Киваю. — Там рюкзак на заднем сидении лежит. В нём коньяк. Принеси его. — Да, сейчас, — понимающе вздыхает и передаёт мне свою сигарету, — на, покури пока. — Угу. Буквально через несколько минут парень возвращается с бутылкой коньяка в одной руке и с полторашкой минералки в другой. — Умойся немного. — Сильно грязная что ли? — Да я не про это. Просто в себя, может, хоть немного придёшь. Друг снимает пластиковую крышку и медленно льёт воду в мои руки, сложенные лодочкой. Пару раз умывшись ледяной водой, я тянусь за алкоголем. — Ты будешь? — Нет. Ксюх, давай решать что-то. — И что ты предлагаешь? Так оставить? Сука, он же ребёнок, —делаю глоток из стеклянного горлышка. Крепкое пойло тут же, обжигая гортань, проходит по пищеводу. Делаю крупный вдох ртом, пытаясь убрать горечь с языка и внутренней стороны щёк. — И что, что ребёнок? Вообще, если бы на самом деле ребёнком был, то не прыгал бы со спины по заказу какого-то нарколыги. — Он же думал, что справится со мной. — В этом и дело, — говорит серьёзно, — что, если бы он действительно справился? И не он бы сейчас так лежал, а ты на его месте? Что было бы? И кому мне нужно было звонить? Ментам? Ане? Маме твоей? Ты понимаешь вообще, что было бы? Делаю ещё один глоток. — Такого бы не случилось, — качаю головой, морщась при этом от грубой крепости. — Ты не можешь наверняка знать. — Возьми, — встаю с бордюр и отдаю ему бутылку и свой телефон, который так и был зажат у меня в руке с момента звонка Ване. — Что ты хочешь? — хмурясь, спрашивает. — Документы у него проверить. Телефон, может, есть. Кому-то надо позвонить, сообщить. — Нас засадят, ты понимаешь это? И то ли из-за стресса, то ли из-за высоких градусов в моей крови, но я резко взрываюсь. — А что делать?! — перехожу на крик, — в багажник его как мешок с мусором закинуть и закопать где-нибудь?! Ты в своём уме вообще?! Егор подходит ко мне вплотную и спокойно смотрит мне в глаза. — Не кричи, — тихо говорит, — нам не хватает только того, чтобы кто-нибудь сюда пришёл на твои крики. — Он не животное, Егор, которое можно похоронить на заднем дворе, забыть, а потом там сарай построить. Он человек. Мы даже не знаем, по какой причине он согласился на эту дичь. Может, у него проблемы дома. Мать сильно болеет, например, или отца с работы уволили. — Думаешь, он за деньги? — переводит на него взгляд. — Ну а кто просто так будет на людей прыгать? Конечно, блять, за деньги. — Ты хотела документы посмотреть, — напоминает. Я киваю и наклонясь к лежащему парню, аккуратно засовываю ладони в карманы на тёмной куртке. — Пусто. — Внутренние проверь. Расстегнув молнию, я чувствую дрожь в руках нащупываю пальцами прорези на ткани."Я обыскиваю трупа. Что может быть хуже?"
— Мобильник только, — говорю, вынимая и смотря на затёртый сенсорный телефон, старой модели. — Давай сюда, — Егор подходит, протягивая ладонь. Я отдаю ему то, что нашла и принимают ощупывать карманы джинс, надеясь найти там хоть какие-нибудь документы. Может, он взял с собой паспорт, права или студенческий."Или пропуск в школу." — играет со мной подсознание.
И как только я нащупала что-то прямоугольное в подклаже его джинсы, то услышала, как под моими ногами раздаётся громкий стон. Я вскрикиваю и, приземляясь от испуга на задницу, начинаю отталкиваться пятками от асфальта и отползаю от парня на несколько метров. — Сука, он живой... — севшим, давшим петуха, говорю голосом. — Тише ты, — отвечает Егор так же, как и я, ошарашенно, но подходит к тому, которого мы считали мёртвым, ближе. Снова раздаётся стон. — Он живой? — спрашиваю. — Ты живой? — повторяет мой вопрос и мы вновь слышим тихий голос, с бессвязной речью, — как тебя зовут? Чтобы разобрать его слова, нам пришлось сильно напрячь слух. — Саша, — и начинает кашлять. — Окей, Саша. Что ты тут делаешь? — Ваня... Ваня сказал, что у него проблемы... — Это он тебя попросил? — Да. — Ты понимаешь, что произошло? Парень молча кивает. Я встаю на ноги и пытаюсь сделать голос не таким ущербным, какой он есть. — Сколько он тебе пообещал? — сажусь на корточки возле него. — Двадцать. — Я дам тебе сорок, если ты будешь молчать. — В смысле? И снова кашель."Неужели у него ещё и рёбра сломаны? Кашель такой, будто ему на лёгкие что-то давит... "
— Мы вызываем скорую и ты ни слова о нас не говоришь. Если будут спрашивать, скажешь, что не видел, кто это был. — А Ваня точно не придёт?" Видимо, он давно пришёл в себя и слышал, как я звонила этому уроду."
— Точно. — Мне больно.... голова раскалывается. Я не могу глаза открыть даже. — Ты скажешь про нас что-нибудь?"Хотя, даже если и скажешь, то всё равно тут тебя валяться не оставлю. Мой косяк же."
— А у меня выбор есть? И тон такой... обречённый. — Я с его телефона скорую наберу. — С наших вообще не вздумай. — Нужно пойти посмотреть, не выронили ли мы чего. И забрать, если найду. Я на это молчу, понимая, что, если вдруг со мной подобное бы случилось и я была бы одна, то я бы ничего не могла сделать. Ни думать, ни шевелиться, ни искать что-либо. Абсолютно ничего. Ни-че-го — Тебе сколько лет вообще, Саш? Я стараюсь говорить дружелюбно, показывая, что мне на него не всё равно."Ибо так оно и есть."
— Девятнадцать. — Зачем ты согласился на его предложение? Оно не могло же к чему-то хорошему привести, — он не отвечает, — ты резко не замолкай так, Саш. Не молчи, а то как я пойму, вызывать ментов или звонить в скорую? Он снова молчит, но всё-таки, через минуту решает ответить: — Деньги нужны были. — Будут тебе деньги, — вздыхаю и поворачиваюсь к Егору, что только подошёл к нам, — ну что, вызвал? — Да. Через пару минут будут. — Позвони с Сашиного телефона на мой, чтобы я потом позвонила ему, спросила, куда и когда деньги подвозить. — В больнице найдём. Я знаю, в какую его заберут. — Позвони, — повторяю, — и удали у него мой номер. — Я не расскажу, — вяло доносится, — мне проблемы не нужны. — Вот и мы так думаем, — твёрдо говорит друг. Я не понимающие на него смотрю, молча задавая вопрос, зачем он так сказал. Тот в ответ пожимает плечами. И шёпотом говорит, отказываясь возле меня: — Да мало ли, Ксюх. Лучше сразу показать, что нас не надо сдавать. На это я беру из его рук бутылку и делаю пару глотков. — Я позвоню тебе через пару дней. И вложив в его внутренний карман телефон, пошла к машине. — Сигареты выронил свои, — говорит Егор, ровняясь со мной, — их забрал и все бычки затоптал, которые были. Даже не свои, наверное. — Правильно, — говорю в горлышко бутылки, пропуская через него пару крупных глотков. Подойдя к машине, убрав с неё сигнализацию и открыв переднюю дверь, сажусь в кресло. — Не-не, Ксюх, давай лучше я за руль сяду. И вспомнив о том, что я выпила уже почти треть бутылки, киваю и перелазию на соседнее место, чуть расплескав на свои колени коньяк. Егор забирает у меня алкоголь, помогает выбраться из машины и, закину мою руку себе на плечо, ведёт меня до лифта. Там он сгружает меня на пол, и нажимает нужную кнопку. — Всё будет нормально, — устало вздыхает, облокачиваясь спиной на зеркальную стену. — Не надо было его так кидать, — закрываю глаза, когда лифт начинает трогаться. — Хватит тебе уже. Ты что, знала, что всё так выйдет? Да и живой же он, в конце концов. — Пока что, — добавляю, — крови много было. Может до утра и не дожить. — Ксюх, будь так добра: не еби мозги ни мне, ни себе, ладно? — я на это ничего не отвечаю, решая просто замолчать, — вставай, приехали. Я послушно встаю, опираясь руками о железные трубы, что по кругу проходили в лифте.***
Я не помню, как я заснула, но проснулась я очень поздно. С болью в висках и, к сожалению, абсолютно точно и ярко помня вчерашний вечер. Открыв глаза, сразу же потягиваюсь и берусь за край одеяла, натягивая то на подбородок."Меня морозит от осознания вины или от того, что я снова заболела?"
С трудом себя подняв с постели, я, взяв сменное бельё и, всё так же, оставаясь облачённой в одеяло, иду в ванную, на ходу надевая комнатные пушистые тапочки. Отметив ноющую боль по всему телу, тяжело вздохнула. И вдох тут же отозвался резкой болью в боку."Охх, надеюсь, вода хоть немного, но приведёт меня в порядок."
Включив горячую воду, чтобы согреться, я стою под кипятком и наблюдаю то, как от моей кожи поднимается пар и садится на плоскости зеркале. Секунда. Пять секунд. Десять секунд. Прислоняюсь лбом к кафельной стене. Смотрю на свои размытые очертания в глянцевом отражении плитки."Почему моё прошлое никак меня не учит?"
Нашариваю вентиль и прокручиваю его право, включая холодную воду. Она тут же бьёт меня по коже, заставляя покрыться мурашками и сгорбить спину. Секунда. Пять. Десять." Неужели, жизнь и правда настолько циклична?"
Снова включаю горячую. Секунда. Пять. Десять. Медленно сажусь в ванной, всё также держа в руке шланг с водой."Уже второй человек из-за меня был на грани смерти."
Вернув ледяные струи, обнимая себя поперёк рёбер. Секунда. Пять. Десять. Опускаю голову в колени, поливая себя полностью морозом."Пряему ничего не может быть хорошим? Зачем мне вновь эта чёрная полоса? Будто мне её в своё время было мало."
Включив горячую воду, поддаюсь воспоминаниям. Первый приезд в Москву. Нехватка денег. Первая работа. Первая зарплата. Первая вылазка в ночной клуб. Первые знакомства. Первые приятели, которые вскоре стали друзьями. Первое предложение от них, попробовать что-то новое. Первое посещение закрытого ринга. Первый просмотр боев в клетке. Первое отвращение, а после первый восторг. Первое участие. Первый шаг. Первый обход со стороны. Первый удар. Первый бросок. Первое поражение. Первый год безостановочных тренировок. Первый год больших денег. Первая квартира, купленная на свои деньги. Первая новая машина, только что с завода. Первый "честный" бой, где я должна была следовать правилам друга и проиграть. Первая злость. Первый в моей жизни реванш. Первый шаг в тот день в ринге. Первый прилив адреналина в тот день. Первое улюлюканье толпы в тот день. Первый и последний излишне сильный бросок противника на твёрдый пол. Первые излишне сильные побои от моих рук. Первый приезд скорой. Первая реанимация. Первая паника. Первый страх. Первая и последняя почти смерть."Сука-а-а" — мой рот расползается в разные стороны, чётко отражая гримасу боли.
Но, несмотря на это, слёз почти не было. Я кричала. Кричала, время от времени переходя на вой и хрип. Успокоилась я лишь тогда, когда сорвала ко всем чертям голос и получила мигрень. Перешагнув бортик ванной, я чуть не упала, видя то, как комната плывёт перед глазами. Придержавшись за раковину я начала кое-как убирать с себя воду. И уже вытирая волосы, слышу звонок в дверь. Это придало мне спешку и я, быстро закончив и накинув на себя халат, затужила пояс на талии. Снова надев тапки, вышла в коридор. Посмотрев дверной глазок и увидев там Егора с какими-то пакетами под руками, я спросила: — Ты один? — Да, — и, поставив пластмассовые сумки на пол подъезда, добавил, — я не рассказывал ей ещё. Звонил до неё, но не дозвонился. Наверное, работает. Провернув замок, я распахиваю дверь, выпуская парня в квартиру. Тот зашёл, с шумом задевая меня пакетами, папа из которых были бумажными и ужасно громко шуршали. — Это ещё что? — Еда тебе. Это выходит тебя из себя. — Я просила её? Несмотря на мой тон, он отвечает мне дружелюбно: — А меня просить и не надо. Я парень самостоятельный, знаешь ли. Ставь чайник, Ксюх. Я твои любимые пирожные привёз. Решив не спорить и не тратить свои и так истраченные нервы на пустые ссоры, я прохожу на кухню. — Это ещё какие? — Так те, что мы ели позавчера. Я заметил, что они тебе понравились. — Тебе чай или кофе? — спрашиваю, наливая в чайник воду. — Давай кофе. И себе его же налей, а то как труп выглядишь, — на это я, так и не поставив чайник на подставку, разворачиваюсь к нему, — извини. И я отвела свой взгляд, когда он сам отвернулся. Поставив воду на кофе греться, я заглянула в пакеты. — Зачем так много всего? Я не ем столько. — А надо бы. Ночь была очень тяжёлой, плюс, ты много выпила. — Мне кажется, я до сих пор немного пьяная, — замечаю, доставая молоко и фрукты. Встав, чтобы поставить их на стол, я замерла, чувствуя резкую боль в спине. — Это что так сейчас хрустнуло? — удивлённо спрашивает Егор, — ты что ли? — Похоже, — сквозь зубы говорю. — Давай помогу, — забирает из моих рук картонный пакет и апельсины. — Поставь мне стул. Парень тут же выполняет мою просьбу. — Только медленно садись. Я прислушиваюсь к его словам и, медленно сгибая колени, сажусь, держась за локоть друга. — Принеси мне футболку из ванной. На машинке стиральной лежит. — Зачем? Будь в халате уже, Как разница? — Нужно, чтобы ты мою спину посмотрел. Кажется, там с рёбрами что-то. — А футболка зачем? — Блять, Егор, ты нормальный? Тебе голову вчера отбили или ты и раньше так тупил?! — не сдерживаюсь. — А, понял. Тебе чтобы спину показать, нужно весь халат снимать. — Бинго! — восклицаю. Егор пришёл с футболкой и шортами, про которые я даже не упомянула. — На улице похолодало,тебе бы отопление прибавить, — трогает трубы под окном. От его заботы мне стало стыдно. — Извини, я на нервах просто. — Я понимаю, не переживай. Ты пока переодевайся, а я куртку в шкаф повешу. А то я как зашёл с пакетами, так и не раздевался, — говорит, уже выйдя. Стоило мне выпрямиться, как в спине что-то вновь резко заболело, но, тут же отпустило. Надев на себя чистые вещи и повесив на спинку стула халат, я позвала Егора: — Я всё, заходи. Парень входит и тут же зажигает свет, нарушая полумрак комнаты. — Ты как, сядешь, может? — Да не, давай так уже, — говорю, поднимая на спине черную ткань. — Бл-я-я, Ксюх, — тянет и выносит вердикт: — ну, тут у тебя пиздец. — Какой именно? — Большой. В виде гематомы на всю спину. Особенно вот тут, слева, — трогает рёбра, — тебе бы снимок сделать. Трещина может быть. — Припухлость есть? — Есть. Но, это от ушиба, наверное. Хотя, тут как кожа чуть вздымается. Страшно выглядит, короче. — Потрогай там. Надави, прям. — Больно же будет. — А по-другому мы и не проверим. — Думаешь, перелом? — Нажимай. И он нажимает. — Ай, сука! — дёргаюсь. Но Егор, положив мне раскрытую ладонь на ключицу, не грубой силой возвращает меня обратно и ещё раз, уже сильнее нажимая, начинает прощупывать спину. От боли в глазах темнеет и я, сжав скулы, закрываю их, цепляясь пальцами за край стола. — Терпи, — больше приказывает, чем просит. Я киваю и жду, пока он закончит, даже не пытаясь шевелиться. — Ну что там? — спрашиваю, когда больше не чувствую холодных пальцев на своей коже. — Сейчас кофе пьём и на рентген едем. У тебя прям хрустит там что-то. — В смысле что-то? — хмурюсь. — Ну, как кусок кости, наверное. Не знаю, бля, как объяснить. Чайник щёлкнул и коротко записал, оповещая о том, что вода закипела. Егор, видя то, что я желаю. Встать, удержал меня за плечо и мотнул головой, говоря, что он сам всё сделает. — Спасибо, — киваю, — ты сам-то как? — Да я нормально, что со мной будет то. Я же покрепче тебя, всё-таки. Так, пара синяков, да пара царапин. — Ну и хорошо. Как думаешь, сегодня позвонить тому парню или уже завтра, как я ему говорила. — Да как хочешь. Уже вечер, в принципе. Можешь и сейчас набрать. — Принесёшь телефон? — А где он? — В спальне, на тумбочке лежит. Поставив на стол две кружки, наполненные кофе, Егор пошёл за мобильником. Подвинув и открыв коробку с пирожными, что стояла на столе, я тут же сморщилась от отвращения - аппетита не было вообще. Даже любимый десерт сейчас вызывал у меня позыв к рвоте. — Чего ты? Просроченные что ли? — входит друг и наклоняясь к столу, нюхает тёмный крем на небольших прямоугольниках, — да не, вроде свежие. — Не знаю, тошнит меня, — отодвигаю картонную упаковку от себя. — Сотрясение? — Нервы, — качаю головой. И взяв в руки только что принесённый мне телефон, вижу, что у меня пара пропущенных. — Аня звонила. — Во сколько? — Утром, почти в восемь, — и решив перезвонить, слышу лишь гудки в трубке, — не берёт. — Да работает она. А телефон, наверное, в рюкзаке оставила, чтобы не отвлекаться. Вздохнув, нажимаю пальцем на тот номер, из-за которого мне вообще сейчас понадобился мобильник. И, поднёся трубку к уху, тоже слышу только долгие гудки. — Нет ответа. — Спит, может. Или, его прооперировали и он теперь под наркозом. — Прооперировали? У него, вроде бы, не было ничего сломано. — Ну, головой же ударился. Может, трепанацию делали. Меня вновь затошнило. — Блять, Егор, — закрываю глаза, морщась. — Ну а что? Мало ли? В любом случае, как в себя придёт, то перезвонит сразу. И только он это сказал, как мой телефон завибрировал. — Это он, — говорю. — Ну вот, — кивает, — как я и говорил. Вот ты кипишь любишь наводить, а. — Алло, — отвечаю на звонок. — Привет. Я не успел поднять трубку."Привет? — удивляюсь, — то есть, он из-за меня чуть не умер и говорит мне после этого "привет"? Да уж, странный малый."
— Хорошо, что ты живой. — Живой, но молчу как труп."Отличное, блять, сравнение."
— Как себя чувствуешь? — Нормально. Голову зашили, сейчас что-то в вену постоянно колят. Сплю постоянно. — Что врачи говорят? — То, что если бы удар был на один сантиметр выше, то меня бы не спасли, — его голос и правда звучал очень слабо и сонно. — Я не специально, — говорю ему. — Не специально промахнулась? Я чуть теряюсь, не знаю, как на это ответить. — Нет. Я не специально... Не специально... — Да я шучу, — слышу его смех, а после громкий кашель."Понятно, — думаю, качая на такие шутки головой, — этот парень - второй Егор."
— Когда к тебе приехать можно? — Да хоть сейчас приезжай. Я в палате один, если что. Отнеся телефон от лица, спрашиваю не громко у Егора: — Он лежит там, куда мы на рентген поедем? — Не, — говорит, с набитым ртом и, вытирая крем с губ, добавляет, — я не идиот, чтобы тебя туда везти. Но, снимок мы сделаем не сильно далеко от больницы. — Окей, — киваю, тоже принимаясь за свой кофе.***
— Так вот, кто меня кинул на прогиб-то, — говорит парень с усмешкой, смотря при этом не на меня, а на Егора. — Ну, вообще-то, это была я. — Ты? — вижу, что он удивляется. — Ладно, сочту это за комплимент, — чуть веду бровью. Немного поговорив с парнем, к которому пришла, я, вскоре, отдала ему нужную сумму и уехала. — Я не хочу скрывать это от Ани, — говорит мне Егор в след, когда я уже вышла из его машины и открыла подъездную дверь. — И как ты это ей расскажешь? — устало на него смотрю, еле вздыхая из-за перетянутых эластичный бинтом рёбер. — Как есть, так и расскажу. — Не боишься, что ты станешь для неё врагом, после того, как она узнает, что ты всё рассказал мне? — спрашиваю, всё так же удерживая уже открытую дверь, — и после того, что именно мой друг тогда её изнасиловал? — Я не стану, — серьёзно смотрит на меня и добавляет после: — потому я ещё и не рассказал ей о вчерашнем. — Ты же сказал, что не дозвонился до неё. — У меня есть её адрес, — пожимает плечами. — Расскажи ей, — киваю, — она должна знать."Хоть она и разозлиться из-за того, что я сама ей всё не рассказала..."
Зайдя в квартиру, я сразу же пошла к шкафу, где находился мой мини-бар.