«Блин, надо было и ей приготовить что-нибудь.» — чувствую лёгкий стыд от поздней догадки.
— Я думала, ты ещё спишь, — улыбается мне, всё ещё находясь в сонном состоянии, — доброе утро. — Доб’ое. Как спалось? — и тут же предлагаю: — тебе кофе налить? Я только, вот, сва’ила его, минут пять назад. — Да давай, — садится за стол в то время, когда я из-за него уже встаю и подхожу к плите, где стояла турка с кофе, — спалось неплохо, но, думаю, с тобой мой сон был бы гораздо крепче, — зевает, потягиваясь. Не зная, что на это ответить, я лишь коротко смеюсь и замолкаю. Достав из шкафчика её любимую, если судить по частому использованию, кружку, я наливаю в неё ещё горячий кофе и ставлю его на стол. — Тебе бутерброд сделать? Ксюша обхватывает ладонями чашку, с которой струйками поднимался вверх пар и пожимает острыми плечами. — Да я и сама могу. — Да ладно, чё ты. Ты меня уже какой вече' ужином вкусным ко’мишь, а сегодня я тебе, вот, завт’ак хочу сделать. Ты п’отив что ли? — Да нет, — чуть улыбается, — не против. Просто я предложила тебе жить у меня, а не готовить мне. — То есть, когда люди сходятся, то они сами для себя только готовят? Типа, ну, на один ра' одному похавать, да? — и видя то, что Милас в замешательстве, смеюсь, — ну вот и всё, по’ешали, так сказать. Тем делом я, уже достав с холодильника бекон и яйца, вырезаю из тостерного хлеба мягкую его часть, оставляя только квадрат из корочки и, положив его на сковородку, жду, пока тот немного подрумянится. — Хорошо, — Милас чуть смеётся, — как скажешь, Веснушка. Меня от этого слова нехорошо пробирает, и я, начиная резать бекон тонкими ломтиками, предлагаю: — Ксюш, если ты так хочешь меня как-то по-особому называть, то п’идумай что-нибудь д’угое, ладно? Мне такой ва’иант вообще не н’авится, если честно. Она на мои слова кивает и уходит в размышления на несколько недолгих минут. — Ты же ведь Го’охова, да? — Так, — обрачиваюсь и указываю на неё пальцем, понимая, к чему этот вопрос, — если ты назовёшь меня Го’охом, то сразу получишь в лоб. Милас на это громко довольно лыбится и качает головой. — Не Горохом, нет. Горошком. — Ну, — пытаюсь понять, нравится мне или нет, — за это в лоб ты, думаю, не получишь, но, думаю, тебе лучше меня просто по имени звать. Ну, или как-то сокращать его, что ли. Ксюша разочарованно вздыхает. — Как скажешь, Анютка. — Вот, — киваю и чуть смеюсь, — уже неплохо, молодец. И, сделав тосты с яичницей, я, получив сообщение от банка о зачислении на карту своей зарплаты, решила купить на вечер любимое печенье и горячий шоколад.«Давно я его не пила уже что-то.»
— Ань, а ты куда? — заходит в ту комнату, где я поселилась и внимательно на меня смотрит. — В магазин. Хочу сладкое что-нибудь купить. Тебе что-нибудь взять? — Ну, — снова зевает, — на самом деле, много чего купить нужно. Может, ты подождёт, пока я до конца проснусь и мы вместе съездим в ТЦ? — А чё в ТЦ-то? У тебя п’одуктовый че’ез до’огу же. — Там много нет того, что я люблю. Да и туда лучше не ходить вообще. Там за сроком годности продуктов не особо тщательно смотрят, — поясняет мне. — А, ну ладно тогда, окей. — Да и мне, тем более, нужно помимо продуктов ещё кое-что купить. — Что именно купить? — уточняю. — Да много, — чешет подбородок, — список большой, на самом деле. Пожав плечами, я иду на кухню, чтобы выпить воды и потом снова возвращаюсь в выделенную мне комнату, чтобы переодеться из спальной одежды в привычную выходную. Дождавшись, пока Милас выйдет из комнаты с большим полотенцем на перевес я, убедившись, что она уже в ванной, начала раздеваться.«Интересно, когда я смогу перестать стесняться при ней?»
Сняв с батареи шмотки, что вчера перед сном постирала, я, быстро их прогладив утюгом, который, к слову, еле нашла в квартире и уже начала их надевать, как телефон, оставшийся в шортах, начал звонить. Достав его и прочитав номер, который, до этого, не видела, я пару секунд думаю над тем, снимать трубку или нет и, в конечном итоге, решив ответить, подношу мобильник к уху, надеясь, что это звонят не бывшие друзья, а, как обычно, какая-нибудь, например, клининговая служба. — Алло. — Привет, Ань, — говорит знакомый голос и вздыхаю, — это я. Ты спишь что ли? Открой мне дверь, а то я стучу уже битый час тебе. — Его', — удивляюсь, — с чьего ты номе’а ты звонишь? — Да это мой новый. Там с телефоном беда опять, пришлось новый брать. Ну, и сим-карту тоже новую.«Опять мобильник разбил» — понимая это, вздыхаю.
— Я тебе звонила вче’а весь день. Тепе’ь понимаю, почему так и не смогла дозвониться. Ты как, отошёл уже?«Обычно ему хватает намного больше дней, чтобы придти в себя» — замечаю.
— Угу, — чуть слышно, — так ты откроешь мне? — Так я не дома, слушай. Я у Милас сейчас. — Бля-я-я, — тянет разочарованно, — а я тебе тут с конфетами и цветами приехал. Извиниться хотел по-нормальному.«С цветами и конфетами? Это что-то новенькое.»
И это действительно первый раз, когда он извиняется не сухим и сдавленным «ты это, прости, ну», а как-то, официально, что ли. Смутившись и, не зная, какую стоит выдать реакцию на его слова, я выбираю привычный метод: веселье. — Ну, ты можешь и по телефону извиниться, а то, что п’ивёз, сам съесть, — смеюсь. — Ну, окей, слушай тогда, — слышу его, тоже смущённую, усмешку, — Ань, это, ты правда извини за то, что произошло тогда. Я не хотел снова на тебя срываться так сильно. Я как узнал, что ты закурила, так меня сорвало сразу же. Не понимаю вообще, почему я так остро воспринял всё в тот день, честно. Я думал, что уже умею себя контролить на этот счёт. Видимо, это не так и мне над собой ещё работать и работать нужно. Катя вон, все эти дни мне говорит, что я вообще как последний уёбок поступил с тобой. А она обычно за наши ссоры молчит, ты же знаешь. А тут даже она начала меня отчитывать сильно. Она мне прям по полочкам всё разобрала: как нужно реагировать на что-то, как не нужно. Она же этот у меня, ну, психолог будущий. Так что, Ань, прости пожалуйста, ладно?«Я серьёзно услышала то, что услышала? — не верю своим ушам, — это прогресс.»
— Да ладно, ничего, — отмахиваюсь, словно он может видеть этот жест, — забыли уже. Всякое же бывает. Я ведь тоже хо’оша. Мне не нужно было ку’ить эту д’янь. Так ещё и ск’ывать от тебя это. Я же понимаю, что даже т’ава для меня сейчас в’едная. — Я думал, мне у тебя вымаливать прощение месяцами придётся, — смеётся и я слышу в его голосе облегчение. — Да не. Я уже понимаю, где только твоя вина, а где ещё и за мной косяк есть. Кстати, я удивлена тому, что ты извиняешься не как обычно, а настолько 'азвёрнуто. Видимо, твоя 'абота над собой уже даёт свои плоды. — Слушай, ты не хочешь встретиться? Может, придёшь сейчас? — Мы сейчас с Ксюхой в ТЦ соби’аемся. Если хочешь, то подскакивай туда че’ез час-полто’а. Не думаю, что она п’отив будет. И это, слушай, позвони соседке из две’и напротив, пожалуйста. У меня когда две’ь захлопнулась изнут’и, когда я в падик выходила зачем-то, я потом дубликаты сделала и ей один из ключей дала. На всякий случай, так сказать. Забе’и его у неё и п’ивези мне пару шмоток моих, ладно? — В смысле? Ты домой не планируешь что ли? Только собираюсь ему начать в кратце объяснить, что я собираюсь переезжать как меня на полуслове обрывает Милас. — Ань! — слышу то, как она меня зовёт из глубины квартиры. — А? Что такое, Ксюш? — отвечаю, вставая с дивана и идя на голос, — Его', повиси немного. — Анют, принеси мне полотенце пожалуйста, — говорит уже не так громко, когда я стуком в дверь ванной даю понять, что я подошла. — Так ты же б’ала его с собой, Ксюш. На кухне забыла что ли? — Да я его в ванную уронила случайно. Кстати, ты пойдёшь купаться? — Не, я ут’ом, как встала, в душе была. И взяв из шкафа, что стоял в гостиной, новое полотенце и отдав его ей, я вернулась к разговору по мобильному. — Это что сейчас было? — громко смеётся прямо мне в ухо. — Что? Ксюха в ванную полотенец у’онила, я ей д’угое п’иносила. После моих слов меня настигнет очередная волна смеха. — Вы чё, типа вместе что ли? Какой день ты у неё живёшь? — Т’етий или четвё’тый уже. Я не помню уже, если честно. — Если судить по тому, что ты мне не ответила на то, встречаетесь вы или нет, значит, что я, как всегда, прав, — тянет с интригой в весёлом голосе. Я никак не могу сдержать свои эмоции, появившиеся после его слов и громко смеюсь, подтверждая его версию. — Ну да, мы типа, да, па’а сейчас, — признаюсь и начинаю от внутренних переживаний, что смешались сейчас с какой-то щенячей радостью, легонько пинать угол дивана. Вскоре закончив диалог с другом, я переоделась и вышла на кухню, где уже стояла Милас, находясь в футболке и трусах-боксёрах. — Ну что, проснулась? — спрашиваю у неё. В ответ девушка, беря в руки стакан с водой, кивает, и, подойдя к окну поправляет в его отражении уже сделанную укладку. — Да. Уже да. Наверное, мне уже пора стричься, как думаешь? — поворачивается ко мне. — Ну да, — соглашаюсь видя то, как её чёлку не удерживает лак и она падает ей на глаза, — когда я тебя в пе’вый 'аз вст’етила, у тебя вообще ёжик ко’откий был. — Я с того момента несколько раз уже стригалсь. Они, что-то, слишком быстро у меня растут. — Это же хорошо, — улыбаюсь и раскрытой ладонью чуть касаюсь её волос, — Ксюш, мне Его' сейчас звонил. Он к нам подъедет к ТЦ че’ез час, п’име’но. Ты же не п’отив? — Если ты не против, то я тоже не против, — приобнимает меня и целует в висок. От этого жеста я чувствую, как заливаюсь краской и тут же спешу спрятать свое лицо на её плече. — Не против, — тихо отвечаю. — Толкто перед ТЦ в парикмахерскую задем, хорошо? — чуть отстраняет меня от себя и нежно на меня смотрит. — Да, без проблем, — киваю, никак не имея возможности отвести от её глаз свои, — я, кстати, давно тоже хотела подст’ичься ко’отко. Но, жалко волосы стало и я пе’едумала потом. — И правильно. Волосы у тебя шикарные. И теперь уже её ладонь скользит по моим волосам. Только она делает это вовсе не так, как делала это я, а медленно, ничего не стесняясь и пропуская сквозь пальцы тонкие пряди. Я довольно закрываю глаза.***
Мы бродили по разным магазинам ТЦ, множество раз то поднимались, то опускались на эскалаторе и, не смотря на часы проведённые здесь, были абсолютно с пустыми руками. — Ксюш, ты можешь сказать, что мы ищем? У меня уже ноги гудят, слушай. — Я смотрю, что мне нужно. — Я это уже в пятый 'аз слышу. Ты можешь конк’етно сказать, что именно? — начинаю психовать. — Всё, для будущего ремонта, — спокойно отвечает.«В смысле? Какого ещё ремонта?»
Терпеливо вздыхаю, изо всех сил стараясь не взорваться. — То есть? — Нам нужно всё, чтобы в итоге получить абсолютно новую квартиру. — Обои что ли? — Обои, — кивает, — мебель, декор. Нам нужно всё. — И что, ты не можешь выб’ать что ли? Ходим уже битый час здесь, ну в самом деле, — останавливаюсь, всплёскивая руками, — я, вообще за п’одуктами ехала как бы. — Ань, сейчас хоть что-нибудь купим и пойдём в продуктовый, — подходит ко мне и тянет за локоть, — пойдём. Хоть, тянет она меня и без агрессии, но, этот жест заставляет меня остановиться и, вопреки её просьбе, сделать шаг назад. — Нет, Ксюш, не пойдём. Давай, ты сама пойдёшь дальше искать самые лучшие обои и самый лучший деко', а я встречусь с Его’ом и куплю нам еду? Милас думает пару секунд и после кивает. После достаёт из кошелька, что лежал до этого в её поясной сумке, пару крупных купюр и вкладывает их в мою ладонь. — Держи, тут должно хватить. — У меня вообще-то свои деньги есть. Мне за’плата ут’ом п’ишла, — протягиваю их обратно, — мне вполне хватит. — Сколько у тебя? Тысяч шесть? Не нужно, Ань. Прибереги их лучше на потом. Меня эти слова задевают. — В смысле шесть тысяч? То есть, ты мою 'аботу только в шесть тысяч оцениваешь? Милас вздыхает. — Хорошо, какая у тебя зарплата? — Восемнадцать вообще-то. Тут я частично вру, ибо называю полученную мною именно в этом месяце сумму, а не ту, которую мне должна выплачивать Лера первое время. А не выплатила она мне её, потому что она вычитала те деньги, на которые я покупала у неё траву и те, за которые я купила себе шорты в её магазине. В итоге мой долг составил почти восемь тысяч. — Ну, восемнадцать, какая разница? — мимика её при этих словах особо не меняется, — сумма почти одинаковая. Мои брови сами собой ползут вверх. — Ты на п’иколе что ли? Ты чё, 'азницу между шестью и восемнадцатью тысячами не видишь? — Чего ты так завелась, Ань? Просто возьми деньги и всё, в чем проблема? — В том, как ты эти деньги даёшь, Ксюх. — Да как я даю? Ты ведь если потратишь свою зарплату, у тебя потом от неё ничего не останется. Поэтому, проще мои взять. У меня особо не убудет же. — Кому п’още? — Тебе, мне, — пожимает плечом, — нам, в конце концов. Что это за взгляд, Ань? — удивлённо смотрит, — что не так? — А не надо меня п’инижать, чтобы я так не смотрела, окей? Я понимаю, что ты получаешь явно не двадцать и не тридцать тысяч, но, обесценивать мой т’уд, знаешь ли, не нужно. — Я не обесцениваю и не принижаю, — повышает голос, — сама посуди: восемнадцать тысяч для Москвы — это копейки.«Да даже если я получила и шесть тысяч, это не повод, блять, так относиться к этому.»
— Слушай, отъебись, ладно? — не выдерживаю и, развернувшись, ухожу от неё. Милас что-то говорит мне в след, пытаясь остановить меня но, видя то, что я не собираюсь этого делать, прекращает меня звать обратно. Уйдя от неё на приличное расстояние, я, увидев то, как Егор собирается встать на эскалатор, чтобы подняться к нам, кричу ему: — Его'! — и после того, как он останавливается и машет мне рукой, добавляю, — стой там, я сейчас к тебе спущусь! И встав на транспортную ленту, быстро оказываюсь возле него. — Привет, — обнимает меня и вручает букет цветов, — а чего ты одна? Нежный аромат сразу же входит через пазухи носа и я, хоть и злюсь, но, немного улыбаюсь. — О, спасибо большое, они к’асивые, — смотрю на большие бутоны бордовых роз, — да пошла эта Милас нахе'. Все мозги мне за т’и часа вынесла, блять. — Чё такое? — и, указав на крутящуюся дверь, добавляет, — пошли покурим, успокоишься и расскажешь. — Я туда и иду, Его'. Да ей 'емонт п’испичило вд’уг сделать. Я, вообще, когда за п’одуктами соби’алась, она 'ешила со мной поехать. Мол, ей тоже кое-что купить надо. В итоге мы за столько в’емени ничего не купили даже из еды, п’икинь? Она заходит в каждый магазин, молча смот’ит на обои всякие, на стулья, диваны и молча уходит, блять. Я только сейчас добилась от неё, что она 'емонт хочет делать. А так ходила и молчала, ни слова даже не гово’ила. Егор хмурится, смотря на меня и, подойдя к одному из столбов, на которых написаны номера парковочных мест, останавливается, опираясь на него плечом. — Может, она сюрприз хотела сделать? — Какой, блять, сю’п’из? Пе’ево’отить всю ква’ти’у что ли? И как она это незаметно соби’алась делать, если я у неё тепе’ь живу? Да и если и сю’п’из, то зачем было со мной ехать? Не п’още было бы купить всё, когда бы я домой за шмотками поехала бы? Или когда я спала, нап’име'? Или она меня в ква’ти’е одну боится оставлять? — эта мысль заставляет меня усмехнуться и резко уйти в себя.«А если это и правда так? — думаю, — она же, каждый раз, как собирается куда-то идти, меня за собой тащит. И надолго одну в комнате не оставляет. Постоянно заходит ко мне. Тупо даже ради того, чтобы посмотреть пару секунд и уйти обратно. Блять, она что, реально не доверяет мне? Думает, что я хату её вынести могу?»
— Ну да, тут и я логики не вижу, — соглашается, — может, она просто сама всё любит делать? Ну, типа, не отчитываясь перед кем-то. — Да она всегда всё сама делает. Тупо один на один в своих мыслях и действиях. Это меня бесит дико. — То есть? — Ну, она д’очит меня постоянно на счёт того, чтобы я ничего не делала. Мол, она сама убе’ётся, сама есть п’иготовит, сама пиццу закажет, сама, ну, не знаю, — прерываюсь, чтобы вспомнить что-нибудь ещё, — ну, ванну она сама мне наливает, сама шмотки залаживает в сти’альную машинку. И это не из-за того, что она угодить хочет, нет. Она пе’вая везде п’осто хочет быть. У неё внут’и однё’ка написана, блять, — на последних словах пинаю ногой лежащую на асфальте коробку из-под сока.«Что тут за свиньи до меня сидели? Столько мусора после них…» — носком кроссовка подвигаю пустые пачки из-под чипсов и сигарет к мусорке, стоящей неподалёку.
— Это прям во всём у неё проявляется? — спрашивает и, подойдя к мусору, который я допинала до нужного места, наклоняется и закидывает его в железную урну. — Ну, да, во всём, — говорю, — у тебя салфетки хоть влажные есть? А то мало ли, кто их до меня пинал. — Да, есть, — сделав дело, парень бьёт ладонью об ладонь, струхивая с них пыль и вырвнивает спину, — так, а что, Милас вообще перебарщивает со своим первенством? — Ой, ладно, — отмахиваюсь, достаю сигареты из своей поясной сумки и сажусь на скамью, — не хочу я дальше эту г’язь 'азводить. Только с этого злюсь больше. Кивнув, он обходит меня и, тоже, достав сигареты, садится рядом. — Ань, слушай, а когда ты у мамы последний раз была? — говорит, когда сигареты у нас уже наполовину стлели. Этот вопрос я, мало того, что не ожидала вообще, так ещё и не ожидала того, что задаст мне его именно Егор. — Месяца два назад, п’име’но. Может, меньше даже. На пе’вых своих выходных я в гостях у неё была, — пожимаю плечами, — но, я звоню ей часто. Звонила, точнее. Сейчас, как у Ксюхи начала жить, стала забывать, — мне становится стыдно и я перевожу взгляд от лица Егора на множество цифр на столбах вокруг меня. — У вас же только отношения наладились, чё ты делаешь? Я согласно киваю, понимая, что мой друг, как обычно, прав. От этой темы меня немного корёжит и я, встав на ноги, начинаю ходить взад-вперед по бетонной территории парковки. — Я съежу на этой неделе. Но, мне, как-то, знаешь… ну, сложно что-ли, будет. Звонить дело одно, а вот видеться… Она опять будет наседать на меня по поводу учёбы, замужества. А я каждый 'аз вз’ываюсь п’и таких диалогах, ты знаешь. Это 'аньше я те’пела всё это. Сейчас не смогу поп’осту. — Ну, я с тобой могу съездить, для меня проблемы в этом нет. Но, мы же с тобой знаем, как твоя мама ко мне относится. Я у неё, — усмехается, — в чёрном списке. — Кстати, я ей гово’ила, что ты но’мальный. Она, в’оде, поняла всё. Но, ты же знаешь её, у неё но’мальные лишь те, кто получил два высших об’азования и тот, кто имеет в своих ближайших планах успешную ка’ьеру, б’ак и детей, — вздохнув и, вновь сев на скамейку, я потёрла лицо руками, — я даже не знаю, когда у нас будут с ней но’мальные отношение. За хо’ошие уже и не думаю даже. — Ну, не всё сразу же. Вон, с Ксюхой у вас тоже война сначала была, а сейчас нормально. — Да она и сейчас есть, война эта. Только я биться уже не хочу. Но, — поднимаю на него глаза, — ско’о опять начну, если она выёбываться не пе’естанет. — Ань, ну, ты же всегда говорила, что всех людей нужно просто попробовать понять… — Ты думаешь, я не п’обовала её понять? — перебиваю, — заебалась уже п’обовать, понимаешь? — А объяснять ей пробовала, что тебе что-то не нравится в ней? — А смысл? Одно и тоже в итоге же будет. — Ну, а если… — Всё, Его', давай зак’оем тему, окей? Я и так взбешённая. — Окей. Я тут, кстати, немного твоих вещей привёз, — тянется к пакету у своих ног и снимань с плеч свой рюкзак, — посмотри, я хоть то, что нужно взял или нет? Увидев в пакете пару джинс, пару футболок, толстовку и кроссовки, я кивнула. — А где… — В рюкзаке, — коротко смеётся, — я не стал твои труханы в пакет класть. Вдруг выпали бы. — Блин, Его', — тоже не могу сдержать свой смех и толкаю его в плечо, — спасибо. От души, п’авда. — Да не за что, мелкая. Не оставлять же тебя голой в квартире у Милас. Или у вас уже что-то было? — смеётся. — Эй! — снова толкаю его и, тоже смеюсь, — не было ничего у нас! — Да ладно, дело молодое, — улыбается и, приятянув меня к себе, взъерошивает мои волосы, что до этого были убраты в аккуратный пучок. — Ах ты зас’анец, — говорю, начиная с ним перепалку. Подурачившись, моя злость почти вся улетучилась и на смену ей пришло хорошее настроение, которое появляется всегда, когда с Егором. Выудив ещё одну сигарету из пачки, и в холостую почиркав возле неё зажигалкой, протянула ладонь к другу. — Дай прику’ить, — и, получив огниво, крепко затягиваюсь, — а как у тебя самого дела вообще? — Да нормально. Всё тоже самое, что я тебе по телефону сказал. — Хо’ошо, я тебя поняла, — киваю, чётко осознавая, что у друга тоже есть темы, которые он не хочет на данный момент обсуждать. И, как подтверждение свыше, телефон Егора начинает звонить. — Кому я опять нужен? — спрашивает больше у себя, чем у меня. — Катя? — Да наверное. Мало у кого номер этот есть. Симка же новая, — и, достав мобильник, говорит, — слушай, это номер Милас, вроде. И, назвав последние цифры, смотрит на меня. — Да, это она. Откуда у неё твой номе'? — Ну, ты же, наверное, дала. — Нет, — не вру и вскидываю брови верх. Тем временем Егор уже снимает трубку. — Алло. Да я узнал, привет. Мы на парковке сидим, курим. Нет, она всё ещё не в настроении. Ну да. Могу и заехать, да, — Милас говорит ему что-то, от чего парень хмурится, — вот как? — Чё она говорит? — спрашиваю, подвигаясь ближе и стараясь расслышать голос Ксюши. — А меня ты дождаться не могла? — не обращает внимания на мой вопрос, — и как? Ладно. Мы скоро подойдём. — Что она хотела? — толкаю локтём друга, когда тот завершает звонок. — Так ты всё знаешь? — тупит взгляд. И я сразу понимаю, о чем они говорили. — Про Ваню? Знаю, да. И хочу, кстати, услышать твою версию случившегося.«Ибо нельзя верить только одной Милас.»
— Хорошо, — соглашается и начинает рассказывать. Молча выслушав и, пару раз задав уточняющие вопросы, я покачала головой. — П’облем вы себе нажили, я так скажу, нехилых. — Тоже думаешь, что он так просто не успокоится? — вижу во взгляде напротив тревогу. — Я не то, что так думаю, я в этом уве’ена. — Я боюсь, что он на тебе решит отыграться, Ань. — Всё возможно, — пожимаю плечами, — зачем вообще нужно было ехать ночью на вст’ечу? Ты же знаешь, какой от отбитый. Не могли подождать до ут’а? — Не хотелось показывать слабину, отказываясь от встречи. — То есть, показывать, что у вас с Милас мозгов нет, было легко? — Ань, ну чё ты… — Да ни чё, Его', — немного врзываюсь, но, не позволяю эмоциям взять над собой вверх, — просто 'еально это было тупо. К ментам он не пойдёт, нет. Даже если он думает о том, чтобы накатать заявление на вас, то этого ни за что не сделает. Он знает, что на него накопать много чего можно. — У нас такие менты, что они ничего не найдут, если им заплатить хорошо, — отмахивается. — Да даже если и так, то, всё 'авно, он не пойдёт к ним. Он не любит ментов, я это точно знаю. Да и огласке всё это давать, знаешь… Его отец потом п’ибьёт, если СМИ узнает обо всём этом. — Это да. Если что-то такое будет, то сразу всё отразится на его фирмах. — Чё’ный пиа', конечно, тоже пиа', но, не в этом случае. Тут у него п’осто п’одажи вниз пойдут и конт’акты 'азо’вутся. — Тогда что он сделает? — Я не знаю. Мне кажется, он будет пытаться со мной выйти на связь. — Может, ты сделаешь вид, что не в курсе про всё это? — И что нам это даст? — не понимаю. — Ну, он, я думаю, он догадывается, что ты не в курсе была, когда мы приезжали. Ты же не с нами была тогда. Он может захотеть нас рассорить, рассказав тебе всё. И если ты дашь ему понять, что у него это получилось, то он будет доволен и оставит тебя в покое.«Не-е-ет, так мелко он явно поступать не будет.»
— Это детский сад, Его', — не соглашаюсь, — и он не иг’ает в такие иг’ы. Меня больше забавляет тот факт, что он гово’ил мне, что ищет человека, кото’ый меня изнасиловал, а по итогу, пок’ывает его сейчас. Хотя, — резко замолкаю.«Несостыковка? Да нет, быть того не может…»
— Что? — и, не слыша от меня ответа, зовёт меня, — Ань? Ань, о чём ты подумала? — Мне Милас сказала, что она слышала 'азговор Вани в машине, когда он с кем-то по телефону 'азговаривал. Он ещё уг’ожал тому, с кем гово’ил, мол, что если тот не найдёт того, кто меня т’онул, то отыг: ается на нём. — Ну? — Тебе не кажется, ст’анным то, что он сначала 'еально ищет того типа, а потом его так активно защищает? — Я не пойму, к чему ты, Ань. Говори нормально, — психует. — Ну, смот’и, — делаю тягу и выпускаю вверх струйку дыма, — он долгое в’емя не знал п’авды. Он 'еально думал, что я пе’естала с ним общаться из-за того, что он тогда нанюхал меня и уехал. — Да знал он всё, — Егор отмахивается и раздражённо морщится, — просто играл хорошо перед тобой. — Да нет, — стою на своём, — я же видела, что он 'еально не знал. Я понимаю, когда он в’ёт, а когда нет. — Ну, допустим. — Так почему он так 'езко пе’еобулся то? Не видишь в этом ст’анности? Егор пристально смотрит на меня, видимо, думая, что мне ответить. — Ты думаешь, что этот Миша ему угрожал? — Ну, ак ва’иант, — киваю. — Нет, Ань, это маловероятно. Ты просто снова начинаешь искать в людях что-то хорошее. Только это совсем не тот человек, в котором это что-то хорошее когда-то, вообще, было. — Да п’осто не складывается у меня ка’тинка, понимаешь? Когда он в машине тогда с кем-то ссо’ился, он не знал, что Милас это слушает. Он же вообще её не знал на тот момент. Да и, тем более, с ней же Миша этот тогда был. Ну, тут ладно, из машины он не увидел его, окей. Тут понятно. Но, если он в клубе был, то по-любому они встретились. Да и если они д’ужат хо’ошо, то он Ване сто п’оцентов сообщил, что он в Москву ве’нулся. Выходит, Ваня 'еально не знал, что к чему.«Логично же звучит, ну.»
— Ну, даже если и так, то что? Это сначала он не знал. Сейчас он продолжает активно защищать этого типа, — Егор вновь подкуривает, — и, мало того, что защищает, так ещё и проблемы нам создаёт. Не надо его оправдывать, Ань. При любом раскладе — он виновен. Я, хоть и была с ним согласна, но, ничего не стала говорить. Лишь кивнула и, затушив бычок, тоже достала сигарету из пачки.«Слишком много никотина за это время.»
***
Поднимаясь на эскалаторе, я сразу выцепила глазами Милас. Та, окружённая уймой пакетов и коробок, стояла и что-то тщательно искала в своём телефоне, вовсе нас не замечая. Или, делая вид, что не замечает. — Ксюха, привет, — друг обходит меня и хлопает её по предплечью. Но, она не спешит так же радостно приветствовать его в ответ. Вместо этого она поднимает на него глаза, молча пожимает протянутую к ней ладонь и, переведя на меня взгляд, кивком у меня что-то безмолвно спрашивает. — Мы поми’ились, всё но’мально, — понимаю её без слов. — Точно? — Да, Ксюш, точно. — Да, мы разрешили уже все проблемы, пока сидели, — говорит парень в подтверждение моих слов, — у вас-то что опять случилось? — А что у нас случилось? И, улыбаясь, смотрит попеременно то на меня, то на Егора. Я не выдерживаю и громко смеюсь. — Видишь, — протянутой и раскрытой ладонью показываю другу на неё, — у неё всегда всё но’мально и ничего не случается. Её всегда всё уст’аивает, блять. Это Ксюша Милас, у неё всё всегда заебись. — Аня сказала, вы поссорились из-за чего-то. — А, на счёт покупок? Так это не ссора даже. Так, не поняли друг друга немного, — улыбается. — Нет, Ксюш, — делаю шаг из-за спины друга и подхожу к ней, — не из-за покупок. Из-за твоего поведения мы поссо’ились. Ты меня п’инижать начала из-за того, что у меня за’плата маленькая. — Не принижала я тебя, — улыбка с её губ сходит и одна её светлая бровь автоматически ползёт вверх, — я тебе просто сказала, чтобы ты не тратила свои деньги, а взяла мои.«Да конечно, ага.»
— Если у тебя настолько ко’откая память, то следи за тем, что ты мне гово’ишь, окей? Чтобы потом не п’иходилось отказываться от п’оизнесённого. — Да всмысле? — видно, что Милас действительно не осознаёт того, что она меня зацепила своими словами. И, потому, я ещё больше злюсь и, на эмоциях, делаю к ней ещё один шаг. — Мне не н’авится то, что ты думаешь, что ты должна делать всё, если не сама, то только лишь самая пе’вая. Ксюш, пойми, — жестикулирую в её сторону ладонью, — если ты хочешь но’мальных отношений, то научись, блять, слушать меня. — То есть, тебя тронуло то, что у меня характер такой? Я такая, какая я есть, Ань. Во мне есть лидерские качества и я не хочу из себя их убирать. Если тебя так злит то, что я могу быть первой, — она тоже делает шаг ко мне, сокращая между нами расстояние, — а ты не можешь, то какие мои проблемы? Разберись в себе для начала, а потом уже предъявляй.«Вот это наглость» — поражаюсь её словам.
— Да, я п’едъявляю, — твёрдо кивнув, соглашаюсь, — потому что, я повто’яюсь, Милас, мне не н’авится это. О каких лиде’ских качествах может идти 'ечь, когда у тебя есть чувства к человеку? Зачем сопе’ничать со мной? Чтобы ссо’ы были? Тебе скучно или чё? — Скучно? Ты думаешь, мне скучно? — А д’угого объяснения я не вижу, — я снова делаю шаг и ощущаю, что уже опираюсь своими кроссовками в её, — или у тебя оно есть? А, кстати, объясни мне ещё кое-что, — чувствую, как начинаю окончательно закипать, — почему ты мне не дове’яешь, скажи? Ты меня одну в ква’тире до сих по' ни 'азу не оставляла. Постоянно п’осишь, чтобы я с тобой шла. В магазин, или на автомойку, без 'азницы. Ты когда на 'аботу выйдешь, тоже будешь меня п’осить уехать куда-нибудь на это в’емя, да? Боишься, что я у тебя деньги найду и съебусь с ними? — Да что ты говоришь?! Ты слышишь себя вообще?! — у неё глаза расширяются, как мне кажется, до максимума, — я просто хочу больше времени с тобой провести, чтобы мы привыкли друг к другу! — Только тебе давно нужно было понять, что я не во’ую! Если бы я во’овала, я бы не толкала на’коту, Ксюш! — Ты сейчас такую дичь несёшь, я не могу! Тупо бред говоришь, Ань! — Б’ед?! Ты но’мальная?! Я не ве’ю в то, что ты меня узнать хочешь. Ты и так дохуя п’о меня знаешь! Это тупо недоверие у тебя с’абатывает! — Эй, ну вы чего? — Егор, ладонью оттеснив меня от Милас, встаёт между нами, не давая возможности даже дотянуться друг за друга, — вы ещё подеритесь тут, чего мелочиться-то? Если вы друг другом так не довольны, то зачем нужно было сходиться? — У меня к ней тот же вопрос, — говорю разворачиваясь и уходя в ту сторону, где находится супермаркет. Меня раздражает то, что Милас, даже не задумываясь, ставит себя выше меня. Меня это раздражает, бесит и злит настолько, что у меня, из-за того, что я сжимаю челюсти, уже ноет нижняя часть лица.«Неужели она правда не понимает, что не права?»
Взяв тележку и, быстро её толкая впереди себя, я аккуратно обгоняла людей, идущих впереди меня. Каждый из них меня бесил своей медлительностью и, каким-то отупевшим взглядом, который был настолько пустым, что я, не задумываясь, качала головой.«Будто бы, кроме покупок, у них нет большего счастья» — думаю, оставляя позади себя ещё двух человек.
Быстро купив всё, что, на мой взгляд, было нужно, я вскоре, с большими и тяжёлыми пакетами спустилась на нулевой этаж, туда, где была припаркована машина Милас. — Я уже думал тебе звонить, — подходит ко мне Егор и забирает из моих рук сумки. — Так я не долго, в’оде бы. — Может, ты домой уехала, мало ли. — Ну, как видишь, я тут, — и осмотревшись, спрашиваю, — а Милас где? — До банкомата пошла. — Окей, — говорю как можно равнодушнее. Я сразу, как только услышала то, что Егор снял сигнализацию с машины, первая села в неё, кинув на свои колени рюкзак. И, не рассчитав силы, захлопнула за собой дверь так, что вздрогнула даже сама. — Ань, аккуратней, — просит меня, садясь за руль. Я снова спыхиваю. — Чё? — Не порть имущество, говорю, — спокойно отвечает на мой грубый тон, — мне машину продавать скоро, а ты мне её бомбишь.«Так, Аня, спокойно. Он же не виноват, что мы с Милас никак не можем найти общий язык» — медленно выдыхаю.
— Хо’ошо. Извини. Я п’осто на взводе. — Ты до Милас, домой или ко мне? — интересуется, кивнув на мои извинения.«А и правда, куда я сейчас?»
— Не знаю, — засовываю руки в карманы и спускаюсь на сидении ниже, будто, пытаясь слиться с тканью обивки кресла, — но, наве’ное, мне стоит, всё-таки, до неё поехать, а не куда-то ещё. Ибо, я понимала, что если сейчас уеду домой, то между нами всё закончится, так и не успев даже начаться. — Уверена? — Да. Если уеду сейчас, то потом не захочу искать с ней, ну, примирения. Лучше сразу всё решить. — Когда мы сидели на парковке и мне Милас позвонила, то она к себе меня позвала. Не знаю, зачем. Или просто в гости или обсудить ситуацию про Ваню, — тяжело вздыхает на последних словах. И только он это проговорил, как я вижу то, как Ксюша выворачивает из-за угла и идёт к нашей машине. — Блять, ну чё ей надо-то, а? — выпускаю из лёгких весь воздух через нос. — Помириться, может? — Это в’ядли. Это не п’о неё. Дойдя до моей двери, она стучит костяшками пальцев в окно. Егор, видя то, что я не собираюсь его открывать, сам нажимает на кнопку, тем самым убрирая между мной и Милас барьер, в виде стекла. — Что тебе нужно? — и даже не поворачиваясь к ней. — Поговорить хочу с тобой. — Гово’и. — Мы можем отойти? — Ты п’едлагаешь мне встать, когда я только села? Слыша то, как она терпеливо вздыхает, не могу сдержать появление ухмылки на своих губах.«Позлись и ты, Ксюшка. Не одной же мне свои нервные клетки убивать.»
— Егор, ты можешь выйти, чтобы мы с Аней поговорили? — Не может, — сразу же отвечаю за него и смотрю так же, впереди себя, — гово’и п’и нём. — Ань, — голос её смягчается, — мне нужно с тобой наедине поговорить. Выйди, пожалуйста, на пару минут. — Всего лишь на па’у? — усмехаюсь, но, всё же, поворачиваюсь к девушке. — Хотя бы, на пару, — исправляется и я вижу то, как она чуть улыбается.«Не нужно было поворачивается к ней. Теперь думает, что я так легко её прощу.»
— А если я не хочу с тобой 'азгова’ивать? — Пожалуйста, — повторяет медленнее. Вздохнув, я молча жму на ручку двери и выхожу из машины. Отойдя от Егора на пару метров мы остановились возле той скамьи, на которой я, не так давно, сидела с Егором. Ксюша стояла переминаясь с носка на пятку и тупила свой взгляд. Через минуту, когда я уже собиралась спросить, зачем она меня звала, раз сейчас молчит, она решилась открыть рот: — Извини меня за сегодняшнее.«И что, всё?»
Обида от услышанного извинения у меня, конечно же, не прошла. — А за что конк’етно? — За то, что для меня лидерство важнее, чем чувства, — и, видимо, видя удивление на моем лице, выставляет впереди себя ладони, — но у меня это неосознанно, честно! Я правда не замечаю, когда что-то такое вытворяю. Я привыкла быть или с теми, кто согласен с тем, что я лидер, либо быть вообще одной. Я стараюсь избавиться от этого, но, это не так просто, как я думала.«И что мне ответить на это? Звучит, вроде бы, искренне, но… Но, она же уже нанесла мне удар своими словами. Так легко простить её сейчас? А если так будет повторяться из раза в раз но, меняться ничего не будет? Что мне делать? Что отвечать?»
— Я не знаю, что тебе ответить, Ксюш, — я тоже, теряю свои глаза где-то у наших ног, — я хочу, но, честно не знаю. И, рассказав ей о своих сомнениях, стала ждать реакцию. — Ань, — кажется, я вижу усталость в глазах, — я пытаюсь стать лучше. Пытаюсь ради тебя. Я обещаю тебе, что я не оставлю работу над своими проблемами. Просто… просто поверь мне.«Просто поверить? Поверить и, в очередной раз, проебаться или поверить и реально быть потом счастливой?»
— Я не…«Я не могу» — хочу сказать.
Но, Милас касается моих плеч руками и, притягивая к себе, тихо просит, чуть касаясь моего уха губами: — Я молю тебя, дай мне шанс.«Ксюша, мне больно с тобой. Но, даже несмотря на боль, я не могу сказать тебе «нет» и так легко от тебя отречься».
— Хорошо, — обнимаю её в ответ, — но, этот будет последним.