Sunny

Знаете такую фразу: Все что было в Вегасе, остается в Вегасе? Если да, то вы поймете, о чем дальше пойдет речь. Потому что Кацуки Бакуго и Тодороки Шото держались этого правила, лишь немного его меняя. Все, что происходит за закрытой дверью, остается за закрытой дверью. Такое правило их не таких давно начавшихся отношений. Раскрывать себя, по крайней мере в ближайшее время, они не хотели, но побыть вдвоем хотелось тоже. Так что выбиралась комната, Кацуки или Шото, закрывалась дверь и, все что было там, оставалось там и еще в головах двух людей. А за закрытой дверью происходили милые обнимашки, поцелуи по утрам и бессонные ночи вдвоем. И если вы думаете о сексе, то сразу же можете забыть. Дальше объятий и поцелуев, они не заходили. Но прямо сейчас Бакуго старался это исправить. Шото увлеченно расписывал на листе бумаги очередное задание, что можно было выполнить завтра. Кацуки же наблюдал за гетерохромом, расслаблено устроившись на кровати и подпирая рукой щеку. Мысль зайти дальше обычного давно крутилась в его голове, но осуществить ее он не спешил. Половинчатый его привлекал, даже возбуждал, но заходить дальше блондин боялся. Ну, хоть самому себе он в этом признался. И боялся он не своей неопытности или чего-то такого, а как отреагирует его возлюбленный. Его мнением и их отношениями блондин дорожил, что бы там не говорил. А Шото, в это время, отложил бумагу на стол, потянулся и тоже лег на постель. Кацуки даже не отреагировал. И парень забеспокоился, тогда Тодороки подлег ближе к нему и спросил: -Эй, ты чего? — помахав перед его лицом рукой, когда эту самую руку схватили, а Шото перевернули на спину, усевшись сверху. Бакуго решил, что сегодня он зайдет за грань, но, если ему скажут остановиться, он послушается. Разноцветные глаза смотрели с удивлением, брови были приподняты. Лицо у него сделалось милым-милым, и Кацуки не сдержался, поцеловав его. Ему ответили с тем же напором. Язык скользнул в горячий рот, принявшись его исследовать. Прошелся по кромке зубов, деснам и сплелся с чужим. В плане поцелуев они продвинулись очень даже далеко, но больше никто из них ничего не знал. Кацуки не готовился, а Шото просто не думал об этом. Но Бакуго это не останавливало, и он решил довериться инстинктам. Оторвался от парня и мельком посмотрел на открывшийся перед ним вид. Шальные блестящие глаза, легкий румянец, потяжелевшее дыхание. Картина была чудесна, и блондин продолжил, думая что ждет его после. Кончиками пальцев приподнял футболку и погладил плоский живот. Тодороки его рефлекторно втянул и отвел взгляд. Следом Кацуки нагнулся над парнем и куснул беззащитную шею. Шото под ним издал стон, зажмурившись. Звук приятно будоражил и разливался в паху теплом. Блондин удивленно приподнялся и глянул на смущенного возлюбленного. Тот смотрел в ответ, но румянец стал ярче. -Т-ты сейчас… -Я-я… д-да — по его лицу было не сказать, что ему не нравится. Скорее наоборот, но Бакуго все же спросил разрешения, и положительный кивок был ему ответом. Он снова укусил парня за шею и снова стон. Теперь он подул на след, и даже лизнул его. Вкус кожи Шото осел на языке легкой солью. А гетерохром под ним все больше краснел, и издавал неприличные звуки. Кацуки спустился поцелуем ниже, к ключицам. Рука под футболкой жила своей жизнью. Гладила живот и бока, сжимала соски, пробегалась щекоткой по прессу. А Шото только и мог, что цепляться за черную майку и стонать. Потом, правда, нашел в себе силы затянуть красноглазого в поцелуй. И шаловливые маленькие пальчики тоже залезли под одежду, правда, ниже пояса. Тогда уже из горла Бакуго послышался стон. Они глянули друг другу в глаза. Их тяжелое дыхание смешалось, хотелось друг друга до одури. Хотелось слышать еще больше стонов, касаться везде, чувствовать жар чужого тела и ответный отклик. И их желание читалось в глазах, слышалось в дыхании и чувствовалось бедром. В любом случае, парни решили: Если идти, так до конца. И Кацуки повторил чужое движение. Рука скользнула под шорты и сжала плоть. Шото тяжело выдохнул, сдерживаясь, и в ответ сделал так же. Они словно соревновались в выдержке. Проверяли и дразнили друг друга. Но, кто не выдержал первым, они не помнят. Чья рука скользнула за резинку боксеров, тоже. Они вообще плохо запомнили, что было потом. Укусы, руки в штанах друг у друга, стоны, тонущие в поцелуях, рваные движения, просьбы, слетающие с губ и то, что было жарко. Жарко, жарко, жарко. Тело плавилось, и в этом не было вины причуд. А потом удовольствие захлестнуло с головой, перед глазами потемнело, и Бакуго без сил упал на Шото сверху. Они судорожно глотали воздух и пытались вернуться в нормальное состояние. Рука была липкой, шорты тоже. Но вставать в душ так не хотелось. Хотелось лежать, в этой неге, греться о чужое тело. -К-кацуки, — просипел под ним Тодороки. — Слезь с меня, я задохнусь. Блондин перекатился на другую часть кровати и гетерохром глубоко вдохнул. Когда сознание вернулось назад, и состояние устаканилось, Бакуго нерешительно протянул: -Так, тебе понравилось? — Шото глянул на него недоверчиво и приподнялся на локтях. -Посмотри на меня и скажи: Понравилось ли мне? — и вправду. Глаза блестели, румянец еще не до конца сошел, а главное в глазах плескалось удовлетворение и на губах тень улыбки. Да, ему однозначно понравилось. -В душ? -В душ. А все, что происходило сегодня за закрытой дверью, останется за закрытой дверью. Ну, и воспоминаниях двоих людей.