Sunny

Кацуки смотрел на Тодороки и не узнавал его. Но давайте для начала немного проясним. Бакуго не интересовался Двумордым и не то чтобы был в курсе того, как он обычно себя ведет или что он обычно делает, окей? Он не знал его привычек, не знал его предпочтений в еде, — ладно тут он соврал, но буквально все знаютЭ, что Шото и отца родного готов продать за холодную собу, так что не в счет — его любимых фильмов, жанров музыки, любимых мест, цветов и всего такого. Кацуки вообще Тодороки не знал почти. Разве что его движения во время боя и стиль все того же боя, но это часть обучения в академии, так что это тоже было не в счет. И даже то что они буквально жили под одной крышей ничего не давало. Они все еще не были друзьями, и даже знакомыми. Они только иногда и, по большей части, вынужденно были напарниками, да Кацуки знал «закрытую за семью печатями» тайну чужого детства, но и то, лишь подслушав ее по собственному любопытству. И это было все, что он знал о Тодороки Шото, а большего узнавать вообще и не собирался. Так что да, Бакуго не то что хорошо, он вообще Двумордого не знал. И тем не менее, эта неосведомленность не мешала ему понять, что что-то в Половинчатом изменилось. И это что-то определенно было не хорошим. Но тут назревает закономерный вопрос, казалось бы, даже если уже и он заметил, что с Ледышкой что-то не то творится, то наверное и остальные уже беспокоились, верно? Да только вот нихера это оказалось не так. Даже его лучшие подружки в виде Деку, Круглолицей и Очкарика не видели в Тодороки ничего необычного, что сам Кацуки очень даже наблюдал. Никаких странностей или просто чего-то выбивающегося из привычного уклада жизни. Ничего. Вообще. Казалось, что и вовсе никто не замечал абсолютно ничего необычного, странного, неподходящего и не вписывающегося в из обычный пазл школьной жизни. Никто, кроме самого Бакуго. И это не давало ему покоя. Потому что Кацуки смотрел на Тодороки и не узнавал его. Опять же, он не особо знал как Половинчатый ведет себя, но что-то, вот это непонятное ощущение того, что нечто в однокласснике изменилось, все не отпускало. Кацуки, — да он в это признается, — даже украдкой поглядывал, что же творит этот двухпричудный идиот, и все старался понять, что же его так настораживает. Но все словно было как раньше. Тодороки Шото был таким, как раньше. Обычная морда кирпичом, обнимашки и радуга дружбы над головами с тупым Деку, обеды в столовой рядом с Круглолицей и Очкариком, высокие баллы на тестах, привычные движения в спаррингах. Стандартные тренировки, приевшиеся фразы, знакомые интонации, все было идентичным обычному Тодороки. И вроде вот он ответ: все нормально, это просто Кацуки параноик. Вот оно обычное поведение Двумордого, ничего особенного. Ничего странного или выходящего за рамки. Все как всегда. А потом Бакуго едва успевает схватить идиота за капюшон его тёмной толстовки, когда он собирался сигануть с крыши общежития, и что-то абсолютно точно не так. *** Они вдвоем с неудачливым смертником падают на шершавый холодный бетон, которым покрыта крыша, и Кацуки чувствует, что успел оцарапать ладони и те неприятно пощипывают. В голову приходит нелепая в данной ситуации мысль, что крыша грязная и раны надо бы промыть. А еще что он очень сильно дернул за чужой капюшон. Он там случаем не удушил Половинчатого, а то молчит тот, как-то подозрительно. Живой он там, нет? Кацуки, где-то секунд с тридцать вслушивается в ночную тишину, пытаясь понять живой ли это придурок, сидя на корточках и разглядывая свои поцарапанные руки, а потом в голову кувалдой ударяет слегка запоздавшая реакция на случившееся, еще приглушенная шоком: -Ты… ты, блять, что делаешь, идиот?! А если бы я не успел?! — широко раскрытыми глазами глядя на неудавшегося самоубийцу, выдохнул блондин, все еще до конца не осознавая что сейчас произошло и что он сейчас предотвратил. Он стремительно вскакивает на ноги, но даже не может и шагу ступить в сторону Шото. — Ты понимаешь что вообще могло случиться?! -Конечно, понимаю. Я бы спокойно умер, — поднимаясь с бетона и отряхивая свою толстовку, что на пару с Кацуки спасла ему жизнь, говорит Тодороки. Невъебенно-спокойный и даже, блять, умиротворенный Тодороки. -Ты совсем придурок? — уставился на него Бакуго, все еще не обуздавший собственное удивление. — Подохнуть захотелось? -Как видишь, — пожал плечами все еще до тошноты спокойный Тодороки. Его лицо не выражало ничего. А б с о л ю т н о ничего. Полная пустота. У него даже дыхание не сбилось с привычного ритма. Он будто… будто просто в небо посмотрел и споткнулся, задумавшись, а не чуть было по собственному желанию улетел башкой на асфальт с крыши! Кацуки даже показалось, что, все же упади он, то и кричать бы не стал, — он предположил это, прекрасно зная о том, что самоубийцы могут непроизвольно кричать, когда летят вниз, — вот настолько идиот казался спокойным. И даже для себя, он был слишком… слишком каменным. Это было не нормально. Это было не в его стиле. Черт, суицид был не в его стиле, но тем не менее он только что чуть было не полетел вниз с крыши их общаги, если бы Кацуки спонтанно не решил выйти покурить. Но что-то тут было не так. Снова это чертово «что-то», которое он не мог объяснить, найти и понять. Что-то не такое, не правильное. Вообще вся эта ситуация была неправильной. И что-то, то самое необъяснимое, не сходилось с обычным положением вещей. Что-то… изменилось. И это было даже не то, что Двумордый воспылал желанием умереть, а что-то другое. Но что именно понять он не мог. — И раз уж у меня не получилось, не мог бы ты не распространяться об этом инциденте, пожалуйста? Не хотелось бы кого-то тревожить. -А что насчёт меня? Уж меня то ты точно потревожил, — приглушенно отозвался Бакуго, все еще пытаясь понять, что же не так. Что же, твою мать, не сходится? Думай, Кацуки, думай. Что не так? Что отличается? Что? -И я приношу свои извинения за это, — слегка поклонился тот. — Я не думал что побеспокою тебя или кого-либо еще, мне очень жаль. -Засунь свою жалость себе в задницу, Половинчатый, — нахмурившись, огрызнулся блондин и проводил взглядом удаляющегося с крыши Шото, уловив напоследок его бессмысленное в данном случае «спокойной ночи». Уж сегодня-то, его сон будет каким угодно, но только не спокойным. Что-то было точно не так. И он должен был понять что. *** Кацуки смотрел на Тодороки и не узнавал его. С того дня на крыше прошла без малого неделя, а ему все так и не удалось понять, что же, черт бы его побрал, с Половинчатым не так. А поганое чувство неправильности, чего-то определенно не сходящегося, все прогрессировало, вызывая диссонанс с его обычной жизнью. Да и воспоминание о спокойном лице человека, который едва не совершил суицид, что был его одноклассником и, черт подери напарником, пугало. Бакуго мог признаться себе в этом, ведь, ну, неужели Тодороки, тот холодный с виду и чертовски живой, там, в глубине души, Тодороки, за какой-то ничтожно маленький срок и незаметно для всех, включая гиперзаботливого Деку, изменился настолько, чтобы добровольно прервать собственную жизнь? В это не верилось, даже будь это сюжетом фантастического романа. И тем не менее Тодороки, тот самый которого Кацуки чудом спас, продолжал вести себя привычно, обычно и никак не странно. Он все так же получал хорошие баллы на тестах, общался с бандой ботаников, ел с ними за одним столом свою чертову холодную собу, привыкал пользоваться обеими сторонами на тренировках и взирал на мир безразличными глазами, как обычно. Вел себя так, словно ничего не случилось. Он вел себя так же, как и всегда. Все было, блять, как всегда. Для всех. Но не для него. И если раньше Бакуго мог успокаивать себя мыслями о том, что ему просто кажется, то сейчас этого уже сделать не получалось. Хотя бы потому что его подозрения получили подтверждение и это, откровенно, начинало напрягать. Кацуки не мог спокойно делать вид, словно все как обычно, потому что ничего обычного в происходящем не было и он был намерен узнать почему. И поэтому он смотрел. Он смотрел на ебучего Тодороки Шото каждый день и все думал. Что в нем изменилось? И если бы вдруг кто-то решил все-таки спросить, почему же Бакуго так уверен, что что-то не так, он бы не смог объяснить. Он просто… знал, видел это. Он не мог бы передать такое словами, и даже не потому что ему не хватало словарного запаса, совсем нет. Просто это ощущение было одним из тех явлений, которые настолько трудно объяснить, что легче списать на интуицию, шестое чувство и внезапно открывшийся третий глаз, чем найти нормальные слова и термины. Он просто… чувствовал что, что-то не так, но не мог сказать почему. А потом он нашел чертового Тодороки в общей душевой, сидящего у дальней стены с перерезанными венами. *** -Твою мать, твою мать, твою мать, — бормотал обескураженный и перепуганный до смерти Кацуки, сидя у истекающего кровью одноклассника. Он не знал что ему делать, словно мозг просто выключился ко всем чертям и забыл все азы первой помощи, которые так усердно зубрились для экзамена и вообще для геройской жизни в целом. А сомневаться в том, что они бы обязательно пригодились, не приходилось. Как вот сейчас например. Только вот ничего вспомнить у него не получалось, а вид окровавленных, раскромсанных в мясо, запястий вызывал бунт в его желудке. Но мало того, что он едва помнил как дышать, не говоря уже о помощи кому-либо, Кацуки даже не мог позвать кого-либо еще, чтобы тот помог, половинчатый урод удачно выбрал время, когда никого не было, потому что половина разъехались по домам на выходные, а другая половина сидела на дополнительных у Айзавы. А он был здесь, потому что буквально случайно потерял свои ключи в ванной, когда те выпали из кармана джинс, пока он переодевался. — Так спокойно, спокойно. Нужно… нужно просто остановить кровь, да. Нужно чем-то, что-то прижать. Остановить… Чем же, чем? Что подойдет…? Кацуки метался в откровенной панике, проговаривая все свои действия вслух, не то чтобы успокоиться от звука собственного хриплого голоса, не то создавая видимость диалога с бледным Тодороки, который был в отключке. Но так или иначе, он озвучивал все что делал и молился на того, что предложил хранить аптечку еще и в душевых, помимо общей комнаты и запасной в кладовке. Ирония заключалась в том, что предложил это сам ебучий Тодороки Шото. -Так, так, все… готово, — на грани с шепотом говорил Кацуки, сидя в луже чужой крови и заканчивая бинтовать руки чертового Половинчатого. — Какой-то ты совсем неудачливый счастливчик, получаешься. Все подохнуть хочешь, а я оп, и тут как тут. Но я же герой, да? Моя работа людей спасать, даже если они не хотят. А ты что-то спасаться не хочешь, как-то. Не дело совсем. Блондин бормотал все это даже не надеясь на ответ, это было чем-то вроде монолога, что заставлял его разум поверить в «обычность» ситуации. Словно это просто очередная тренировка, где Тодороки неудачно покалечился. Ничего такого, просто тренировка. Кацуки говорил сам с собой, не надеясь получить и малейший шорох от бесчувственного Шото, но какого же было его облегчение, когда вместо уже привычной тишины душевой он услышал слабый, едва слышный голос. -Зачем? — на грани одних лишь движений губ, спросил бледный до чертиков Тодороки. -Что зачем? Спасаю тебя? — не меняя интонации спрашивает Кацуки, расслышав, а может даже и увидев, заданный вопрос. — Я только что сказал, я герой — это моя работа. -Зачем… возишься со… мной? — хрипло и дрожаще снова спросил Шото. -А хрен пойми, Половинчатый. Может я альтруистом заделался, — повел плечом блондин и оглядел Тодороки с головы до ног. — Идти ты не сможешь… Придется нести. -Только не говори… никому, — слабо и болезненно попросил его Шото. В его глазах, тусклых и едва живых, было столько мольбы и отчаяния, таких непривычных для Тодороки, что Кацуки просто не мог отказать, даже зная что после, он будет очень жалеть об этом. Он просто не мог сказать «нет» этим глазам. Пусть что-то и вызывало сомнения. — Пожалуйста… -Конечно, принцесса, я сохраню твой скелет в шкафу, — пробормотал он и со вздохом поднял, вновь затихшего, одноклассника на руки. Тот казался чересчур легким, но сейчас эта мысль не была в приоритете. Сейчас вообще мыслей в приоритете не было. Голова была странно пуста. Он донес Шото на его этаж, устроил в комнате, уложив вновь отключившегося парня на футон, и вернулся в душевую отмывать свои руки и плитку от чуть подсохшей крови. Тодороки очень не хотел чтобы о его «времяпрепровождении» кто-либо узнал, а кровавая лужа на полу ванной определенно вызвала бы море вопросов. Вопросов на которые ответов как у Бакуго, так и вероятно у самого Шото, не было. Да и Кацуки пообещал сохранить все в секрете. А потому стоял у раковины испачканной кровавыми подтеками, перед этим спалив к чертям половую тряпку, которой мыл пол. Стоял у раковины, разглядывая свои руки, словно в фильме ужасов, и смотрел на закручивающиеся в воде розовые разводы. Он окончательно уверился в том, что происходит нечто странное и что-то с этим нужно делать. Но только что? *** Спустя три дня после инцидента в душевой, терпению Кацуки начал приходить конец. Тодороки Шото, едва не умерший от потери крови в общей общажной душевой, а перед этим едва не сиганувший с крыши, снова делал вид словно все было так же, как обычно. Он не выдавал себя и свое, отнюдь «не в порядке» состояние ничем. И даже замотанные бинтами руки, что скрывали едва начавшие затягиваться раны, он объяснил тем, что перенапряг руки и получил ожоги на обеих сразу, а потому нацепил повязки. Он снова ел свою тупую холодную собу, снова тусовался с ботаниками и снова был о б ы ч н ы м Тодороки Шото, которого все отлично знали. Кацуки снова смотрел на него и снова не узнавал перед собой того одноклассника, которым тот был всего меньше двух недель назад. И Бакуго было бы плевать, как там Двумордый оправдывает свою попытку суицида, честно. Ну или нет, но это не так важно. Он бы правда не обращал внимание и дальше, но неправильность ситуации все не уходила. А теперь это все касалось и его тоже, ведь именно он второй раз подряд спасает чужую задницу от смерти и великодушно продолжает молчать. Хотя после такого он давно должен был бежать к Айзаве и сдать Половинчатого с потрохами. Потому что желание убить себя, далеко не самое нормальное. Совсем не нормальное, точнее. Но Бакуго держал свое слово и сам продолжал делать вид что все нормально, хотя это было далеко не так. И тем не менее, все это, весь фарс что Шото тут устроил, не отменял того факта, что ему, Кацуки, нужны были ответы. Ответы, которые мог дать только Тодороки. Но он сбегал каждый раз, когда блондин хотел поговорить и едва начинал подходить. Это раздражало, как и то самое ебучее чувство, которое не покидало его до сих пор. Чувство того, что все не правильно, что Тодороки не правильный, что что-то идет не так. Что они упускают из виду нечто важное. Кацуки больше не мог молчать. Потому что он смотрел на Тодороки Шото и не узнавал его. *** -Деку, на пару слов, — ухватив Мидорию за руку, увел за его угол академии, Кацуки. -Каччан? Что…? — Изуку явно был в растерянности и не понимал происходящего. Бакуго, честно говоря, то не совсем понимал своих действий, но шел четвертый день после случившегося в душевой и его голова уже пухла от того количества подозрений, что там вертелись. А Тодороки продолжал от него бегать. Все что хотел Кацуки, это избавиться от чертовой паранойи что не давала нормально жить, и наконец узнать ответы на вопросы, что вертелись в голове. И раз Тодороки не хотел отвечать, значит ответы нужно было искать самому. Только вот Бакуго уже так устал их искать, что помощь бы не помешала. -Каччан, ты хотел поговорить? — едва они остановились и блондин отпустил чужую руку, спросил Мидория. -Ладно, я начну издалека, — вздохнул Кацуки, прислоняясь к стене спиной. — Скажи, Деку, ты не замечал чтобы Половинчатый вел себя странно? -Тодороки-кун? — удивился Изуку. — Странно вел себя? -Ну, может говорил, что-то не то или делал, там, не знаю. Что-нибудь странное, — взмахнул руками блондин. Его затея с разговорами, казалась все более провальной. -Да вроде нет, — задумался парень. — Каччан, я не особо понимаю к чему ты ведешь. У вас с Тодороки-куном что-то случилось? -Нет. Точнее, не совсем, — покачал головой он. Конечно, Половинчатый попросил не раскрывать его ужасный секрет, но это ведь Мидория. Его, вроде как, лучший друг. Он качнул головой еще раз, только чуть резче. — Значит ты ничего такого не заметил, да? -Каччан, что происходит? — нахмурился настороженно Изуку. -Да в том-то и дело что ничего, — вздыхает Бакуго. -Что ты имеешь ввиду? — еще больше хмурится Мидория. -Просто… ах черт его дери. Я не знаю как это объяснить, — взмахивает руками блондин, отрываясь от стены и начиная расхаживать взад-вперед. — Просто мне кажется что с Двумордым что-то не так. Он какой-то… не такой. -Не такой? — приподнимает брови Изуку. — И в чем его отличие проявляется? -Я не знаю, в этом и проблема! — рычит недовольно Кацуки. — Я просто знаю что с ним что-то не то, но конкретно что… -Назвать не можешь… Я понял, — кивнул ему Мидория и задумчиво уставился себе под ноги. — И все же, почему ты так уверен? И почему ты спрашиваешь все это у меня? Разве не логичнее было бы спросить самого… -Тодороки, да я знаю, — взмахивает руками Бакуго. — Но он бегает от меня, словно ужаленный! Ну, и я хотел узнать еще чью-то точку зрения. И почему я так уверен, спрашиваешь. Тогда скажи мне одну вещь, Деку, Тодороки рассказал тебе что у него с руками? -А? Ну, да. Он на тренировке получил сильные ожоги, вот и перебинтовался, чтобы не беспокоить Исцеляющую девочку по пустякам, — ответил ему удивленный Мидория. -Значит все-таки не рассказал, — покачал головой Кацуки. -О чем ты говоришь, Каччан? — нахмурился Изуку, делая пару шагов к нему. -На самом деле, не было никакой тренировки, — вздохнул Бакуго, поднимая на одноклассника уставший взгляд. — Половинчатый выдумал ее, чтобы скрыть настоящую причину. Под бинтами у него даже не ожоги, а поперечные порезы. Он пытался покончить с собой, Деку. И было это четыре дня назад. -Что? — шокировано уставился на него Изуку, не имея возможности спросить что-то кроме этого. -А за неделю до этой попытки, он пытался спрыгнуть с крыши, и если бы я случайно там не оказался, у него было получилось. Вот почему я так уверен, что что-то не так, — глядя на обескураженно молчащего одноклассника, закончил Кацуки. *** -Мидория, мальчик мой, — недоуменно посмотрел на парня Всемогущий, ставя чашку с чаем обратно на стол. — Зачем тебе контакты, Мичи-сан? -Прошу вас, Всемогущий, — твердо посмотрел на него Изуку, — не задавайте вопросов на которые я не могу ответить. *** -Значит ты нашел кого-то с причудой, что может различать ложь, — с сомнением спросил Кацуки у, идущего рядом, Мидории. — По касанию? -Что-то вроде того, — пожал плечами Изуку. Тогда, у академии, когда Бакуго поделился своими подозрениями и деталями случившегося, насчет Тодороки и его попыток умереть, Деку сказал ему: «Сам я хоть и не замечаю ничего странного, но я доверяю тебе и твоей интуиции, Каччан. Я помогу тебе выяснить, что не так с Тодороки-куном.» Кацуки даже, можно сказать, был тронут такой верой в самого себя, с учетом их с Деку прошлого. И таким образом, вдвоем они начали распутывать этот клубок, полный узлов, подозрений и хитросплетений. Одноклассники даже удивлялись, чего это они с Деку так мило общаться начали, но фраза «совместные спарринги» обрывала все подозрения против них самих. И вот, спустя еще две недели работы Деку нашел контакты некой Мичи Симидзу. Полицейской с причудой Детектор Лжи. Конечно, причуд на свете множество и каждая чем-то да отличается, но поверить в существовании буквально детектора лжи на ножках, было трудновато. До этого Кацуки разве что видел такое в сериалах и читал в детективах, но в реальной жизни… В общем верилось и правда слабовато. -И че, это и правда работает? — недоверчиво переспросил у Изуку, блондин. -Ага, — восторженно кивнул Изуку. И Кацуки узнал начало гиковской паники. — Благодаря своей причуде Мичи-сан поймала не один десяток преступников и таким образом раскрывала самые запутанные преступления! Ни одно из ее дел не было провалено, а преступник обязательно получал по заслугам! А еще… -Все, все, я понял, хватит, — закатил глаза Кацуки, останавливая проснувшегося фаната причуд. — Значит она может спросить у Тодороки, что с ним не так и он скажет правду? -Не совсем, — качнул головой Мидория. — Причуда Мичи-сан работает иначе. Она задает человеку вопрос и когда он отвечает, она чувствует врет он или говорит правду. Таким образом и работает способность Детектор Лжи. -Значит вот как, — вздохнул Кацуки, останавливаясь у входа в пустующий сейчас класс. — Тогда последний вопрос. Как ты заманишь сюда Двумордого? -Ну, я написал Тодороки что мне потребуется его помощь и он вроде как согласился, — пожал плечами Изуку. -Шикарно, — взмахнул руками Бакуго. — Ты даже не уверен в этом. -Я этого не говорил! — нахмурился Мидория, но дальше продолжать спор не стал, блондин уже толкнул дверь класса и вошел внутрь. Деку последовал за ним. — Здравствуйте, Мичи-сан, я Мидория. Мидория Изуку. А это… -Кацуки Бакуго, — с улыбкой ответила им женщина, поворачиваясь к ним лицом, отрывая взгляд от окна. Она была совершенно обычной, даже по сравнению с тем же Деку. Не особо высокого роста, в обычном темном деловом костюме, с каштановыми волосами до плеч и карими глазами. Даже акцента никакого не было. Словно перед ними сидела обычная женщина не имеющая причуды и работающая в банке. Возможно Кацуки мыслил стереотипами, но эта женщина действительно не казалась обладателем такой сильной и полезной причуды. — Вас, ребята, нынче сложно не знать. -И то верно, — смущаясь почесал затылок Мидория. Его все еще напрягала такая популярность. -Ну что ж, — присела на парту она. — Зачем вы меня позвали, ребятки? -Ну… — замялся неуверенно Изуку. -Мы хотим узнать кое-что от одного человека, — ответил за него Кацуки. -Ясненько. И я так понимаю этот человек… — начала было Симидзу, как в дверях появился Тодороки. — …уже здесь. Отлично. -Мидория, что тут происходит? — отозвался Шото, переводя взгляд с Мидории на Мичи, а затем и на Кацуки. -Ничего личного, Двумордый, — скрестил руки на груди Бакуго. — Как Деку и сказал, просто небольшая помощь. -И… что я должен делать? — повел плечом Тодороки, проходя дальше в класс и смотря на то, как Изуку закрывает за ним дверь. -Просто присядь и дай мне руку, Шото, — отозвалась Мичи. — Я ведь могу звать тебя Шото? -Да, конечно, — кивнул женщине он и сделал как велели. А именно сел на специально поставленный напротив стул и протянул женщине руку. -Отлично, а теперь начнем. Для начала, можешь сказать мне какую-нибудь очевидную правду не касающуюся тебя, — наклонила голову Симидзу, держа парня за ладонь. -Эм, мы сейчас в Японии, — с небольшой заминкой от удивления, произнес Тодороки. -Хорошо, — кивнула она. — А теперь скажи мне очевидную ложь. -Трава синяя, — пожал плечами Шото. -Замечательно. А теперь, Изуку-кун, — обернулась к стоящим неподалеку парням Мичи. — Что вы хотите знать? -Секунду, — встрепенулся Мидория, и начал шарить рукой в своем портфеле. За ним с интересом наблюдали все находящиеся в комнате. Через несколько секунд с тихим «слава богу не потерял» Изуку передал женщине небольшой листочек. — Вот, это небольшой список вопросов и мы хотели бы знать ответ на них. -О, а вы я вижу подготовились, — усмехнулась детектив. — Прямо допрос. Ну, ладно, не будем отвлекаться. И так, Шото, скажи мне, ты чувствуешь в себе какие-либо изменения? В характере или возможно физические? -Нет, — качнул головой Тодороки. -Это правда, — в тот же момент сказала Симидзу. — Тогда возможно ты чувствуешь влияние другой причуды? -Нет, не чувствую, — наклонил к плечу голову парень. -Это тоже правда, — вновь сказала детектив. — Тогда возможно ты чувствуешь подавленность, страх? — на этот вопрос ответ был нет и был он правдивым. — Ощущаешь себя непонятым или не принятым? — и на этот вопрос та же история и вновь правда. — Может чувствуешь гнев? К себе или окружающим? -Конкретно в данный момент нет, а что? — нахмурился Тодороки. -А вообще? — наклонила голову уже Мичи. — Может быть ты даже желаешь кому-либо смерти? -Что? Конечно, нет! — потряс головой Тодороки. -И это тоже правда, — нахмурилась Симидзу. — Ладно тогда другой вопрос. Ты действительно пытался себя убить, Шото? -Естественно нет, — попытался вырвать руку парень, однако сделать этого ему не удалось. У детектива обнаружилась хорошая хватка. -Ложь, — хмуро произнесла она, на что Изуку виновато отвел взгляд. Вероятно уже начиная корить себя за то, что не знал об этом. И тем не менее женщина продолжила. — Следующий вопрос. Ты Тодороки Шото? -Что за глупости? Конечно я это я, — покачал головой уже заметно не слишком довольный парень. -Это правда, — вздохнула женщина, отпуская чужую руку. — Я не знаю что именно вы хотели узнать, парни, но вопросы, что вы мне дали закончились. -И для чего был весь этот фарс? — заметно раздраженно отозвался Тодороки. -Подождите, — вдруг сказал Кацуки. Его голову посетила одна гениальная мысль. — Можете спросить еще кое-что? -Конечно, что именно? — пожала плечами Симидзу. Бакуго наклонился и прошептал свой вопрос ей на ухо. Едва он отстранился, как детектив удивленно посмотрела на него. — Ты уверен? Это звучит слегка странно. -Я уверен, — кивнул Кацуки и сложил руки на груди. -Хорошо, — отвернулась снова женщина и взяла, удивительно, не сопротивляющегося Тодороки за руку. — Скажи мне, Шото, ты являешься оригиналом? -Да, — твердо произнес парень. -Это… это ложь, — удивленно отозвалась Симидзу. Мидория и Бакуго преглянулись. Вот оно. *** -То есть, вы хотите сказать, что Тодороки который сейчас стоит передо мной это… копия самого себя? — спросил Айзава, сложив руки на груди и хмуро глядя на Шото, по бокам о которого стояли Изуку с Кацуки. -Боюсь что так. Я очень отчетливо почувствовала ложь в его словах, — пожала плечами детектив. — И кто-то очень старался избавиться от этой копии, посредством ее самоубийства. Об этом я его тоже спросила. -Неужели Лига Злодеев? — обеспокоенно переглянулся с Шотой Всемогущий, которого они вместе с все тем же Айзавой застали в учительской. -Нет, но он не говорит кто именно его создатель, — покачала головой Симидзу. — И с какой целью его создали. -Нам придется навестить Директора Недзу, — нахмурился Айзава, глядя на лже-Тодороки. — Мы имеем дело с похищением ученика. *** К середине следующего дня, группа полицейских прибывших в академию, с целью допроса копии Тодороки, во главе с Мичи Симидзу и Айзавой Шотой, нашли похитителя, предполагаемое место нахождение Шото и самого Шото. На этот раз настоящего. Они арестовали Юко Сайто, третьегодку общеобразовательного класса академии Юэй, которая оказалась совершенно не той кем всем представлялась. Вместо спокойной и уравновешенно отличницы, она оказалась той еще психопаткой. Девушка пыталась сопротивляться своему задержанию всеми способами и даже угрожала, накаченному подавителями Тодороки, взяв его в заложники, но сбежать ей так и не удалось. Шото был успешно освобожден и отправлен под присмотр медиков, а после и в академию, прямиком к Исцеляющей девочке и постельному режиму для выхода всех наркотиков из организма. Сама похитительница, чей дом обыскали после задержания, была едва ли не помешана на бедном парне, обвешав комнату его фотографиями, переслушивая записи его голоса и просматривая все доступные видео с двухпричудным, едва ли не по сотне раз. Она утверждала, что они с Шото предназначены друг другу судьбой и она, пользуясь своей способностью создания практически точных копий людей, хотела «избавить любимого от гнета общества», чтобы спокойно перевезти парня, которого по ее плану уже должны были посчитать мертвым, и себя заодно за границу, в какую-то откровенную глушь. Правда не успела. И Тодороки Шото успешно вернулся в академию относительно целым и невредимым. *** -Слушай Бакуго, — позвал его настоящий Тодороки, со своей постели в лазарете. Еще минут пять назад здесь было не протолкнуться от людей, ведь весь класс А решил навестить бедного похищенного и извиниться, за то что не отличили его от подделки, на что Шото только махнул рукой. Не так это уже и важно было, главное что в итоге выбрался, а остальное уже в прошлом. Да и как их винить? А сейчас здесь остались только сам Шото и, что удивительно, Кацуки. Причиной этому было желание Бакуго проверить, пропадет ли то самое чувство неправильности, что преследовало его столько дней. Сейчас ведь Тодороки это Тодороки, должно же что-то измениться. -Чего тебе, Половинчатый? — повернулся к нему Кацуки, приподняв бровь. -А как ты понял что я это не я? — наклонил голову Тодороки. -Вот Деку, трепло конечно, — покачал головой блондин, вздыхая. — Как я понял? А черт его… — один взгляд на его глаза сразу же дал ответ на все чертовы вопросы. Один взгляд расставил все по полочкам. И как ему раньше не пришло в голову нечто настолько очевидное? -Черт его что? — переспросил Шото. -Ты спросил как я понял, — тихо отозвался Бакуго, не обратив внимания на чужой вопрос, продолжая завороженно смотреть на Тодороки. — Глаза. Я понял по глазам. -Правда? — удивился парень. Однако, внезапно для самого себя, понял это блондин прочитав эмоцию только по чужому взгляду. Чистому и сияющему. Живому взгляду. -Ага, — тихо поддакнул Кацуки. — У того типа они были как у дохлой рыбы. Мертвые и тусклые. -А у меня живые значит? — спокойным, и наконец-то правильно обычным голосом хмыкнул Тодороки, а Бакуго жадно вглядывался в чужие очи, ловя в них нечто похожее на сарказм. -Да, живые, — все так же тихо сказал блондин. — И красивые. Кацуки смотрел на Тодороки и не узнавал его. Но только лишь потому, что еще никогда не видел его смущенным и целующим кого-либо. Теперь, все наконец стало правильным.