Всего лишь секс

Азирафель, наконец получив вполне определенный и недвусмысленный ответ, пусть и без слов, зачем-то задумчиво застыл, пытаясь понять, что ему теперь делать. Подумав, он решил прислушиваться к ощущениям, раз уж весь секс в принципе был про ощущения. И к чувствам — по той же причине. Ощущение Кроули совсем рядом, вот прямо тут, оказалось очень приятным, хотя и непривычным. Они прежде даже руки друг другу редко пожимали, и только для чего-нибудь утилитарного, например, для обмена телами. Сейчас же все было совсем иначе. Как-то настолько по-другому, что Азирафелю даже сознательных усилий прилагать не пришлось, чтобы сердце застучало быстрей и сильней, а все остальное тело бросило в жар. Надо сказать, что хоть Азирафель и правда знал о сексе только по книжкам, знал он довольно много. У него была большая библиотека. И он давно заметил, что действия и ощущения в сексе, как их описывают люди, довольно сильно похожи на действия во время еды. Очень, очень вкусной еды, долгожданной, которую очень долго не получал. А он даже и не знал, что хотел получить. Азирафель вспомнил пару инструкций и осторожно попытался шевельнуть губами и языком, а потом обхватил Кроули обеими руками, прижавшись в ответ. Сразу стало легче, хотя и еще жарче. «Охренеть можно!» — подумал в этот самый момент то ли Кроули, то ли его тестостерон. А скорее, оба вместе. Перестав с ним спорить, Кроули наконец прекратил ощущать его как что-то отдельное от себя. Это было его желание, это он сейчас всем собой подавался навстречу Азирафелю, чтобы вжаться в него еще сильнее, это он весь целиком испытывал ощущения, которые внезапно свалились ему на голову и от которых охренеть было можно. Если взять весь его предыдущий опыт в сексе, потом пропустить через мясорубку, сделать из этого радужный воздушный шарик и очень старательно надуть, чтобы он увеличился раз в десять от того, что было вначале, а потом улетел ко всем чертям в верхние слои атмосферы — то это было бы примерно то, что чувствовал сейчас Кроули. И категорически не мог обдумать. Раньше его всегда хватало на то, чтобы обдумать и оценить происходящее (должен же он был тщательно понять процессы и ощущения, чтобы потом использовать в работе!) на всем протяжении действа, и тем более во время всего лишь поцелуев. А теперь вот — не хватало. Дальше мысль Кроули двигаться отказывалась. Двигались только огромные, как слоны, мурашки, стадами кочующие сейчас по всему его туловищу от макушки до пяток. Азирафель, еще когда Кроули схватил его за талию и начал целовать, закрыл глаза: обычно писали, что люди закрывают глаза при поцелуе. Ну и других ощущений ему хватало с лихвой. Их было много, и притом головокружительных. Кроули пах. У него был вкус, хотя и не как у еды. Совсем другой, но тоже притягательный. Он прикасался, и это было так ощутимо! Весомо! Азирафель постарался сделать объятие со своей стороны столь же крепким и мягко и медленно провел ладонями по спине демона к лопаткам, рассчитывая зарыться руками в перья. Они у Кроули, наверное, такие же мягкие, как и у Азирафеля. Только это перья Кроули, а значит, тоже совсем другие, как и его запах. Но вот ладони Азирафеля уже опустились ниже лопаток, а никаких крыльев не нашли. — Мммхм, — высказался он и с некоторым разочарованием оторвался от губ Кроули, открыв глаза и взглянув в лицо своему демону. — У тебя все еще нет крыльев, хороший мой. Это нечестно, мы ведь договорились! Тот выглядел… ошарашенным. Даже в очках. И, кажется, вовсе не услышал Азирафеля, пытаясь прожечь взглядом и очки, и ангела сразу. Тот снова мягко погладил его по спине и повторил свой вопрос, неудержимо расплываясь в застенчивой и счастливой улыбке. Кроули наконец-то выражал чувства, и Азирафелю было так радостно и тепло от этого, пусть даже он до сих пор не увидел его крыльев. Что именно говорит ему ангел, Кроули с первого раза действительно не понял. И со второго тоже понял не сразу. Все, что он мог — таращиться на это сияющее лицо. Ангел светился, как только он один умел. И ситуация снова была безальтернативной: Кроули точно, определенно, без вариантов знал, что Азирафель сейчас сияет для него. Или про него. Про то, что тут происходит. Как понимать хоть какие-то слова, когда такое творится, было не очень ясно, но Кроули совершил над своим сознанием поистине титаническое усилие и наконец смог растерянно пробурчать: — А, да, крылья… — и раскрыть их за спиной. Так резко, что от неожиданности чуть не упал назад. Он и забыл, какие они тяжеленные и как… смещают центр тяжести. Словосочетание «смещают центр тяжести» Кроули очень понравилось. Это были сложные слова, отлично отвлекающие от того, чтобы идиотски пялиться на ангела, особенно вместе с попытками не грохнуться на пол спиной назад. Азирафель тут же обхватил его за плечи обеими руками, притягивая обратно к себе и помогая удержаться на ногах. — Осторожно, милый! — сказал он взволнованно. Потому что Кроули чуть не упал. И потому что крылья и правда ему шли. Они были черные. И они были… они были крыльями его демона. Вообще-то демоны не любят быть похожими на ангелов. Кроули был один такой. Даже останься он среди ангелов, все равно был бы один-единственный совсем особенный ангел. На лице у Азирафеля при этом нарисовалось еще более трогательное выражение, от которого Кроули почувствовал, что просто обязан сказать что-то ехидное. Иначе становилось совсем невыносимо и непонятно, и хотелось пялиться на ангела с еще более глупым видом. — Не надо мне помогать! Я же не какой-нибудь несчастный котеночек или кто там еще. И сам справлюсь! — решительно сказал он, действительно выравниваясь. Ангел в ответ очень удивился и перестал так сильно сиять, от чего демону сразу полегчало. — Но Кроули… Зачем тебе справляться самому, когда сексом занимаются вдвоем? Как минимум вдвоем. — Вместе с крыльями нас аж шестеро, — хмыкнул Кроули, добавив про себя: «А с тестостероном аж семеро». Все же познания Азирафеля о сексе из книжек были вполне разнообразны. А Кроули зачем-то немедля захотелось зарычать в ответ на слова о том, что их тут может быть больше двух. Поэтому он предпочел ляпнуть первую пришедшую в голову глупость: — Я забыть успел, что они такие здоровенные… Азирафель слегка улыбнулся замечанию Кроули о шестерых и прогнал некстати всплывшую в памяти картинку древнеримской оргии при дворе Калигулы. Все-таки люди чересчур старались, чтобы получить побольше удовольствий. Самому Азирафелю уже от поцелуев сделалось всего так много, куда тут еще какое-то постороннее тело! А крылья у них и правда большие и тянут на полноценных участников действа. Ангел задумчиво оглядел оба крыла Кроули, а потом и свои, и еще более задумчиво изрек: — Знаешь, а ведь я только об эрогенных зонах людей слышал… А у них нет… — и он потянулся крылом к Кроули, осторожно дотронувшись им края его маховых перьев, как мог бы потянуться к его руке и коснуться пальцев. Теперь слоноподобные мурашки заскакали еще и по крыльям Кроули, которые тут же затрепетали от прикосновения других крыльев. И еще голова закружилась, будто треть бутылки виски из него никуда не делась. В общем, с ним творилось полное безобразие. «А еще ангел называется!» — с укоризной и зачем-то еще с умилением подумал Кроули о заинтересованности Азирафеля в эрогенных зонах. Надо же! «Хотя, вообще-то, и впрямь любопытно», — наконец справившись с ощущениями, согласился демон и провел рукой по плечу ангела, чтобы добраться до основания крыла и погладить уже его. Очень любопытно… сам себе он туда не дотягивался, а трогать вот так кого-то еще ему в голову не приходило. Крыло тут было очень мягким и нежным на ощупь, немного щекотным. Интересно, а по Азирафелю тоже гуляют мурашки?.. Ну, если не со слона, то хотя бы с корги размером… Интересно, а если не просто коснуться, а погладить крыло крылом?... А если его при этом снова поцеловать?.. Кроули сам не заметил, как увлекся, и снова стремительно потонул в ощущениях. Только теперь, вместе с крыльями, их было еще больше. И они были еще сильнее. И все мысли из головы при этом выметало начисто, но ему было так хорошо, что его это категорически не волновало. Ангел опять невольно ухватился за плечо Кроули, потому что от основания крыльев, где тот его касался, по телу расплылся горячий трепет, и кровь застучала в ушах. Там его не только никто никогда не касался, туда даже смотреть мало кто мог, разве что Всевышняя, ибо Она-то всегда видит всех настоящими. Азирафель мягко отвечал на поцелуи Кроули, снова закрыв глаза и сосредоточившись на ощущениях. В них хотелось раствориться, стать снова светом, которым они все были в начале времен. Ангелу казалось, что его тело плавится, и даже на ногах устоять сделалось сложно, когда до коленей дотянулось тепло от основания крыльев. Азирафель совершенно неуместно подумал, что эрогенные зоны на крыльях действительно есть, и одну Кроули нашел с первой же попытки. — К… Кроули… — странно хрипло произнес ангел и только тут заметил, как участилось его дыхание, и стало сложно заставлять язык произносить слова человеческого языка. — П-по-моему, люди для этого еще раздеваются. — Точно, одеш-шда! — с готовностью отреагировал Кроули. Он сейчас вообще готов был на все реагировать очень стремительно и с огромным энтузиазмом. Если только оно исходило от Азирафеля и имело отношение к сексу. А если нет, Кроули готов был стремительно и с энтузиазмом это нечто придушить и выкинуть в окно, чтобы не мешало самому главному. И судя по тому, что он еще и шипеть начал, его состояние было так же далеко от вменяемости, как он сам — от Буэнос-Айреса. — Да не вопрос-с! Сам ее сотворил, сам и это с-самое… — после чего, щелкнув пальцами, в одно мгновение остался без одежды вовсе. В одних темных очках. И собрался было проделать то же самое с одеждой ангела, но все-таки успел сообразить, что она — ни разу не сотворенная, а настоящая, и к тому же Азирафель ей дорожит. — У меня этот костюм с 1842-го года, я не собираюсь его развеивать, — ангел тут же подтвердил его догадку вслух, даже почти нормальным тоном, и потянулся сам расстегивать пуговицы, но оказалось, что у него не только голос слегка подрагивал, но и руки. Ангел смущенно и растерянно улыбнулся. Все простые и бытовые вещи вдруг сделались такими сложными — совсем новое и увлекательное ощущение. И вовсе не походило на то измененное состояние сознания, в которое его вводил, например, алкоголь. — Я его давно не снимал… — потупившись, добавил он, с трудом справляясь с последней пуговицей и стягивая пиджак с плеч. Кроули до этой пуговицы едва дотерпел, исключительно из добрых чувств к добрым чувствам Азирафеля к пиджаку. Но представлять, что все остальное тот будет снимать с той же скоростью, было решительно невыносимо. У Кроули сейчас было слишком много тестостерона, чтобы он мог такое выносить. Особенно когда ангел раздевается. И смущается. И вообще — настолько Азирафель, что терпеть невозможно. — Разумеется, не снимал… зачем же снимать такой отличный пиджак… — неожиданно нежным тоном сказал Кроули, шагнув к ангелу, и положил руки ему на плечи. Близость ангела производила на него потрясающий эффект: внизу живота возникало горячее пузыристое ощущение, которое растекалось вверх по остальному телу — и в конце давало в голову, как шампанское. — Давай помогу, — безапелляционно предложил Кроули и принялся окончательно стягивать с Азирафеля пиджак. А потом — снимать все остальное. Которого было мучительно много. И пуговиц на нем было много, но Кроули честно пытался сдерживаться и не оборвать их все к едреной матери, а все-таки расстегнуть. У него была цель — добраться до Азирафеля, всего целиком, без этих мешающих штук, как можно быстрее. И он стремился к ней со скоростью и неумолимостью сверхзвукового истребителя. Азирафель чуть было не ляпнул что-то про пуговицы, которые не хотелось бы оторвать, но вовремя одернул себя. Потому что на слова Кроули мог отреагировать по-разному, а пуговицы потом и починить можно. Демон, его демон, выражал чувства, которые привык прятать, и их было так много! Настолько много, что ангела будто утягивал водоворот из Кроули. Из его нетерпения, его такой внезапной нежности и бережности, из всего. Меньше всего Азирафелю сейчас хотелось что-то испортить неосторожными словами, и он молчал, стараясь не мешать Кроули избавлять его от одежды. Белье и носки он, наклонившись, снял сам. Взмахом руки велел груде вещей аккуратно сложиться на спинке стула и обернулся к Кроули, заволновавшись еще сильней, хотя казалось, больше было невозможно. Все дело было в очках. Почти всегда, с самого Рима, дело было в очках. Олицетворенная дистанция, которую Азирафель уважал с тех самых пор и не лез со своими чувствами, даже когда очень хотелось. Кроули и его собственные чувства были так хрупки, так… уязвимы. Ангел это ощущал сейчас каждым пером на своих крыльях, каждым фотоном света, из которого когда-то состоял. И все же — демон мог видеть его глаза, всегда мог. А ангел — нет, и сейчас тоже. И это казалось Азирафелю неправильным, неполным. Потому что все происходящее было про любовь, про контакт и близость. И он очень хотел наконец увидеть, ощутить любовь и близость демона целиком, всю, какая она есть. В том числе и через его глаза. Но испугать и нарушить дистанцию было все равно боязно. Закусив губу, Азирафель осторожно потянулся к Кроули и бережно снял с него очки. Обеими руками, потому что пальцы снова задрожали, и ангел не смог понять, от чего — то ли от возбуждения, что накрывало его с головой, то ли от страха, что он сейчас оттолкнет Кроули, и тогда придется что-то срочно придумывать, чтобы их отношения не оборвались вот так. — Забыл о них. Так привык! — растерянно прошептал Кроули и шагнул к ангелу, глядя ему прямо в глаза. Не то чтобы он через стекла сильно хуже Азирафеля видел, он его и в полной темноте мог неплохо видеть… Но так было как-то правильней, что ли. Чтобы тут были только они, вместе с телами, крыльями – и безо всего остального. Кроули шагнул еще ближе, положил свои ладони поверх ладоней Азирафеля, а потом вырвал очки из рук ангела и отшвырнул куда-то в сторону, возможно, на кресло-жирафа. Очки тоже не должны были мешать их сближению с Азирафелем. Ничто не должно было. Потому что он этого так давно ждал... Конечно, секс значил для них намного меньше, чем для людей. Но Кроули был рад и этому: схватить Азирафеля и никуда не отпускать. Хоть на время ощутить, что он с Кроули весь целиком, только с ним — разве не прекрасно? Весь, весь его, его ангел… Теперь Кроули наконец понял, для чего и зачем притащился Тестостерон-с-хвостом и о чем все это время пытался орать. Его, его Азирафель – ничей больше. Ни других ангелов, ни других демонов, ни тем более людей. Весь его, целиком. Кроули хотел ощутить это настолько, насколько возможно. Так что он схватил и прижался всем телом, наслаждаясь этим чудесным ощущением Азирафеля, который хотя бы сейчас — только его. Ангел с облегчением обхватил своего демона обеими руками. По крайней мере, сейчас никакой дистанции в голове у Кроули не существовало, и Азирафель мог с легким сердцем забыть о ней. Секс нужен для выражения чувств, которые словами не выражаются, а еще для удовольствия. И ангел решил не терять зря время и вплотную заняться и тем, и другим. Все это было, в конце концов, невероятно увлекательно. Трогать Кроули было приятно. Теперь, без одежды, можно было изучать пальцами его кожу, ощущать, какая она шершавая, и какие мягкие перья с внутренней стороны крыла. Там следовало быть осторожным — даже себя здесь щупать было бы неприятно. Кроули в ответ на его движение вздрогнул, но не отпрянул, а наоборот, прижался сильнее… И Азирафель продолжил. Можно было попробовать поцеловать Кроули где-то еще. Так делают, ангел знал. К тому же это поможет погрузиться в его запах и вкус с головой, а этого ангел сейчас хотел больше всего. Азирафель прижался губами к изгибу шеи Кроули, бережно касаясь обеими руками нежного пуха, в который превращались перья у самых оснований крыльев, и окончательно утонул в чувствах, больше не в силах их как-то осознавать, анализировать и контролировать. Последними двумя ясными мыслями в голове Кроули были, во-первых: «Ты что творишь, а еще ангел называется…» — когда Азирафель коснулся одновременно губами его шеи и руками его крыльев. Тот явно решил применить все свои теоретические знания на практике, то есть, на Кроули. И у него, во имя Небес, получалось! Поэтому во-вторых Кроули подумал, что у него тоже знания есть, в конце концов, и не только теоретические, поэтому какого черта он тут стоит… И самым непристойным образом, отчасти даже мстительно, ухватил ангела за задницу. Отчего тот сперва пискнул от неожиданности, как пойманная в руку птичка, а потом, когда Кроули его еще и второй рукой между крыльев погладил, застонал так, что никакому интернету с его порносайтами не снилось. И от этого у Кроули пробки выбило окончательно. Больше он ничего не думал. Только трогал, целовал, ощущал. Везде. Постаравшись выложиться по полной. Это должен был быть самый лучший секс в жизни ангела… Хотя вообще-то он был единственным, и еще книжки… Ну, значит, Кроули должен был оказаться лучше всей эротической литературы начиная с Древней Греции. Водоворот засасывал, не оставляя возможности дышать, думать, видеть. Только осязать и чувствовать. Азирафелю казалось, что это длится вечность и будет длиться еще вечность, но вдруг оказалось, что у вечности есть границы. В данном случае границей оказался потолок, обидно твердый. — Ай! — вырвалось у ангела вслед за Кроули, который добавил к возгласу пару отборных ругательств. И мгновение спустя они обнаружили друг друга сидящими на полу и потирающими макушки. Они переглянулись и неудержимо расхохотались. Об этом ни одна картинка из интернета не предупреждала.