Суд Магии. Орден Феникса

Глава 2 Совы, совы… — Что? — стали переспрашивать слушатели. — Глава так называется, — ответила глава Департамента Магического Правопорядка, поправив на носу очки. Потом сняла их, протёрла и водрузила обратно, было видно, что Амелия это делает для того, чтобы максимально протянуть время. — Безусловно, после такого должна была последовать реакция Министерства. Независимо ни от чего. Даже если бы сразу были маги — свидетели того, что применение Гарри магии было спровоцировано… Всё равно несколько уточнений пришлось бы запросить. Но — в данном случае свидетелей было крайне мало: кузен-магл, который по определению не мог видеть дементора, хотя и в полной мере ощутил его воздействие, и сквиб, а они… можно сказать, что и не видят дементора, лишь сгусток тёмной энергии способны различить. Ну, или если дементор очень сильный, но такие редко встречаются… Так что, Арабелла, я тогда сразу поняла, что вы обманываете суд, но не стала вмешиваться, так как знала, что… Знала — но ничего не могла поделать в данной ситуации! — она зло посмотрела на Фаджа, который кивнул, тупо рассматривая сложенные на коленях ладони. — То есть, вы знали, что эта… нагло врёт суду и ничего не сказали?! — заверещала Амбридж. — Это возмутительно! Это… Шеклболт, немедленно арестуйте… — Мадам Амбридж, даже будь вы по прежнему Первым Секретарём Министерства, а наши обстоятельства… иными, вы не имели бы права вот так вот просто отдать распоряжение об аресте главы отдела, — ответил мракоборец. — Даже Министр Магии может это сделать лишь при совершенно исключительных обстоятельствах. А учитывая, что мадам Боунс — член Визенгамота… Не говоря уже о том, что, как член Визенгамота и глава Департамента Магического Правопорядка, согласно нашим законам, которые должны быть вам хорошо известны, Амелия вполне могла так поступить. Я более, чем уверен, что не она одна сообразила, чего стоят показания сквиба и промолчала, спасая ребёнка, против которого и так уже настроили всё магическое сообщество. Плюс, насколько я помню, уже довольно давно вступил в силу указ, согласно которому вы теперь не более, чем клерк, а потому не имеете права указывать не только мне, но и вообще кому бы то ни было. — Но… — Безусловно, это выглядит не самым лучшим образом, но, повторяю: согласно нашим законам, Главы Департамента Магического Правопорядка, Мракоборческого Центра и Отдела Тайн имеют право не опровергать даже заведомо ложных свидетельских показаний. Также на это имеют право лица, которые заседают в Визенгамоте больше определённого срока. Правда, Амелия там недавно, но — глава Департамента. — Да, для того, чтобы арестовать мадам Боунс, необходимо привести неоспоримые доказательства того, что она виновна в совершении тягчайших преступлений против магии и магического сообщества, — уныло проговорил Фадж. — И то — по мере расследования возможно лишь отстранение подозреваемой от её обязанностей на определённый срок, в течение которого и необходимо собрать доказательства… И то… Я сам нашёл в Архивах упоминание лишь о пяти таких расследованиях, из которых только одно привело к аресту Бэзила Доржа, который имел неосторожность открыто поддержать сторонников Тёмного Лорда Снивуса… Одно дело развалилось в самом начале, в трёх виновный отделался лишь понижением в должности, хотя их преступления были… серьёзнее, чем просто утаивание информации от прочих членов суда. А вот то, что миссис Фигг дала ложные показания… это даёт нам право выдвинуть иск против самой миссис Фигг. — Я не давала ложных показаний, — ответила та. — Я действительно видела дементора. Не вполне ясно, но, тем не менее… — Именно дементора? — Я не всегда была сквибом, хотя и… почти. Мне давались самые слабенькие чары, в основном, бытовые… И этих зачатков я лишилась именно после встречи с дементором. Поэтому, хотя я не могу колдовать, но дементоров видеть в состоянии. — Что? — тупо спросил Гарри. — Отлучился! — крикнула миссис Фигг, заламывая руки. — У него, видите ли, встреча с кем-то насчёт котлов, которые свалились с чьей-то метлы! Я ему говорила, что шкуру с него спущу, если он отправится, и вот пожалуйста! Дементоры! Хорошо ещё, я мистера Лапку привлекла! Но нам тут некогда стоять и разговаривать! Скорей, я должна привести тебя обратно! Какая беда, какая беда! Убью его, точно тебе говорю! — Похоже, вам, мистер Флетчер, повезло, что миссис Фигг — сквиб, — хмыкнул Долиш. — Будь она полноценной волшебницей, то даже одного такого… хммм… пожелания хватило бы, возможно, не для того, чтобы лишить вас жизни, но доставить кучу неприятностей. — Доставило, — усмехнулась мадам Помфри. — У него всё тело пошло чирьями, вывести которые удалось только на лице, ниже… И чем ниже… — она не стала договаривать, но все и так поняли, а означенный мошенник невольно заёрзал на стуле от далеко не самых приятных воспоминаний. Арабелла выглядела вполне удовлетворённой тем, что невольно содеяла. — Но… Тот факт, что его старой, малахольной, помешанной на кошках соседке известно, кто такие дементоры, произвёл на Гарри почти такое же впечатление, как встреча с самими дементорами в проулке. — Вы… волшебница? — Я сквиб, и Мундунгус прекрасно это знает! Поэтому как я могла помочь тебе бороться с дементорами? Оставил тебя совершенно без всякого прикрытия, а ведь я его предупреждала… — То есть, Альбус, вы приставили к мальчику охрану? И при этом станете утверждать, что были не в курсе того, как ему живётся у так называемых родственников?! — Ну… пару раз нам приходилось иметь дело с Дурслями, когда… было совсем худо, — промямлил Дамблдор и тут же об этом пожалел, так как ему стали со всех сторон напоминать о том, как непросто было вручить Гарри его приглашение в школу, что произошло перед его вторым курсом, когда мальчик оказался брошенным на произвол судьбы… — Или, скажете, этих несносных мальчишек вы отправили выручать приятеля на этой роковой машине?! — Этот Мундунгус меня прикрывал? Погодите… Значит, это был он! Трансгрессировал прямо у моего дома! — Да, да, да, но, к счастью, я велела мистеру Лапке дежурить на всякий случай под машиной, и он прибежал ко мне с этой новостью, но, когда я дошла до твоего дома, тебя уже не было… А теперь… Ой-ой-ой, что скажет Дамблдор! Эй, ты! — крикнула она Дадли, всё ещё лежавшему на земле. — Живей поднимай свою толстую задницу! — Легко вам было говорить, — покачала головой Августа Лонгботтом. — Учитывая, что парня только что чудом не расцеловали от всей души… — Иногда в такой ситуации имеет смысл… — Но делать это может только целитель. Почему вы, кстати говоря, его не вызвали? Ни к мистеру Дурслю, ни к мастеру Поттеру? Возможно, тогда удалось бы хотя бы выявить остаточное воздействие дементора на магловского ребёнка… — Неужели вам… — Доулиш, эти инструктажи проходят полноценные волшебники старше шестнадцати лет. Гарри на тот момент было пятнадцать… Ещё не было пятнадцати. Миссис Фигг — сквиб, — напомнил коллеге Шеклболт. — К тому же, миссис Фигг опасалась — и не без оснований — что Гарри может грозить опасность, представлявшаяся ей куда страшнее, и первым делом надо было решать её. — Вставай, никчёмная ты колода, вставай! — А просто помочь несчастному подняться было ну никак нельзя? — послышались возмущённые голоса. Да, здесь было полно людей, которые сильно невзлюбили Дурслей за их отношение к племяннику (и кузену), но, по мнению этих людей, младший член этого неприятного семейства сполна расплатился за всё при этом злоключении. Многие даже считали, что ЭТО вполне можно было засчитать и как приведение в исполнение Магического Приговора… если бы это было возможно сделать задним числом. — Проверить, что с ним?! Миссис Фигг молчала, шокированная такой агрессией по отношению к ней, а Мундунгус счёл себя полностью отомщённым. Гарри тоже покачал головой: досталось же его кузену от волшебников! Даже если… То только это могло настроить Дурслей против него. Сначала их ненаглядному сыночку отращивают хвост — не пойми, за что, Дадли в ту злополучную ночь молчал, правда, торт слопал… Но перед этим долго голодал… Если бы дядю так наказали… Это было бы хотя бы понятно, он оскорбил Дамблдора, перед которым Хагрид преклонялся… Перед этим, для того, чтобы досадить Гарри и волшебникам, дядя нанёс сыну травму, надолго оторвав от компьютера и сладостей… Ну, возможно, это и не в счёт… Но — язык, которым его наградили близнецы? Да, тогда он тоже смеялся… Но тогда он не смотрел на это под таким углом. А здесь… Наверняка целью дементоров должен был стать он сам, просто кто-то не учёл, что мальчишек может быть двое… Но всё равно. Из-за магического мира пострадал Дадли. Как после этого Дурсли могли относиться к означенному магическому миру? Гарри ничего не сказал, но мысленно обратился к Магии, прося при вынесении Дурслям окончательного Приговора, учесть этот момент. Но Дадли то ли не мог двинуться, то ли не хотел. Он по-прежнему лежал на земле и дрожал, лицо пепельно-серое, губы туго сомкнуты. — Дайте лучше я. Гарри взял Дадли за руку и дёрнул изо всех сил. С колоссальным трудом ему удалось поставить парня на ноги. — Миссис Фигг? Почему вы не помогли мастеру Поттеру? Неужели вы и в самом деле думали, что он сможет в одиночку поднять и дотащить такого бугая до дома? — спросил Флитвик. Но она опять не поняла, в чём её упрекают, что она сделала неправильно? Казалось, Дадли вот-вот потеряет сознание. Зрачки его маленьких глаз плавали, как у младенца, на лбу бусинами выступил пот. Чуть Гарри его отпустил, он опасно покачнулся. — Надо было накормить его шоколадом, притом срочно… Пусть даже магловским… — У меня никогда не было при себе никаких сладостей в том мире, — развёл руками Гарри. — А у миссис Фигг, вроде, на него аллергия… — старуха кивнула, но на неё смотрели с явным недоверием. — Скорей! — истерически крикнула миссис Фигг. Гарри перекинул одну из увесистых рук Дадли через свои плечи и, пригибаясь от тяжести, потащил его к улице. Миссис Фигг ковыляла впереди. Дойдя до поворота, беспокойно заглянула за угол. — Держи палочку наготове, — предупредила она Гарри, когда они пошли по улице Глициний. — Забудь про Статут о секретности, так и так придётся расплачиваться, семь бед — один ответ. Вот тебе и разумное ограничение волшебства несовершеннолетних… Этого-то Дамблдор и боялся… Что это там, в конце улицы? А, всего-навсего мистер Прентис… Не убирай палочку, не убирай, сколько можно повторять, что от меня пользы никакой. — Ага, и кузена тащи, и палочку держи наготове… — Приказ Дамблдора. Я должна была за тобой следить, но скрытно от тебя, слишком мало тебе ещё лет. Знаю, что большой радости тебе не доставляла, но Дурсли ни за что не стали бы пускать тебя ко мне, если бы видели, что тебе у меня весело. Нелегко всё это было, ты уж поверь… Батюшки мои, — сказала она трагическим тоном, опять заламывая руки, — когда Дамблдор про это услышит… Как мог Мундунгус уйти, он должен был дежурить до полуночи! Где он? Как я сообщу Дамблдору? Ведь я не могу трансгрессировать. — Об этом следовало подумать самому Дамблдору, ещё до того, как он организовал эту слежку, — заметила Амелия Боунс, отрываясь от книги и взирая на троих волшебников — двух стариков и одну старуху. — Так там постоянно была не только Арабелла… Я попросил ещё нескольких друзей держать руку на пульсе… — пытался оправдываться один из них. — Кого именно, позвольте полюбопытствовать? Кроме Флетчера? — спросила Августа. — Дингл… — Дингл, Крокфорд… — Она не столь безумна, какой кажется… Гестия Джонс, иногда был Артур… Правда, редко, после его дежурств у меня были жуткие скандалы… — Я настаивала на том, чтобы забрать ребёнка к нам, — пояснила Молли. — Уж как-нибудь прожили бы… И Гарри так не мучился у этих уродов… — Как вы рассчитывали защищать ребёнка от предполагаемых нападений со стороны тёмных магов, если вы даже не желали защищать его от домашней тирании? — спросила Августа. — Неоднократно… — Но, похоже, те меры, которые вы изволили принимать, ни к чему не приводили. — Угу, мне вспоминаются те душещипательные беседы, которые велись с моими воспитателями, — пробурчал Реддл и пояснил: — Когда я рос в сиротском приюте, у меня постоянно были… серьёзные неприятности из-за того, что другие воспитанники, да и воспитатели, очень меня не любили. И это… Я очень не хотел туда возвращаться, каждую весну умолял разрешить мне остаться в школе на каникулы или поехать к одному из немногих друзей — Абраксасу Малфою… Розье… Ноттам… Но мне всякий раз отказывали под тем или иным предлогом… А когда я жаловался — Диппет направлял нашего преподавателя трансфигурации решить мою проблему в приюте. Дамблдор приходил, проводил беседы — после которых ко мне относились ещё хуже, чем до этого! — Но, Том, тебе самому не кажется, что… — Нет, профессор, мне это НЕ кажется! Дошло до того, что я умолял Диппета не проводить такие собеседования или направлять на них кого-нибудь другого, но, даже если я молчал, всё равно несколько раз в год… И, как я потом узнал, Дамблдор появлялся в приюте каждые полгода ещё до того, как я поступил в школу… И у меня со временем сложилось такое впечатление, словно он специально науськивал на меня и детей, и взрослых… А тех, кто относился ко мне хоть с мало-мальской симпатией, под тем или другим предлогом убирали… — Альбус? — Том умалчивает о том, что неоднократно запугивал или грабил детей, пользуясь своими возможностями, однажды лишь чудом не убил директора школы, сбросив его с высокой скалы… — …стихийным выбросом, которые, как известно, не так-то просто контролировать, спровоцированным угрозой по возвращении с экскурсии на месяц запереть в карцере без еды! — Будем разбираться, — простонала Амелия, посмотрев на Кингсли, которому успела передать свой список срочных задач Департамента. Одновременно за пергамент ухватилась Августа Лонгботтом. — Хорошо бы выяснить, почему моему деду не позволили усыновить юного Тома, — пробурчал Люциус и пояснил: — Отец рассказывал, что дед тоже периодически посещал сиротские приюты, где могли обнаружиться дети с высоким потенциалом… Он однажды заметил юного Тома Реддла и был настолько впечатлён, что хотел его усыновить, хотя это было не так-то просто… Но, тем не менее, все прочие формальности были уже позади, когда буквально за неделю до того, как деду обещали передать все необходимые документы и ребёнка, ему в крайне категоричной форме запретили и помышлять о приёмных детях и отстранили от работы с несовершеннолетними волшебниками… Он пытался узнавать причины, согласно имеющимся данным, к этому был причастен Армандо Диппет… Но я подозреваю, что в действительности… Дамблдор на тот момент уже был заместителем директора школы… В этот раз то ли Дамблдор не нашёлся с ответом, то ли решил быть благоразумнее. — У меня есть сова, я вам её одолжу, — простонал Гарри, думая, что позвоночник вот-вот треснет под тяжестью Дадли. — Гарри, ты не понял! Дамблдору надо будет действовать очень быстро. У Министерства есть свои способы фиксировать случаи волшебства несовершеннолетних, они уже знают, помяни моё слово. — Но я был вынужден использовать волшебство, чтобы защититься от дементоров! — Проблема в том, что дементоры не были зафиксированы в ту ночь, их перемещения вообще не так-то просто отслеживать без определённых мер… Которые не были тогда предприняты. Интересно, а тех двоих хотя бы изловили? — спросил Кингсли, ни к кому конкретно не обращаясь. Но ответ неожиданно был получен от одного из его младших коллег. — Вскоре после тех событий мне довелось побывать в Азкабане… И там узнал, что двоих дементоров забрали по прямому распоряжению из министерства, без объяснения причин, а по возвращении они были в таком состоянии, что обоих пришлось ликвидировать. Сроки совпадают. — Распоряжению из министерства?! — Фадж выглядел настолько взбешённым, что в его непричастность поверили все. — Вам показывали данное рас… Хотя… Нет, не того вы ранга… Долорес?! Одного взгляда на носительницу данного имени стало ясно: она имеет к этой истории самое непосредственное отношение, даже если не сама натравила на мальчиков бедствие. Она «гордо» выпрямилась в своём кресле, хотела что-то сказать… но не смогла. Их должно беспокоить совсем другое — что понадобилось дементорам на улице Глициний? — Подозреваю, в этой книге мы обязательно об этом узнаем, и кое-кому после этого… — даже до непробиваемого клерка — а до начала слушаний Первого Секретаря Министерства Магии — начало доходить, что эта история для министра — или экс-министра — была… крайне нежелательна и платить придётся реально, независимо ни от чего. В голове Амбридж мелькнули мысли, направленные против работодателя и до недавнего времени покровителя, который оказался в высшей мере неблагодарным субъектом… И что с него станется, независимо от того, что с ней сотворит эта «Магия»… Настоящая Магия никогда бы не посмела выступить на стороне этого выскочки, обвиняя… Ладно, неприятностям, обрушившимся на Дамблдора с его подпевалами, она очень рада… Но — МИНИСТР?! Лорд Малфой? Те, кто был самим олицетворением высшей магической аристократии… И ведь этот самый министр теперь ещё может тоже заставить её расплачиваться за то, что она сделала ради него же самого! И она была совершенно права и если и жалеет о чём-то, то лишь о том, что дементоры так по глупому всё перепутали! Неужели так уж трудно отличить ауру урода, который по какой-то несправедливости судьбы, является волшебником, от магловского выродка?! — Ах, милый мой, как бы я хотела, чтобы так было! Но боюсь… Мундунгус Флетчер, я тебя убью своими руками! Раздался громкий хлопок, и сильно запахло алкоголем и застарелым табаком. Прямо перед ними возник мужчина в драном пальто, коренастый и небритый, с короткими кривыми ногами и длинными спутанными рыжими волосами. Дряблые мешки под налитыми кровью глазами придавали ему скорбный вид собаки — скажем, бассета. В руке он держал серебристый свёрток, в котором Гарри мгновенно узнал мантию-невидимку. — Что стряслось, Фигги? — спросил он, переводя взгляд с миссис Фигг на Гарри и Дадли. — Тебе вроде как надо было скрытность соблюдать. — Я тебе покажу скрытность! — закричала миссис Фигг. — Дементоры, понятно тебе, никчёмный ворюга и лоботряс! — Дементоры? — в ужасе переспросил Мундунгус. — Дементоры… здесь? — Да, здесь, жалкая ты куча драконьего дерьма, здесь! — заорала миссис Фигг. — Дементоры напали на мальчика, которого тебе велено было охранять! — Да ты что… — произнёс Мундунгус слабым голосом, глядя то на миссис Фигг, то на Гарри, то опять на старуху. — Да ты что, а я… — А ты слинял краденые котлы покупать! Говорила я тебе, чтобы не смел отлучаться? Говорила? — Я… Понимаешь, я… — Мундунгусу было чрезвычайно не по себе. — Это… это была очень выгодная сделка, понимаешь… — Боюсь, что за эту «сделку» очень многим пришлось бы платить куда дороже, нежели вы можете даже подумать, — прошипела Августа Лонгботтом. — Даже если забыть о чисто моральной стороне вопроса, что вы оставили без охраны того, чью жизнь вам доверили… — Нашли, кому доверять — сквибу и идиоту! — Но-но, я бы попросил… — Это МЫ вас просим, Флетчер! — рявкнул Шеклболт. — Не знаю, зачем вас всё это время прикрывал Альбус, но худшей охраны он придумать не мог. Вернее — худшей была бы охрана непосредственно из числа маньяков из числа тёмных магов… — Егерей и оборотней Лютного и Тёмного переулков, — подсказал Реддл. Кингсли кивнул. — Можно подумать, что вы, Альбус, сами подставляли своего чудо-мальчика под всевозможные неприятности. — До вас это только сейчас дошло? Мы начали это подозревать уже очень давно! Миссис Фигг замахнулась рукой, в которой болталась верёвочная сумка, и съездила Мундунгусу этой сумкой по лицу и шее. Судя по сухому стуку, там у неё был кошачий корм. — Охх… Кончай… Кончай, ты, старая летучая мышь! Кто-то должен сказать Дамблдору! — Да, кто-то должен! — вопила миссис Фигг, охаживая Мундунгуса сумкой по всем местам, до которых могла достать. — И пусть этот кто-то будешь ты! Скажешь ему, почему тебя не было на месте! — У тебя сетка падает с головы! — крикнул Мундунгус, пригибаясь и защищая руками макушку. — Иду, иду! И с новым громким хлопком он исчез. — Очень надеюсь, что Дамблдор его прикончит! — яростно воскликнула миссис Фигг. — Не прикончил, но после этого мне пришлось несколько часов приводить в порядок сначала Флетчера, а потом и Альбуса, причём в последнего зелья пришлось заливать чуть только не силой, пока Минерва под диктовку писала эти несчастные письма, — уточнила Помфри, глядя на Флетчера так, словно раскаивалась в той помощи, которую ему оказала. — Ну пошли же, Гарри, чего ты ждёшь? Гарри решил не тратить оставшееся дыхание и не говорить ей, что с Дадли на плечах едва может идти. Он подпихнул вверх мало что соображающего Дадли и заковылял дальше. — В такой ситуации вполне мог бы и магией его доволочь, — сказал кто-то из четверокурсников. — Нельзя! — рявкнул Доулиш. — И дело даже не в том, что это усугубило бы положение мастера Поттера… Просто к лицам, которые подверглись настолько… тесному контакту с дементорами, допустима лишь строго определённая магия, которой в школе не учат… Её учат лишь на определённых курсах при подготовке в Мракоборческом центре. Любая иная попросту прикончила бы юного мистера Дурсля. — Я до двери тебя провожу, — сказала миссис Фигг, когда они повернули на Тисовую. — На случай, если их было не два, а больше… Батюшки мои, вот ведь беда какая… И тебе пришлось самому от них отбиваться… А Дамблдор сказал: мы ни в коем случае не должны допускать, чтобы тебе пришлось творить волшебство… Ладно, пролитое зелье не соберёшь… Пустили кентавра в огород… — Значит, — задыхаясь, спросил Гарри, — Дамблдор… устроил… за мной… слежку? — Ну конечно, — раздражённо ответила миссис Фигг. — А ты думал, он после того, что случилось в июне, позволит тебе гулять без присмотра? Надо же, а мне говорили, что ты умный… Так… Заходи и оставайся там, — сказала она, когда они добрались до дома номер четыре. — Скоро, наверно, получишь какую-нибудь весточку. — А вы что будете делать? — быстро спросил Гарри. — Я прямиком домой, — сказала миссис Фигг, оглядывая тёмную улицу и содрогаясь. — Буду ждать новых указаний. Никуда не выходи, слышишь? Спокойной ночи. — Постойте, постойте! Я хочу спросить… Но миссис Фигг уже почесала домой рысью, шлёпая матерчатыми тапочками и гремя кошачьим кормом в сумке. — Полагаю, в данном случае вам следовало пойти вместе с Гарри, — сказала Августа. — А вы что, не понимаете, какой должна быть реакция родителей на появление сына в таком состоянии? И на кого они в первую очередь подумают? Хотя бы объяснили, что Гарри не только не причастен к состоянию Дадли, но спас ему больше, чем жизнь! — И при этом… — Но вы в такой ситуации отдали Гарри на растерзание его опекунам! Я очень удивлюсь, если они не выгнали его после этого из дома! — Ну… пытались, но… — промямлил Гарри. В прихожей горел свет. Гарри засунул волшебную палочку за пояс джинсов, позвонил и увидел растущие очертания тёти Петуньи, причудливо искажённые узорчатым дверным стеклом. — Дидди! Пора, пора уже было тебе, я начала вол… что… Дидди, что с тобой? Гарри скосил глаза на Дадли и вынырнул из-под его руки. Как раз вовремя. Дадли качнулся на месте, лицо бледно-зелёное… Потом открыл рот, и его обильно вытошнило на коврик у двери. — Дидди! Дидди, что с тобой? Вернон! ВЕРНОН! — Ну, этот морж и в одиночку пятерых Дадли дотащит, — хмыкнул Джордж. Из гостиной внушительным шагом вышел дядя. Как всегда, когда он был взволнован, его моржовые усы раздувались. Он поспешил на помощь тёте Петунье, и вместе они перетащили норовившего свалиться Дадли мимо рвотной лужи в прихожую. — Он болен, Вернон! — В чём дело, сынок? Что случилось? Миссис Полкисс чего-то не то дала тебе к чаю? — Почему ты весь в грязи, родной мой? Ты что, лежал на земле? — Погоди! Сынок, тебя избили? Избили, да? — Этого бугая изобьёшь! — Они что, не в курсе, что он боксёр, да ещё и чемпион? — раздались голоса. Тётя Петунья вскрикнула. — Вернон, звони в полицию! Звони в полицию! Дидди, милый, скажи маме хоть что-нибудь! Что они тебе сделали? В суматохе никто не обращал внимания на Гарри, и это было ему на руку. Он проскользнул в дом за секунду до того, как дядя Вернон захлопнул дверь, и, пока Дурсли шумно перемещались на кухню, Гарри тихонько и аккуратно пошёл к лестнице. — Кто это сделал, сынок? Назови имена. Мы до них доберёмся, будь спокоен. — Тсс! Вернон, он хочет что-то сказать! Что, Дидди? Скажи маме! Гарри уже поставил ногу на нижнюю ступеньку, когда Дадли обрёл дар речи. — Он. — Да почему они валят на тебя всё на свете?! — возмутился Дин. — А ты что думал? — вздохнул Гарри. — Ты попробуй поставить себя на их место. Или на место Дадли, а на место Дурслей своих родителей. Представь себе, что ты магл. Да, ты знаешь о магии, так как твой брат или сестра маги… Особой дружбы между вами нет. Твои родители относятся к тому, что им самим недоступно и чего они не могут понять, несколько предвзято… Просто так или — имея на это основания, возможно, магические выбросы твоего брата доставили им определённые неприятности… Или приходящие в гости маги устраивают разные шутки, которые дружелюбными не назовёшь… И твои родители знают, что твой брат тебя не любит и не прочь «подшутить». И вот, на тебя оказывается воздействие — явно магическое. Откуда оно исходит — ты не видишь, но рядом находится твой родственник… Или — даже без магии. Тебя избили на улице парни. Тебя спас и приволок домой парень, о котором известно, что он известный задира, и тебя раньше обижал… На кого в первую очередь подумают твои родители? Дурсли тоже не совсем дураки, поняли, что Дадли подвергся магической атаке и, вполне логично, предположили, что во всём виноват единственный известный в округе волшебник. Гарри замер. Нога на ступеньке, лицо нахмуренное, губы сжаты. Ну, сейчас будет! — А ну-ка иди сюда! Со смешанным чувством страха и злости Гарри медленно спустил ногу обратно и двинулся к Дурслям. После наружной темноты идеально чистая и светлая кухня создавала ощущение чего-то нереального. Тётя Петунья посадила Дадли на стул. Он по-прежнему был весь зелёный и липкий от пота. Дядя Вернон, стоя перед подставкой для сушки посуды, смотрел на Гарри маленькими, сузившимися глазками. — Что ты сделал моему сыну? — грозно зарычал он. — Ничего, — ответил Гарри, прекрасно понимая, что дядя ему не поверит. — Что он тебе сделал, Дидди? — спросила тётя Петунья трепещущим голосом, вытирая рвоту с кожаного пиджака Дадли. — Это было… ну, сам знаешь что, родной мой. Да? Он использовал… эту штуку? — Это было бы очень смешно, если бы не было так грустно, — язвительно заметил Снейп. Лили плотно сжала губы — она уже окончательно оправилась (насколько это в принципе было возможно) и уже могла реагировать на происходящее, хотя периодически губы начинали дрожать, а взгляд туманиться. Было видно, что, несмотря на заступничество Гарри, разговор с Дурслями предстоял… ещё тот. Медленно, подрагивающей головой Дадли кивнул. Тётя испустила вопль, дядя сжал кулаки. — Ничего подобного! — резко сказал Гарри. — Я ничего ему не сделал, это был не я, это… Но тут в кухонное окно влетела ушастая сова. Едва не задев макушку дяди Вернона, она планирующим движением пересекла кухню и уронила к ногам Гарри большой пергаментный конверт, который несла в клюве. Потом, коснувшись кончиком крыла верхушки холодильника, заложила элегантный вираж, вылетела в то же окно и унеслась прочь. — Совы! — взревел дядя Вернон и с силой захлопнул окно. Изрядно поработавшая жила на его виске зло запульсировала. — Опять эти совы! Никаких сов в моём доме я больше не потерплю! — Словно он мог что бы то ни было предпринять в данной ситуации, — хмыкнул Доулиш. Министерские закивали. — Только события, предшествовавшие получению мастером Поттером приглашения в школу, могли показать, что от желания маглов в этом мире очень мало что зависит. — С другой стороны… Совы нарушают традиционное течение привычной для него жизни. — Учитывая, что в его доме живёт волшебник, он мог бы к этому привыкнуть и не реагировать столь остро… — Возможно, он бы столь остро и не реагировал, если бы при этом не страдал его собственный сын! Не слушая его, Гарри разрывал конверт и вынимал письмо. Сердце билось где-то поблизости от кадыка. Уважаемый мистер Поттер! Согласно имеющимся у нас сведениям, сегодня в девять часов двадцать три минуты вечера в населённом маглами районе и в присутствии магла Вы использовали заклинание Патронуса. За это грубое нарушение Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних Вы исключены из Школы чародейства и волшебства «Хогвартс». В ближайшее время представители Министерства явятся к Вам по месту проживания, с тем чтобы уничтожить Вашу волшебную палочку. Поскольку за предыдущее нарушение Вы, согласно разделу 13 Статута о секретности, принятого Международной конфедерацией магов, уже получили официальное предупреждение, мы с сожалением извещаем Вас о том, что Ваше личное присутствие ожидается на дисциплинарном слушании в Министерстве магии 12 августа в 9 часов утра. С пожеланием доброго здоровья, искренне Ваша Мафалда Хопкирк Сектор борьбы с неправомерным использованием магии Министерство магии — С Мафалдой нам предстоит тот ещё разговор, — холодно проговорила мадам Боунс. — Независимо от серьёзности нарушения, столь суровое наказание назначается исключительно по приговору суда. Исключением может быть исключительно убийство волшебника или представителя одного из ценнейших видов магических тварей… Согласно порядку, в данном случае палочку следовало не уничтожать, а лишь заблокировать, чтобы вплоть до окончательного решения ею невозможно было пользоваться, и не просто исключить из Хогвартса, но перевести в школу Доггер, магический аналог вашей школы святого Брутуса, если я правильно помню… И на тот момент этот перевод мог только предполагаться — окончательное решение данного вопроса принимается исключительно в присутствии самого студента, его родителей или опекунов, и официальных представителей Хогвартса. С дисциплинарным разбирательством с учётом предупреждения за проделки Добби… С натяжкой, но могу согласиться. Гарри следовало ответить перед специальной комиссией, это письмо содержит множество нарушений, которые нельзя оставлять без… Министр? — Боюсь, это моя вина, — пробурчал Фадж, не поднимая глаз. — Я попросил Мафалду об услуге… Но, с другой стороны, так, чтобы всё было по закону, данная формулировка стала неожиданностью для меня и, если вы помните, в тот месяц Хопкирк так и не получила давно обещанную ей премию. — А вы таких работников ещё и премируете?! Впрочем, если они просто оказывают вам услугу… Кстати, она не могла воспринять вашу просьбу и в отношении дементоров? — спросил Сириус. — Нет. Я только просил, чтобы, в случае, если будет зафиксировано правонарушение в исполнении мастера Поттера, чтобы меры были назначены самые суровые, какие только предусмотрены за такие проступки. А к дементорам Мафалда отношения не имеет, это лишь Мракоборческий Центр, Аврорат, Отдел Тайн, мой аппарат… Господа, если кто из вас, — Фадж обвёл взгляд лиц, имеющих отношение к означенным ведомствам, — причастен или располагает информацией, советую чистосердечно признаться… Во избежание, — было видно, что, хотя Корнелиус обращается ко всем, но подразумевает какое-то конкретное лицо. Единственное, имеющее отношение к министерской компании, на которое министр старался даже не смотреть вот уже несколько дней. — Мне не в чем… — квакнула Амбридж, но её тут же заткнули, а в зале раздался Голос: — Вы слишком торопите события. События, описанные ранее, будут дополнительно освещены впоследствии. — Хорошо, — сказал министр. — Нам, во всяком случае, ничего другого не остаётся, кроме как согласиться… Но могу добавить, что, судя по всему, именно в это время у меня был крайне… напряжённый разговор с Дамблдором. Гарри прочёл письмо дважды. Голоса дяди Вернона и тёти Петуньи доносились до него точно издали. В голове всё онемело и заледенело. Новость засела в его сознании, как парализующая стрела. Он исключён из школы «Хогвартс». Всё кончено. Он никогда туда не вернётся. Он поднял глаза на Дурслей. Дядя Вернон был весь багровый, кричал и до сих пор не опустил сжатые кулаки. Тётя Петунья обнимала Дадли, которого снова рвало. После краткого оцепенения мозг Гарри опять заработал. «В ближайшее время представители Министерства явятся к Вам по месту проживания, с тем чтобы уничтожить Вашу волшебную палочку». Ответ на это может быть только один. Бежать, и немедленно. Куда бежать, Гарри не знал, но было ясно: где бы он ни находился, в Хогвартсе или вне его, палочка ему совершенно необходима. Почти что грезя наяву, он вынул палочку и повернулся, чтобы выйти из кухни. — Куда это ты намылился? — заорал дядя Вернон. Гарри не ответил, и тогда дядя протопал через всю кухню и преградил ему путь в прихожую. — Я ещё не кончил с тобой разбираться! — Дайте пройти, — тихо сказал Гарри. — Ты останешься здесь и объяснишь, почему мой сын… — Если не дадите пройти, я вас заколдую! — пригрозил Гарри, поднимая палочку. — Ты эти шутки брось у меня! — рявкнул дядя Вернон. — Я знаю, что тебе запрещено пользоваться этой штуковиной вне сумасшедшего дома, который ты называешь школой! — Из сумасшедшего дома меня выгнали, — сказал Гарри. — Так что я могу делать что захочу. У вас три секунды. Раз… два… — Не совсем. Если бы вы применили магию в доме, да ещё и по отношению к своим родственникам, неприятности у вас были бы ещё те, — сказал один из тех мракоборцев, которые до сих пор не принимали участия в разговоре. — И, боюсь, спасти вас от изгнания было бы весьма и весьма не просто. — Боюсь, Гарри был на взводе, — сказал целитель Сметвик. — И я всё больше убеждаюсь в том, что после этих Слушаний придётся мастеру Поттеру сделать перерыв в обучении и как следует полечиться. Он вполне нормальный человек, ведёт себя и чувствует нормально, но внутренне… Лично меня это нисколько не удивляет. И, возможно, Гарри нормален только потому, что ему хотя бы периодически пыталась помогать Поппи… — Сдаст С.О.В, а там будем смотреть. Северус? — Я давно уже поговорил с целителями и Гарри получает у меня достаточно лекарств, — ответил Снейп. — Надеюсь, ни у кого из присутствующих не возникает сомнений в моей компетентности? — Ни в коей мере. — Тем не менее… Соглашусь, тем более, что условия Контракта предусматривают перерывы в обучении, если они происходят по уважительной причине. Раздался громкий щелчок. Тётя Петунья взвизгнула, дядя завопил и присел, и в третий раз за вечер Гарри пришлось искать источник потрясения, в котором сам не был виноват. Он увидел его мгновенно: снаружи на подоконнике сидела оглушённая и взъерошенная сова-сипуха, только что налетевшая на стекло закрытого окна. Не обращая внимания на истошный крик дяди Вернона: «СОВЫ!», Гарри опрометью бросился к окну и распахнул его. Сова протянула ему лапу, к которой был привязан небольшой пергаментный свиток, встряхнулась, оправляя перья, и улетела через миг после того, как Гарри взял письмо. Трясущимися руками Гарри развернул второе послание, которое было второпях, с кляксами нацарапано чёрными чернилами. Гарри! Дамблдор только что прибыл в Министерство и пытается всё уладить. НЕ ПОКИДАЙ ДОМА ДЯДИ И ТЁТИ. НЕ СОВЕРШАЙ БОЛЬШЕ НИКАКОГО ВОЛШЕБСТВА. НЕ ОТДАВАЙ ВОЛШЕБНУЮ ПАЛОЧКУ. Артур Уизли — Интересно, как бы мастер Поттер смог её не отдать, если бы помощь опоздала? — спросила Августа Лонгботтом, глядя на Гарри чуть только не со слезами на глазах. — Его бы просто скрутили и… — Скручиванию предстоят три предупреждения, — сказала Амелия Боунс. — То есть, комиссия три раза вежливо предложила бы Гарри добровольно отдать палочку, в случае отказа запросила бы инструкций у Мафалды или её помощников, и только после этого применили бы заклинания. Безусловно — если бы всё проводилось, согласно существующей инструкции. — Лично у меня есть в этом определённые сомнения, — сказал Люпин. Многие, хотя и молчали, но взглядами выражали полное согласие с Лунатиком. — Откуда взялись эти треклятые совы? — прорычал он. — Первая из Министерства магии с сообщением, что меня исключили, — спокойно ответил Гарри. Он напрягал слух, желая по доносящимся снаружи звукам узнать о приближении представителей Министерства, и ради тишины лучше было отвечать на дядины вопросы, чем доводить его до бешенства и крика. — Вторая от отца моего друга Рона. Он работает в Министерстве. — Министерство магии? — взвыл дядя Вернон. — Такие, как ты, работают в правительственных органах? Ну, это, конечно, всё, всё объясняет! Нечего удивляться, что страна катится к чертям! Не дождавшись от Гарри ответа, дядя Вернон уставился на него, потом выпалил: — А ну говори, за что тебя исключили! — За то, что я совершил волшебство. — Ага! — вскричал дядя Вернон и с такой силой хватил кулаком по холодильнику, что дверца открылась и кое-какие диетические лакомства Дадли рассыпались по полу. — Сознался-таки! Что ты сделал нашему Дадли? — Ничего, — сказал Гарри уже чуть менее спокойно. — Это не я… — Он, — неожиданно подал голос Дадли, и дядя с тётей одновременно замахали на Гарри руками, чтобы он молчал, а сами низко склонились над сыном. — Говори, говори, сынок, — сказал дядя Вернон. — Что он сделал? — Скажи нам, милый, — прошептала тётя Петунья. — Нацелил на меня свою палочку, — пробормотал Дадли. — Нацелил, но не использовал… — сердито начал Гарри. — Замолчи! — в один голос крикнули дядя и тётя. — Говори, говори, сынок, — повторил дядя Вернон, яростно раздувая усы. — Вдруг стало темно, — хрипло сказал Дадли и содрогнулся. — Совсем темно. А потом я у-услышал… всякое. Внутри м-моей головы. Его родители обменялись взглядами, полными ужаса. Из всего, что есть на свете, они меньше всего любили волшебство, дальше с небольшим отрывом шли соседи, которые откровенней, чем они, нарушали запрет на поливку из шлангов; но люди, которые слышат голоса, уж точно входили в десятку самого нелюбимого. Дядя и тётя явно решили, что Дадли сходит с ума. — Да, это чрезвычайно похоже, — содрогнулся сиделец Азкабана с двенадцатилетним стажем, те, кому так или иначе приходилось бывать в означенном заведении, тоже выглядели далеко не самым лучшим образом. — Очень многие сходят с ума за считанные годы, если не месяцы, — чуть слышно сказала Амелия Боунс. — А тут ещё неокрепший детский рассудок… Мастер Поттер, надеюсь, ваш кузен… Он… — Насколько мне известно, в лечебницу его не отправили, — сказал Гарри. — Что, что ты услышал, масенький мой? — прошептала бледная как полотно тётя Петунья. Её глаза были полны слёз. Но Дадли, казалось, не в состоянии был ничего объяснить. Он опять содрогнулся и покачал крупной светловолосой головой, и, несмотря на глухой страх, владевший Гарри с тех пор, как явилась первая сова, он почувствовал некоторое любопытство. Дементоры заставляют человека заново пережить худшее в его жизни. Интересно, что пришлось услышать этому избалованному любителю поиздеваться над слабыми? — Почему ты упал, сынок? — спросил дядя Вернон неестественно тихим голосом — так он мог бы разговаривать у постели тяжелобольного. — С-споткнулся, — сказал Дадли заплетающимся языком. — А потом… Он показал на свою упитанную грудь. Гарри понял: Дадли вспомнил липкий холод, наполняющий лёгкие, когда из тебя высасывают всю радость и всю надежду. — Ужас какой-то, — прохрипел Дадли. — Холод. Зверский холод. — Понятно, — сказал дядя Вернон нарочито спокойно. Тётя Петунья попробовала ладонью лоб Дадли — не горячий ли. — Ну, а потом что было, Даддерс? — Потом… как будто… как будто… — Как будто у тебя никогда больше не будет никакой радости, — безразличным тоном подсказал Гарри. — Да, — прошептал Дадли, по-прежнему дрожа. — Так! — сказал дядя Вернон, выпрямившись и повысив голос до обычного внушительного уровня. — Ты навёл на моего сына какие-то чары, и у него помутилось в голове, ему послышались голоса, и он решил, что приговорён к несчастью или вроде того. Верно я говорю? — Сколько раз вам объяснять? — спросил Гарри, выходя из себя и тоже повышая голос. — Это был не я! Это были два дементора! — Как-как? Два… что ещё за бред собачий? — Де-мен-то-ра, — повторил Гарри медленно и раздельно. — Два дементора. — Кто такие дементоры, чёрт бы их драл? — Они стерегут Азкабан, тюрьму для волшебников, — сказала тётя Петунья. — Минуточку… Леди Поттер, вы когда-то рассказывали вашей сестре о магическом мире? — В принципе, не существует официального запрета обсуждать магию и всё то, что имеет отношение к магическому миру в кругу семьи, — напомнила Лили. — Впрочем, персонально я с Петуньей почти не общалась после… После. А родителям рассказывала. Возможно, и Петунья что-то слышала. Не знаю. Две секунды звенящей тишины — и тётя прихлопнула рот ладонью, как будто из него случайно вылетело нехорошее слово. Дядя Вернон уставился на неё, выкатив глаза. У Гарри голова пошла кругом. Миссис Фигг ещё куда ни шло — но тётя Петунья? — Откуда вы знаете? — изумлённо спросил он. Тётя Петунья, казалось, пришла в ужас от самой себя. Посмотрела на дядю Вернона пугливым извиняющимся взглядом, потом чуть опустила руку, так что стали видны лошадиные зубы. — Я слышала… много лет назад… как этот жуткий человек… рассказывал о них ей, — прерывисто произнесла она. — Если вы про моих родителей, почему не называете их по именам? — громко спросил Гарри, но тётя не ответила. Она испытывала крайнее смятение. — Я, вроде, про дементоров тебе ничего не рассказывал, — удивился Джеймс. Лили хотела что-то сказать, но не смогла и только бросила беспомощный взгляд на некую зловещую фигуру неподалёку от них. Фигура сжала губы, но промолчала. Гарри был ошеломлён. За исключением одной давней вспышки, когда тётя Петунья крикнула, что мать Гарри была чудовищем, он ни разу не слышал, чтобы она поминала сестру. Невероятно было, что она так долго помнила факт, касающийся магического мира, ведь обычно она всеми силами старалась сделать вид, что этого мира не существует. Дядя Вернон разинул рот, потом закрыл, потом снова его открыл, потом опять закрыл, потом, точно вспомнил наконец, как произносить слова, открыл его в третий раз и прохрипел: — Значит… э… они… что… взаправду… э… существуют… эти… как их… дементи… а? Тётя Петунья кивнула. Дядя перевёл взгляд с неё на Дадли, потом на Гарри, как будто надеялся, что кто-нибудь из них крикнет ему «С первым апреля!» Поскольку никто этого не крикнул, он вновь зашевелил губами, но от мучительной борьбы за слова его избавило появление третьей совы. Она ворвалась в открытое теперь окно, как пернатое ядро, и со стуком уселась на кухонный стол. От испуга, все трое Дурслей подскочили. Гарри выдернул из совиного клюва очередной официальный на вид конверт, и, пока он его разрывал, сова уже летела обратно во тьму. — Хватит… с нас… этих… поганых… сов, — бестолково бормотал дядя Вернон, тяжёлым шагом идя к окну и второй раз его захлопывая. — Словно это может помочь. Если это было официальное письмо, оно попало бы в дом так или иначе. Уважаемый мистер Поттер! В дополнение к нашему письму, отправленному приблизительно двадцать две минуты назад, сообщаем Вам, что Министерство магии отменило своё решение о немедленном уничтожении Вашей волшебной палочки. Вы можете сохранить её до дисциплинарного слушания, назначенного на 12 августа, когда и будет принято официальное решение. После консультаций с директором Школы чародейства и волшебства «Хогвартс» Министерство согласилось отложить до этого времени также и решение вопроса о Вашем пребывании в школе. Вам, таким образом, надлежит считать себя временно исключённым, вплоть до окончания расследования. С наилучшими пожеланиями, искренне Ваша Мафалда Хопкирк Сектор борьбы с неправомерным использованием магии Министерство магии Гарри, не отрываясь, прочёл письмо три раза подряд. Хотя оно отнюдь его не успокоило, несчастливый узел в его груди немного ослаб: выходит, его всё-таки ещё не исключили. Всё, по-видимому, зависело от исхода слушания 12 августа. — Ну? — спросил дядя Вернон, возвращая Гарри к окружающей действительности. — Что там ещё? Приговорили тебя к чему-нибудь? Есть у вашего племени смертная казнь? Последний вопрос был задан с надеждой. — Я должен явиться на слушание, — сказал Гарри. — И там тебя приговорят? — Скорее всего. — Очень было бы хорошо, — произнёс дядя зловредным тоном. — Так, если это всё… — сказал Гарри и встал. Ему отчаянно хотелось побыть одному, поразмыслить. Может быть, послать весточку Рону, Гермионе или Сириусу. — Нет, это не всё, чёрт тебя подери! — проревел дядя Вернон. — Садись давай обратно! — Ну, и что дальше? — раздражённо спросил Гарри. — Дадли, вот что! — гаркнул дядя Вернон. — Я в точности хочу знать, что произошло с моим сыном! — Отлично! — крикнул взбешённый Гарри, и из кончика волшебной палочки, которую он всё ещё сжимал в руке, посыпались красные и золотые искры. Испуганные Дурсли дружно вздрогнули. — Мы с Дадли вошли в проулок между улицей Магнолий и улицей Глициний, — быстро заговорил Гарри, стараясь обуздать свою злость. — Дадли стал меня доводить, ну, я и вынул волшебную палочку. Вынул, но не использовал. Тут появились два дементора… — Да кто они такие, в конце концов, эти дементоиды?! — в бешенстве спросил дядя Вернон. — Что они делают? ЧТО? — Я вам уже сказал. Они высасывают из тебя всю радость, — объяснил Гарри. — И, если есть возможность, целуют тебя… — Целуют? — вылупил глаза дядя Вернон. — Целуют? — Так они это называют. Они высасывают из человека душу через рот. Тётя Петунья слабо вскрикнула. — Из него — душу? Нет, они же не могли… У него осталась… Она схватила Дадли за плечи и стала трясти, как будто хотела проверить, стучит в нём душа или уже нет. — Конечно, она у него осталась. Если бы они её забрали, вы бы увидели, — сердито сказал Гарри. — Отбился от них, да, сынок? — громко спросил дядя Вернон с видом человека, пытающегося вернуть разговор в понятную ему плоскость. — Врезал им пару раз по-свойски, и готово! — Дементору нельзя врезать по-свойски, — проговорил Гарри сквозь стиснутые зубы. — Почему тогда с ним всё в порядке? — загремел дядя Вернон. — Почему он не пустой? А? — А он этим ещё и недоволен?! — Потому что я применил заклинание… Ш-Ш-Ш-УХ-Х! Со стуком и с шелестом крыльев, подняв облачко мягкой золы, из кухонного камина пробкой вылетела четвёртая сова. — Ради всего святого! — взревел дядя Вернон и выдернул из усов два хороших пучка волос, чего с ним не случалось очень давно. — Никаких сов в моём доме, ясно вам? Я этого не потерплю ни под каким видом! Гарри между тем уже вытаскивал из совиной лапы пергаментный свиток. Он был настолько уверен, что это письмо от Дамблдора, объясняющее всё — и дементоров, и миссис Фигг, и намерения Министерства, и то, как он, Дамблдор, собирается всё уладить, — что впервые в жизни испытал разочарование, увидев почерк Сириуса. Не слушая дядю Вернона, продолжавшего бушевать по поводу сов, и щурясь из-за нового облачка золы, которое птица подняла, вылетая через дымоход, Гарри прочёл записку. Артур только что сообщил нам о случившемся. В любом случае не выходи больше из дома. — Альбус, а вы не могли написать Гарри? Хотя бы два слова? — спросил кто-то. — Я занимался его делами. У меня были проблемы. Это здесь просто сообщают: неприятный разговор, консультация и так далее. Поппи уже говорила, что в меня пришлось вливать зелья, и не потому, что я не хотел их пить, просто от сильных эмоций я порой едва мог продохнуть, не то, чтобы глотать. До этого я и сам не мог предположить, что способен так надсаживать голосовые связки, как в тот момент, когда приходилось буквально отвоёвывать для Гарри эту отсрочку у Корнелиуса… — Подозреваю, если бы на кабинет не были наложены особые заглушающие чары, к нему сбежалось бы всё министерство, — буркнул означенный Корнелиус. Такая реакция на всё, что произошло за этот вечер, показалась Гарри настолько несообразной, что он перевернул пергамент в поисках продолжения. Но на обратной стороне ничего не было. И в нём опять стала подниматься злость. Разве он не заслужил похвалу от всех и каждого за то, что в одиночку отразил нападение двух дементоров? И мистер Уизли, и Сириус пишут ему так, словно он проштрафился, и, кажется, приберегают нагоняй до того момента, когда станет ясно, сколько вреда он причинил. — Целые стада… Я хотел сказать, целые стаи сов носятся по моему дому! Я этого не потерплю, точно тебе говорю… — Я не могу помешать им приносить письма! — огрызнулся Гарри, комкая послание Сириуса. — А я хочу знать правду о том, что случилось! — проревел дядя Вернон. — Если Дадли досталось от этих демендеров, почему тогда тебя исключают? Ты совершил что-то не то, ты сам в этом признался! Гарри сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Опять начинала болеть ушибленная голова. Больше всего на свете он хотел уйти из этой кухни, от этих Дурслей. — Я применил заклинание Патронуса, чтобы избавиться от дементоров, — сказал он, заставляя себя говорить ровным тоном. — Это единственное, что от них защищает. — Но что они делали в Литтл-Уингинге, эти дементоиды? — возмущённо спросил дядя Вернон. — Понятия не имею, — устало ответил Гарри. Под яркими лампами дневного света в голове у него болезненно пульсировало. Злость сходила на нет. Он был обессилен, опустошён. Дурсли не сводили с него глаз. — Это все ты, — с нажимом сказал дядя Вернон. — Это из-за тебя, я знаю, не отнекивайся. Иначе зачем им было здесь ошиваться? Зачем им было лезть в этот проулок? Ты единственный… единственный… — Он явно не мог заставить себя произнести слово «волшебник». — Единственный сам знаешь кто на много миль вокруг. — Я не знаю, что им здесь было нужно. Но дядины слова заставили измученный мозг Гарри опять включиться. Почему, почему дементоры явились в Литтл-Уингинг? Разве могло быть случайностью их присутствие в проулке, по которому он, Гарри, шёл? Их что, туда послали? Не потеряло ли Министерство магии контроль над дементорами? Может быть, они покинули Азкабан и примкнули к Волдеморту, как предсказывал Дамблдор? — Значит, эти демонтёры какую-то тюрьму вашу охраняют? — спросил дядя Вернон, грузно топая по следам размышлений Гарри. — Да, — сказал Гарри. Если бы только перестала болеть голова, если бы только можно было уйти из кухни, сесть в тёмной спальне и подумать… — Всё ясно! Они явились тебя арестовать! — торжествующе заявил дядя Вернон с видом человека, пришедшего к неоспоримому заключению. — Так ведь, дружок, дело обстоит? Ты в бегах от правосудия! — Нет, разумеется, — покачал головой Гарри, словно отгоняя муху. Мозг между тем лихорадочно работал. — Тогда почему?.. — Наверно, это он их послал, — тихо сказал Гарри, сказал скорее себе, чем дяде Вернону. — Кто — он? Кто их послал? — Лорд Волдеморт, — ответил Гарри. Краем сознания он отметил некую странность в поведении Дурслей: они всегда, стоило им услышать слова «чародей», «магия» или «волшебная палочка», вздрагивали, вскрикивали и отшатывались, но вместе с тем имя самого зловредного чародея всех времён не вызвало у них ни малейшего трепета. — Лорд… как ты сказал? — наморщившись, переспросил дядя Вернон. В его поросячьих глазках возникли начатки какого-то понимания. — Это имя я вроде слышал… Это тот, который… — Убил моих родителей, совершенно верно, — подтвердил Гарри. — Но он же исчез, — раздражённо сказал дядя Вернон. Ему, похоже, было безразлично, что Гарри тяжело вспоминать о гибели отца и матери. — Этот верзила на острове так сказал. Испарился. — Он вернулся, — тяжко выдохнул Гарри. Очень странно было стоять в чистой, как операционная, кухне тёти Петуньи подле наисовременнейшего холодильника и телевизора с большим экраном и спокойно вести разговор с дядей Верноном о лорде Волдеморте. Появление дементоров в Литтл-Уингинге словно бы пробило брешь в огромной невидимой стене, которая отделяла неумолимо чуждый всякому колдовству мир Тисовой улицы от того, другого мира. Две жизни Гарри слились воедино, всё перевернулось вверх тормашками: Дурслей интересуют детали волшебного мира, миссис Фигг знает Альбуса Дамблдора, по Литтл-Уингингу летают дементоры, а он сам, может быть, никогда не вернётся в Хогвартс. В голове у Гарри запульсировало ещё болезненней. — Вернулся? — прошептала тётя Петунья. Она смотрела на Гарри, как не смотрела никогда раньше. Внезапно он впервые в жизни сполна почувствовал, что тётя Петунья — сестра его матери. Он не смог бы сказать, почему именно сейчас ощутил это с такой силой. Он знал одно: кроме него, в кухне есть ещё один человек, имеющий понятие о том, что может означать возвращение лорда Волдеморта. Ни разу в жизни тётя так на него не смотрела. Её большие бледные глаза, совсем не похожие на сестрины, не сузились от неприязни или злости. Они были широко открыты, и в них читался испуг. От её исступлённого нежелания признать существование волшебства, существование чего-либо помимо их с дядей Верноном мира — от нежелания, длившегося всю жизнь Гарри, — ничего не осталось. — Ещё бы… Если бы моему оригиналу стало известно местожительство мастера Поттера, боюсь, от всей Тисовой улицы камня на камне бы не осталось, — хмыкнул Реддл. — И этим троим досталось бы больше, чем остальным… Но, повторяю, оригинал не имеет отношение к этому происшествию. — Да, — сказал Гарри. Он говорил теперь именно с ней, с тётей. — Он вернулся месяц назад. Я его видел. Её ладони нащупали сквозь кожу пиджака массивные плечи Дадли и стиснули их. — Погоди, — вмешался дядя Вернон, глядя то на жену, то на Гарри, то опять на жену. Он был явно ошеломлён, сбит с толку небывалым взаимопониманием, которое, казалось, возникло между ними. — Погоди. Ты говоришь, этот лорд Волди… как его… вернулся? — Да… — Тот, который убил твоих родителей. — Да. — И теперь он насылает на тебя демонаторов? — Очень похоже, — ответил Гарри. — Понятно, — сказал дядя Вернон, переводя взгляд с бледной как полотно жены на Гарри и поддёргивая брюки. Казалось, он разбухал. Его большое багровое лицо надувалось у Гарри на глазах, как резиновый шар. Рубашка на груди натянулась. — Что ж, это решает дело. А ну пошёл вон из нашего дома! — Что? — спросил Гарри. — Ты слышал, что! Вон! — гаркнул дядя Вернон так, что даже тётя Петунья и Дадли подскочили. — Вон! Не надо было тогда тебя брать! Совы летают к нам как к себе домой, пудинги взрываются, половина гостиной превращается чёрт знает во что, у Дадли вырастает хвост, Мардж скачет по потолку, а чего стоит этот летающий форд «Англия»! Вон! Вон! Хватит с нас! Хорошенького понемножку! Если за тобой охотится какой-то псих, это не причина, чтобы ты здесь торчал, подвергал опасности мою жену и нашего сына, устраивал нам неприятности! Раз ты пошёл той же дорожкой, что и твои никчёмные родители, — с меня хватит! ВОН! Гарри стоял как вкопанный, комкая в левой руке письма из Министерства, от мистера Уизли и от Сириуса. В любом случае не выходи больше из дома. НЕ ПОКИДАЙ ДОМА ДЯДИ И ТЁТИ. — Ты что, оглох?! — заорал дядя Вернон. Теперь он наклонился вперёд и так близко поднёс багровое лицо к лицу Гарри, что на того брызнули капельки слюны. — Убирайся! Ты ведь очень хотел уйти полчаса назад! Всецело одобряю! Вали отсюда и близко больше не подходи к нашему дому! Почему мы тебя тогда взяли — ума не приложу. Права была Мардж, надо было отдать тебя в приют! — Так ведь и отдали… — Им потом стёрли память об этом событии, только внушили, что делать это повторно ни в коей мере не следует, — пояснил Дамблдор, явно под чьим-то нажимом. Пятая сова так стремительно промахнула дымоход, что шмякнулась об пол. Громко ухнув, она взмыла в воздух. Гарри протянул было руку за письмом, запечатанным в алый конверт, — Ещё и ГРОМОВЕЩАТЕЛЬ?! — От кого?! — Вам не кажется, что это уже слишком?! — Это не от нас, — в один голос заявили Артур и Сириус. — Министерство не посылает Громовещателей, — заявил Корнелиус. — Да, признаю, нарушено очень много… Но к этому мы не причастны. — Это был мой Громовещатель. Но не Гарри, — признался экс-директор. но сова пролетела у него над головой и направилась прямо к тёте Петунье. Та вскрикнула и пригнулась, обхватив руками голову. Сова уронила красный конверт ей на макушку, развернулась в воздухе и вылетела тем же путём, что и явилась. Гарри кинулся взять послание, но тётя его опередила. — Распечатывайте, если хотите, — сказал ей Гарри, — но я так и так услышу, что тут написано. Это громовещатель. — Отдай ему, Петунья! — крикнул дядя Вернон. — Не бери, это может быть опасно! — Адресовано мне, — проговорила тётя трясущимися губами. — Мне, Вернон, посмотри! «Тисовая улица, кухня дома номер четыре, миссис Петунье Дурсль…» В ужасе она осеклась. Красный конверт начал дымиться. — Распечатывайте! — убеждал её Гарри. — Кончайте с этим! Впрочем, всё равно. — Нет… Тётина рука дрожала. Петунья дико водила по кухне глазами, точно искала путь к спасению, но поздно — конверт вспыхнул. Тётя с криком уронила его. Отдаваясь гулким эхом, кухню наполнил жуткий голос, источником которого было горящее письмо на столе. — Не забывайте мой наказ, Петунья! — Какой ещё наказ?! — Я просил миссис Дурсль принять Гарри на воспитание и позаботиться о нём, пока ему не исполнится семнадцать лет. Если она это сделает, то это может при случае спасти и её собственную семью. Казалось, тётя Петунья сейчас упадёт в обморок. Она опустилась на стул рядом с Дадли и закрыла лицо руками. Остатки конверта догорали в полной тишине. — Что это значит? — хрипло спросил дядя Вернон. — Что… Я не… Петунья! Тётя Петунья молчала. Дадли пялился на мать, тупо раззявив рот. Тишина закручивалась жуткой спиралью. Гарри глядел на тётю, совершенно сбитый с толку. Голова, казалось, вот-вот лопнет. — Петунья, солнышко, — нежно проворковал дядя Вернон. — П-петунья! Она подняла голову. Её всё ещё била дрожь. Она сглотнула. — Мальчик… мальчик остаётся у нас, Вернон, — сказала она слабым голосом. — Ч-что? — Он остаётся, — повторила она, не глядя на Гарри. Потом встала со стула. — Он… Но как же, Петунья… — Если мы его выгоним, пойдут толки среди соседей, — сказала она. Хотя она была ещё очень бледная, к ней стремительно возвращалась быстрая, отрывистая манера речи. — Начнут всякие вопросы задавать, станут интересоваться, куда он делся. Придётся его оставить. Дядя Вернон сдувался, как проколотая шина. — Но Петунья, лапочка… — Хорошо, что этот морж такой подкаблучник, иначе могло бы произойти страшное… — Куда бы Гарри делся? — Пошёл бы к миссис Фигг, — сказал Гарри. — Больше же некуда, а она, возможно, что-нибудь бы придумала. Сообщила бы опять профессору Дамблдору или… Не знаю. Но, к счастью, не понадобилось. Не обращая на него внимания, тётя Петунья повернулась к Гарри: — Сиди у себя в комнате. Из дому не выходи. А теперь спать. Гарри не двигался. — От кого этот громовещатель? — Не задавай мне вопросов! — отрезала тётя Петунья. — Вы связаны с волшебниками? — Я велела тебе ложиться спать! — Что это значит? Какой наказ? — В постель! — Ничего не понимаю… — Слышал ты меня или нет? Спать немедленно!