Суд Магии. Орден Феникса

Следующим был сам «пострадавший». Артур был потрясён до глубины души тем, что его ожидало… могло ожидать, если бы события продолжали развиваться по изначальному сценарию, а также разъяснением того, что представляла из себя «цапнувшая» его тварь. Но и Гарри жалко — мистер Уизли знал, что мальчик продолжает относиться к его семье и к нему самому с большой симпатией и думать о том, что… Видеть, как он — пусть даже находясь в чужом сознании — набрасывается на человека… Кажется, его учат закрываться, остаётся надеяться, что успешно…. Глава 22 Больница святого Мунго ….Хотя было уже за полночь, за дверью слышался многоголосый гомон. Как будто Дамблдор принимал не меньше дюжины гостей. — У вас и в реальности есть такая привычка, Альбус? — спросил кто-то из министерских. — Интересно, кто там мог находиться в столь поздний час? — удивился какой-то семикурсник. — Портреты, — объяснил Флитвик. — В кабинете директора расположены портреты всех его предшественников, начиная… Не с Основателей, эта традиция возникла через несколько поколений после них, но, тем не менее… И каждый последующий директор в случае необходимости может воспользоваться помощью своих предшественников, их богатым опытом… Некоторые из них бывают разговорчивее именно в ночное время суток. Профессор МакГонагалл трижды стукнула молотком-грифоном, и голоса разом смолкли, словно их выключили. Дверь сама собой открылась, и следом за МакГонагалл Гарри и Рон вошли в кабинет. В комнате царил полумрак; непонятные серебряные приборы не жужжали и не пыхали дымом, как обычно, а стояли неподвижно и безмолвно; портреты прежних директоров и директрис дремали в своих рамах. Спрятав голову под крыло, спала на своём шестке за дверью чудесная красно-золотая птица, большая, как лебедь. — А, это вы, профессор МакГонагалл… и… Дамблдор сидел за письменным столом в кресле с высокой спинкой; он наклонился вперёд, и на него упал свет свечей, освещавших разложенные на столе документы. На нём был великолепно расшитый пурпурно-золотой халат, надетый поверх белоснежной ночной рубашки, но выглядел Дамблдор нисколько не сонным. Пронзительный взгляд голубых глаз остановился на профессоре МакГонагалл. — Профессор Дамблдор, — сказала она, — у Поттера был… был кошмар. Он говорит… — Это не кошмар, — перебил Гарри. Многие взрослые покачали головами, но другие явно понимали, почему Гарри «повёл» себя таким образом: в такой ситуации была дорога каждая минута, а Минерва могла преподнести информацию… в таком виде, что в ней пришлось бы разбираться, ставя под удар жизнь мистера Уизли. Но — сумел бы сам Гарри толково объяснить, что он видел? Это было… похоже на ночной кошмар, как понять, что это и в самом деле постороннее вторжение в сознание человека? Профессор МакГонагалл обернулась к нему и слегка нахмурилась. — Хорошо, Поттер, сами расскажите директору. — Я… я правда спал, — сказал Гарри. Притом, что он был в ужасе и отчаянно хотел всё объяснить Дамблдору, его задело, что тот смотрит не на него, а на переплетённые пальцы своих рук. — Но это был не обычный сон… это было на самом деле… я видел, как это произошло… — Он глубоко вздохнул. — Отец Рона, мистер Уизли — на него набросилась гигантская змея. Произнесённые слова как будто ещё отдавались в комнате и звучали немного нелепо, даже смешно. — Нелепо, но не смешно. Безусловно, вы не могли всё это объяснить толком, не зная некоторых магических аспектов, впрочем, это и мне не понятно, — заметила мадам Боунс. — Но одно я понимаю: вы никогда не стали бы шутить подобными вещами. Даже если бы… Только не таким образом! — Ну, теперь я немного знаю эти аспекты, — пробурчал Гарри. — Очевидно, в ту ночь… Возникла связь между мной и… — он посмотрел на призрака, тот вздохнул, хотел что-то сказать, но не смог. — Правда, Мастер тоже не понимает, как это оказалось возможным на таком расстоянии, хотя принцип объяснил. — Вы закрываете сознание? — спросила леди Лонгботтом, строго глядя на юношу. — Пытаюсь. Не всегда получается, но я стараюсь. Наступила пауза; Дамблдор откинулся в кресле и задумчиво смотрел в потолок. Бледный, потрясённый Рон переводил взгляд с Гарри на Дамблдора. — Как вы это увидели? — спокойно спросил Дамблдор, по-прежнему не глядя на Гарри. — Не знаю… — сердито ответил он (не всё ли равно?). — Ну, мысленно, что ли… — Вы меня не поняли, — всё так же спокойно сказал Дамблдор. — Я спрашиваю, помните ли вы, откуда наблюдали за этим нападением. Стояли рядом с жертвой или видели сцену сверху? Вопрос поразил Гарри, он изумлённо уставился на директора — как будто всё уже знает… — Я был змеёй. Я видел её глазами. Стало тихо. Потом Дамблдор, глядя теперь на побелевшего Рона, резко спросил: — Артур серьёзно ранен? — Да, — с силой произнёс Гарри. Почему они никак не раскачаются, неужели непонятно, сколько крови потерял человек, если бок ему прокусили такие длинные зубы? И почему Дамблдор не удостоит его взглядом? — В такой ситуации мне было бы не до этого… Тем более, что то, о чём я до сих пор только догадывался, хотя и был уверен в своей правоте, в этот момент получило подтверждение, — сказал старик. Но Дамблдор встал с такой внезапностью, что Гарри вздрогнул. Директор обратился к одному из портретов, висевшему под самым потолком. — Эдвард! — властно произнёс он. — И вы, Дайлис! Волшебник с землистым лицом и короткой чёрной чёлкой и его соседка, пожилая ведунья с длинными серебряными локонами, как будто бы крепко спавшие, мгновенно открыли глаза. — Вы слушали? — спросил Дамблдор. Волшебник кивнул, волшебница сказала: — Естественно. — Он рыжий, в очках, — сказал Дамблдор. — Эдвард, вам надо поднять тревогу, позаботьтесь, чтобы его нашли наши люди… Оба кивнули и боком ушли из своих рам, но не появились на соседних портретах (как это обычно бывало в Хогвартсе), а просто исчезли. На одной картине остался только задник — чёрный занавес, а на другой — красивое кожаное кресло. Гарри заметил, что другие директора и директрисы, мирно дремавшие и похрапывавшие самым натуральным образом, нет-нет да и поглядывали на него украдкой из-под полуопущенных век. Теперь стало ясно, кто здесь разговаривал перед их приходом. — Эдвард и Дайлис были самыми прославленными директорами Хогвартса, — сказал Дамблдор, стремительно пройдя мимо гостей к великолепной птице, спавшей возле двери. — Настолько знаменитыми, что их портреты висят во многих важных учреждениях волшебников. Они свободно перемещаются между своими портретами и поэтому могут сообщить нам, что происходит в других местах. — Да, этих двоих знали даже далеко за пределами Англии, — запереглядывались многие. — Но мистер Уизли мог быть где угодно! — сказал Гарри. — Он мог быть только в одном месте, — возразил Альбус со вздохом. — Там, где задержали Подмора? — спросила Амелия. — Что вам там понадобилось? — Подозреваю, вы это скоро узнаете. — Нам будет нужно предупреждение, — очень спокойно сказал Дамблдор птице. — Кому?! — В госпиталь святого Мунго и Молли, как минимум. Вспышка пламени, и феникс исчез. Дамблдор стремительно подошёл к одному из тонких серебряных приборов (назначения которых Гарри до сих пор не знал), перенёс его на стол, сел и легонько постучал по нему концом волшебной палочки. С ритмичным позвякиванием прибор ожил, из серебряной трубочки наверху стали выходить маленькие клубы бледно-зелёного дыма. Директор внимательно вглядывался в дым, между бровей у него залегла глубокая морщина. Через несколько секунд дым пошёл ровной струёй, она сгущалась и закручивалась в воздухе… и вот уже вылепилась из неё змеиная голова с разинутой пастью. «Не подтверждение ли это моего рассказа», — подумал Гарри и посмотрел на Дамблдора в надежде увидеть по его лицу, что это так. Но Дамблдор не поднимал головы. — Конечно, конечно, — бормотал он, по-прежнему наблюдая за дымом без малейшего удивления. — Но сущности разделены? Вопрос прозвучал для Гарри загадкой. Между тем дымная змея немедленно превратилась в две змеи, обе сворачивались и извивались в полутьме. С видом мрачного удовлетворения Дамблдор слегка постучал по прибору палочкой: позвякивание замедлилось и стихло, дымные змеи побледнели, расплылись в воздухе и пропали. — Что это было?! — То, что было описано, было очень похоже на то, что Том воздействовал на сознание Гарри. В древних манускриптах я нашёл описание похожих случаев, когда при таких атаках происходило слияние разумов с постепенным поглощением атакованного атакующим, — пояснил Дамблдор. — У вас сохранились эти манускрипты? — спросила леди Лонгботтом, подавшись вперёд. — К сожалению, это были не мои манускрипты, я ознакомился с ними в архивах Непала, во время путешествий в годы моей юности… волшебник по имени Эдвард, слегка запыхавшийся, снова появился в своей раме. — Дамблдор! — Какие новости? — сразу откликнулся тот. — Я кричал, пока кто-то не прибежал, — сообщил волшебник, вытирая мокрый лоб о висевший сзади занавес. — Сказал, что слышал внизу какое-то движение… Они не сразу мне поверили, но спустились посмотреть… вы знаете, внизу наблюдать некому — портретов там нет. Короче говоря, через несколько минут его принесли. Вид неважный, весь в крови. Когда они ушли, я перебежал в портрет Эльфриды Крэгг, чтобы разглядеть получше… — Хорошо, — сказал Дамблдор, а Рон в это время судорожно приподнялся. — Значит, Дайлис увидит, когда его доставят… Через минуту на своём портрете появилась волшебница с серебряными локонами, она села в кресло, откашлялась и сказала: — Да, его доставили в больницу святого Мунго… пронесли мимо моего портрета… выглядит плохо… — Интересно, что у вас там такое, что способно вызвать такие страсти? — спросил у Невыразимца Кингсли. Тот открыл было рот, но тут же его закрыл. И открыл вновь. — Судя по всему, ЭТО будет фигурировать в дальнейшем чтении, но… Правда, это не достоверно, но, как мне доложили, в нашем Отделе хранится нечто такое, что способно вызвать самый живой интерес у Тёмного Лорда. Я даже догадываюсь, что… — Благодарю вас, — сказал Дамблдор. Он повернулся к МакГонагалл: — Минерва, надо разбудить остальных детей Уизли. — Конечно… Профессор МакГонагалл встала и быстро пошла к двери. Гарри скосился на Рона — на лице у того застыл ужас. — Дамблдор, как быть с Молли? — задержавшись у двери, спросила МакГонагалл. — Этим займётся Фоукс, когда проверит, нет ли поблизости незваных гостей. Но, возможно, она уже знает… благодаря этим превосходным часам… Гарри понял, что речь идёт о её часах, показывавших не время, а местонахождение и состояние каждого члена семейства Уизли, и с болью подумал, что стрелка мистера Уизли до сих пор показывает на смертельную опасность. Но время было позднее. Миссис Уизли, наверное, спит и не следит за часами. Гарри похолодел, вспомнив, что боггарт у миссис Уизли принял вид её мужа, бездыханного и окровавленного, в съехавших набок очках… Но мистер Уизли не умрёт… он не может умереть… Молли закрыла лицо руками, вспомнив этот инцидент… Остальные Уизли затаили дыхание, глядя на отца. Безусловно, они знали, догадывались, что война будет… жестокой, что будет немало жертв, уже пострадали невинные люди… И всё равно, они надеялись, что их семью это не затронет, что из их семьи никто не погибнет, все останутся в живых… И вот — неизвестно, чем закончилась бы эта история с их отцом… Да, его вынесли из министерства живым… Но в тяжёлом состоянии… А по словам Реддла, Нагайна чрезвычайно опасна… Что, если попытка министра арестовать Гарри, спровоцировавшая данные Слушания, спасла их от сиротства?! Дамблдор тем временем рылся в буфете поблизости от Гарри и Рона. Наконец он извлёк оттуда закопчённый старый чайник и осторожно поставил на письменный стол. Поднял волшебную палочку и тихо сказал: «Портус!» Чайник задрожал, оделся странным голубым сиянием, а потом успокоился, чёрный, как прежде. — Вообще-то, самовольное создание порталов может привести к ответственности, — строго сказала Амелия. — Но, безусловно… безусловно… Дамблдор подошёл к другому портрету — волшебнику с умным лицом и остроконечной бородкой. Этот был одет в цвета Слизерина — серебряный и зелёный — и спал, по-видимому, так крепко, что не слышал Дамблдора, пытавшегося его разбудить. — Финеас, Финеас. — Финеас? — Финеас Найджелус Блэк, один из моих предков, — сказал Сириус, нахмурившись. — Довольно неприятный тип. Не думаю, что он быстро откликнется, да ещё и согласится выполнить просьбу, учитывая, что Альбус некогда учился на Гриффиндоре, а гриффиндорцы всегда вызывали у Финеаса… Не самые лучшие ассоциации. Он будет долго кривляться, а потом согласится, с таким видом, словно оказывает величайшее снисхождение, за которое ему придётся в ножки… простите, в раму — кланяться… Когда Альбус требовал, чтобы я не ссылал его портрет в специальную галерею, а оставил висеть там, где он висел, я поставил условие, чтобы Финеас не показывался в моём доме, если только это не будет вызвано… острой необходимостью. Регулус, поморщившийся при упоминании ссылки портретов — впрочем, он тоже не стал возвращать их на места, только привёл в порядок: где-то просто стёрли пыль и грязь, какие-то картины пришлось отправить на реставрацию — ничего не сказал. Люди на портретах перестали притворяться спящими, они зашевелились в своих рамах, чтобы лучше видеть происходящее. Умный с бородкой-клинышком по-прежнему изображал спячку, и некоторые тоже стали выкрикивать его имя: — Финеас! Финеас! ФИНЕАС! Прикидываться дальше было невозможно, он нарочито вздрогнул и широко раскрыл глаза. — Кто-то звал? — Надо, чтобы вы ещё раз посетили свой другой портрет, Финеас, — сказал Дамблдор. — У меня новое сообщение. — Посетить мой другой портрет? — скрипучим голосом сказал Финеас с притворным зевком (при этом взгляд его обежал комнату и остановился на Гарри). — Ну, нет, Дамблдор, я сегодня ужасно устал. Что-то знакомое почудилось Гарри в его голосе. Где он его слышал? Но вспомнить ему помешали другие портреты на стенах — слова Финеаса вызвали бурю негодования. — Нарушение субординации, сэр! — взревел дородный красноносый волшебник, потрясая кулаком. — Неисполнение приказа! — Честь обязывает нас служить нынешнему главе Хогвартса! — воскликнул дряхлый волшебник, в котором Гарри признал Армандо Диппета, предшественника Дамблдора. — Стыдно, Финеас! — Внушить ему, Дамблдор? — спросила остроглазая ведьма и подняла необыкновенно толстую волшебную палочку, смахивавшую на трость. — Ну, хорошо, — согласился волшебник по имени Финеас, глядя на её палочку с некоторой опаской. — Хотя вполне возможно, что он уже ликвидировал мой портрет так же, как разделался с большинством предков… — Я не разделывался с портретами, только убрал с глаз долой, — проворчал Сириус. — Самых… вредных отправил на чердак, остальных — в галерею на нижнем уровне, чтобы… Ладно, не стану ещё больше нагнетать обстановку, скажу только: если бы я этого не сделал, в доме совершенно невозможно было бы находиться. Всё случилось в одно мгновение — раньше, чем Дамблдор произнёс «три». Гарри посмотрел на него — они были совсем рядом, — и ясные голубые глаза Дамблдора остановились на его лице. Сразу же шрам на лбу обожгло страшной болью, словно открылась старая рана, и неожиданная, беспричинная ненависть вспыхнула в его душе, такая лютая, что больше всего на свете ему захотелось броситься на этого человека, впиться в него зубами, терзать… — Это именно то, чего я боялся… — Странно, что эта связь в принципе осталась, — пробормотал Шеклболт. — Если, безусловно, осталась… — Если вы подразумеваете… подселенца, — выкрутился призрачный Реддл, — то его больше нет, он и в самом деле был выжжен ядом василиска и слезами феникса, но остались кое-какие остаточные… проявления, в виде парселтанга и теоретической возможности воздействия более сильного мага на сознание более слабого. Со временем последнее должно ослабеть, но для парселтанга была, скажем так, подготовительная почва, некоторые из предков Поттеров владели этим даром, который потом стал пассивным… но теперь могу с уверенностью в девяносто процентов заявить, что, если Поттеры не станут в дальнейшем разбавлять свою кровь магловской, этот дар вернётся к вашим потомкам в активной форме. Впрочем, я чувствую, что связь Поттеров с родом Гринграсс практически сложилась… И не думаю, что в течение ближайших трёх поколений можно опасаться появления в роду маглов… — Это… — Минуточку, — призрак поднял руку. — До некоторых… событий, скажем так, оригинал вовсе не намеревался враждовать с маглами и ничего не имел против маглорожденных магов, как таковых — подобно Слизерину. Он только возражал против того, чтобы, для лучшей ассимиляции маглорожденных в нашем мире, чистокровные маги отказывались от своих собственных традиций и понижали свою силу для того, чтобы пришлые не чувствовали себя обделёнными. Сильные и слабые будут всегда, независимо ни от чего, но… И, в конечном итоге, среди маглорожденных волшебниц бывают… маги, которые при определённых обстоятельствах могут быть введены в род, в качестве обновления, и при этом кровь не будет разбавлена, более того, такой маглорожденный послужит для избавления рода от наложенных на него проклятий. Такой «чистой» в этом зале является, к примеру, мисс Грейнджер, я вижу трёх в Рейвенкло и двух — в Хаффлпаффе… Но это возможно тоже при определённых обстоятельствах, которые в случае мисс Грейнджер почти упущены. — Давайте не развивать здесь эту тему… — Договорились, а то я уже чувствую предвестники скандала. Но, мадам Боунс, леди Лонгботтом, профессор Флитвик, я надеюсь, вы не откажете обсудить со мной эту тему во время ближайшего перерыва? — …три. Гарри ощутил сильный толчок пониже пупа, пол ушёл из-под ног, рука намертво прилипла к чайнику, и, стукаясь друг о друга, увлекаемые чайником, все пятеро понеслись куда-то в вихре красок и шуме ветра… — Прочь отсюда, отродье, предавшее свою кровь. Это правда, что ваш отец умирает? — ВОН! — рявкнул другой голос. Гарри вскочил на ноги и огляделся. Они прибыли на кухню в цокольном этаже дома двенадцать на площади Гриммо. Единственными источниками света были камин и оплывшая свеча, освещавшие объедки чьего-то ужина. К двери в прихожую убегал Кричер; перед тем, как скрыться, он злобно оглянулся на них и поддёрнул набедренную повязку. А к ним уже спешил встревоженный Сириус. Он был небрит и в дневной одежде; от него пахнуло перегаром, как от Мундунгуса. — Сириус, ты что, пьёшь?! — возмутился Джеймс. — Ну… Позволял себе, — признался тот. — Но совсем немного, хотя, согласен, если бы не эти события, мог бы спиться от одиночества и тоски… — Что случилось? — Он протянул руку и помог Джинни встать. — Финеас Найджелус сказал, что Артур Уизли тяжело ранен. — Спроси у Гарри, — сказал Фред. — Да, и я хочу услышать, — сказал Джордж. Близнецы и Джинни повернулись к нему. Шаги Кикимера на лестнице стихли. — Это было… — заговорил Гарри. Им рассказывать оказалось ещё труднее, чем Дамблдору и МакГонагалл. — У меня было… вроде… видение. Он рассказал всё, что видел, но изменил рассказ так, как если бы наблюдал за нападением змеи со стороны, а не смотрел на это её глазами. Рон, по-прежнему белый как простыня, глянул на него, но ничего не сказал. Когда Гарри кончил, Фред, Джордж и Джинни продолжали молча смотреть на него. Он не понимал, мерещится это ему или нет, но в их глазах он прочёл осуждение. — За что нам тебя осуждать в данной ситуации? — спросил Фред. — Ты своими воплями «спас» нашего папу… Вот если бы ты не стал кричать и воспринял бы это… как обычный ночной кошмар, а впоследствии выяснилось бы, что… Вот тогда мы бы заловили тебя в каком-нибудь тёмном углу… Что изменил… Возможно, осуждение «вызвало» именно это, но и это понятно. — Думаю, любой из нас в данных обстоятельствах сделал бы точно так же, — сказал Джордж. Джинни ничего не сказала, после описания видения она только молча раскачивалась в объятиях Блейза. — Жаль, что никому нельзя уходить, — заметил Перси, заметив чрезмерную эмоциональность сестры. — Да, безусловно, этого не было и уже не будет, но описано так… так живо… Я словно вижу это перед собой… Ну, если он виноват в том, что был свидетелем нападения, хорошо хоть, не сказал, что был при этом внутри змеи. Фред повернулся к Сириусу: — Мама здесь? — Она, может быть, ещё ничего не знает. Важно было переправить вас до того, как вмешается Амбридж. А сейчас, я думаю, Дамблдор даст ей знать. — Нам надо сейчас же в больницу святого Мунго, — сказала Джинни. Она оглянулась на близнецов: оба ещё в пижамах. — Сириус, одолжишь нам плащи или что-нибудь? — Подождите, нельзя вам мчаться в больницу! — сказал он. — Нет, нам надо, и мы пойдём, — упёрся Фред. — Это наш отец! — А как вы объясните, откуда узнали про несчастье, если больница даже жене ещё не сообщила? — Какая разница? — вскинулся Джордж. — Такая! — сердито ответил Сириус. — Мы не хотим привлекать внимание к тому, что у Гарри видения и он видит вещи, которые происходят за сотни миль! Вы представляете, какие выводы сделает из этого Министерство? Фред и Джордж смотрели на него так, как будто им плевать на любые выводы Министерства. Рон был бледен и молчал. Джинни сказала: — Нам мог кто-то другой сказать… Не обязательно Гарри. — Кто, например? — обозлился Сириус. — Слушайте, ваш отец пострадал, выполняя задание Ордена, обстоятельства и без того подозрительные — не хватало ещё, чтобы дети узнали об этом через минуту после происшествия. Это может серьёзно повредить Ордену… — Плевать нам на ваш дурацкий Орден! — выкрикнул Фред. — Наш отец умирает — о чём мы тут говорим! — заорал Джордж. — Ваш отец знал, на что идёт, и он не поблагодарит вас, если вы навредите Ордену! — с таким же жаром ответил Сириус. — Вот как обстоит дело… вот почему вы не в Ордене… вы не понимаете… есть дело, ради которого стоит умереть. — Тебе легко говорить, тут сидя! — взревел Фред. — Не вижу, чтоб ты рисковал своей шкурой! Лицо Сириуса, и прежде бледное, стало пепельным. Казалось, он готов ударить Фреда, но, когда он заговорил, голос его был предельно спокоен: — Я знаю, это тяжело, но сейчас мы должны вести себя так, как будто нам ещё ничего не известно. Должны сидеть тихо — по крайней мере пока нет известий о вашей матери. Фреда и Джорджа это не успокоило. Джинни подошла к ближайшему креслу и села. Гарри посмотрел на Рона: тот сделал непонятное движение — не то кивнул, не то пожал плечами, и оба они сели одновременно. Близнецы ещё минуту жгли глазами Сириуса, но потом уселись по бокам от Джинни. — Молодец, — кивнул Флитвик Сириусу. — Ситуация и в самом деле «была»… аховая. Чересчур поспешные действия могли ещё больше усугубить положение… — И ваша импульсивность, молодые люди, — поджала губы МакГонагалл, — и стала основной причиной того, что вас не взяли в Орден, несмотря на ваше магическое совершеннолетие. Если вы способны разбрасываться такими словами… Да, безусловно, обстоятельства «складывались»… Но, тем не менее… — И ваши упрёки в адрес хозяина дома… — покачала головой леди Лонгботтом. — Даже при всём… Надо уметь думать головой, и своей горячностью вы бы не помогли своему отцу. — Ну, хорошо, — с облегчением сказал Сириус. — Давайте… давайте теперь выпьем, пока ждём. Акцио, сливочное пиво! С этими словами он поднял волшебную палочку, и из кладовой вылетело полдюжины бутылок; они заскользили по столу, раскидав остатки хозяйского ужина, и аккуратно остановились — по одной перед каждым. Пили молча; только потрескивали поленья в камине да изредка стукала по столу поставленная бутылка. Гарри взял бутылку просто для того, чтобы чем-то занять руки. Чувство вины жгло его, разрывало нутро. Если бы не он, они не сидели бы здесь, спокойно спали бы в своих постелях. И бесполезно было убеждать себя, что, не подними он тревогу, мистера Уизли не скоро бы нашли — некуда было деться от жуткой мысли, что он же сам и напал на их отца. «Не дури, у тебя не змеиные зубы, — говорил он себе, пытаясь успокоиться, но бутылка всё равно дрожала у него в руке. — Ты лежал на кровати, ты ни на кого не нападал». «Но тогда что случилось в кабинете Дамблдора? — спрашивал он себя. — Ведь и на него хотел наброситься?» — Не ты, а «сознание» Тёмного Лорда, — сказал Снейп. — Как я мог это знать? Тогда? Он опустил бутылку чуть резче, чем хотел, и навалился на стол. Никто не обратил на это внимания. А затем в воздухе вспыхнуло пламя, осветив грязные тарелки перед ними. Все вскрикнули, на стол шлёпнулся пергаментный свиток, а вслед за ним опустилось золотое перо из хвоста феникса. — Фоукс! — воскликнул Сириус и схватил пергамент. — Почерк не Дамблдора — это, наверное, от вашей матери. Держи. Он сунул письмо Джорджу, тот развернул его и вслух прочитал: — «Отец ещё жив. Я отправляюсь в больницу. Оставайтесь на месте. Как только смогу, извещу вас. Мама». Джордж обвёл взглядом стол. — Ещё жив… — медленно проговорил он. — Это надо понимать так, что… Не было нужды договаривать до конца. Для Гарри эта фраза из письма тоже прозвучала так, что мистер Уизли одной ногой в могиле. Рон, по-прежнему без кровинки в лице, смотрел на письмо не отрываясь, будто ожидал услышать от него слова утешения. Фред выхватил пергамент у Джорджа и прочёл про себя, а потом посмотрел на Гарри. Рука, державшая бутылку тряслась, и Гарри сжал её покрепче, чтобы унять дрожь. — Молли, на будущее — если вдруг возникнет необходимость посылать такие письма — «ещё» не вставляй, чтобы ещё больше не напрячь эти горячие головы… — сказал Артур, поднимая голову. Он сделал это чуть ли не впервые за время чтения, не так-то легко зачитывать о том ужасе, который мог его ждать… Хотя… приятно, что за тебя переживают, но не хотелось бы обрекать близких людей на ТАКИЕ переживания. Никогда ещё ночь не тянулась для него так долго. В какой-то момент Сириус без особой убеждённости в голосе предложил всем лечь спать, но отвращение на лицах Уизли было достаточно ясным ответом. Сидели за столом по большей части молча, смотрели, как фитилёк свечи всё ниже опускается над расплавленным воском, изредка подносили бутылку ко рту, изредка кто-то спрашивал время, или вслух гадал, что сейчас происходит в больнице, или пытался успокоить других, говоря, что, если бы были плохие новости, они бы знали — миссис Уизли давно уже там. — Да, при таких обстоятельствах надо быть вместе, чтобы не сойти с ума, — сказала Поппи. …В десять минут шестого дверь распахнулась, и в кухню вошла миссис Уизли. Она была бледна, но, когда все повернулись к ней, а Гарри, Фред и Рон привстали, слабо улыбнулась. — Он поправится, — сказала она усталым голосом. — Попозже пойдём навестим его. Сейчас с ним сидит Билл, утром он не пойдёт на работу. Фред упал в кресло и закрыл лицо руками. Джордж и Джинни бросились к матери и обняли её. Рон неуверенно засмеялся и разом опорожнил бутылку. — Завтрак! — весело и громко объявил Сириус и вскочил на ноги. — Где этот проклятый эльф? Кричер! КРИЧЕР! Но Кричер не откликнулся на зов. — Ладно, без тебя обойдёмся. — Он пересчитал гостей. — Итак, завтрак на… семерых, яичница с беконом, чай, тосты… Гарри кинулся помогать у плиты. Он не хотел смущать обрадованных Уизли и страшился минуты, когда миссис Уизли попросит рассказать о его видении. Но едва он вынул тарелки из буфета, миссис Уизли отняла их и заключила его в объятия. — Не представляю, что было бы, если бы не ты, Гарри, — тихо сказала она. — Не знаю, через сколько часов его нашли бы, — и было бы уже поздно. Он жив благодаря тебе. А Дамблдор сочинил правдоподобную историю для объяснения, почему Артур оказался там. Не представляешь, какие нас ждали бы неприятности — вспомни беднягу Стерджиса… — Да, неприятности были бы ещё те, — кивнул Шеклболт. — Был приказ — всех, кого найдут там, отправлять в Азкабан, несмотря ни на какие обстоятельства… Однажды Корнелиус отправил туда человека, с… определёнными травмами, отказав в оказании помощи целителей… — Это было много лет назад, — буркнул Фадж. — Я ещё не был даже министром, а тот тип… И он прежде уже пытался смягчить наказания, указывая на своё не самое лучшее самочувствие, так что ему никто не поверил на тот раз… Да, согласен, целительство в тюрьме ещё то… И не уверен, что смягчился бы, знай, что Деррен и в самом деле… Но он ещё больше всё усугубил своей склонностью к симуляции. — Сириус, — тихо сказал Гарри, не в силах терпеть дальше, — можно тебя на два слова? Прямо сейчас. Он ушёл в тёмную кладовку, и Сириус за ним. Без всяких предисловий Гарри подробно рассказал крёстному о своём видении, не умолчав и о том, что сам был змеёй, напавшей на мистера Уизли. Когда он остановился, чтобы перевести дух, Сириус спросил: — Ты сказал об этом Дамблдору? — Ну, да. Но он не объяснил, что это значит. Теперь он мне вообще ничего не говорит. — Уверен, он сказал бы тебе, если были бы причины для тревоги, — успокоил его Сириус. — И это ещё не всё, — вполголоса сказал Гарри. — Сириус, по-моему, я схожу с ума. У него в кабинете, прямо перед тем, как отправиться через портал, я на секунду опять подумал, что я змея. Почувствовал себя змеёй, и шрам обожгло, когда посмотрел на Дамблдора… Сириус, я хотел броситься на него! Гарри видел только край его лица, остальное терялось в тени. — Должно быть, последствия твоего видения и больше ничего, — сказал Сириус. — Ты вспомнил сон или как его там назвать, и… — Нет, не то. — Гарри затряс головой. — Во мне как будто что-то поднялось, как будто змея сидела у меня внутри. — Тебе надо выспаться. Позавтракаешь, потом отправляйся наверх спать, а после обеда навестишь с ними Артура. У тебя был шок, Гарри. Ты обвиняешь себя в том, что только наблюдал, — и счастье, что наблюдал, иначе Артур мог погибнуть. Перестань себя мучить. — Спасибо, — улыбнулся Джеймс, глядя на друга. Тот пожал плечами. — Хорошо, что мне не пришлось и в самом деле успокаивать Гарри. Но… я понимаю, что он должен был бы чувствовать в подобной ситуации. Когда… Я во всём винил себя, так, словно сам и навёл на вас волшебную палочку… Это… — Сириус закусил губу. — Конечно, не дело, если бы у Гарри были эти кошмары, хотя в «тот раз» это «оказалось» кстати. …Провожать их в больницу явились Тонкс и Грозный Глаз. Ребята встретили их радостными криками, смеялись над котелком Моуди, лихо надвинутым на бровь, чтобы скрыть волшебный глаз, и на полном серьёзе уверяли его, что в метро гораздо менее заметной будет Тонкс, которая снова обзавелась короткими ярко-розовыми волосами. — Особенно, если учитывая, что магловская молодёжь порой так издевается над собственной внешностью, что метаморфу впору использовать их в качестве модели для придумывания новых образов, — усмехнулась девушка. Тонкс очень интересовалась видением Гарри, хотя обсуждать эту историю он не имел ни малейшего желания. — У тебя в роду не было ясновидящих? — допытывалась она в гремучем вагоне метро, мчавшем их к центру Лондона. — Нет, — сказал Гарри, оскорблённый этим вопросом, поскольку вспомнил профессора Трелони. — Были, — сказал Джеймс. — В пятнадцатом и восемнадцатом веках. И у тебя самого теперь пробуждается интуитивный дар… — Вот только как… — После Чтения займёмся, — сказал Невыразимец. — Пятнадцать интуитов в школе… это надо же… А может быть и шестнадцать, с Рональдом не всё ясно… — В смысле?! — Какой-то дар у него должен был быть… Но своей ленью он его свёл на нет, хотя, возможно, удастся восстановить, — ответил маг. — Мне в принципе не нравится то, что он, будучи неважным магом, прекрасно играет в шахматы… Для шахмат нужна выдержка и определённый талант… — И Трелони — далеко не самый лучший пример, — сказал Шеклболт. — ты в этом мог уже убедиться. — Нелегко было найти хорошее место для больницы. В Косом переулке тесно, а под землю упрятать, как Министерство, не годится — для здоровья вредно. В конце концов удалось приобрести здесь здание. Расчёт таков, что хворые волшебники смогут приходить и уходить незаметно, смешавшись с толпой. Он схватил Гарри за плечо, чтобы их не разделила стая покупателей, ринувшихся к магазину, набитому электрическими штуковинами. — Пришли, — сказал он минуту спустя. Они стояли перед старым кирпичным универмагом «Чист и Лозоход лимитед». Дом был запущенный, невзрачный, в витринах — несколько облупленных манекенов в съехавших париках и нарядах, лет десять как вышедших из моды. На пыльных дверях большие вывески: «Закрыто на ремонт». Гарри отчётливо услышал, как крупная женщина, увешанная пластиковыми пакетами, сказала спутнице: «Вечно у них закрыто». — А это не может насторожить маглов? — спросил Колин Криви. — Рано или поздно… — Если это видят маглы, им кажется, что «магазин» не работает всего месяц, — ответил Гиппократ Сметвик, — хотя, безусловно, госпиталю не одно десятилетие… …Ни безобразного манекена, ни самой витрины не было и в помине. Они очутились, судя по всему, в приёмном отделении, где на шатких деревянных стульях сидели рядами волшебники и волшебницы; иные, совершенно нормальные с виду, читали старые номера «Магического еженедельника», иные — с неприятными уродствами, вроде слоновьего хобота или лишней руки, торчащей из груди. Здесь едва ли было тише, чем на улице, — многие пациенты издавали очень оригинальные звуки: колдунья с потным лицом, энергично обмахивавшаяся экземпляром «Ежедневного пророка» в середине первого ряда, то и дело давала тонкий свисток, причём изо рта у неё шёл пар; неопрятный кудесник в углу при каждом движении брякал, как бубенчик, и голова его начинала трястись так, что остановить её он мог, только схватив себя за уши. Многие студенты засмеялись, слушая это описание, МакГонагалл схватилась за палочку, забыв, что возможность колдовать во время Чтений заблокирована, но выяснилось, что в некоторых случаях это дозволено: забывшие об этих ограничениях целители сумели придать самым весёлым слушателям описываемые дефекты и симптомы. Смех тут же сменился испуганными возгласами. — Что, господа, весело?! — спросил Гиппократ. — Будете теперь смеяться над чужими проблемами?! Между рядами сновали волшебники и волшебницы в лимонных халатах, задавали вопросы и делали записи в больших отрывных блокнотах, как у Амбридж. На груди у них Гарри увидел вышитую эмблему: скрещённые волшебная палочка и кость. — Это доктора? — тихо спросил он у Рона. — Доктора? — изумился тот. — Ты про этих чокнутых маглов, которые режут людей? — РОНАЛЬД! — возмутился Чарльз. Братья тоже были недовольны, Молли промолчала. — Ничего, — спокойно сказала Амелия Боунс. — У меня есть возможность организовать для желающих экскурсию в магловскую больницу, чтобы они могли посмотреть, каким образом маглы спасают жизни друг друга. …Миссис Уизли подошла к столу. — Здравствуйте, — сказала она. — Моего мужа Артура Уизли утром должны были перевести в другую палату. Вы не скажете?.. — Артур Уизли? — Блондинка провела пальцем по длинному списку. — Да, второй этаж, вторая дверь справа, палата Дай Луэллин. — Дай Луэллин? — переспросила какая-то маглорожденная студентка. — Это же не номер? — В Мунго, кроме обычных палат, есть такие палаты и даже отделы, которые курирует строго определённый целитель или группа целителей. Или же — палаты и отделы, где ранее работали целители, снискавшие себе мировую славу, — пояснила мадам Помфри. — Дай Луэллин в своё время прославилась тем, что стала первым целителем, кому удалось полностью восстановить жертву укуса перуанским ядозубом. Она была чуть ли не единственной, у которой все пациенты после подобной травмы смогли избежать инвалидности и продолжали жить полноценной жизнью, даже нашим современникам такое удаётся… не всегда. Это очень хорошая палата, смею вас заверить, туда чаще всего помещают тех, кто серьёзно пострадал при укусах… Мастеру Малфою такое не светило, если бы он настоял на своей госпитализации… — …Молли, мы подождём снаружи, — сказала Тонкс. — Мистеру Уизли ни к чему так много гостей разом… Сначала родные. Грозный Глаз одобрительно буркнул и прислонился спиной к стене коридора, вращая волшебным глазом во все стороны. Гарри тоже попятился, но миссис Уизли поймала его и втолкнула в дверь со словами: — Не глупи, Гарри. Артур хочет тебя поблагодарить. Палата была маленькая и невзрачная, с одним узким окошком наверху в стене напротив двери. Больше света давала гроздь хрустальных шаров под потолком в центре. Стены в дубовых панелях, на одной — портрет довольно свирепого волшебника с подписью: «Уркхарт Ракплуг, изобретатель Кишечно-опорожнительного заклятия». — Я однажды был в этой палате, — усмехнулся Билл. — Так у меня сложилось впечатление, что данное заклятие было, скажем так, весьма актуально для самого Ракплуга, который ну никак не мог… сами понимаете… — Не совсем, — усмехнулся Гиппократ. — С такими проблемами столкнулся его сын, юноша испытывал сильные мучения, а облегчиться не мог… не стану уточнять, по какой причине, могу только сказать, что это заклятие спасло бедняге жизнь. Тут было всего трое больных. Мистер Уизли занимал койку в дальнем конце, возле окошка. Гарри с облегчением увидел, что он полусидит, опершись на несколько подушек, и читает «Ежедневный пророк» под единственным лучом солнечного света, падавшим как раз на его кровать. — А почему там только одно окно? Вы говорите, хорошая палата, а… — спросила Гермиона. Целители переглянулись с грустными улыбками. — К сожалению, часто при… возникают проблемы со зрением. В принципе, если бы мистер Уизли и в реальности пострадал от описанной мистером Реддлом змеи, мы бы приняли меры, чтобы не позволить ему читать. Но, судя по всему, в книге было решено, что ранение не столь серьёзно, хотя при этом — очень плох… Ну, не знаю, не знаю…. Он оторвался от газеты и, увидев, кто к нему идёт, весело заулыбался. — Привет! — сказал он, отбросив газету. — Молли, Билл только что ушёл, ему надо на службу, но обещал заглянуть к вам попозже. — Ну, как ты, Артур? — Миссис Уизли наклонилась, поцеловала его в щёку и озабоченно посмотрела на его лицо. — Вид у тебя ещё неважный. — Отлично себя чувствую, — бодро ответил он и протянул здоровую руку, чтобы обнять Джинни. — Если бы сняли повязки, я бы домой пошёл. — А почему не снимают? — спросил Фред. — Когда снимают, кровь идёт со страшной силой, — весело объяснил мистер Уизли и протянул руку за волшебной палочкой, лежавшей на тумбочке. Он взмахнул ею, и появилось шесть стульев. — Видимо, в зубах у этой змеи был довольно необычный яд — не даёт закрыться ранам. Но они уверены, что найдут противоядие, а пока что велят каждый час принимать крововосполняющее зелье. А вот сосед, бедняга, — он понизил голос и кивнул на кровать напротив, где лежал мужчина с болезненным зеленоватым лицом и глядел в потолок, — его покусал оборотень. От этого нет средств. — Оборотень? — с тревогой переспросила миссис Уизли. — А ничего, что он в общей палате? Разве его не должны изолировать? Многих беспокоил этот момент. — Обычно мы стараемся не изолировать таких пациентов, — пояснил Гиппократ. — В обычное время, когда луна ещё не достигла опасной фазы, а на время полнолуния переводим в специальное помещение… Впрочем, они редко задерживаются надолго, у таких пациентов ускоренная регенерация тканей… — Где же ты был, когда это случилось? — спросил Джордж. — Это моё дело, — отрезал отец, слегка улыбнувшись. Он схватил «Ежедневный пророк», развернул и сказал: — Когда вы пришли, я как раз читал об аресте Уилли Уиддершинса. Оказывается, эта летняя история с извергающими унитазами — его рук дело. Однажды его заклятие дало осечку, унитаз взорвался, и его нашли без сознания среди осколков, с головы до ног в… — Когда ты говоришь, что был «на дежурстве», — тихо перебил его Фред, — ты чем был занят? — Ты слышал отца, — прошептала миссис Уизли. — Здесь мы это не обсуждаем! Так что там с Уиддершинсом, Артур? — Не спрашивайте меня, как, но от обвинения по туалетному делу он отвертелся, — хмуро сказал мистер Уизли. — Нетрудно догадаться, что кое-кого подмазали. — Ты охранял его? — тихо спросил Джордж. — Оружие? За которым охотится Сам-Знаешь-Кто? — Молодые люди, вам не кажется, что тяжело раненый отец и больница — очень мягко выражаясь — не самый подходящий объект и место для допросов на темы, которые должны пребывать в полной секретности? — Амелия, этого не было… — Но, думаю, эти двое вполне способны… — Гарри, ты вроде говорил, что у Сам-Знаешь-Кого есть змея? — спросил Фред, глядя при этом на отца (как он отреагирует?) — Большая. Ты видел её в ту ночь, когда он вернулся, верно? — Я видел её во сне перед началом четвёртого года. Но это, скорее, опять было видением… Змея ну очень большая, не такая, как василиск, но значительно крупнее того удава, которого я видел в зоопарке в первой книге… …Шнуры телесного цвета, извиваясь, как длинные тонкие червяки, проползли под дверь. Сначала Гарри ничего не слышал, а потом даже вздрогнул от неожиданности — шёпот Тонкс зазвучал так явственно, как будто она стояла рядом. — Обыскали всё вокруг, но змею не нашли. Будто исчезла после того, как напала на тебя, Артур… Но Ты-Знаешь-Кто не мог ведь рассчитывать, что она туда проберётся, правда? — Не думаю, что Нагайна такая дура, чтобы оставаться там, где набросилась на человека, догадываясь, что наделала шума, — заметил Призрак. — Наверняка она разведывала обстановку для оригинала, не ожидала, что там кто-то будет… Но привлекать к себе дополнительное внимание не стала и смылась. — Думаю, он послал её на разведку, — прорычал Моуди, — до сих пор ему ничего не удавалось, так ведь? Нет, думаю, он хочет получить представление о том, с чем имеет дело, и если бы не Артур, эта гадина успела бы как следует оглядеться. Значит, Поттер говорит, что всё видел? — Да, — отозвался мистер Уизли. Голос его звучал напряжённо. — Знаете, Дамблдор почти ожидал, что Гарри увидит нечто подобное. — Есть что-то странное в парне, мы все это знаем. — Когда я утром говорила с Дамблдором, он, по-моему, тревожился за Гарри, — прошептала миссис Уизли. — Ещё бы не тревожился, — проворчал Моуди. — Малый видит глазами Сами-Знаете-Чьей змеи. Сам он, очевидно, не понимает, что это может значить, но если Вы-Знаете-Кто овладел им… Гарри выдернул Удлинитель из своего уха, сердце у него бешено колотилось, в голову бросилась кровь. Он оглянулся на ребят. Все смотрели на него — шнуры по-прежнему вставлены в уши, а в глазах — страх. — Ещё бы, — было всеобщее мнение. — Если бы это случилось, была бы катастрофа… — Да, но, если бы Тёмный Лорд овладел Гарри ночью, тот не смог бы поднять тревогу, — сказала Джинни. Многие посмотрели на девушку. — Во второй книге… Он овладевал мной, для того, чтобы выпустить василиска, но я этого не помнила, совершенно, ничего не могла сделать… Да, Гарри, «находясь в теле змеи», не мог не атаковать папу, но по пробуждении он помнил всё, что видел и смог поднять тревогу… Значит, это, хотя и похоже, но не то.