Суд Магии. Орден Феникса

Многие в этот момент уставились на двоих совершенно одинаковых рыжиков, которые сами не знали, как реагировать на описанную историю. — Знаешь, Фордж, — сказал один из них, забыв, что Ученичество отучило их от многих шалостей, в том числе и устных, которыми они грешили ранее, — если бы меня и в самом деле собирались… того… Я бы и в самом деле не стал дожидаться… — Неужели наше милое болотце и в самом деле вызвало такую реакцию?.. Но в любом случае, физические наказания ведь запрещены? Запрещены. И, если я правильно помню, это решение выносилось отнюдь не директором, а нашими многоуважаемыми Попечителями, и у меня есть определённые сомнения… — К нам в своё время обратился Альбус, — сказала мадам Марчбэнкс, не зная, кого следует сверлить глазами в данной ситуации — Амбридж, которая «спровоцировала» данную ситуацию, «подписав» разрешение на физические наказания, Филча, который «спешил» воспользоваться этим, или близнецов, которые сначала «намусорили», а потом сбежали. Безусловно, по мнению старой дамы, Умники «были виновны», но старуха, подобно Альбусу, считала порку непедагогичной и нерезультативной мерой воздействия. — Безусловно, если бы такое болото и в самом деле возникло… Такой тарарам, пусть даже поднятый с целью помочь другу… Даже учитывая, что ситуация была спровоцирована не самыми… разумными действиями со стороны лица, на которые были направлены противодействия… Это, по моим подсчётам, могло стоить Гриффиндору двухсот очков минуса, а близнецам — весьма и весьма продолжительных и неприятных для них штрафных работ, к примеру, приведение в идеальный порядок подземелий в течение ограниченного времени и без применения магии… Помню, в моё время один умник тоже пытался… Так ему назначили именно такое наказание. — Справился? — полюбопытствовали близнецы, заранее радуясь, что это были не они. — Ему пришлось трижды всё переделывать, заставили бы и в четвёртый, но начались каникулы и за Джереми приехал отец. Впрочем, впоследствии стало известно, что этот самый отец, узнав, что стало причиной наказания сына, организовал ему весьма… интересные каникулы и впоследствии Джереми мог выиграть любой конкурс на самое скоростное и идеальное очищение любых поверхностей от любого рода грязи. Помните, Альбус? — Я помню, как товарищи глумились над беднягой, загрязняя те участки пола, которые он за минуту до этого очистил, — ответил Дамблдор. — Если бы не это, бедолага справился бы со своим наказанием значительно раньше. Но в нашем случае, боюсь, Аргусу было бы не так то и просто заставить мальчиков выполнить эту работу. Да и двести очков… — Вспомните, как Гриффиндор ополчился на Гарри, Невилла и Гермиону на первом курсе… — Не думаю, что это постигло бы близнецов. Но… Побег из школы сам по себе чреват самыми нехорошими последствиями. Несмотря на то, что мальчики уже сдали СОВ и вовсю готовились к ЖАБА, они не смогли бы получить диплом об окончании магического образования нигде в пределах бывшей Британской Империи, не говоря о том, что им, как уже магически совершеннолетним, пришлось бы оплатить очень большой денежный штраф, не так ли, Корнелиус? Фадж нахмурился, но озвучил сумму штрафа, которая заставила всех собравшихся в зале Уизли побледнеть: им пришлось бы продать всё, что можно было продать, чтобы выплатить столько, да ещё и взять ссуду, которую им могли не дать. — С другой стороны, — неохотно проговорил он, — если бы молодые люди смогли доказать, что на данные действия их спровоцировали… не вполне закономерные действия… в данном случае Амбридж, — он покосился на женщину, которая явно сожалела лишь о том, что данная история не произошла, — то, скорее всего, как минимум сумма штрафа была бы уменьшена. — Корнелиус, — мягко спросила Амелия, — а вы не подскажете, КОМУ они должны были бы всё это доказывать? И насколько велика вероятность того, что им бы это удалось? — А такое в принципе бывало в истории Хогвартса? — спросил кто-то из Рейвенкло. — Было несколько случаев в истории, — кивнула Матильда. — Правда, они были не столь показательны. Большинство произошло, когда Хогвартс только открылся, некоторые студенты были не слишком довольны необходимостью проходить обучение, да ещё и вдали от дома, маглорожденные не принимали магию, хотя им и объясняли необходимость освоения хотя бы азов, чистокровные считали, что в домашних условиях они получат достаточно материала… Плюс изначально программа была куда сложнее, чем теперь, её не все выдерживали, отчего впоследствии она была переделана… — признала женщина. — Положим, не только из-за этого, — сказала Амелия. — Нет, нет, впервые программа была облегчена в тринадцатом веке, потом в шестнадцатом, восемнадцатом и, наконец, двадцатом. И если с реформой Диппета-Дамблдора я согласиться не могу, то более ранние были… вполне разумны. Не все дети физически или магически были способны освоить всё то, что им преподавали раньше, в связи с чем многое было перенесено в программу Высших Магических Образовательных Заведений, а то, что устарело, и вовсе ушло… Кроме того, было несколько случаев, когда в период войн студенты убегали из школы, стремясь принять непосредственное участие в военных действиях — сами или по воле своих родственников. Так что… Молодые люди были бы далеко не первыми. Хотя — третьими, кто «был вынужден» к этому прямым противостоянием с руководством школы. Два предыдущих были связаны с конфликтом между Годриком Гриффиндором и Салазаром Слизерином. — Почему-то об этом ничего нет в Истории Хогвартса, — заметила Гермиона, почти все рейвенкловцы, некоторые гриффиндорцы и слизеринцы закивали головами. — К сожалению, — вздохнула Лили, — в Истории, той, которая доступна вам, нет очень многих моментов из подлинной истории школы. Я не знаю, по чьей вине это происходило, но ещё в семнадцатом веке начались сокращения данного труда. Вот, — женщина достала из кармана и увеличила два основательных тома, положила их на столик перед собой, потом достала из другого кармана Историю и положила рядом. — Вот, это издание Истории Хогвартса издания 1657 года, а это — современное. Нам с Джеймсом удалось отследить несколько…промежуточных изданий, и мы убедились, что они не просто сокращались, многие моменты, из числа тех, которые уцелели, но были искажены. Во время каникул мы постараемся достать несколько разных экземпляров для школы, это, — она кивнула на двухтомник перед собой, — из личной библиотеки Поттеров. — Мы вас поддержим, — в один голос заявили Нарцисса, Августа и Сириус. — Кроме того, — Джеймс оглядел собравшихся, — я не знаю, по какой причине в последнее время никто не интересуется трудами Батильды Бэгшот и её друзей, но я буду настоятельно рекомендовать для ознакомления несколько их книг, в частности, Новейшее издание Истории Хогвартса с расширениями и дополнениями, которое выходит из печати через месяц. Подозреваю, что для многих, для кого школьный вариант Истории является настольной книгой, это станет серьёзным потрясением, но, если вы и в самом деле интересуетесь историей школы, лучшего источника вам не найти. Министр опустил голову. Он не был напрямую причастен к последнему «обгрызанию» истории Хогвартса, равно как и Альбус, но им обоим было чрезвычайно выгодно держать молодых — и не очень — магов в определённых заблуждениях относительно тех или иных событий. Именно поэтому Фадж хоть и не напрямую, но прилагал все усилия для того, чтобы спрос на сочинения настоящих, серьёзных историков и теоретиков пал как можно ниже, а также для того, чтобы многие труды в принципе не были опубликованы. Но после того, как в этот мир вернулись Поттеры, после того, как леди Поттер взяла на себя Историю… Фадж выдержал несколько баталий и с ней, и с лордом Джеймсом, а, учитывая, что последствия Суда предполагались самыми плачевными для министра… Он понял, что бороться бесполезно, он проиграл всё, что только можно (и даже многое из того, что было нельзя), в тот самый момент, когда юный мастер Поттер произнёс роковую формулу. — Но, я надеюсь, молодые люди, что при данных обстоятельствах вы не помышляете о побегах? — строго спросила мадам Боунс, глядя на несостоявшихся беглецов, те дружно замотали головами. — Нам осталось пара месяцев отучиться, — сказал Фред. — Плюс, мы очень сильно сомневаемся, что профессор Флитвик допустит… — Правильно сомневаетесь, — кивнул полугоблин. — И в данной ситуации, если бы она возникла… Я бы не стал молчать и организовал бы массовый протест на действия мадам… Правда, сейчас с ходу не скажу, кому мы бы направили ноту — самому Корнелиусу, в Визенгамот или в Попечительский Совет… — Если подобное… окажется возможным, — холодно сказала Амелия, — хотя лично я в этом сильно сомневаюсь, по меньшей мере, в ближайшее время… Передайте своим преемникам, что они могут обращаться И к министру, И к Визенгамоту, И к Попечительскому Совету, а если проблема не будет решена на данном уровне — к Международному Комитету. К чему мелочиться… Но теперь давайте послушаем Хагрида. Только тут все заметили, что на кафедре оказался бывший полувеликан, чьё лицо приобрело буро-малиновый цвет, что не могло не насторожить слушателей. Мадам Максим закусила губу. — Я говорила, что добром это не кончится, — прошелестела она так тихо, что это услышали лишь её непосредственные соседи. — Может… того… не надо? — робко спросил Хагрид. — Он же… Ему же… — Хагрид, читай, — безнадёжно пробормотал Дамблдор. — Мне уже хуже не будет… — Дык… — Хагрид, здесь решение принимаем не мы, — сказал министр. — Полагаю, в этом зале найдётся немало тех, кто прекрасно обошёлся бы безо всех этих Чтений, но мы не можем их отменить. Читайте. Глава 30 Грохх — Что это? — Кто это? — зашелестели студенты. Многие стали догадываться, что жалость Хагрида была обращена отнюдь не на бывшего директора и благодетеля… В следующие несколько дней история о том, как Фред с Джорджем вырвались на свободу, пересказывалась так часто, что Гарри стало ясно: она войдёт в золотой фонд хогвартских преданий. Спустя неделю даже очевидцы этого события были почти убеждены, что своими глазами видели, как близнецы, оседлавшие мётлы, сначала спикировали на Амбридж и забросали её навозными бомбами, а уж потом вылетели из дверей на волю. Сразу после отбытия близнецов было много разговоров о том, что их поступок достоин подражания. Гарри частенько слышал от учеников фразы вроде «Честно, иногда мне страсть как хочется вскочить на метлу да и махнуть отсюда подальше» или «Ещё один такой урок, и я тоже исполню номер «прощание Уизли». — Жаль, что нам такое не светит, — близнецы даже не сочли необходимым понизить тон. — Да, забросать ЭТО бомбами, вместо того, чтобы свалить их в выгребную яму… Преподаватели между собой принялись вспоминать истории о самых разных директорах и преподавателях, которые были известны своим не самым мягким нравом, но, то ли они уже были воспитаны в строго определённом направлении, то ли память оказалась недостаточно длинной, но они не могли припомнить случаев, когда так много учеников хотя бы высказывали желания о побеге… Фред с Джорджем позаботились о том, чтобы память о них осталась в школе надолго. Во-первых, они никому не объяснили, как убрать болото, образовавшееся в коридоре на шестом этаже восточного крыла. Амбридж и Филч пробовали осушить его самыми разными способами, но безрезультатно. В конце концов болото огородили верёвками, а Филчу поручили переправлять учеников в классные комнаты на плоскодонке, что он и делал, скрипя зубами от злости. Гарри не сомневался, что МакГонагалл или Флитвик могли бы удалить болото без всякого труда, однако, как и в случае с устроенным близнецами фейерверком, они явно предпочитали наблюдать за усилиями Амбридж со стороны. — Да, молодые люди, — подскочил Флитвик. — Я так понял, что, хотя вы не успели испытать это болото, но оно у вас уже в принципе имеется? Не могли бы вы нам его продемонстрировать в перерыве? — В любой момент, господин директор! — Правда, мы не вполне успели его доработать, — признался Джордж. — Оно на настоящий момент не отличается стабильностью, есть другие недоработки, но… У нас уже есть определённые идеи. — Чтобы вы чего-то недоработали… — Билл приподнял брови, глядя на братьев. — Извини, — сказал Фред, — но прежде у нас было больше времени на свои придумки. Нет-нет, Мастер, никаких претензий! — сразу зачастил он, оборачиваясь к Снейпу, чтобы тот не отреагировал на такое замечание. — Абсолютно никаких, честно! Более того, благодаря вам у нас появились идеи… по сравнению с которыми прежние и в самом деле полный идиотизм. — Рад, что это до вас дошло, — холодно сказал Снейп. — Мы даже знаем, как доработать болото. И, хотя мы закончили доработку Забастовочных Завтраков, но только для галочки, и всё тут же уничтожили, — сказал Джордж. — Просто для того, чтобы не жалеть о прошлом и сосредоточиться на нынешнем и будущем. — Записи вы тоже уничтожили? — Подадим в любой момент! — Хоть сию минуту! — в руках Фреда обнаружилась связка пергаментов, которые он тут же передал зельевару. Тот развернул один свиток, хмыкнул, погрозил Умникам пальцем и кивнул Хагриду: продолжай. Но помешала Амелия. — У меня такой вопрос к вам, господа преподаватели. Тут возникло подозрение, что преподаватели вполне могли бы положить конец и истории с фейерверками, и с болотом… Насколько велика вероятность… — Если бы не было всей этой истории, — холодно сказала Минерва МакГонагалл, — если бы все эти Декреты имели место быть, я со всей ответственностью заявляю, что, хотя и не стала бы открыто помогать хулиганам, но и препятствовать их деятельности — также. — Аналогично, — кивнул Флитвик. — Если бы история с Дружиной имела место быть, — от голоса Снейпа многие принялись дружно кутаться в свои мантии, жалея, что они не сделаны из более плотного и тёплого материала, — боюсь, её члены не выползали бы с моих отработок, а мастер Малфой сохранил бы звание старосты лишь в том случае, если за это ОЧЕНЬ АКТИВНО ратовала бы данная… хмммм… особа. — И я был бы вынужден воспользоваться практикой Шепталок, — сказал Люциус. — Независимо ни от чего… То, что здесь было описано… Кроме того, в двери кабинета Амбридж теперь зияли две большие дыры в форме мётел, пробитые «Чистометами» Фреда и Джорджа, спешившими на зов своих хозяев. Филч приладил на место старой двери новую, а «Молнию» Гарри перенёс в подземелье, где Амбридж, по слухам, поставила при ней вооружённого тролля-охранника. Но её заботы на этом отнюдь не кончились. Вдохновлённые примером Фреда и Джорджа, многие ученики вступили в борьбу за право занять освободившиеся места Главных Бузотёров Хогвартса. Несмотря на новую дверь, кто-то умудрился подсунуть в кабинет Амбридж нюхлера с волосатым рыльцем — тот перевернул всю мебель в поисках блестящих предметов, а когда вошла Амбридж, прыгнул на неё и попытался сгрызть кольца с её толстых пальцев. Навозными бомбами и вонючей дробью теперь швырялись в коридорах так часто, что среди учеников стало модно перед уходом с урока накладывать на себя Заклятие пузыреголовости — это обеспечивало им приток свежего воздуха, хотя выглядели они при этом весьма экстравагантно, будто щеголяли в надетых на голову аквариумах. Филч, крадучись, ходил по коридорам с хлыстом в руке, надеясь поймать виноватых, но вся трудность заключалась в том, что их стало чересчур много и он никак не мог решить, куда ему броситься в первую очередь. Инспекционная дружина пыталась помочь ему, но с её членами то и дело происходили странные вещи. Уоррингтона из слизеринской команды по квиддичу отправили в больницу с ужасным кожным недугом, из-за которого он словно покрылся кукурузными хлопьями. На следующий день, к восторгу Гермионы, Пэнси Паркинсон пропустила все уроки, поскольку у неё вдруг прорезались рожки. Уоррингтон и Паркинсон зло посмотрели на близнецов, но те были невозмутимы. — Нас там уже не было, так что сами виноваты. Тем временем стало ясно, что перед тем, как покинуть Хогвартс, Фред и Джордж успели распродать уйму Забастовочных завтраков. Стоило Амбридж войти в классную комнату, как собравшихся там учеников начинало тошнить и лихорадить. Одни падали в обморок, у других шла кровь из обеих ноздрей. Вопя от ярости и бессилия, она пыталась определить источник загадочных симптомов, но ученики упрямо твердили ей, что страдают от «амбриджита». Оставив после уроков четыре класса подряд и ровно ничего этим не добившись, она была вынуждена отказаться от репрессий и позволить мокрым от пота, мертвенно-бледным и окровавленным ученикам покидать её занятия целыми толпами. Раздался дружный зубовный скрежет, но на сей раз сами целители выглядели крайне недовольными тем, что оказались в этом отношении единодушны с Амбридж. Но даже потребители Забастовочных завтраков не могли сравниться с Пивзом, этим непревзойдённым мастером сеять разрушение и хаос: похоже, полтергейст принял прощальный завет Фреда очень близко к сердцу. С безумным хихиканьем он носился по всей школе, переворачивал столы, выскакивал из-за классных досок, опрокидывал вазы и статуи; дважды он запихивал Миссис Норрис в пустые рыцарские доспехи в коридоре, и разъярённый смотритель замка извлекал её оттуда истошно орущей, но живой и невредимой. Пивз разбивал фонари и тушил свечи, жонглировал горящими факелами над головой у перепуганных учеников, заставлял аккуратно сложенные стопки пергамента обрушиваться в огонь или за окно; он устроил на третьем этаже наводнение, открыв краны во всех умывальнях, набрал полную сумку тарантулов и выпустил их посреди вестибюля во время завтрака, а если ему хотелось передохнуть, часами парил над Амбридж, сопровождая её повсюду, куда бы она ни пошла, и издавая громкие непристойные звуки всякий раз, как она открывала рот. — ЭТО… — Долорес. Я не знаю, чем может быть чревато лично для вас данное Чтение, — устало сказал министр. — Но одно я вам заявляю: всякий раз, как вы откроете рот для того, чтобы что бы то ни было заявить в процессе Чтения, будет вам стоить штрафа. Первый раз — сто галеонов, второй — двести, третий — четыреста и так далее. И не надо мне заявлять, что это незаконно: даже в правилах Визенгамота прописано, что в случае, если перед судом предстают несколько человек, каждый из них имеет право высказывания лишь в строго определённом порядке. — А на суде над Барти Краучем-младшим и Лестрейнджами был выплачен штраф? Вроде, и Барти, и Белла там не молчали… — полюбопытствовал Гарри. Фадж молча отправил запрос в министерство. Ответ пришёл через пару минут. — Суммы штрафа были сняты с соответствующих счетов, — заявил министр. Если не считать Филча, никто из обслуживающего персонала даже не пытался помочь директору. А спустя неделю после того, как Фред и Джордж покинули школу, Гарри своими глазами видел, как профессор МакГонагалл прошла мимо Пивза, старательно отвинчивающего хрустальную люстру, и мог бы поклясться, что она, почти не разжимая губ, шепнула полтергейсту: «Не в ту сторону крутишь!» Раздался дружный хохот, студенты и взрослые вовсю веселились, наблюдая, как краснеет преподаватель трансфигурации. Та тоже хихикнула. — Я вполне могла бы… в данной ситуации… — признала Минерва. — Это же не открытое выступление против Амбридж… В довершение всего, Монтегю до сих пор не оправился от заключения в туалете. У него по-прежнему путались мысли, и как-то утром, во вторник, его родители были замечены на парадной аллее: они шагали к замку с крайне рассерженным видом. — Может, нам вмешаться? — обеспокоенно сказала Гермиона, прижавшись щекой к оконному стеклу в классе заклинаний, чтобы посмотреть, как мистер и миссис Монтегю входят внутрь. — Объяснить, что с ним произошло? Вдруг это поможет мадам Помфри его вылечить? — Да ладно, и так очухается, — равнодушно отозвался Рон. — В любом случае для Амбридж это лишние хлопоты, — удовлетворённо сказал Гарри. Они с Роном одновременно постучали палочками по чашкам, которые им велели заколдовать. У чашки Гарри вылезли четыре очень коротенькие ножки — они не могли достать до стола и бессмысленно корчились в воздухе. Чашка Рона с огромным трудом оторвалась от столешницы, опираясь на выросшие у неё длинные и тонкие ножки — несколько секунд они удерживали её наверху, дрожа от натуги, потом подломились, и чашка упала, расколовшись надвое. — Минуточку, — Снейп встал и поставил перед Гарри чашку. — Прошу… Мальчик покачал головой, но взмахнул палочкой, пробурчав соответствующее заклинание и чашку пришлось отлавливать по всему залу. МакГонагалл улыбнулась и похлопала в ладоши. — Результативность мастера Поттера значительно возросла за время его Ученичества у Северуса, — сказала она. Флитвик и Спраут дружно закивали, подтверждая её слова. Преподаватели рунистики и нумерологии, к которым мальчик ходил в последние месяцы, тоже заулыбались: несмотря на то, что Гарри только начинал изучать их дисциплины, показатели были уже неплохие. — Репаро, — быстро сказала Гермиона, взмахнув палочкой, и чашка Рона вновь стала целой. — Всё это замечательно, но что, если Монтегю повредился в уме навсегда? — Да кому какое дело? — раздражённо сказал Рон, глядя, как его чашка снова пытается подняться, качаясь как пьяная: коленки у неё отчаянно тряслись. — То есть, как это — кому?! — возмутился Монтегю. — Мне есть до этого дело, моей семье есть дело… — Рональд, тебя спасает лишь то, что это не произошло, — сказала Молли. — Да, не спорю, не люблю слизеринцев, но такого я бы худшему из них не пожелала. — Нечего было вычитать очки у Гриффиндора! Если тебе некого жалеть, Гермиона, пожалей лучше меня! — Тебя? — спросила она, ловя свою чашку, которая весело поскакала прочь по столу на четырёх крепких ножках, расписанных под китайский фарфор, и вновь ставя её перед собой. — Почему это я должна тебя жалеть? — Вот именно, разве ты «пострадал» при этом? — Когда следующее мамино письмо пройдёт проверку, у меня будут крупные неприятности, — горько сказал Рон, помогая своей чашке устоять на трепещущих ножках. — Не удивлюсь, если она опять пришлёт мне громовещатель. — Но… — Вот увидишь, побег Фреда и Джорджа поставят в вину мне, — мрачно пояснил Рон. — Она скажет, что я должен был их остановить. Вцепиться в их мётлы и не дать им улететь, или уж я не знаю что… Точно тебе говорю, виноват буду я. — Послушать тебя, Рональд, так можно подумать, что я какой-то монстр! — возмутилась женщина. — …Но это же здорово! — восхищённо сказал Рон. — Значит, виноват ты один, и мама не сможет ни в чём меня обвинить! Ты не против, если я ей скажу? — РОНАЛЬД УИЗЛИ! — Что на этот раз?! — Даже в этой ситуации ты в первую очередь ищешь исключительно оправдание для самого себя! Я бы в данной ситуации в любом случае тебя ни в чём бы не обвинила, я бы во всём винила исключительно Амбридж, ну, и Альбуса, который не придумал ничего лучше, кроме как сбежать из школы, бросив её на эту Жабу… Я бы удивилась тому, что бежали только эти двое… Вся моя реакция — я бы дождалась, когда Амбридж покинет школу, ведь не навечно же она там, а после этого настояла бы, чтобы эти двое доучились до конца… А ты: ты виноват… В чём виноват Гарри? В том, что он хороший, добрый, щедрый мальчик, готовый помочь друзьям? — Но, с другой стороны, они же это «учинили», чтобы помочь ему, — сказал кто-то из мракоборцев. — Ещё неизвестно, было бы это доказано… …Конечно, ему снилось совсем не то. Прошлой ночью он снова путешествовал по Отделу тайн: миновал круглую комнату, затем комнату, полную тиканья и танцующих бликов, после чего опять очутился в гигантском зале со стеллажами, на которых лежали пыльные стеклянные шарики. Он понёсся прямо к ряду номер девяносто семь, повернул налево и помчался вдоль стеллажей… Наверное, именно тогда он и произнёс «ещё чуть-чуть», потому что чувствовал, как его сознательное «я» стремится разорвать оковы сна… Но, не успев добраться до конца ряда, обнаружил, что снова лежит на своей кровати, упёршись взглядом в полог. — Девяносто седьмой ряд… — многие уставились на Невыразимцев. Глава последних послал запрос в собственный архив, но ему ответить так же быстро, как министру, не могли, или же ответ даже не предполагался на территории Хогвартса. — Но ты хотя бы пытаешься защитить своё сознание? — требовательно спросила Гермиона, сверля Гарри взглядом. — Ты применяешь окклюменцию? — Конечно, — ответил Гарри, стараясь, чтобы его голос звучал оскорблённо, однако избегая смотреть Гермионе в глаза. В действительности же ему не терпелось узнать, какое сокровище спрятано в комнате со стеклянными шариками, и поэтому он хотел, чтобы запретные сны продолжались. — Гарри, тебе же объясняли, насколько это важно…. И что не твоё дело, что там и как там… — Мне доводилось читать о подобном случае в китайском Министерстве, — сказал Невыразимец. — Всех подробностей я пересказывать не стану, но — очень похоже на данную ситуацию. Некто видел сны, посвящённые работе Тайного Отдела Министерства Магии Китая, довольно чёткие… Впоследствии стало известно, что эти сны были спровоцированы ритуалом, проведённым третьей стороной… Но, несмотря на это, сновидец был арестован, поскольку он не входил в число лиц, допущенных к государственным тайнам. И он не был казнён исключительно из-за того, что была обнаружена третья сторона и были ещё какие-то юридические закавыки… Но он умер в тюремном заключении. Насколько мне известно, случайное проникновение в наши тайны чревато заключением на нижнем уровне Азкабана сроком до десяти лет, в зависимости от того, что именно стало известно виновному. Гарри смутился и опустил голову. . * * * Заключительный матч сезона — Гриффиндор против Рейвенкло — должен был состояться в последние майские выходные. Хотя Хаффлпаффцам удалось-таки выиграть у Слизерина с минимальным перевесом, гриффиндорцы почти не надеялись на победу, в основном из-за обескураживающей игры Рона в прошлых матчах (конечно, ему никто об этом не напоминал). Однако сам он, похоже, был настроен оптимистически. — Я ведь не могу выступить ещё хуже, чем раньше, — мрачно сказал он Гарри и Гермионе за завтраком в день матча. — Стало быть, и терять нечего! — Знаешь, — сказала Гермиона Гарри чуть позже, когда они шли на поле вместе с толпой возбуждённых болельщиков, — по-моему, теперь, когда Фреда и Джорджа здесь нет, Рону будет немножко легче. Они никогда по-настоящему в него не верили. — И этим могли подрывать его собственную веру в себя, — сказал Бэгмен, качая головой. — Я видел тренировки мистера Уизли, возможно, Чарли и Билл были поувереннее в обращении с метлой, эти двое — живые бладжеры, но и Рональд неплох. Полагаю, виной всему то, что у него, в отличие от братьев, наблюдался дефицит тренировок на каникулах, в команду он попал на пятом курсе, а старшие братья приходили на втором… — Мы играли на каникулах… Это описывалось… — Мало играли. И это не было полноценной тренировкой, — вздохнул Билл. — У тебя была прекрасная возможность поупражняться на каникулах, я не понимаю, почему близнецы не рассказали тебе о полянке, которую мы называли Полётной… — Что ещё за Полётная полянка? — удивились многие. — Раньше она в равных паях принадлежала Лавгудам и Диггори, — сказал Билл, глядя на глав данных родов. — Но сто пятьдесят лет тому назад Ньюм Лавгуд и Соммс Диггори не смогли сговориться относительно пользования полянкой и сошлись на том, что не станут использовать её сами, но отдадут в пользование соседям, сроком на триста лет, за определённую оплату, которую следовало выплатить всю целиком. Оплата была внесена и довольно многие прилетают туда поиграть в квиддич. И мы с Чарли там упражнялись, и близнецы… Почему вы не помогли брату? — обратился он к близнецам, которые готовы были провалиться сквозь землю. — Мы однажды брали с собой Ронни, — сказал Фред. — Так он нас там так опозорил, что мы сами до конца лета не могли туда соваться… А потом и мама заявила, что не отпустит Ронни и Джинни так далеко, даже под нашим присмотром, только если с нами будет Перси, а Перси просто категорически отказался от роли няньки… — Гарри, — раздался у Гарри над ухом чей-то сиплый голос. — Гермиона… Он оглянулся и увидел между спинками сидений широченную бородатую физиономию Хагрида. Первокурсники и второкурсники в ряду, вдоль которого он только что протискивался, выглядели изрядно помятыми. По какой-то причине Хагрид скрючился вдвое, словно не хотел, чтобы его заметили, однако от этого было мало проку: он по-прежнему возвышался над всеми фута на четыре. Многие развеселились, представив себе данную картинку. Безусловно, после тех метаморфоз, которые произошли, Хагриду было бы проще остаться незамеченным, но до этого… Он бы такими попытками привлёк к себе ещё больше внимания. — Слушайте, — прошептал он, — вы не могли бы пойти со мной? Прямо сейчас. Пока все смотрят матч. — И оставить Рональда вообще без поддержки друзей? — удивились гриффиндорцы. — И что это тебе так «приспичило»? — Э-э… а подождать нельзя, Хагрид? — спросил Гарри. — Хотя бы до конца матча? — Нет, — сказал Хагрид. — Нет, Гарри, это надо сейчас… пока все смотрят в другую сторону… пожалуйста, пойдём, а? Из носа у Хагрида слабо сочилась кровь. Оба глаза были подбиты. После возвращения лесничего в школу, Гарри ни разу не видел его так близко; Хагрид выглядел глубоко несчастным. — Конечно, — не раздумывая ответил он. — Конечно, пошли. Они с Гермионой бочком выбрались в проход под недовольное ворчание учеников, которым пришлось встать, чтобы пропустить их. Те, мимо кого пробирался Хагрид, не жаловались — они только старались сделаться как можно меньше. — Я вам ужасно благодарен, друзья, честное слово, — сказал Хагрид, когда они очутились на лестнице. Пока они спускались на лужайку, он то и дело тревожно озирался. — Надеюсь, она не заметит, что мы ушли. — Ты это про Амбридж? — спросил Гарри. — Она ничего не заметит. Разве ты не видел — она усадила рядом с собой всю Инспекционную дружину? Наверное, боится скандала. — Какой там ещё мог быть скандал… — Интересно, а эти события… — Вдруг Хагрид хотел посвятить их в ПРОИЗОШЕДШИЕ события? — зашептались вокруг. — Да ты видел, как он не хотел читать… Он явно знает, что такое или кто такой этот Грохх… — …Как бы там ни было, — сказал он, дыша чуть тяжелей, чем обычно, — теперь у кентавров на меня зуб. Беда в том, что в Лесу их мнение больно много значит… они ж тут самые умные. — Так это к ним ты нас ведёшь, Хагрид? — спросила Гермиона. — К кентаврам? — Нет-нет, — сказал Хагрид, отрицательно качая головой, — они тут ни при чём. Ну, то есть они могут осложнить дело, это-то да… но скоро ты увидишь, в чём вся штука. — И при данных обстоятельствах… Да, если бы не этот Суд, ты бы ни на минуту не задумался относительно целесообразности такой прогулки! — возмутилась Минерва. — И во что ты их втягиваешь? — …Ну вот, — сказал Хагрид. — Понимаете… вся штука в том… Он шумно вздохнул. — В общем, очень может быть, что не сегодня-завтра я вылечу с работы, — сказал он. Гарри и Гермиона посмотрели друг на друга, затем снова на него. — Но тебя ведь до сих пор не выгнали, — осторожно заметила Гермиона. — Так почему ты решил… — Амбридж считает, это я пустил нюхлера к ней в кабинет. — А разве это не ты? — невольно вырвалось у Гарри. — Гарри, надеюсь, в реальности ты не можешь допустить даже мысль о том, что Хагрид мог так явно подставить волшебных тварей, пусть даже они не представляют такой же опасности, как мантикоры и драконы, — покачал головой Джеймс. — Так могли подумать лишь те, кто не знал Хагрида. — …Слушайте, я б вам всего этого не рассказывал, кабы жизнь не заставила. Просто если я уйду… ну, я не могу уйти, никому не сказавшись… потому как я… мне нужна ваша помощь. И Рона тоже, если он не против. — Конечно, мы тебе поможем, — немедленно сказал Гарри. — Что нам нужно сделать? — Об этом надо спрашивать ДО того, как ввязываться неизвестно во что, — сказала Лили. — Безусловно, сознательно Хагрид вас не стал бы ввязывать в опасные интриги, но вот только он далеко не всегда понимает, что может представлять опасность, а что нет. Они прокрались вперёд ещё на несколько шагов, и Гарри увидел сквозь заросли огромный гладкий курган, высотой почти с Хагрида. Он с ужасом подумал, что это наверняка логово какого-нибудь гигантского животного. Все деревья около кургана были вырваны с корнем, и он возвышался на свободной лужайке, в окружении лежащих внавалку стволов и веток. Они образовали что-то вроде изгороди или баррикады, у которой и остановились Гарри, Гермиона и Хагрид. — Спит, — прошептал Хагрид. — КТО СПИТ?! Гарри понял, что слышит какой-то приглушённый ритмичный рокот, словно неподалёку и впрямь работают чьи-то гигантские лёгкие. Он покосился на Гермиону, которая не отрываясь глядела на курган. Рот у неё был слегка приоткрыт, и она выглядела до смерти напуганной. — Хагрид, — сказала она шёпотом, едва слышным на фоне дыхания спящего существа, — кто это? Её вопрос показался Гарри странным. «Что это?» — вот вопрос, который он сам собирался задать. — Ты же говорил нам, Хагрид… — сказала Гермиона, и Гарри заметил, что палочка у неё в руке дрожит. — Ты говорил, что они отказались прийти! Гарри перевёл взгляд с неё на Хагрида и обратно. Вдруг он всё понял и, тихонько охнув от ужаса, снова посмотрел на курган. Огромный земляной горб, на котором они с лёгкостью могли бы уместиться все втроём, мерно поднимался и опускался в такт глубокому, рокочущему дыханию. Это был вовсе не курган — это была чья-то спина! — Спина… СПИНА ВЕЛИКАНА?! — заорали министерские в один голос, половина женского коллектива пребывала в глубоком обмороке, включая мадам Помфри, так что Сметвикам пришлось приводить в себя ещё и собственную коллегу. — ЭТИХ ТВАРЕЙ НЕОБХОДИМО УНИЧТОЖИТЬ! НЕМЕДЛЕННО! — сумма штрафа оказалась недостаточно значительной, чтобы удержать от подобных реплик Некую Слушательницу. Она даже выхватила палочку, наставив её на Хагрида, но палочка взорвалась, оставив на ладони Амбридж глубокую рану и чудом не оторвав пальцы. — Хагрид, — мягко обратился к чтецу Дамблдор. — Ты успел привести его? — Нас обоих… ну… из Германии… сюда… — пробурчал Хагрид. — Он хороший… Он бы не выжил там! — …Теперь понятно, почему ты добирался домой целых два месяца, — задумчиво произнесла Гермиона. — Ах, Хагрид, зачем ты привёл его сюда, если он не хотел? Разве ему не лучше было бы жить со своим народом? — ВОТ ИМЕННО! — Они все обижали его, Гермиона, потому что он такой маленький! — сказал Хагрид. — Маленький? — переспросила Гермиона. — Это он-то маленький? — Я не мог его бросить, Гермиона, — сказал Хагрид, и по его покрытому синяками лицу заструились слёзы, теряясь в бороде. — Он… он мой брат! — То есть, как — брат?! — …Они все там его шпыняли… я просто не мог его бросить… — Великаны часто убивают своих детей, если они, по их меркам, недоразвиты, — сказала мадам Максим. — В беде Грохха, безусловно, виноват «опыт» его матери с отцом Рубеуса, все её дальнейшие дети не могли родиться полноценными великанами… И это должно было передаться дальше, в пятом поколении потомки Грохха, даже если он свяжется с полноценной великаншей, что маловероятно, почти сравняются ростом с просто очень высоким человеком. И тогда… Хагрид своим вмешательством помешал великанам убить «малыша». — Ладно, так чего ты хочешь от нас с Гарри и Роном? — с опаской спросила Гермиона. — Чтобы вы за ним присмотрели, — хрипло сказал Хагрид. — Когда меня не будет. Гарри с Гермионой обменялись обречёнными взглядами, и Гарри стало не по себе: ведь он уже обещал Хагриду сделать всё, что тот попросит! — О чём тебе часто говорят: нужно уметь говорить «Нет» своим друзьям, а не позволять им помыкать собой. — И как ты себе это представляешь? — осведомилась Гермиона. — Кормить не надо, ничего такого! — торопливо сказал Хагрид. — Он сам себе добудет чего поесть, это ему легче лёгкого. Птицы там, олени, ну и так далее… Нет, ему нужна не еда, а компания, вот и всё. Мне б только знать, что кто-то и дальше пытается ему помочь… учит его немножко, понимаете… — Но для этого ребятам придётся постоянно нарушать школьные правила и пробираться на территорию Запретного Леса, где и в мирное время находиться опасно, а уж когда кентавры в таком гневе… — …Ну да! Даже если вы просто будете иногда по чуть-чуть с ним беседовать… — с надеждой сказал Хагрид. — Потому как я вот чего думаю: если он научится говорить с людьми, ему станет понятней, что на самом деле мы все его любим и хотим, чтоб он остался. — А если всё обстоит строго наоборот?! Что его любишь только ты один, а все остальные ни о чём другом не мечтают, кроме как о том, чтобы великан оказался как можно дальше от них?! — Но он же… — ТЫ ПЛОХОЙ МАЛЬЧИК, ГРОШИК! — услыхали они вопль Хагрида, и Гермиона, дрожа и поскуливая от страха, прижалась за деревом к Гарри. — ОЧЕНЬ ПЛОХОЙ! НЕЛЬЗЯ ХВАТА… АЙ! Гарри высунул из-за ствола голову и обнаружил, что Хагрид лежит на спине, держась за нос. Грохх, очевидно, утративший к нему интерес, распрямился и снова занялся сосной, пытаясь согнуть её до предела. — Ладно, — неразборчиво пробубнил Хагрид, вставая на ноги, — одной рукой он зажимал кровоточащий нос, а другой взялся за арбалет. — Хорошо… теперь всё… вы с ним познакомились… теперь он узнает вас, когда вы придёте его навестить. Да… хорошо… — Да, будет лучше, если это чудовище убьёт знакомых ему людей, — саркастически заметил Кингсли. — ….Успокойтесь, ребята, — сказал он, поворачиваясь, чтобы идти дальше, и они, тяжело дыша, побрели за ним. — Вот ведь упрямые мулы, верно? — Особенно, если их провоцировать! — заметила мадам Марчбэнкс, качая головой. — Просто удивительно, что они и прежде вас терпели, учитывая, что великаны и кентавры всегда враждовали между собой! Да, возможно, кентавры не могут убить великана, но создать… серьёзный дискомфорт — легко… А тогда пострадают и люди! — Хагрид, — с трудом выговорила Гермиона, обходя густые заросли крапивы, которые им уже пришлось штурмовать на пути сюда, — если кентавры не хотят, чтобы в Лесу появлялись люди, непонятно, как мы с Гарри сможем… — Ты же слышала, что они сказали, — беззаботно отозвался Хагрид. — Они не трогают жеребят… то есть детей. Да и вообще, станем мы их слушаться! — Решительно, я к концу чтений подготовлю целый список литературы, которую хорошо бы прочитать всем, независимо от возраста и положения в обществе, — сказала леди Лонгботтом. — В частности, относительно правил, которых следует придерживаться при контакте с кентаврами, которых полно во всех магических лесах, и последствий конфликтов с ними. — Пока нам ничего делать не надо! — попытался успокоить её Гарри. Он говорил тихо, поскольку они только что присоединились к компании оживлённо болтающих Хаффлпаффцев, которые направлялись обратно в замок. — Он не просил нас помогать до тех пор, пока его не выгонят. Может, этого и вовсе никогда не случится! — Ох, Гарри, перестань, — сердито сказала Гермиона и остановилась как вкопанная. Тем, кто шёл за ней, пришлось свернуть, чтобы избежать столкновения. — Его обязательно выгонят, и после всего, что мы сегодня видели, у кого повернётся язык упрекнуть Амбридж? Судя по лицам многих — у Хагрида в данной ситуации было бы не слишком много сочувствующих. …Рональд Уизли — наш король, Рональд Уизли — наш герой, Перед кольцами стеной Так всегда и стой… — Как им не надоест петь эту дурацкую песню? — убитым голосом спросила Гермиона. — Мало они над ним издевались? По зелёному склону к замку поднималась огромная толпа учеников, возвращающихся с матча. — Пойдём поскорее, чтобы обогнать слизеринцев, — сказала Гермиона. Квоффла Рональд не пропустит И победы не упустит, Вратарём наш Рон родился, Гриффиндору пригодился. — Гермиона… — неуверенно произнёс Гарри. Песня звучала всё громче, но она исходила не от скопища слизеринцев, одетых в зелёное с серебром, а от красно-золотой массы, медленно движущейся к замку и несущей на своих многочисленных плечах чью-то одинокую фигуру. Рональд Уизли — наш король, Рональд Уизли — наш герой, Перед кольцами стеной Так всегда и стой… — Не может быть… — тихо ахнула Гермона. — Может! — громко сказал Гарри. — Гарри! Гермиона! — завопил Рон, махая серебряным Кубком. Он был вне себя от счастья. — Он наш! МЫ ПОБЕДИЛИ! — Вот видишь… Впрочем, ты и так хорошо играешь, — сказал Билл. — Главное — верить в себя и не отвлекаться на разных неприятных личностей, которых полно на любом стадионе в любой игре.