***
Небо нависало над городом свинцовой серостью, задавливая в зародыше любое светлое чувство. Облака летели куда-то с внушительной скоростью, но беспредельно, мучительно не заканчивались. Ветер слишком грубо и нетерпеливо распахнул приоткрытую форточку, выплёвывая в комнату пронизывающий холод. Варсус лежал в постели, почти неестественно откинув голову, и рвано дышал. У корней волос скопились капельки пота, а на подрагивающих веках вены выступали особенно ярко. Иногда воздух вылетал из лёгких почти стоном, но звук терялся в вое ветра, ноющем, плачущем о судьбе ли своей или о чьей-то боли. В темноте, в тумане кто-то шептал, кто-то звал по имени. И Варсус будто бы спотыкался об эти слова. Блуждающие огни лихорадочно мерцали и почти опаляли кожу. Сердце колотилось безумно, оглушительно, странно. Головокружение заставляло покачиваться из стороны в сторону. Он даже не сразу понял, что падает куда-то вниз, в темноту. Как будто бы её и так было мало, она ещё больше сгущалась, казалось, её можно есть ложкой. Она вливалась в глазницы и, словно могильная земля, заполняла собой лёгкие, и страж надрывно кашлял, до ужаса больно, режуще, на грани агонии. Вздохнуть, вздохнуть, вздохнуть… Картины видений слишком быстро мелькали перед глазами и слишком размыто. Варсус пытался за что-то держаться, но даже не знал, где земля. Тихий голос не просто шептал, будто молил, надрывно и как-то неожиданно обречённо. Но страж бесконечно не мог разобрать ни слова. Мир перевернулся несколько раз. Блуждающие огни погасли все до одного. Он снова стоял на ногах. Он снова зачем-то почти срывался на бег. «Обернись», — коротко и неуверенно, где-то далеко и одновременно близко. Быстрее, чаще. Беспокойное сердце, кажется, давно должно было остановиться от собственного пульса. «Обернись», — более отчётливо и отчаянно. «Обернись же», — нарочито грубо, с явственно виднеющимися нотками боли, но всё ещё слишком тихо, чёрт возьми, змеями опоясывающе, но недостаточно крепко. Крики стихли. Как же нестерпимо хотелось дышать! Варсус замедлил бег, застыл посреди… дороги ли? Согнулся от непомерной усталости. Что-то остро и резко кольнуло в ладони. Страж медленно поднимал дрожащую руку. Из сна выбросило слишком резко. Сидя в кровати, Варсус судорожно ощупывал шею и грудную клетку. Откуда-то с улицы послышался приглушённый звук бьющегося стекла. Кажется, прошло несколько минут, прежде чем страж понял, что можно спокойно дышать. Тревожные картины стремительно рассыпались в памяти. Казалось, нет ничего более хрупкого. Варсуса не покидало чувство, что он что-то упустил. Но чем больше он пытался вспомнить, тем скорее воспоминания исчезали. И вскоре от них не осталось ничего, кроме странного неизъяснимого чувства. Захлопнув форточку, бывший светлый рухнул на постель, но никак не мог снова сомкнуть глаза. Звуки за окном были слишком громкими, а собственные разрозненные мысли лились бесконечным потоком. «Ничего ещё не закончилось», — думал юноша, глядя на те части своего тела, где должны быть следы от последней битвы. Скрытые вуалью темноты и складками ткани, они были недоступны человеческому глазу, но Варсус в подробностях помнил то, что случилось всего несколько дней назад, и не знал, чего стоило ожидать дальше. Трусом он не был, поэтому идея уехать в Казахстан и притвориться местным жителем не просто отметалась, а даже не имела права на существование. Но бездействие было опасно: в следующий раз ему может так не повезти, в следующий раз противник будет более осведомлён и подготовлен.***
После разговора с Троилом Дафна всё больше, будто случайно, пыталась оказаться одна. Ранее приятное внимание светлого казалось навязчивым, чужие руки не дарили покой, а чужое тепло больше не грело. Когда он в очередной раз куда-то ушёл, она даже забыла спросить, зачем. «Ничего страшного, — успокаивала она себя. — Всё равно сам потом расскажет… Или придётся пытать». Как ни хотелось это признавать, а девушка была рада представившейся возможности. Ей отчего-то было немного совестно думать про Варсуса, когда её любимый рядом. Конечно, она знала, что никто не станет читать её мысли, но после того, когда Буслаев отметил её задумчивость, Дафне казалось, что она совершает преступление прямо на виду. Словно она стоит в лучах прожектора и свет — он слишком яркий, не оставляет сокрытой ни одной мельчайшей детили, а кто-то прерывисто смеётся и показывает пальцем. «Попалась, глупая», — говорил этот кто-то с издевательской улыбкой. Даже сейчас невольно хотелось закрыться от чужих глаз и получше закутаться в ткани одежды, хоть никого не было. Слова генерального стража о Варсусе отпечатались в её памяти особенно ярко. Всё было так неважно, кроме его лица и голоса — кажется, Троил был совсем не удивлён такому повороту событий. Что, если всё это время, пока в прошлом лучший клинок света считался почти лопухоидом, он что-то знал? Дафна ходила из стороны в сторону, меряя шагами комнату. Старые половицы мелодично и, будто нехотя, поскрипывали. Комната отчего-то не менялась, но светлая никак не останавливалась. Складывалось впечатление, что всё это время от неё скрывали тайну. Причём она сама до конца не понимала, какую: до сих пор было не ясно, как Варсус снова ступил на путь мрака. Она до боли хотела спросить у Троила, слова почти рвались из горла, но, помня реакцию Мефодия на имя бывшего врага, не решилась делать это при нём. Вопрос застрял где-то в гортани, и Дафне хотелось до крови расчёсывать горло, потому что другого выхода не было: она не знала, когда и с кем ещё сможет об этом поговорить, разве что… «Прости, дорогой, — думала она, — но я уже большая девочка и сама могу принимать решения». И уже, кажется, в пятидесятый раз за день решала во что бы то ни стало найти Варсуса. Даже если он очень сильно изменился. Даже если будет не рад её видеть. Тот, кого она знала, не смог бы причинить ей вред. У стражей есть целая вечность. Никто не меняется так быстро. Бессмысленные часы, проведённые в мыслях о тёмном страже, незаметно перетекали друг в друга, смешиваясь в один комок. Дафна начинала чувствовать себя маньяком, развешивающим на стенах фотографии избранной жертвы. Вот только фотографий не было, а черты лица в памяти были до ужаса размытыми. Слишком быстро образ светлого Варсуса был вытеснен его новым обликом, который девушка видела… сколько? пару мгновений? Поразительно, насколько чужое лицо, такое же молодое, с неизменными изгибом бровей, линией губ и темнотой ресниц, может быть совершенно другим. И как серость глаз из светлой тягучей печали осеннего неба, нежности густого тумана и теплоты нагретого камня может стать горьким холодным пеплом? Почему мы теряем их — тех, кто был светом? Почему даже лучшие падают? У светлой не было ответа ни на один из вопросов, светлячками то затухающими, то вспыхивающими в её сознании. Но она бесконечно не могла выбросить это из головы. Не сейчас, когда судьба уже во второй раз напоминает ей о Варсусе. Не тогда, когда она впервые в жизни так жаждет с ним встречи. В решительном порыве она взяла в руки белоснежный цветок живой эдемской лилии. Он склонил голову, кажется, понимая, что его жизнь вот-вот прервётся. С лепестков сорвалось несколько сверкающих капель. Буслаев даже не догадывался, зачем вдруг в их доме появились эти цветы. Он вообще не особенно восхищался природой. Но Дафна — умная девочка. Не зря она в своё время читала про один простенький древний ритуал. И что, что в книжке мрака? Такая мелочь. Нужно всего несколько лепестков и немного крови светлого стража. Можно доставить послание, не зная адреса получателя и несмотря на любые уровни магической защиты, разве что, кроме самых изощрённых. Светлая взяла в руки ножницы. Вместо прозрачной жидкости с цветка стекала кровь.***
В один из долгих пустых часов рядом с Варсусом появилась белоснежная бабочка, нервно махающая своими крыльями, по краю тронутыми чернотой, если приглядеться, можно было заметить, что тонкие линии, как трещины, расползались по ним извилистой сеткой. Страж понял правильно и протянул руку. Бабочка несколько раз дёрнулась в воздухе, будто раздумывая, и приземлилась на указательный палец, до боли впиваясь своими иглами-лапками. Отрывистые слова знакомого голоса эхом зазвучали в комнате. Чувствовалось некоторое волнение, с которым девушка их произносила.«Завтра. Ровно в полдень. Мы должны встретиться. Дафна».
Варсус недоумённо начал вглядываться в пустые чёрные глаза насекомого, когда лёгкие крылья вспыхнули, разбрасывая в сторону обжигающие искры, и стремительно начали чернеть, осыпавшись на пол пеплом, который сложился в адрес. «С чего она решила, что я приду?» — думал парень. «А разве ты смог бы поступить иначе?» — ответил голос в голове.