***
Потёртые шины шумно затормозили на стоянке элитного заведения. Тонированные стёкла ловили осколки закатного неба. Случайные прохожие тонули в удушливости многоэтажек. Из машины показались двое. Мужчины в непримечательных, но явно дорогих костюмах внимательно осматривались, чтобы кивнуть кому-то в глубине салона. Дверца распахнулась снова, чтобы явить миру не кого иного, как самого главу Канцелярии мрака. Брезгливо скривившись, он прошествовал в сторону входа в здание. Тысячелетиями налаживаемая работа слуг мрака давала свои плоды. Лигул был почти уверен, что узнал о тайном ордене раньше светлых. Ну и проблем-то с ним было! Отправленные на задание стражи мрака бесследно исчезали, а комиссионеры с новыми доносами превращались в мокрые пятна быстрее, чем успели бы произнести заученную до зубного скрежета формулу отречения от эйдоса, а потому информация, которая всё же доходила до многоуважаемого горбуна, была на вес золота. Многое всё ещё оставалось туманным. Одно было понятно точно: если что-то не предпринять, может настать не лучшее время для самого Лигула в частности и мрака в целом (даже представить себе нельзя, чтобы мрак вот так взял и начал обходиться без Лигула, немыслимо!). Верные собачки, милостиво пригретые у подножия трона, робко советовали сидеть в безопасном месте. И были правы. Но, даже несмотря на свою трусость, Лигул не смог отказаться от проведения важного совещания, в простонародье именуемого попойкой. Должны были собраться главы нескольких отделов мрака, он просто не мог показать перед ними свою слабость, особенно тогда, когда планируемое свержение Лигула было на уровне слухов, а любая более детальная информация тщательно скрывалась от общественности. Как бы то ни было, меры предосторожности соблюдать стоило. Наступившее после его появления затишье скоро сменилось нестройным гомоном, смехом и звоном бокалов. Молоденький официант, споткнувшись, уронил на кого-то бутылку дорогого вина, за что был тут же усажен за стол для весёлой игры. Пострадавший страж, ловко выхватив нож, быстро стучал им в расстояниях между пальцев, ещё двое крепко держали юношу, который, может, ещё и не поседел, но смотрел на лезвие с такими ужасом, будто вот-вот повалится в обморок. В тёмном углу, где отчего-то погасла новенькая лампа, странная компания играла в карты. На стенах помещения виднелись необходимые руны. Лигул не снимал нагрудник, даже когда на его коленях вертелась девушка, усердно пытаясь доставить не только эстетическое удовольствие. Обильное политые лаком волосы то и дело взлетали от резковатых движений. Зрачки были ненормально расширены, а руки едва заметно подрагивали. В её груди можно было увидеть пустоту. Заключая сделку, комиссионер умудрился не только отобрать эйдос, но и каким-то одному ему известным способом сделать несчастную проституткой — достойный преемник Тухломону растёт. Играла музыка продвинутого мраком исполнителя. Где-то в толпе промелькнул рюкзачок Аиды Плаховны. Горбун неспешно потягивал незамысловатый напиток прямо из гранёного стакана. Свободной рукой он схватил спутанные уже волосы девушки, грубо отбрасывая её на пол, тут же прихлёбывая очередную порцию из стаканчика. Настроения для плотских утех не было. Отборный самогон деда Макара был настолько хорош, что у старика даже не пытались отнять эйдос, но и он сегодня не спасал. Лигул даже плюнул от досады. Объемные басы отскакивали от стен, нисколько не интересуя собравшихся. Вечер обещал быть стабильно скучным, ничего особенного не планировалось, и Лигул почти пожалел, что не остался сегодня в своём кабинете. Молоденький страж мрака из отдела в Праге зачем-то подошёл к главе Канцелярии. Лигул всё не мог запомнить его имя, но отчётливо помнил поразительно уродливые усики, которые тот постоянно подкручивал, вызывая у Лигула нервный тик. Он даже подумывал ввести на законодательном уровне запрет на них. Но это только мечты. Подошедший страж успел с необходимым почтением поприветствовать главу Канцелярии и уже было открыл рот, чтобы добавить что-то ещё, как сквозь шум веселящейся компании послышался звук разбитого стекла. Что-то стремительно пролетело в воздухе. Лигул резко вскочил и обернулся. Из спинки его кресла торчал опасно острый кинжал. Пролетев в угрожающей близости от лица, он лишь немного оцарапал щёку, но и этого хватило, чтобы вызвать непередаваемый ужас. Всё стихло. Участники сегодняшней тусовки быстро просчитывали в голове, стоит ли бежать прямо сейчас или разумней будет остаться. Прячась за спины тут же обступивших его телохранителей, Лигул нервно поглядывал по сторонам, готовый в любой момент телепортировать. Останавливало только подозрение, что нападавший мог нарисовать руны, способные помешать благополучному исчезновению. В толпе волнами распространялся заинтересованный шёпот. Рискнуть бросить ножичек в самого главу Канцелярии — дело весьма серьёзное, возможно, приятное, но очень уж опасное для тех, кто может промахнуться. Кто же решился на такое? Первый кинжал не нанёс особого урона, поэтому Лигул напряжённо ожидал продолжения: новых летающих предметов, того, что кто-то ворвётся в незапертые двери, чего-то, что сможет оборвать его жизнь. Шёпот усиливался, секунды становились минутами, напряжение возрастало, но ничего не происходило. И горбун не знал, можно ли вздыхать с облегчением. Стражи, которых он отправил разведать обстановку снаружи, вернулись ни с чем. Кто бы не нарушил его покой, он, кажется, не был настроен зайти дальше. По крайней мере, не сегодня. О продолжении банкета не могло идти и речи. Убедившись, что нигде нет лишних рун, Лигул уже приготовился вернуться в Тартар, но один из телохранителей заметил, что к рукояти кинжала грубою ниткой привязан пожелтевший лист бумаги. Бросив телохранителю приказ забрать кинжал вместе с посланием, а всем остальным — расходиться, горбун покинул мероприятие, внутренне всё же опасаясь, что что-то пойдёт не так. Ступив на потёртость знакомого ковра, он наконец смог расслабиться, тугие обручи страха сковывали сердце уже не так сильно. Лигул неосознанно погладил нагрудник и нетерпеливо потянулся за отвязанным от кинжала посланием. Засохшей кровью на бумаге проступали слова:«Крылья бабочек засохли и опали. То, что ты не стремишься к огню, не значит, что он не найдёт тебя».
В середине кровь смазалась отвратительными пятнами, будто бы кто-то слишком спешил закончить. Сколько бы Лигул ни силился разобрать слова, сколько бы ни вглядывался внимательными глазками, удавалось уловить только отдельные буквы. В конце контур становился всё чётче, но смысл написанного не просто ускользал. Казалось, что его вообще не было. Горбун то подносил лист ближе к лицу, то вновь отдалял, то и дело вскидывая взгляд на телохранителей. Бурный мыслительный процесс не давал своих плодов. Произошедшее начинало казаться идиотской шуткой, смысл которой даже не стоит пытаться понять, хоть в нём и виделась некая угроза. Но разве Лигул не собирался и так усилить охрану?«Глупые птицы хранят молчание. Если бы могли, они бы рассказали, как разрушится крепость?»