Бесконечное падение

      Мир словно перевернулся, пытаясь вытряхнуть его из себя. А потом были ступеньки. Слишком много для его хрупкого тела. Варсус едва успел защитить лицо руками. Из всех возможных способов погибнуть он никогда не хотел быть разбитым о лестницу.       В теле, казалось, не осталось ни одной части, которая не сковалась бы болью. Сдавленно простонав, Варсус поспешил перевернуться на спину. Голова закружилась. Первым, что тёмный увидел, был зажатый двумя руками нависший над ним меч, поднимавшийся для размаха.       — От тебя слишком много проблем! — сказала женщина и быстро толкнула клинок вниз.       Сердце Дафны тоже словно рухнуло куда-то.       Не в состоянии ясно мыслить, Варсус каким-то чудом успел рвануть на бок, припечатавшись к стене. Клинок звякнул о ступеньку за его спиной, а потом сквозь шум крови в ушах пастушок услышал яростную трель флейты, меч выпал из рук нападавшей, плашмя ударив Варсуса по спине, и опустился на пол.       Пастушок с некоторым удивлением обнаружил, что способен сесть. Одной маголодией всё не ограничилось, но он не мог сейчас тратить время на то, чтобы обернуться. Или даже почувствовать благодарность, если на то пошло.       Одной рукой рефлекторно зажимая рану, другой он потянулся к рукояти меча. «Всего двое, — думал он про себя, — не так много осталось». Варсус не мог позволить кучке возомнивших что-то о себе членов коллекционерского кружка так легко победить его. Никогда. Адреналин гнал его вперёд. Разозлившись, пастушок порывисто попытался встать и понял, что просто не мог. Стиснув зубы, Варсус опёрся о стену скользкой от крови рукой и попробовал снова. Ноги нещадно болели, особенно левая. Как сквозь туман, тёмный вспомнил, что что-то противно хрустнуло, когда он упал. Оказалось, ломался он.       Высокий мужчина подался вперёд, вероятно, чтобы его добить. Варсус сильнее сжал рукоять, решая не тратить силы на очередную попытку подняться. Удар можно нанести по ногам. Или, извернувшись, даже вспороть живот снизу вверх. Остекленевший взгляд пастушка обещал смерть. И смерть пришла, но совсем не так, как он хотел: мужчину отбросило в стену, мимо Варсуса пронёсся сменивший флейту на спату Мефодий, завязался бой.       Пастушок, судорожно вдыхая от приступов боли, попытался сползти к подножью лестницы, чтобы нащупать упавший кинжал. Кто вообще учил Буслаева быть таким неэффективным? Не стоило терять удобное для флейты преимущество расстояния. Но думал об этом Варсус как бы между прочим, не цельными мыслями, а скорее их смутными тенями, больше сосредоточенный на втором свободном страже мрака, который вместо того, чтобы обнажить меч, вытащил и держал на ладони артефакт, который пастушок не мог рассмотреть из своего местоположения, и что-то шаманил. Варсусу очень не хотелось узнать, что будет, если его не остановить. Когда пальцы наконец наткнулись на кинжал, он не медлил.       Когда в бедро прилетает острый клинок, это несколько сбивает. Варсус увидел на лице члена Ордена панику, когда тот, пытаясь увернуться, очевидно, ошибся в манипуляциях, а через мгновение за этим последовала вспышка ослепительно-белого, выжигающего света. Пастушок поспешно пригнулся, прикрывая предплечьем глаза, но за веками всё равно горело красным. В том месте, где только что стоял страж с артефактом, что-то с оборвавшимся криком грузно упало на пол. Варсус почувствовал вышибающий воздух толчок в грудь, снова падая спиной на ступеньки. Рот наполнился металлическим привкусом крови. Не отрывая руки от глаз, второй он попытался помочь себе приподнять туловище, и задрожал в рвущем горло кашле. По подбородку потекла кровь вперемешку со слюной. Перед глазами появлялись и разрастались разноцветные круги.       Варсус часто дышал, сосредоточив своё внимание на этом простом действии. Что всё закончилось, он понял только тогда, когда что-то неуверенно коснулось его волос. Тёмный открыл глаза, а затем рядом с ним показалась Дафна, растрёпанная, с алеющими дорожками по всей руке, с лицом, мокрым от слёз. Она нервно вертела головой, не зная, бросаться к полулежавшему у стены Мефодию или еле живому Варсусу. Чувствовалось, что она на грани истерики.       Покряхтев, Буслаев с усилием поднялся на ноги, и тёмный наконец заметил, что и светлый был ранен. Дафну начинало тошнить, она рванула к Мефу, чтобы отстегнуть от пояса болтавшуюся там флейту, узнавая в ней свою, но пальцы правой руки совсем не слушались, и девушка издала отчаянный то ли стон, то ли всхлип, понимая, как она бесполезна.       Мефодий обхватил её лицо руками, как мантру, повторяя срывающееся «Тише». Это не помогало. Конечно, оно не могло!       — Может, вспомнишь, что ты светлый страж, и используешь чёртову флейту? — рявкнул Варсус, собирая силы в кулак. — Определённо приятней обжиматься с девушкой, когда она не истекает кровью.       Плечи Буслаева напряглись.       — Я не могу, — виновато сказал он.       — Прости, это всё распахивающиеся объятья смерти или я правильно услышал?       Мефодий сильнее сжал лицо Дафны, избегая смотреть на пастушка.       — У меня пока плохо выходят исцеляющие маголодии, — сглотнув, выдавил из себя светлый.       Прикрыв глаза, Варсус слегка откинулся назад и зашёлся коротким невесёлым смехом.       — Насколько?       — Только… царапины, — пробормотал Меф.       Варсус засмеялся сильней, потому что в конце-то концов это и правда было смешно, так ведь? Дафна в расплескавшемся в глазах страхе опустилась перед ним на колени, хватая его за плечо.       — Перевяжи раны! Попробуй… — Варсусу так захотелось прилечь и закрыть глаза. Тело требовало отдыха. Может, ему даже стоило снова опуститься спиной на ступеньки, они уже не казались такими уж твёрдыми. Вспомнив начатую мысль, тёмный всё же продолжил: — Выбраться отсюда и позвать на помощь!       Он был зол, потому что Буслаев слишком идиот, потому что стоило уже заняться активными действиями. Потому что они не знали, не заглянут ли сюда другие члены Ордена. И потому, что время так быстро — ужасающе быстро — утекало.       Варсус понимал, что его не спасут, даже если приведут подмогу: он не мог ждать, сколько придётся. Но он знал, что делать. Тёмный нашарил в кармане непостижимым образом не пострадавший от всех этих падений телефон и невидяще уставился на список контактов. Перед глазами подозрительно темнело.       Было не до того, чтобы оценивать правильность своего поступка или испытывать хоть какие-то эмоции по этому поводу. Пастушок напряжённо размышлял, ответит ли ему страж, захочет ли слушать. Когда в трубке закончились гудки, он, стараясь звучать ровно, выдавил:       — Ты свободен?       — Вообще-то…       — Хочешь, — Варсус шумно втянул воздух, — помочь мне не умереть?       Адонис не тратил время на слова, бросив только короткое «Где ты?»       Варсус едва успел назвать адрес, и телефон выскользнул из его ослабевших пальцев.       Он рассудил, что светлым нужно убираться. Они пострадали не так сильно, но от них всё равно сейчас было мало проку.       Дафна упиралась, она отказывалась отойти от Варсуса и, кажется, наорала на Мефодия. Тёмному было всё равно, он выдавил требовательное: «Уходи!» Дафна наорала и на него тоже, тряся его за плечо работающей рукой, как будто он всего лишь был непослушным ребёнком, который отказывался пить лекарство.       Мефодий неуверенно посмотрел на Варсуса, поспешил собрать валявшиеся на полу дархи, а потом крепко схватил девушку, заставляя подняться на ноги, насильно уводя её вверх по лестнице, убеждая, что всё будет в порядке, что ещё немного…       Дафна перестала вырываться и уже у дверного проёма бросила последний взгляд на затылок Варсуса, мысленно повторяя простое «пожалуйста». Буслаев вытолкнул её на первый этаж, всё дальше и дальше от подвала. Никак не высыхающего лица светлой коснулся порыв прохладного воздуха.       Адонис появился примерно через минуту. Может, ускользающее сознание Варсуса его обманывало, но он совсем не заметил времени ожидания. Просто в какой-то момент открыл глаза и понял, что к нему тянется чья-то рука. Варсус вдруг глупо, неловко мазнул по подбородку, пытаясь стереть неприятную липкость. Эмоции на лице Адониса были странными. Либо это пастушок совсем не мог сейчас их читать.       — Тебя совсем нельзя оставить одного? — приглушённым, чуть севшим голосом проронил Адонис, прижимая ладонь к груди Варсуса.       Там, где он его касался, пастушок чувствовал разрастающийся комок тепла, почти хотелось накрыть чужую руку своей, чтобы не отпускать. В глаза словно насыпали песок, а веки стали такими тяжёлыми, такими опускающимися мимо воли, что почти не было сил сопротивляться. Он ведь не был один, вяло думал Варсус, он был бы сейчас в безопасности, будь он один. Адонис осторожно опустил руку ему на плечо, призывая открыть глаза. Варсус не помнил, зачем это было нужно, но послушался, смутно ощущая, что страж пытался совершить ещё какие-то манипуляции, но будучи совсем не в состоянии сконцентрироваться ещё и на этом.       — И что с тобой делать? — сказал Адонис, будто никак нельзя было молчать. Будто его голос был способен удержать в реальности. Будто ему самому было… страшно? Мог ли он бояться? — Ты же не собираешься умереть у меня на руках? Хотя, должен признать, в этом есть своя романтика.       В и без того затенённом подвальном помещении где-то над головой Адониса погасла лампочка. И в темноте глаза склонившегося над Варсусом стража казались почти чёрными.       Пастушок закашлялся, но даже это он делал как будто обессиленно. Чужие кисти, проверяя, невесомо касались живота, его коленей. На кончиках пальцев чудились стустки тьмы. Варсус почти смог не застонать, когда пальцы двинулись к перелому, не понимал, происходили ли временные потери сознания, потому что руки стража мрака неразличимо быстро меняли своё положение.       Рана над рёбрами вдруг стала меньше болеть.       Хотелось, чтобы его тяжёлое тело стало легче. Варсус понял, что было холодно. Он так не хотел, он хотел что-то сказать, хотел вцепиться рукой в чужое тепло. Он почувствовал странно нежную сейчас ладонь у себя на щеке, а потом была так терпеливо ждущая, вязкая, жаждущая его темнота.