Место встречи не изменить

      Я стою перед зеркалом и разглядываю свой наряд: короткая юбка цвета молочного шоколада и топ кремового. На ногах золотистые открытые босоножки на устойчивом каблуке. Лена, избегая смотреть мне в глаза, нанесла мне водоустойчивый макияж и сделала низкий тугой пучок, буквально облизав, чтобы ничего лишнего нигде не торчало, как у Dua Lipa в клипе New Rules.       Правильно она поёт. Похоже, новые правила придётся вводить и мне. Первое, не отвечай на звонки. Второе, не впускай в свой дом (а лучше в свою жизнь). И третье, не пытайся быть ему другом. Потрясающая установка, жаль я поздно о ней вспомнила.       Неделю назад я в пух и прах рассорилась с Кириллом и всей его командой. Честно говоря, после его выходки, после того, как он послал меня, я собиралась тут же сесть на автобус и уехать домой. И пофиг мне было на то, что меня, как бы, должны охранять, а я покорно охраняться.       Поздно вечером я пошла к Лене только для того, чтобы попросить денег, а потом, уже из дома, я бы как-нибудь отправила их ей обратно. Я была готова ехать налегке: с одним телефоном в руках. Вещей у меня было достаточно и в своём родном городе.       Но меня остановила Лена, я в двух словах рассказала ей, что произошло, чтобы она прониклась и отпустила меня, но в то же время я не давала ей повода лезть ко мне в душу, потому что решила, что никто из моего нынешнего окружения этого не заслуживает. Но брюнетка всё равно уговорила меня остаться на ночь.       Сейчас понимаю, что зря её тогда послушала. Надо было ехать к Софе и просить денег у неё в долг. Потому что следующее утро было самым отвратительным в моей жизни.       Я проснулась от громкого стука в соседней комнате. Как будто тумбочка перевернулась и свалилась на пол. У Лена была небольшая уютная двухкомнатная квартира. Меня она положила в зале.       Я сонно посмотрела на часы. Семь утра. Потрясающе! Неужели решили проводить меня все вместе? Сон тут же как рукой сняло. Я кривлю губы и недовольно фыркую. Ещё раньше припереться не могли?!       Прислушиваюсь. — Урод! — кричит Гром. — Блять, ты всё испортил! — Тш-ш-ш, — шепчет Лена. — Саша за стенкой спит! — Как думаешь, долго она будет ещё спать, если уже вчера, сука, собиралась свалить! — со страшной злобой шипит парень. — Ублюдок, я, блять, урою тебя нахуй! Чтоб я больше не видел, что ты бухаешь, пока мы не закончим дела! Молись, чтобы она всё-таки осталась!       Вот после этих слов, мне захотелось прямо сейчас сбежать отсюда. Эмоции затопили меня. Я вся трещала по швам от распирающей меня злости. И пусть я растрёпанная, заспанная и с размазанным макияжем, всё равно натягиваю на себя джинсы и иду в спальню, где собрались все: и Гром, и Лена, и её парень, и Некит, и даже Рита, а ещё Кирилл. Он сидел на полу. Промелькнула мысль, что его ударили в солнечное сплетение, потому что он прижимал руки к груди. Скула у него была в крови.       Сначала хотела броситься к нему, но потом он поймал мой взгляд, и тут же подскочил сам, вытер рукавом рубашки скулу, чуть поморщившись. Моё внимание переключилось на его раскаяние в его глазах. И я утонула. Злость никуда не делась. Наоборот, только прибавилась. Но выместить её хотелось на Грома. И всех остальных. — Какого чёрта вы все здесь делаете?! — крикнула я, чувствуя, как лицо искажается в гримасе отвращения, — Это не ваше дело ясно?! Лена, это наш с Кириллом разговор, и никто, слышишь? Никто не должен был об этом узнать! А ты собрала тут целый консилиум. Хотите мне мозг вправить? — выплёвываю не глядя ни на кого, но на всех сразу. Лена виновато опускает глаза. Остальные растерянно моргают. Кирилл, кажется, хочет провалиться под землю. Не от стыда. Он просто не хочет видеть меня злой, не хочет видеть мою боль. — Так вот, предупреждаю, что ничего не выйдет! Я сваливаю! Я доходчиво всё изъяснила? — рявкаю в конце. — Саша, пожалуйста… — Гром несмело подходит ко мне и кладёт руку на плечо. Я тут же сбрасываю её. — Я уже две жизни, как Саша! — скрещиваю на груди руки и с вызовом смотрю на Грома. Он не знает, что сказать. — Что вам за меня пообещали?!       Вижу, как стремительно меняется в лице парень. В синих глазах мелькает страх. Я кривлюсь ещё больше. Как же всё-таки мерзко — Я не понимаю, о чём ты, — тихо врёт он. Остальные, словно не замечают, куда зашёл разговор и наотрез отказываются принимать в нём участие. Становится совсем тошно. — Вы не могли просто взять меня под своё крылышко. Оберегать потому что вас, видите ли, моя «горячо любимая» мамочка попросила, — я вздрагиваю от яда в своём голосе. — Она обещала вам оплату за мою безопасность, так?!       Гробовая тишина… — Так или не так?! — взрываюсь я, ударив кулаком по комоду, что все присутствующие вздрагивают. Кулак тут же отдаётся болью, что немного отрезвляет меня. — Так, — тихо отвечает Некит. Лена инстинктивно жмётся к своему парню, тот обнимает её. Рита, поджав губы смотрит на поверхность комода. А Гром стреляет взглядом в Некита. То ли предостерегающе, то ли укоризненно.       Я глубоко вздыхаю и выдыхаю. Притаскиваю стул из кухню и сажусь, облакачиваясь руками на спинку стула и свешивая ноги по разные стороны от неё. — А теперь рассказывайте всё, что знаете, иначе, мамой клянусь, что уеду отсюда, даже не попрощавшись! Некит переглядывается с Громом. Кирилл устало вздыхает. Понимает, что этот разговор должен был состояться. Не сейчас, так позже. — Не советую вам испытывать моё терпение, — грозно шиплю я и подаюсь вперёд, замечая, что никто не торопится начать разговор. Что ж, я уже была милой и покорной девочкой. Пришло время рассчитаться. — Тебя надо было спрятать, и мы решили… — Кирилл, сидя прямо на полу, запнулся и поднял на меня глаза. Но только я успела заметить там раскаяние и вину, как он тут же снова отвернулся, вертя в руках шнурки своих треников. — Решили, что если ты будешь у всех на виду, то никто не сможет тебя обнаружить. К тому же у меня недавно умерла родная сестра, но никто пока не знал об этом. И вы по возрасту и росту примерно похожи. Мы хотели представить тебя моей сестрой, но из-за «твоей» болезни никому не показывать. Но… Возникла проблема.       Кирилл замолчал. Я перевела требовательный взгляд на Грома. — До них дошли слухи, что «тебя» выписали, ещё и восемнадцатилетие отпраздновали. И тогда они потребовали твоего присутствия на каждой встречи. В прошлый раз мы чуть не свихнулись, не зная, что с тобой делать. Мы были уверены, что у них есть полное досье на тебя, поэтому Ленке пришлось с тобой столько возиться.       Я громко фыркаю. Последняя фраза мне категорически не понравилось. «Ленке пришлось возиться»! Я что ли виновата, что они решили меня за другого человека выдать?! — Но тебе стало плохо, и мы надеялись, что от тебя отстанут. Но, к сожалению, не отстали. Через две недели выродки этих уродов устраивают тусовку. И ненавязчиво приглашают вас. Сказали, что необязательно, — Гром морщится после этих слов. — Но мы-то, блять, знаем, что обязательней не бывает. Нам всем придётся ехать. А про тебя скажем, что твой организм ещё слишком слаб, и ты не сможешь присутствовать.       Я вспыхиваю, как спичка. Видите ли, «они скажут». А у меня спрашивать уже не надо? — Я еду с вами, — твёрдо отвечаю и махом руки прерываю чужие отговорки. — Сидите тут и считаете себя самыми умными! Не видите, что они специально провоцируют вас? Хотите что-то спрятать, прячьте на самом видном месте. Если оставите меня здесь, то они точно что-нибудь заподозрят. И не оставят никогда меня в покое. Поэтому я еду с вами, и это не обсуждается. Всё, можете расходиться, а нам с Кириллом надо поговорить.       Он смотрит на меня из-под опущенных ресниц. Остальные не двигаются с места. Я снова начинаю закипать. Раз никто не хочет выходить, значит, мы сами уйдём. Поднимаюсь со стула и иду в зал. Кирилл следует за мной.       Только он переступает порог, как я тут же закрываю за нами дверь и, глядя прямо ему в глаза, начинаю говорить, не позволяя вставить своего слова. Я вижу, что он раскаивается, его взгляд заменяет мне извинения. Большего мне от него не надо. — Значит так. Под одной крышей я больше жить с тобой не хочу. Тебя от меня воротит? Что ж, так уж и быть, избавлю тебя от этой муки, а то, мало ли, отравишься ещё. Я даю тебе выбор. Либо ты сваливаешь, и я живу в твоём доме. Либо я сваливаю и иду жить или в гостиницу, или в съёмную квартиру, или к Лене. Ну и?       Кирилл неожиданно ощетинивается и выпаливает на одном дыхании: — Оставить тебе дом, чтобы ты там поселилась со своим Димулей? Почему бы нет, когда я уехал по делам, быстро он перебрался в твою кровать. Думаешь я не видел вас вместе в тот день, когда только приехал, когда ты его при мне выпроваживала. И молодец, что выставила! Иначе я бы его с лестницы кувырком спустил. — Не смей говорить о нём в таком тоне! — вздёрнув подбородок, я с огнём в глазах посмотрела на него. Он отшатнулся, а в глазах словно что-то разбилось. — Ты и мизинца его не стоишь! Ведёшь себя, как ненормальный. Сначала смеёшься надо мной, потом заботишься, потом ненавидишь, потом вообще не замечаешь. А в конце взял и накричал на меня! Сказал, что ты терпеть меня не можешь! Знаешь, сколько слёз я из-за тебя пролила, знаешь?! А Дима всё это время был со мной рядом! Заботился обо мне каждый день, каждый час, каждый миг! Ты благодарить его должен за то, что я до сих пор из окна не выпала из-за твоего наплевательского отношения ко мне. — цежу сквозь зубы. Смотрю, как Кирилл скукоживается: сутулится, опускает голову, поджимает губы. — Я спрашиваю тебя ещё раз, кто переезжает? — Я, — тихо отвечает он. — Саша, прости. Умоляю. Я не могу… — начинает он тараторить, но я пресекаю все го попытки оправдаться. — Сегодня же ты съезжаешь. Это во-первых, — начинаю загибать пальцы. Говорят, счёт помогает успокоиться. Вот и проверим, потому что, клянусь, одним взглядом, я могу прожечь дырку. — Во-вторых, в школе ко мне не подходишь. В-третьих, Диму не трогаешь. В-четвёртых, меня обо всех ваших планах предупреждаешь. И в-пятых, Софе ни с кем, ни при каких обстоятельствах, никогда не изменяешь.       Я насупилась, обдумывая только что сказанный пятый пункт. Хлопаю ресницами, пытаясь понять, зачем я это сказала.       Кирилл уже открывает рот, тоже поражённый моим условием. — Хоть что-нибудь нарушишь, и я машу вам ручкой из автобуса.       Поворачиваюсь на пятках и ухожу.       Сейчас я стою перед зеркалом и точно понимаю, что в тот момент я ясно поняла для себя, что не должна уводить Кирилла у Софы. Как минимум, это подло, а как максимум, если я смогу увести его у брюнетки, то что мешает другой, например, блондинке, увести его у меня? Но с Софой я более-менее смирилась, хоть и до сих пор недовольна, хоть и сердце ноет от мысли, что они вместе, хоть и ногтями хочется скрести, лишь бы не слышать, как Кирилл к ней обращается.       Я резко выдыхаю, понимая, что всё это время не дышала. Встряхнула головой и постаралась остудить свой пыл. Во мне поднималась злость на себя за то, что так просто отпускаю, за то, что сдаюсь, не поборовшись. Сейчас, мне кажется, я бы смогла сделать его своим. Нет, я в этом уверена.       Снова оценивающе оглядываю причёску. Пришлось клятвенно пообещать, что волосы я буду стараться не мочить водой. Иначе бы всё развалилось, и волосы бы снова начали завиваться по собственной воле. Выглядеть это будет как минимум странно, потому что у Александры Романовой они от рождения прямые.       Приподнимаю юбку фасона «фонарик» и ещё раз проверяю, как сидит открытый яркий купальник. Сегодня я намерена не просто присутствовать, а привлечь внимание всех, чтобы не повадно было заподозрить в том, что мы всячески пытались скрыть.       Кстати, благодаря моей спонтанной диете, мне не придётся смущаться из-за выпирающего живота, потому что его не стало. Хоть чем-то она мне помогла.       Через пару минут в комнату постучали. Я в последний раз смотрю в зеркало, ловлю взгляд медовых глаз, а точнее линз, и выхожу. Гром пристально рассматривает меня с головы до ног, и чему-то кивает. Я снова морщусь, вспоминая вкус осадка после нашего «разговора» сначала с Кириллом, а потом и всей остальной командой.       Спускаюсь вниз, громко цокая каблуками. Сажусь в машину, не замечая руки, протянутой Некитом в помощь. Игнорирую вопрос Кириллом о том, всё ли всем понятно из того, что мы обсуждали. Хотя запоминать было толком нечего: «Беречь Сашу, не оставлять наедине с посторонними, тут же увозить, если вдруг произойдёт что-то неординарное».       Мы приезжаем. Так как это тупо вечеринка с бассейном, никто не стал напяливать костюмы или вечерние платья. Наоборот, все старались как можно быстрее раздеться. А особенно вон та «сильно обожаемая мной» брюнетка. Я вспоминаю наше знакомство.        Вот в зал входит ещё одна семья. Довольно зрелый мужчина ведёт под руку высокую стройную шатенку. Такую красивую. Её волосы, словно взбитые облака, красиво уложены на плечах, платье золотом стекает по её идеальному телу. Следом идёт высокий парень, похожий больше на отца, в утончённом тёмно-синем костюме в большую клетку. Надо сказать, он ему очень идёт, так же, как Кириллу идёт его костюм. А рядом, задрав голову так высоко, что остаётся удивляться, как у неё до сих пор не затекла шея, грациозно, словно лебедь, плывёт девушка, копия своей матери. Скорее всего младше меня, но держится так, будто считает себя императрицей. Шлейфом за ней тянется подол её серебристого платья.       «Что, золото мамочка забрала, а тебе осталось лишь серебро?!» — мысленно фыркаю я. И тоже выпрямляюсь пуще прежнего. Эх, жаль, что я уже сижу, и встать у меня не получится. А то бы я так ножку задрала!       Пока Кирилл обсуждает что-то со взрослыми, эта мымра строит глазки Некиту, причём эта кукла специально села поближе к шатену, я уверена. Но меня-то не проведёшь. Я же вижу, как она порой поглядывает на Кирилла: хочет вызвать у того ревность. Не получится, зайка, у него уже есть Софа (впервые вспоминаю девушку с таким обожанием). — Это Карин Нильссон, дочь владельца компании из Швеции, пятой по размеру, поэтому они пятые по статусу, — шепнула мне Рита, блондинка с короткими волосами, приставленная ко мне в виде личной охраны на сегодняшний вечер. — Не забывай, что ты первая, потому что «сестра» Кирилла. Они предпочитают нейтралитет. Кирилл с Громом пытаются перетянуть их на свою сторону, — Рита привела меня к столику с закусками и выпивкой. Взяла бокал белого вина и сделала несколько глотков. — На мой взгляд, зря. Потому что, во-первых, они много чем не помогут. А во-вторых, лучше вовсе остаться без союзников чем иметь дело с такими… — Рита морщится, пытаясь справиться с эмоциями, чтобы не ругнуться, иначе весь труд Кирилла и Грома насмарку.       Я предпочитаю заглушить свои с помощью глотка апельсинового сока. Я полностью солидарна с Ритой. — У неё ещё братец есть. Он чуть старше тебя и Кирилла. Но мозгами правда не отличается: бестолочь, в общем. Его зовут Лиам. Кирилл рассказал мне, как он зыркал на тебя, так что будь с ним осторожнее.       Я вздрагиваю, по телу ползут мурашки, я вспоминаю того брюнета, что так похож на своего отца, не смотря на то, что тот почти старик.       Неожиданно мой взгляд встречается с зеленоватыми глазами брюнета, брата той малолетки. Тот обольстительно улыбается. Я сдерживаю себя, чтобы не поморщиться — настолько его лицо смазливое и какое-то чересчур нежное. Не то, что лицо Кирилла. Он смотрит на меня, причём так пристально и задумчиво, словно разрабатывает план по захвату мира, где обязательно присутствует моя персона в качестве злоумышленника. Я откидываю волосы назад, пытаясь создать хоть какое-то движение, иначе вот-вот вздрогну.       Неожиданно загремела музыка. Вечеринка началась. Послышался чей-то звучный голос. Я вытягиваю шею и вижу Карин. Она разговаривает на русском?! Я залпом допиваю сок, хватаю Риту под руку и тяну поближе к постаменту с аппаратурой ди-джейя. — Откуда она знает русский? Я думала здесь всё будет на английском, — спрашиваю машинально, скорее у себя самой. — Конечно, знают. Владельцы компаний учили своих выродков как следует. Авось повезёт, и сыночек женется на тебе, а доченька на твоём «братике».       В сердце вдруг рождается страх. Я-то, дурочка, надеялась, что бёдрами повиляю и уеду. А оказывается, могу с ней в словесной боталии столкнуться. Надо держаться от неё подальше.