***
Утром Хедер сообщает, что не появится в школе в ближайший день якобы для того, чтобы не вызвать подозрений и лишь бонусом пропустить контрольную по геометрии. Иккинг, прочитав сообщение, выдыхает и откидываются на спинку стула. Он берет телефон и машинально оглядывает класс, почему-то задерживает взгляд на блондинке, которая как раз достаёт учебники из рюкзака. А ведь им придётся целый час, а то и больше, пробыть вместе сегодня. Первый раз такое продолжительное время после седьмого класса. Почему он думает о ней? Ну надраят они полы сегодня в кабинете химии. Вряд ли это что-то либо изменит. Она, верно, даже говорить с ним не станет. Однако такое умозаключение ничуть не расстраивает Иккинга: он и сам не собирается задерживается сегодня в школе. Этим утром его отец чуть ли не в первые за последние два месяца ушел на работу позже пробуждения сына. Они вместе попили кофе, а потом мужчина попросил парня отвезти какие-то документы по какому-то адресу, записанному на визитке одного из не малочисленных офисов города. Иккинг, глотнув кофе, кивнул и пожал плечами. Он немного странно воспринимал этот «разговор» с отцом. Дело в том, что с тех пор, как мать парня попала в больницу, отец не слишком часто радовал его своим обществом. Кажется, Хеддок старший хотел сказать что-то ещё, поджал губы, сжал руку в кулак и отвёл глаза куда-то в пол, но затем кивнул в знак прощания и, захватив кейс, отправился на работу. А Иккинг так и остался сидеть за столом перед кружкой кофе, поражённый, но не разочарованный: ему не привыкать. Если быть до конца честным, в этот день парню не хватает Хедер, хоть ему и не импонирует вчерашняя ситуация с курилкой. Гораздо приятнее ковырять в тарелке, слушая чей-то голос — парень осознаёт факт, находясь в столовой. Он скорее интроверт, чем наоборот, но всё-таки человек. Мысль об общении с Вигго или с кем-то ещё из той компании почему-то не лезет в голову Иккинга. Он просто сидел и жевал бутерброд, когда с соседнего стола, за которым, едва повергнув голову, он разглядел Сэма Йогерсона и какого-то парня из футбольной команды, донеслись странные разговоры. Вообще-то он никогда не подслушивал и не любил это дело, но не расслышать диалог за соседним столом было просто невозможно. — … говорю тебе! Я точно слышал, Пьюр сказал Саре Пейдж, что мы отправимся собирать какие-то там препараты. Конечно, связанные с биологией… Он сказал ей раньше всех потому, что она отличница. Машинально Хеддок поднимает брови и начинает переваривать информацию. — … да, я тоже не в восторге! Дальше он как-то и не слушает, все звуки сливаются в одну песню. Что ещё за препараты, связанные с биологией? Ладно. Какая разница? Он всё равно рано или поздно узнает, будь слова Йогерсона правдой. Оставшийся день пролетает как-то незаметно. Кажется, он только-только пересёк порог кабинета, в котором проходил первый урок, и вот он уже заходит в класс химии, где, разумеется, уже поджидает Хофферсон. Она в полном одиночестве стоит рядом с учительским столом и смотрит на дверной проем. Иккинг ухмыляется, замечая её реакцию на его появление. Девушка немного хмурится, а потом расслабляется, видимо, вспоминая, так всё и должно быть. Все же, она ждала учителя, а не веснушчатого шатена. Хеддок проходит в кабинет и опирается о парту недалёко от блондинки. Она молчит и едва заметно настораживается. — Где миссис Пьюр? — Я не могу этого знать, так как нахожусь сейчас вместе с тобой, а раз ты не поставлен в известность, то та же ситуация и в моём случае. Брови Хэддока ползут на лоб, и он непроизвольно расправляет плечи. Зачем отшивать такими сложными предложениями? Играет в воспитанную и образованную особу? Хорошо. Он принимает правила игры. — Я всего лишь предположил, что она сообщила тебе о своём местоположении, а затем удалилась по каким-то делам. Прости, если я потратил твоё драгоценное время, задав вопрос. Астрид закатывает глаза и складывает руки на груди, отворачивая голову. Она ведь сама начала… Девушки. Не проходит и минуты, как в кабинете наконец таки появляется учитель. Иккинг впервые вспоминает о цели посещения кабинета и оглядывается в поисках следов химических пожаров или же огня. Миссис Пьюр проходит в класс, становится ближе к парню и девушке. — Чудно, что вы оба тут, мистер Хеддок и мисс Хофферсон. Мне нужна будет ваша помощь. Хеддок безразлично молчит, а Астрид выдыхает. Они оба проходят вслед за учителем в конец класса, где и скрываются следы погрома. Повсюду разбросаны осколки стекла, валяющиеся в бесформенной луже воды. — Как и предполагал мистер Ньюбл, первый эксперимент не смог пройти плавно. Вы только поглядите, эти дети разбили несколько, благо, пустых пробирок и расплескали воду по полу. Одна уборщица уже ушла, а вторая на больничном. Моя спина не выдержит курса уборки, а потому это просто судьба, что вчера вы получили наказание! Седовласая Пьюр широко улыбается и пару раз хлопает в ладоши, отчего завитки её причёски подпрыгивают. Однако женщина тут же приходит в себя, и улыбка её гаснет. — … то есть, я хотела сказать, что вы не должны больше поступать так, как поступили вчера. — она пытается выглядеть грозной и строгой, но выходит не очень. Женщина и сама это понимает, а потому к концу речи не скрывает радость. — Спасибо вам, ребятки. Прошу, сделайте всё аккуратно и со спокойной душой идите по домам. Что ж, это не так плохо, как могло быть. Тем более, каким бы холодным не выглядел Хеддок, он всегда мог помочь нуждающимся. А миссис Пьюр, дама за шестьдесят, вполне подходила под эту категорию в плане уборки. Да и сама женщина всегда была весьма приятной даже в плане своего урока, частенько шутила, ломая стереотипы о возрасте. Он поинтересовался о тряпке и венике с метлой. — О, я сейчас их принесу. Погодите минутку. Она зашагала через ряды парт и вскоре скрылась за дверьми. Иккинг облокотился ладонью о парту. — Возмёшься за воду или за стекло?***
— Возьмёшься за воду или за стекло? Астрид поворачивает голову на парня и встречается с вопросом в изумрудных глазах. — Я… Думаю, нам нужно делать всё, — она не сразу это произносит, — вместе. Так будет быстрее. Убрать стекло, а потом вытереть воду. Парень пожимает плечами и поджимает губы вроде как в знак согласия. В этот момент в помещение врывается миссис Пьюр в компании тряпок, мусорного пакета и ведра. Она вручает их парню и девушке, извиняясь за отсутствие перчаток. Она покидает их, обещая вернуться через какое-то время: в кабинете директора очередное совещание. Астрид откладывает тряпку и, в тишине расправляя пока ещё пустой пакет, встряхивая руками и запуская воздух внутрь, садится на колени, защищённые джинсовой тканью, на пол. Она устраивает пакет там, куда не попала вода, и принимается выбирать особенно большие куски из лужи. Хеддок смотрит на всё это, не произнося ни слова, а потом перешагивает на другую сторону моря и тоже начинает высматривать стекло. — Кажется, тут разбили не пробирки, а целое окно… причём в пол. Никакой реакции от девушки не следует, и он мысленно пожимает плечами. Они так и продолжают в полной тишине избавлять скопление воды от осколков, шумно бросая их в пакет, когда Астрид вдруг тихо вскрикивает. Крупный кусок стекла, закруглённый к краям, падает в воду, заставляя пару капель едва взмыть вверх. Затем к воде прибавляется и красная капелька: она падает в жидкость, словно краска плавно и грациозно расползаясь по полу. Иккинг поднимает глаза и видит Астрид, которая, хмурясь, смотрит на ладонь, источающую кровь. — Хей, ты чего, порезалась? Хофферсон даже забывает о мимолётной боли и переводит взгляд на парня, саркастичным тоном выдавая: — О, разве ты не видишь? Иккинг выдыхает, тянется к Астрид, перегибаясь через лужу. Парень нагло вырывает руку блондинки и тянет на себя. — Дай посмотрю. Ладонь раскрыта, словно книга, перед парнем. В самом центре не длинная полоса пореза, из которой стремительно сочится кровь. Хофферсон резко выдирает руку и грозно смотрит на парня, прижимая ладонь к себе, словно Хеддок занёс над ней острие ножа. — Я лишь хочу помочь. Незачем уничтожать меня взглядом. Девушка заметно расслабляется, но руки не опускает. Может, он и хочет помочь, во что вериться слабо, но вот так резко нападать на неё — явно лишнее. И хоть то прикосновение было мимолётно, парень все же успел полностью обхватить ладонь девушки. А она успела ощутить тепло его кожи, вроде бы грубой, но такой… Стоп. — Всего лишь порез. Я справлюсь. Он наклоняется ближе с выражением лица, будто бы пытающимся вызвать доверие. — У меня есть салфетки. Их я хотя бы могу предложить? Немного подумав, Хофферсон кивает. Очень скоро Иккинг подаёт ей салфетку, и девушка разжимает кулак, чуть ли не полностью испачканный в крови. Она решает — таки промыть рану, подходя к раковине у входа. Хм. Ей кажется, или Хеддок пытался завести диалог? Да ещё и эти его салфетки. Он играет в игру или и впрямь не так холоден, как ей казалось? Когда девушка возвращается на место преступления, совершенного седьмым классом, парень уже завязывает мешок со стеклом. Она наблюдает за действиями, которые так ловко совершают его руки, оголённые по локоть за счёт закатанных рукавов рубашки, распахнутой и оголяющей чёрную майку. Они кажутся такими сильными; на них проступают вены. Он вполне мог бы поднять её тогда, в седьмом классе. Что? Какой ещё седьмой класс? Ну что детский сад? Отогнав внезапные воспоминания и немного подумав, Астрид произносит «спасибо». — Так ты всё-таки слышала о существовании этого слова… Он произносит слова неимоверно тихо, но она всё-таки слышит. Девушка даже прекращает промокать салфеткой руку, но осознаёт, что на очередной прилив гнева у неё не хватит сил. Потому она лишь выдыхает. Когда пакет летит в мусорное ведро, Астрид тянется к тряпке, но Хеддок кричит из другой части класса, отчего девушка одёргивает руку на полпути: — Не надо, хватит с тебя на сегодня. Я вытру пол. А то ещё поскользнёшься и сляжешь в больницу с сотрясением… Она не знает, что злит больше: произнесённая колкость или неуверенность в её силах. — Твоя забота, конечно, мила, но прошу, не перестарайся. — Тебе будет больно. — Я испытывала что и похуже, чем саднящая царапина. Он пересекает класс своими длинными ногами. — Разве тебе не нужно бежать на эту твою секцию? Он запомнил? — Почему ты так хочешь спровадить меня, Хеддок? Он усмехается. — Это всё моя забота, Хофферсон. Она отворачивается, вновь опускается на пол, но уже с тряпкой в руках. Начинает водить по полу, стараясь не давить на пораненную ладонь. Иккинг молча наблюдает за ней. Она вроде бы такая уверенная в себе, стойкая, железная, но в то же время полная загадок. Он вроде бы знает её с первого класса, но не знает совсем. Вскоре Астрид уже стоит у раковины и отжимает тряпку. Она хватает рюкзак и, подводя итог, улыбается так, как обычно делают люди перед «ладно, давай, мне пора», когда в классе как раз появляется миссис Пьюр. Она благодарит за проделанную работу, просит ребят оставить рабочие инструменты, поясняя, что отлучилась от совещания лишь на пару минут, запирает дверь кабинета и уносится на первый этаж, оставляя их в одиночестве. Астрид, конечно, ускоряет шаг, слабо зажимая новую салфетку в кулаке, чтобы не возобновить кровотечение, но и не уронить импровизированный бинт. — Так что за секция, Хофферсон? Сгораю от любопытства. Она едва заметно оборачивается. — Спасибо за салфетки, Хеддок. — Серьёзно? И всё? А как же все те салфетки, которыми я пожертвовал ради… — Плавание. Он ухмыляется едва заметной под микроскопом победе, а она скрывается за поворотом на лестницу.***
Нужный Хеддока офис находится через пару-тройку кварталов, а потому утром парень таки делает выбор в пользу машины, а не автобуса. Когда он касается руля, холодной искусственной кожи, резко ощущает прилив воспоминаний, а если конкретно, всего одного. Когда он, весьма удачно припарковавшись, берёт с соседнего сидения стопку бумажек, скованы файлом, тоже вспоминает об одном. Даже, чёрт возьми, когда заходит в скучное серое здание, которое может спасти лишь стиль «модерн», сквозь крутящуюся дверь, он вспоминает, как схватил ледяную ладонь Астрид. Её кожа не была грубой, но и не была идеально гладкой, нежной. Он встряхивает головой для того, чтобы прогнать сентиментальность двенадцатилетней шестиклассницы, что вроде как помогает. Выходя из здания после успешно выполненной операции по отдаче документов секретарше, дабы построить вокруг себя защиту от навязчивой ладони Хофферсон, он набирает эсэмэску для Хедер. Будто бы это поможет.***
Астрид проходит вглубь дома и через усталость развешивает на сушилке в ванной мокрые вещи; дальше путь лежит через кухню и наверх, к лестнице, где на втором этаже в своей комнате она планирует оставить свой рюкзак, однако всё планы девушки бьются, словно хрустальный бокал о кафельный пол, когда в столовой её встречает аромат свежей выпечки и улыбка тёти Ленни. — Привет! — тётя порывистой обнимает немного удивлённую девушку, которая отрывает взгляд от пирога. — Мой руки и за стол, скорее! Хофферсон медлит и с недоверием смотрит на тётю. — А что такого? Могу я хоть раз в жизни порадовать племянницу чем-то вкусненьким? Через пять минут Астрид уже сидит за столом, перед ней тарелка и вилка, которую Ленни нагружает куском пирога. — Я никогда не сомневаюсь в тебе, Ленни, — усмехается блондинка, — Но ты обычно поздно приходишь домой и даже не пытаешься что-то приготовить… — Да-да, — с закрытыми глазами отмахивается женщина, — Но сегодня нас отпустили пораньше и мне нечем было заняться. Считай, что это компенсация за вчерашний поздний мой приход. Астрид отламывает небольшой кусок вилкой и через пару секунд удивлённо поднимает брови. — Восхитительно! Ленни расплывается в улыбке и тихонько смеётся, пока Астрид выпаливает на одном дыхании: — Если бухгалтером не выйдет, тебе стоит идти в повара! — Так вот от кого у тебя поварской талант. Запеканка в прошлую субботу была превосходной. Твоя мать не особо готовит… Так что тайна раскрыта. Астрид жуёт, улыбаясь уже меньше при упоминании о матери, которую видела несколько лет назад в последний раз. Радость её тёти тоже поугасает, но она продолжает улыбаться. На какое-то время воцаряется молчание, а потом Ленни спрашивает: — Как дела в школе? Она не хочет ничего скрывать. — В целом неплохо, только вот мне придётся оставаться после уроков и я не знаю, сколько раз подряд. Сегодня вот убирали после седьмого класса. От воспоминания она сжимает пострадавшую ладонь в кулак. — Что-то случилось? Она невинно отправляет кусочек шарлотки в рот и пожимает плечами. — Я врезала одному идиоту и не жалею об этом. Вообще-то, это произошло ещё вчера, но ты поздно вернулась, и я не стала тебя грузить. Ленни удивлённо смотрит на девушку. Верно, большенство взрослых на её месте вспылило бы, начали атаку с вопросов о том, что произошло, может, пригрозили бы лишением телефона или чего-то в этом роде. Но женщина молчит. — Это хотя бы было за дело? — вкрадчиво интересуется Ленни, наклоняя голову. — Да, — кивает Астрид. — Точно за дело. — Что ж, — она смотрит на отполированную поверхность стола и медленно переводит взгляд на девушку. — Ладно. Меня не вызовут в школу? — Пытались, но я сказала, что у меня спортивная секция, потому я и спешу. — Кстати о секции. — она наклонилась через стойку. — Чего ты такая… серьёзная? Я вижу, как ты пытаешься это скрыть, но у тебя плохо получается. Астрид выдыхает и смотрит куда-то рядом с тарелкой, положив руки на стол. — Ухудшила. Ленни несколько секунд подряд переваривает информацию, а затем шумно выдыхает. — Вот в чём проблема вас, пловцов, вы слишком близко принимаете все свои результаты. Она молчит, пытаясь понять, произвела ли фраза должный эффект, а затем принимает новую попытку: — Ну же, Астрид, это ведь были ее соревнования. Это обычная тренировка, на которой ты устала больше, чем на предыдущих. — Ты права. — обрывает блондинка, поднимая уверенный взгляд куда-то вперёд. — На будущих соревнованиях я выложусь по полной, и изменить время я имею право только в лучшую сторону. Кровь закипает при упоминании скорых соревнований. Она должна победить.