Глубины разума / The depths of your mind

— Мы не смогли выяснить, что вызвало приступ, — тихо сказала доктор. Когда Сэм ничего не ответил — а он и не ожидал, что врачи найдут что-нибудь, — она продолжила, как будто пытаясь подтолкнуть Сэма: — Пока мы можем сказать, что на первый взгляд он абсолютно здоров. Мы не можем объяснить, что вызывает боль. Мы отправили кровь на анализ, и на завтра ему назначена компьютерная томография на случай неврологических проблем. После этих слов Сэм поднял голову. Они стояли в конце длинного коридора, мимо них проезжали люди в инвалидных колясках, проходили посетители — друзья и родственники — с конфетами и цветами. Каждую минуту появлялись медсестра или врач. Однако самый важный человек уже стоял рядом с Сэмом и объяснял ему то, что он уже знал. Внезапно голос доктора изменился и стал более деловым. — Простите, что спрашиваю вас об этом, но у вашего брата есть какие-то проблемы? Например, зависимость? Сэм выпрямился во весь рост. — Прошу прощения? — Ну что ж, — сказала доктор. К груди она прижимала папку с бумагами. Ее светлые волосы были собраны в конский хвост. Сэм подумал, что если бы мама была жива, то сейчас ей было бы примерно столько же лет. — Мы дали вашему брату обезболивающее, и это, кажется, помогло. И знаете, некоторым людям только это и нужно. Они пойдут на многое ради укола морфия. — То есть вы думаете, что он заставил себя забиться в конвульсиях, его вырвало, и он ударил себя кулаком в лицо, чтобы из носа пошла кровь? — теперь Сэм говорил громче. — Что это всего лишь игра, чтобы достать немного дури? На доктора эта тирада не произвела никакого впечатления. — Такое случается гораздо чаще, чем вы думаете. — Нет, — ответил Сэм после короткой паузы, когда почувствовал, что снова может открыть рот и говорить вежливо. — Просто... нет, ладно? Я точно знаю, что он ни к чему не пристрастился. Я могу вам это гарантировать. Если он говорит, что ему больно, значит, так оно и есть. Доктор выглядела убежденной. — Хорошо, — кивнула она, — тогда мы попытаемся найти причину. — Спасибо, — Сэм попытался улыбнуться, но ему удалось лишь слегка приподнять уголки рта. — В любом случае, диагноз еще не поставлен. Он получил дозу обезболивающего. Пока это все, что мы можем сделать, чтобы ему было комфортнее. Сэм кивнул и сглотнул. Он ненавидел доктора за эти слова, потому что они звучали слишком знакомо. Он слышал их за свою жизнь тысячу раз или даже больше, и уже начинал уставать от этого. — Я могу его увидеть? — Да. Просто обращайте внимание, чтобы он не нервничал. Кроме того, его сознание может быть немного спутанным из-за лекарств. Сэм чуть не рассмеялся. Потому что, черт возьми, если бы в стране объявили премию Человеку, Чаще Всего Переживавшему Хирургическое Вмешательство, то Дин определенно стал бы рекордсменом. Папа получил бы второе место. Сэм так часто наблюдал, как его отец и брат приходили в себя после операций или приема тяжелых лекарств, что мог бы написать об этом книгу. А потом и продолжение — о правилах беседы с одурманенными наркозом родственниками. Вместо того чтобы рассмеяться, он просто кивнул. Когда Сэм вошел в палату, Дин уже не спал. Он повернул голову к Сэму и поприветствовал его дурашливой ухмылкой. — Что, даже цветов не принес? Но Сэм был не в настроении шутить и кратко ответил: — Нет. Дин слегка пожал плечами, не сводя глаз с Сэма. Через капельницу в левой руке в его организм поступало какое-то лекарство, возможно, обезболивающее. Дин выглядел лучше, чем утром, и уже не таким бледным. И все же в полутемном помещении — солнце еще не взошло, чтобы наполнить палату теплым светом — лицо Дина казалось еще более худым, чем когда-либо. Острый подбородок, чуть выступающие скулы. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Сэм. — В порядке. Лучше, — голос Дина был тихим. Спокойным, но тихим. Сэм пододвинул стул поближе — тот заскрипел, когда его протащили по полу, опустился на него и спросил: — Тогда может быть расскажешь мне, что происходит? — Нет. Дин был похож на оленя в свете фар. — Черт возьми, Дин. Не надо мне этого дерьма. Ты упал в обморок в той забегаловке. Только не говори, что у тебя все хорошо! — Не все так просто, Сэм, — Дин говорил медленно и обдуманно. Обезболивающие усложняли разговор, поэтому Дину пришлось сосредоточиться на своих словах. В каком-то смысле это даже делало ситуацию проще для Сэма. Без привычных саркастических комментариев от Дина, он меньше отвлекался. — Я должен знать, — Сэм смягчил свой голос. Дин взглянул на него затуманенным от лекарств взглядом — не чересчур, и все же очевидным для Сэма. Потом покачал головой, прикусил губу и уставился в потолок. — Пожалуйста, Дин. Дин по-прежнему не отвечал. Боже, Сэм должен заставить его заговорить. Если он понятия не имеет, что происходит, то как он сможет защитить брата? Он усвоил этот урок в прошлый раз, и это был горький урок. — Они что-то сделали с тобой, правда? — подсказал Сэм. Дин резко и быстро втянул воздух. Сэм был на верном пути. — Послушай, тебе не нужно... не нужно рассказывать мне, как это было. Не нужно никаких подробностей. Но тебя не рвало, и у тебя не было спазмов, и у тебя не шла носом кровь до того, как тебя похитили. Так что я думаю, что они что-то с тобой сделали. И... Я просто хочу знать, есть ли у тебя какая-нибудь теория на этот счет. Или какая-то идея. Просто дай мне хоть что-то. Пожалуйста, Дин. Что-нибудь. Как раз в тот момент, когда Сэм подумал, что все кончено, что он разыграл все свои карты и что ему никогда не удастся заставить Дина заговорить, тот избавил Сэма от страданий. — Они что-то сделали с моей головой, — сказал он. Его слова, тихие, почти шепот, - в тишине больничной палаты прозвучали оглушительно, буквально сотрясая стены. У Сэма упало сердце. Он догадывался об этом с самого начала, но услышать то же, сказанное вслух... — Как? — спросил он. Его голос был хриплым. Дин облизал губы. — Ты мне не поверишь. — И все же давай попробуем. — Я не умею читать мысли других людей. Брови Сэма взлетели вверх; он не знал, что на это ответить. Дин не мог читать мысли — что еще было нового? Но прежде чем он успел спросить, Дин продолжил: — Но... Я могу... почувствовать, когда они сердятся. Или когда они счастливы. Или грустят. Слова "Ну да, конечно" вертелись у Сэма на языке, но потом он вспомнил о своем обещании верить Дину, и поспешно проглотил их обратно. — Что ты имеешь в виду? — спросил он вместо этого. Дин вздохнул; его голос звучал устало, когда он объяснял. — Я могу понять их. Когда кто-то боится, я это знаю. Я это чувствую. И потом... как будто я теряюсь в этом чувстве. Вот тогда-то и начинается головная боль, и тошнота, и все остальное. Последнее, что Сэм хотел сделать — это уставиться широко раскрытыми глазами на своего брата, но ничего не мог с собой поделать. Пока он пытался осмыслить то, что только что услышал, у него постоянно возникали вопросы: как такое возможно? Может быть, у Дина галлюцинации? Но он отодвинул лишние мысли в сторону, приказал им замолчать и освободился от оцепенения, охватившего его тело. — И это... это часто случается? Дин беспомощно пожал плечами. — Я не знаю. — В смысле — ты не знаешь? — Сначала это были только отдельные случаи, — сказал Дин. — Но... в последнее время... до сегодняшнего дня — головная боль стала постоянной. Она не прекращается. Как будто застряла. А сегодня — сегодня все стало так плохо, что я думал, что вот-вот... Я чувствовал всех. Всех сразу. Мне кажется, все становится хуже. Вот он — этот звук в голосе Дина, тихий и испуганный. Ему было очень, очень страшно. Он изо всех сил старался скрыть это, но страх все равно проглядывал сквозь многочисленные Диновы маски. А это всегда означало, что Дин действительно, целиком и полностью напуган. Просто в этот раз, после всего, что Дин пережил, ему понадобилось меньше, чтобы превратить его обратно в то сломанное существо, которое они спасли из ада. Сэм инстинктивно протянул руку и нашел ладонь Дина. Дин посмотрел на него широко раскрытыми от удивления глазами, слегка вздрогнув от прикосновения. Но свою руку не убрал. Может быть, обезболивающие замедлили его реакции. А может быть, он просто не хотел этого делать. — А почему я никогда не видел? — Потому что это никогда не случалось, когда ты был рядом... Последние слова застряли у Дина в горле. Он замер, раскрыв рот, и на его лице огромными буквами было написано "прозрение". Его глаза встретились с глазами Сэма, и вдруг Сэма осенило. — Ты хочешь сказать ... — Я думал, мне везло, — выдохнул Дин, пот выступил у него на лбу, и Сэм вспомнил, что доктор велел ему не доводить брата до нервного срыва, — приступы всегда проходили, когда ты возвращался. Но может быть... — Ты думаешь, я останавливал их? Он провел большим пальцем по коже Дина. Дин, казалось, не возражал, а может, просто не замечал этого. Только пожал плечами. — Логично, — задумчиво произнес Сэм, — возможно... Я не уверен, но, может быть, мои экстрасенсорные способности, которые делают меня невосприимчивым к телепатии и прочим штукам, как-то пересекаются с тем, что происходит с тобой? Как... силовое поле или что-то в таком роде. Может быть, они действительно приносят хоть какую-то пользу. А не только становятся причиной того, что ты оказываешься на грани смерти каждые полгода. — Силовое поле? — вмешался в его размышления Дин. Его веки стали тяжелыми, но он упрямо держал их открытыми. — А вдруг они защищают тебя. Вдруг мои дурацкие особые способности смогут защитить тебя от чувств других людей и остального, — Сэм сделал паузу, чтобы перевести дыхание. — Так ты думаешь, что те врачи — они работали над этим? Пытались создать экстрасенсов? — Даже не знаю, — голос Дина стал еще тише. Сэм наклонился к брату и понизил голос. — Слушай, у тебя завтра компьютерная томография. Может быть, получится узнать, что именно сделали с твоей головой. Это наш шанс. А сейчас тебе надо немного поспать. Я буду здесь, хорошо? А если меня рядом не окажется, значит я просто пошел за кофе. Обезболивающие помогли, когда меня не было, верно? Дин кивнул. — Отлично. Я никуда не уйду. Отдыхай. Он наблюдал за Дином, впервые за несколько недель получившим возможность нормально выспаться. Это было только начало. Может быть, в больнице ему помогут. В конце концов, если это медицинская проблема, то именно для этого здесь и есть врачи, верно? Так или иначе, он придумает ложь, объясняющую тот ущерб, который ублюдки нанесли голове Дина. А потом, может быть, они придумают, как его исправить. Сэм вытянул ноги и размял шею, каждый мускул его тела болел. Он должен был бы уже привыкнуть к больничным стульям, которые всегда были слишком низкими и узкими, но почему-то его тело не желало к ним приспосабливаться. Сэм со вздохом встал и несколько минут ходил по комнате, прежде чем решил, что ему не помешает кофе. Он шел по коридору, его большие ступни шаркали по полу, как снегоступы. Его руки лениво болтались по бокам, но ладони были сжаты в кулаки. Он откинул волосы с глаз и провел рукой по лицу, снова и снова повторяя себе, что с Дином все будет в порядке. Дин всегда был в порядке. Так и должно быть. Сэм позаботится, чтобы с ним все было хорошо. Он не хотел, чтобы Дина снова оторвали от него. Нет, больше никогда. На вкус кофе был не похож ни на что, тем более на кофе, но Сэм этого почти не замечал. Он рассеянно потягивал жидкость, крепко держа чашку в руках. Он думал о последних двух неделях, прошедших с тех пор, как он вызволил Дина из больницы, обо всех странностях, которые он упустил, и обо всех тех случаях, когда он позволял Дину оправдываться. Обо всех случаях, когда он знал, что что-то не так, но Дин не говорил ему, что именно. Он должен был настаивать, он должен был предвидеть нечто подобное. На обратном пути он лишь несколько шагов не дошел до стойки администратора. Не успев повернуть за угол, он услышал мужской голос, громкий, очевидно принадлежавший человеку, привыкшему отдавать приказы. Незнакомец разговаривал с медсестрой за стойкой. — Его зовут Дин Сандерс, — сказал он, и Сэм замер, чувствуя, как сердце выпрыгивает из груди. Грохот пульса заглушал все остальное, и Сэм прищурился, сосредоточившись на словах мужчины. — Его госпитализировали несколько часов назад. Мы здесь, чтобы перевезти его в другое место. — В документах ничего не говорится о переводе, — ответила медсестра. Она нажимала клавиши клавиатуры, и Сэм догадался, что она проверяла данные Дина. — Этот человек — преступник. Он должен быть переведен в тюремную больницу, — добавил второй голос. Вот дерьмо, их нашли. И не федералы — Хенриксен официально объявил их мертвыми, кроме того, федералы назвали бы настоящее имя Дина. А не то, под которым Сэм зарегистрировал Дина здесь. Эти люди искали Дина из-за экспериментов. — Сначала вам придется поговорить с его врачом, — сказала медсестра, — как только она выйдет из смотровой. В этот момент Сэм бросился бежать. Была еще одна дорога к палате Дина, которая не шла мимо стойки регистрации. Она немного длиннее, но если повезет, пришедшие за Дином не узнают, что Сэм их видел. Он летел по коридору, уворачиваясь от пациентов, маленьких тележек и кроватей, которые стояли у него на пути, один раз он поскользнулся и чуть не врезался в пожилую пару. В конце концов он ворвался в палату Дина, захлопнул дверь, подскочил к кровати и принялся трясти руку брата, пока тот не открыл глаза и не моргнул, нахмурившись. — Дин, — выдохнул Сэм, освобождая Дина от капельницы, — они нашли тебя. Нам нужно уходить. Одевайся. Быстро. Дин медленно сел, свесив ноги с края кровати, а Сэм тем временем нашел в шкафу аккуратно сложенную одежду Дина. Медсестра принесла ее раньше, пока Дин спал, а Сэм сидел, ссутулившись, в кресле у кровати. Он помог Дину снять больничный халат, натянуть джинсы и рубашку. Движения Дина были чертовски неуклюжими и медленными из-за лекарств и сна. Сэм даже не потрудился завязать шнурки, а просто засунул их между ботинками и ногами Дина. Он схватил с тумбочки его вещи, бумажник и ключи от машины и рывком поднял брата на ноги. — Нам нужно торопиться, — сказал Сэм, и Дин кивнул. Сэм приобнял его за плечи, чтобы поддержать на ходу. Казалось, на то, чтобы выбраться из больницы, ушли часы, но позже Сэм уже ничего этого не помнил. Каким-то образом Дину удалось собрать последние силы, идти как можно прямее и не слишком прижиматься к Сэму, переставляя одну ногу за другой, пока Сэм тащил его по коридорам, то и дело оглядываясь, чтобы убедиться, что за ними не следят, прислушиваясь к торопливым шагам. Они покинули больницу незамеченными, а затем протиснулись между рядами машин на стоянке, и все же Сэм продолжал оборачиваться назад, подталкивая Дина продолжать идти. Раньше он проклинал себя за то, что не нашел свободного места для парковки Импалы, и ему пришлось оставить машину у тротуара на улице за углом —парамедики не разрешили ему ехать в машине скорой помощи, — но теперь Сэм благодарил Бога, судьбу или кого-то еще, кто за это отвечал. Если бы Детка стояла на больничной парковке, люди, пришедшие за Дином, вероятно, узнали бы ее и оставили около нее несколько охранников. Но Импала ждала братьев в другом месте, и когда они пересекли улицу и свернули в переулок, где Сэм оставил машину, они услышали приглушенные крики у входа в больницу. К этому времени Дин едва держался на ногах, и его дыхание напоминало глубокий металлический скрежет. Пот струился по его вискам, и он ничего не говорил, просто шел рядом с Сэмом, ковыляя и спотыкаясь о собственные ноги. Когда они подошли к машине, дыхание Сэма тоже стало прерывистым. Он усадил Дина на пассажирское сиденье, и тот сгорбился, не в силах нормально сесть, неловко оперевшись о спинку. Как только Сэм сел, он завел мотор и направил Импалу по дороге в противоположном направлении от больницы. Через пятнадцать минут он смотрел, как город постепенно исчезает в зеркале заднего вида.