***
Они питались одними консервами. Ближайший крупный город находился почти в часе езды. Сейчас, когда в их жизнях установился хрупкий порядок, Сэм не мог рисковать и оставить Дина даже на пару часов. О том, чтобы взять его с собой, не могло быть и речи. Но кладовая была забита консервами, так что еды им хватит, по крайней мере, на месяц или даже больше, если за это время они не успеют найти способ помочь Дину. Он старался не думать о том, что произойдет, если они вообще не найдут решение, не размышлять, насколько вероятен такой исход. Он не мог просто приехать в больницу и потребовать, чтобы Дина вылечили, и его синапсы начали функционировать как у всех нормальных людей. Тем более, что, судя по всему, врачи все равно не смогут исправить то, что сделали ученые. Им даже не поверят. И скорее всего, просто отправят Дина в психиатрическое отделение, потому что, с точки зрения врачей, у него были припадки и галлюцинации. Шизофрения во всей своей красе. Спору нет, медицина активно изучает мозг, но понятий "экстрасенсорика" и "эмпатические способности" для нее не существует. Если они не смогут найти средство, Сэм отвезет Дина в место, похожее на это. Пустынное, и безлюдное, только они вдвоем. Они поселятся в домике в каком-нибудь лесу, даже если придется тащить Дина в Канаду, на Аляску или даже в Сибирь, это не имеет значения. Пока это был лучший план, который мог придумать Сэм. Спустя некоторое время позвонил Бобби и рассказал, что смог узнать. Слова были правильными, логичными, и как раз теми, которые Сэм не хотел слышать. Он ходил взад и вперед по берегу, не спуская глаз с хижины. Он видел, как в спрятанном за занавесками окне, словно черная тень, появился силуэт Дина. Бобби говорил о многом, и Сэм отчаянно пытался уложить сказанное в свою голову. О том, что обычный человеческий мозг не был предназначен для экстрасенсорных вещей, о том, что наличие этой способности, вероятно, истощало разум Дина. Изнашивало его, и чем больше его мозг терял способность держать эмпатические способности в себе, тем больше он открывался психическому воздействию извне, вызывая еще большее напряжение и боль. Бобби назвал это порочным кругом, и Сэм хотел что-то ответить, но большой ком в горле мешал ему говорить. Суть была в том, что состояние Дина будет ухудшаться. В конце концов, Сэм пробормотал бессвязный вопрос о том, как помочь Дину, и его желудок нервно сжался в ожидании ответа. Бобби сказал, что его друг не знает ответа на этот вопрос, но, если удастся найти учёных и заставить их рассказать, что именно они сделали с мозгом Дина, тогда возможно... — Ему помогли обезболивающие, — вставил Сэм. Он принялся грызть ногти, оглядываясь на хижину. — Извини, сынок. Симус сказал, что лекарства только снимают боль. Но воздействие на мозг продолжается, и оно все еще вредит разуму Дина. Обезболивающие препараты не останавливают, а просто притупляют болевые ощущения. В лучшем случае они продлевают процесс. — Что... что произойдет, если мы не остановим этот процесс? — голос Сэма зазвучал по-другому. На мгновение он и сам удивился этому, пока не понял, что слезы, которые он сдерживал, и дрожь заставили его голос звучать по-чужому. — Этого мы не знаем... вот почему нам нужно найти этих докторов или ученых, или как вы там их называете. — Они могут быть где угодно, — выдавил Сэм сквозь стиснутые зубы. Он закусил губу и сглотнул, пытаясь вернуть контроль над своим голосом. — Я знаю Сэм, — ответил Бобби, - но Эллен уже взялась за это дело. И Эллен, и Джо тоже. Как только они услышали о Дине, они развернули бурную деятельность. Они очень решительно настроены уничтожить ублюдков. — Правда? — Да. Сэм, все, что ты можешь сейчас сделать, это присматривать за своим братом. Я позвоню тебе, как только что-нибудь узнаю, хорошо? Сэм кивнул, но потом вспомнил, что Бобби его не видит. — Хорошо, — добавил он. — Ты собираешься рассказать Дину? — Нет, — Сэм понизил голос, он спиной чувствовал взгляд Дина, наблюдающего за ним. По его плечам пробежали мурашки. Сэм знал, что с такого расстояния Дин его не услышит. Пока. Сэм всегда верил, что Джону Винчестеру под силу что угодно, и Дин, как его наследник, не отстает о него. Это был рефлекс, сохранившийся у Сэма с детства: Дин — настоящий супергерой, который всегда спасет и защитит Сэма. Но теперь Дин больше не был героем в глазах Сэма, во всяком случае, не тем героем, которые носят плащи и обладают сверхчеловеческими способностями. Дин был его братом, парнем, который отдаст все, что у него есть, чтобы защитить Сэма. Он был лучше, чем герой. Но теперь пришла очередь Сэма защищать Дина. Ему самому нужно стать героем, каким Дин сейчас быть не мог. — Хорошо. Продолжай в том же духе. Дину пока не нужно об этом знать. — Да, — согласился Сэм. Дину нужна хоть капля надежды на то, что его можно спасти. Сэму нужна хоть капля надежды на то, что Дина можно спасти. Пока это все, на что они могут рассчитывать.***
Сэм стоял на берегу и разговаривал по телефону. Он нервно оглядывался на хижину, как будто боялся, что Дин может в любой момент выйти на улицу и позвать Сэма. Вероятно, он разговаривал с Бобби, и Дин видел, как он пожимает плечами, проводит рукой по волосам и сжимает пальцами переносицу. Дину не нужно было слышать слова, поза Сэма рассказала ему достаточно. Новости были плохие. Скорее всего, очень плохие. Дин отошел от окна и вернулся в спальню, времени у него было немного. Хотя он мог читать настроение Сэма на расстоянии, он не знал, сколько времени займет телефонный звонок. Ему нужно было спешить. Он оставил дверь в спальню приоткрытой, чтобы услышать, когда Сэм войдет в хижину. Сел на край кровати и выдвинул верхний ящик тумбочки. Чуть раньше он до верху набил его своими боксерами и носками, чтобы Сэм даже близко к нему не подходил. Порывшись в куче белья, он наконец нашел небольшую пластиковую банку. Он снял крышку, вытряхнул две таблетки на ладонь и снова спрятал контейнер. Проглотил таблетки, запил их водой из стакана с тумбочки и на мгновение закрыл лицо руками, делая глубокие вдохи. Головные боли и тошнота вернулись пару дней назад, сначала почти незаметные, затем становились сильнее, почти так же плохо, как и раньше. Хотя Сэм все время был рядом с ним, и они спрятались чуть ли не на краю мира, этого все равно было недостаточно. Если Дину было так плохо за много миль от цивилизации... Он старался не думать о том, насколько ему стало бы хуже, если бы вокруг него были люди. В шкафу он обнаружил аптечку: таблетки, мази и пластыри — все, что нужно охотнику, чтобы залатать раны и вылечиться после неудачной охоты. Дин догадался, что существует какое-то негласное правило: если ты приходишь сюда и берешь какие-то лекарства и бинты, то, уходя, должен снова их пополнить. Но они с Сэмом не собирались уходить еще какое-то время, и там была целая полка с различными видами обезболивающих. Обезболивающие позволяли ему функционировать — по крайней мере, достаточно, чтобы обмануть Сэма, который так отчаянно верил, что с Дином все в порядке. Дин просто не мог вынести мысли о том, чтобы разбить сердце брату. Только не снова. Он не был глуп. Он видел надежду в глазах Сэма, когда начал приходить в себя. Ещё до того, как его похитили. После ада. Первые несколько дней были очень тяжелыми. Большую часть времени Дин чувствовал, что тьма и огонь преследуют его, куда бы он ни пошел, и что он вот-вот потеряется в них. Ему и сейчас иногда так кажется. Сначала он был настолько напуган, что слова застревали у него в горле, и он не мог говорить — позже Сэм рассказал ему, что он не проронил ни слова в течение двух недель. Сам Дин не мог оценить, сколько прошло времени. Почти все эти первые недели после ада казались сплошным размытым пятном. Но когда он смог взять себя в руки, он сразу же заметил перемену в Сэме, то, как тот снова начал улыбаться, как беспокойство уступило место облегчению. Это помогало и Дину. А теперь... он больше не хотел видеть этот отчаянный, полный ужаса взгляд Сэма. Поэтому он начал пить обезболивающие. Поначалу они полностью избавляли от боли, но теперь, сколько бы он ни принимал — а он не мог принимать слишком много, иначе они бы выводили его из строя и Сэм бы это заметил, — его голова всегда гудела, всегда болела и кружилась. Лекарства помогали ему держаться на ногах, не более того. Но это не имело значения, пока он был в состоянии продолжать играть свою роль для Сэма. Несмотря на то, что ему становится хуже и симптомы усиливаются, он просто должен суметь улыбаться и кивать Сэму. В тот день Сэм приготовил ужин, разогрел банку равиоли. От запаха у Дина скрутило живот и при мысли о еде его чуть не стошнило, но он не мог этого показать. Вместо этого он солгал Сэму, сказав, что хочет немного подышать вечерним воздухом, и побежал к озеру, подальше от вони равиоли. Чем дальше он удалялся от хижины, тем больше успокаивался желудок, но это передышка была недолгой. Вскоре Сэм окликнул его и сказал, что ужин готов. Дин уставился на тарелку со смятением, чувствуя, как его желудок то завязывается узлами, то развязывается, то сжимается, то делает сальто. У него пересохло в горле, и он нерешительно принялся ковыряться в еде, чувствуя на себе взгляд Сэма. Сэм, конечно же, смотрел. Иногда Дину казалось, что Сэм ведет запись каждого кусочка и каждого глотка, который он делает. Он не мог использовать отговорку "не голоден", потому что уже пропустил завтрак, и Сэм не купится на это во второй раз. Поэтому, стараясь не обращать внимания на реакцию своего тела, Дин проигнорировал тошноту и позыв к рвоте и заставил себя откусить кусочек, потом еще один, и еще. Он проглотил равиоли целиком, чувствуя, что если еда задержится во рту дольше, чем на несколько секунд, то она вообще не доберется желудка. Его пальцы начали дрожать, но он только крепче сжал вилку и заставил себя улыбнуться. Мурашки пробежали у него по спине вниз по позвоночнику, потом вверх и остановились где-то на макушке. Не отрывая глаз от цели — еды, он запихнул в рот еще равиоли. Проведя рукой по лбу, он заметил, что тот покрылся холодным потом. Этот кусочек оказался последней каплей. Его внутренности взбунтовались, яростно протестуя против нежеланной пищи. Дину потребовалась доля секунды, чтобы понять, что он не сможет удержать еду в себе. Он вскочил на ноги и оказался в ванной как раз вовремя, чтобы не создать полный беспорядок за обеденным столом, когда еда буквально взорвалась в его горле. Он смутно слышал голос Сэма где-то позади себя, в нем звучала паника. У Дина не было ни времени, ни дыхания, чтобы ответить, потому что он крепко схватился за сиденье унитаза, его тело содрогнулось, и его снова вырвало. Рука легла ему на спину, и когда судороги и рвотные позывы отступили, Дин наконец ослабил хватку на фарфоре и безвольно прислонился к стене. Он наполовину сидел, наполовину лежал, его мир вращался. — Черт, — выдохнул он. Во рту все еще стоял привкус рвоты. — Что это было, черт возьми? — голос Сэма прорезал тишину, и Дин открыл глаза, чтобы увидеть искаженное ужасом лицо брата. — Ничего, — Дин махнул рукой и поднялся. Ноги все еще дрожали, но сильные руки Сэма обхватили его и потянули вверх. Дин, пошатываясь, подошел к раковине и прополоскал рот, ощущая ладонь Сэма на своей спине, между лопаток. Он никогда бы не признался брату, но этот жест странно успокаивающим. — Чушь собачья, — сказал Сэм. — Может быть, еда просто не подошла моему желудку, — Дин вернулся в гостиную на нетвердых ногах, снова поддерживаемый Сэмом, — такое случается. — Но не так, как сейчас. Боже, Дин... — Я уверен, что завтра мне будет лучше, Сэмми. Не беспокойся. Ничего страшного. Он мысленно задался вопросом, покраснел ли он сейчас, с другой стороны, он всегда был хорошим лжецом. Сэму, похоже, очень хотелось верить, поэтому в конце концов он кивнул и сказал: — Да. Ладно. Дин кивнул в ответ с улыбкой, которая, как он знал, не касалась его глаз. Завтра его выступление должно быть лучше.***
Сэм спал чутко, прислушиваясь даже во сне. Дверь в спальню была приоткрыта, на этом тоже настоял Сэм. Так что даже из гостиной, где он ночевал (потому что Дин обязательно должен спать на нормальной кровати), он мог услышать, если что-то пойдет не так. И в тот момент, когда Сэм проснулся и открыл глаза в темной комнате, он понял, что что-то определенно не так. Он не мог сказать, откуда у него возникла эта мысль, потому что в спальне было тихо, и даже после того, как Сэм послушал с минуту, ничего необычного не произошло. И все же он не мог избавиться от ощущения, что что-то не так, как зуд в спине, неприятное чувство, которое предлагало ему пойти и проверить Дина. Просто чтобы убедиться. Сэм откинул одеяло и прокрался к двери, доски мягко скрипели под его весом. Он слегка приоткрыл дверь и прищурился, привыкая к темноте, а потом словно кто-то высосал весь воздух из его легких. Как удар в лицо. Дин лежал на кровати между смятыми простынями, его правое предплечье свисало с края матраса. Он тяжело дышал, грудь его вздымалась от частых вдохов, и даже в темноте Сэм видел, как бледное лицо Дина блестит от пота. Его тело находилось в неудобной позе, левая рука была прижата к животу. Когда Сэм вбежал в комнату, тот посмотрел на него, сжав губы и прикрыв глаза от невыносимой боли. Он изо всех сил старался не издавать ни звука, ни стонов, ни всхлипов. Ни тем более крика. Это все, что мог сказать Сэм. — Господи! — Сэм поднес руку ко рту и бросился к Дину. В его босые ступни то и дело впивалось что-то мелкое, разбросанное по полу. Опустившись на колени, Сэм поднял один из предметов и понял, что это ни что иное, как таблетки. Он поискал глазами. Рядом с таблетками лежал и контейнер от них. — Черт, — выдохнул он, — черт, Дин. Дин принимал обезболивающие. А это означало, что ему не становилось лучше. Вчерашняя рвота получила свое объяснение. Судя по беспорядку, перед приступом руки Дина тряслись так сильно, что таблетки рассыпались по полу. Сам Дин дрожал на мокрых простынях. Он не смотрел на Сэма, он смотрел прямо перед собой, губы его все еще были сжаты в тонкую линию, а черты лица искажены страданием. У Сэма навернулись слезы на глаза, когда он увидел брата в таком состоянии. Он так отчаянно старался держать себя в руках, не показывать, как сильно повредило его то, что с ним сделали эти чёртовы ублюдки. — Черт, Дин, — повторил Сэм. Он снова положил руки на спину брата, как и раньше, тем более что тот, казалось, не возражал. Почувствовав прикосновение, Дин перевел взгляд на Сэма. Сэму следовало бы разозлиться. За то, что Дин лгал ему, притворялся и скрыл важные вещи. Но он не мог... не мог злиться на Дина, когда видел своего старшего брата таким, как сейчас, страдающим от боли и все же пытающимся держаться и быть сильным ради Сэма. Когда его тело содрогнулось от боли, рубашка прилипла к телу, а он просто стиснул зубы и не позволил Сэму увидеть, насколько ему плохо на самом деле. Среди страха и потрясения всплыл гнев. Кто-то решил украсть время у Сэма, потому что Дину и здесь не становилось лучше. Ему нужна была помощь, а времени у них было в обрез. Как он спасет Дина, если время исчезает вот так, большими кусками, оставляя после себя лишь дыры, которые засасывали все остальное? Дин не умрет, сказал себе Сэм. Они прошли почти через апокалипсис, вырвали Дина из ада и сражались с демонами только для того, чтобы Дин погиб, потому что какие-то ученые решили поиграть в Бога. Ни за что. Герои так не умирают. — Завтра мы едем к Бобби, — тихо сказал Сэм. — Мы будем это исправлять. Я обещаю. Мы найдем способ. Договорились? Губы Дина дернулись в кривой улыбке, но внезапно она исчезла так же быстро, как и вспыхнула. — Сэмми? — Да? Голос Дина был еле слышен. — Я...Я не чувствую ног.