Детективная история.

      Через час я выходила из здания министерства с папкой документов по делу, с которых я сделала копии, потому что дело также запросили в ФЭС, как в деле о похожих случаях. Мне не давало покоя, что с делом что-то не так, и я не могла понять, что именно с ним не так, но решила это выяснить позже, когда вернусь в ФЭС или домой. — Привет! Тебя уже Рогозина с собаками ищет, — поведала мне Алла, как только я переступила порог ФЭС и подошла к ней. — Ладно, прорвёмся, — отмахнулась я от Аллы. — В первый раз что ли?       Подмигнув девушке, я перехватила папку как можно удобнее и, повесив сумку на плечо, я отправилась сначала в кабинет начальницы, где её не оказалось и, покрутив головой, заметила её только в комнате для переговоров вместе с коллегами. Видимо они сидели и обсуждали то дело, которое я копировала или просто в принципе делали какие-то выводы по делу. — А вот и наша путешественница, — немного раздражённо произнесла Рогозина. — У меня были неотложные дела, которые мне хотелось бы закончить сегодня и точно к ним не возвращаться, — холодно ответила я, смотря в глаза Рогозиной. — Ты где была? — Проверяла одно старое дело, которое могло бы мне помочь, но видимо это не так, — произнесла я, и села рядом с Тихоновым.       Положив папку перед собой, я поправила футболку и уселась как можно удобнее в кресле. Все внимательно наблюдали за мной и чего-то ждали, видимо то, что я продолжу, но этого не случилось, и Рогозина решила вернуться к прерванному совещанию. — Итак, что мы имеем? — спросила Рогозина. — А мы имеем 2 убитых девушки, которые очень похожи на меня, — начала я, смотря куда-то поверх голов коллег. — Так же это может быть каким-то посланием для меня, что очень вероятно, либо просто псих, которому нравиться убивать. — Вот про послание для тебя — это же просто бред, — усмехаясь, произнес Березин. — Серьезно? — спросила я, смотря на него. — Ты, правда, так уверен в этом? Ты, правда, знаешь меня или моё прошлое так хорошо? Никто не знает меня, так как я знаю себя и те, кто знает меня годами. Так что Рома не надо говорить о том чего не знаешь. — Можно подумать ты знаешь что-то такое, чего не знаем мы, — немного обиженно произнесла Амелина. — Очень может быть, только бесить меня ещё больше не надо, — попросила я. — Всё хватит! — не выдержала Рогозина, и обратилась к Ивану. — Можешь вывести детали того дела, что я запросила в архиве Министерства.       Как только Ваня вывел на экран фотографию с моим фото, когда мне было 7 лет, то я чуть не поперхнулась воздухом, потому что я думала, что фотографий в деле не было, уж точно не должно было быть моих взрослых фото, но вот детская фотография. — Ты чего? — спросил Тихонов, я лишь отмахнулась от парня. — Анастасия Насонова, — произнесла Рогозина, как-то странно посмотрев на меня. — Она была первой и последней жертвой маньяка Евгения Сидихина, которого посадили за её похищение и попытку убийства. И сейчас он должен сидеть в колонии строго режима. — Уже нет, — произнесла я, порывшись в базах. — Вышел за месяц до первого убийства в Готымске, и там тоже есть несколько убитых девушек, только что по сводке прошло. И был запрос на похожие случаи. — Тогда нужно ехать в Готымск и выяснять все подробности дела или дел, связанных с нашим делом, — сказала Рогозина. — Едут Тихонов, Данилов, Холодов, Круглов и Романова. И нужно найти эту девушку. — А долго искать не придётся, — вставила я своё слово. — О чём ты? — спросила Рогозина. — Романова! — Дело в том, что эта девочка на фотографии — я, — произнесла я, смотря на фотографию. — Мне было десять лет, когда всё случилось, я тогда долго ходила к психологу, и мне снились кошмары, через полгода всё закончилось. В 17 лет родители разбились в автокатастрофе, и я долго восстанавливалась после этого, как морально, так и физически, потому что была с ними в одной машине. Мы тогда уже жили в Петербурге, я училась в школе, а после той аварии экстерном окончила школу и поступила в академию МВД, меня тогда распределили в межрайонный убойный отдел. И как-то мне повезло с коллективом, что люди попались хорошие, и помогали мне очень много, за что я благодарна им, и получила бесценный опыт работы. — И там ты перестала бояться трупов? — спросил Гранин, его голос звучал как-то тихо, да и сам выглядел подавленным, как и все остальные. — У меня в принципе чувства самосохранения отсутствует, и поверь, там я видела, куда серьёзные вещи, чем тут в Москве, так что моя психика куда крепче, чем кажется, — пожав плечами, ответила я. — И как ты пережила тот ужас похищения? — тихо спросил Тихонов. — В какой-то степени моё детское подсознание вытеснило почти всё, что было связано с этим, да и потом родители меня увезли из Готымска почти сразу же, так что у меня не было никаких раздражителей, — пожав плечами, ответила я. — И только эти убийства заставляют меня задуматься о том, какого черта вообще происходит? И как он узнал, где я? И как я выгляжу даже спустя столько лет? Меня даже на суде не было! И все фотки были изъяты из дела, я не понимаю, как эта фотка осталась в деле? — Тогда ты останешься, и вместе тебя поедет Гранин! — чуть ли не в приказном тоне произнесла Рогозина. — Нет! Я должна ехать, потому что я знаю Готымск как никто другой, — я сразу же вспылила, — и половина людей, которые меня знает или знала тогда, и вообще без меня говорить не будут. Так что я еду!       Вскочив со своего места, я вылетела из помещения, не забыв, прихватив свои вещи которые были со мной даже папку со своим делом взяла.