Берсерк — всегда Берсерк

      Мы не шевелились долгое время. Я не собиралась уходить, пока Дагур не начал подниматься. Его лицо горело от ярости. Он встал и посмотрел на небо, вскинув руки, и издал вопль, полный боли и горя. Это было похоже на предсмертный крик раненого животного.       — Дагур, дыши, — сказала я мягко, утирая слёзы со своего лица, хотя через секунду они появлялись снова.       — Мы должны найти того, кто сделал это, — пробормотал он, сжимая кулаки.       — Что? — спросила я.       — Кто-то забрал всех драконов. И он должен понести ответственность за это. Он должен понести ответственность за смерть моей жены и детей! — закричал он.       — Нет, братишка. Мы не можем снова пойти по пути мести. Помнишь, чем всё закончилось в прошлый раз? — сказала я.       Он покачал головой и ударил кулаком по борту корабля.       — Нет, Иккинг наверняка знает, кто сделал это. Нам нужно на Олух, — сказал он. Быстро подойдя к штурвалу, он направил судно у Олуху. Это займёт всего пару дней пути, но только в том случае, если мы будем плыть на всех парусах всю дорогу.       — Дагур, тебе нужно подумать о том, что, возможно, Иккинг и не знает, кто стоит за этим, — сказала я.       — Серьёзно? Ты забыла, что если все драконы улетели, то это значит, что и Беззубик тоже. А мы с тобой оба знаем, что наш одноногий друг ни за что не отпустит своего дракона без сражения, — объяснил он сквозь стиснутые зубы. Его глаза горели, словно он готов был взорваться в любую секунду.       В его словах был смысл, Иккинг не отпустил бы драконов без боя. Никто из драконьих всадников не отпустил бы.       — Ты прав, брат, насчёт Иккинга и Беззубика. Но ты не прав, что хочешь мстить. Месть и жестокость — больше не выход, по крайней мере для меня, — сказала я ему.       — Ради Малы и моих детей — это очень даже выход! — закричал он.       — Дагур, ты забываешь, что я твой вождь! И если я говорю, что мы больше не мстим, то это значит, что мы больше не мстим! — закричала я в ответ.       Он зарычал в бешенстве и, отвернувшись, несколько раз ударил воздух кулаками. Я подскочила к штурвалу, чтобы мы не свернули с курса.       — Дагур, иди в каюту и отдохни. Тебе нужно немного времени, чтобы всё обдумать, — сказала я брату. Он обернулся на меня через плечо.       — Это ещё один приказ? — спросил он.       — Нет, это предложение, как твоей сестры. А как вождь, я не могу позволить тебе стоять у штурвала в таком состоянии, — разъяснила я.       Дагур ушёл в каюту на нижней палубе. Я заметила новые слёзы в его глазах.       Всё это было трагичным и душераздирающим. Моё сердце болело за моего брата, который только что потерял всё. Моё сердце болело за моих племянников, которые покинули этот мир слишком рано, они были такими маленькими! Моё сердце болело даже за Малу, которая была великолепной королевой и ещё более великолепной матерью.       Я всхлипнула и подобрала шип Змеевика, воткнутый в палубу. Кто знает, откуда он здесь, но я использовала его, чтобы закрепить штурвал. Мои глаза жгли слёзы, и я начала делать короткие и быстрые вдохи и выдохи. Я села и облокотилась всё на ту же корзину с фруктами и от души выплакалась.       Я молилась, чтобы это было сном, но я знала, что всё это случилось в реальности. Я положила руку на свою грудь. Моё сердце ныло. Было такое чувство, словно оно на самом деле разорвалось на части.       Почему драконы покинули нас? Если бы они остались, или если бы нас хотя бы предупредили об этом, то мы могли бы предотвратить то, что случилось. У нас было бы время на то, чтобы спасти людей. Я уверена, что Мала пыталась эвакуировать своих людей, но лава из вулкана движется так хаотично и быстро, что практически невозможно вовремя объявить тревогу. Я думала обо всех семьях, которые жили на острове. Так много детей! И теперь их всех не стало, они заживо сгорели в жидком огне.

***

      История глазами Дагура       Такое чувство, что кто-то вырезал сердце из моей груди и заставил меня смотреть, как его кромсают на кусочки.       Я сел на свою кровать, уперев локти в колени и положив голову на руки.       — Этого не может быть… — повторял я снова и снова.       Я поднялся и начал тихо ходить по каюте.       — Это не может быть правдой! Они в порядке. Наверно, это сон. Ужасный, кошмарный сон! Да! Сейчас я проснусь и всё будет хорошо, — сказал я сам себе. Я быстро подошёл к кровати и лёг. Я крепко зажмурился. Мои глаза были закрыты несколько секунд, а потом я открыл их.       — Почему я не просыпаюсь?! — закричал я, вскакивая с кровати и снова шагая по комнате.       Медленно, в самой глубине души я начал осознавать, понимать, что их больше нет. Нет моей семьи.       Гнев заставил мою кровь кипеть. Я выкрикнул боевой клич и ударил стену.       Я бил её снова и снова, крича каждый раз, как мой кулак сталкивался с деревом. Когда я наконец остановился, я упал на пол и вздрогнул, увидев кровь на своей руке.       Я застонал и пошёл к ёмкости с водой, чтобы смыть кровь с моей руки, а затем обмотал её чистой тканью.       Я был измотан. Я улёгся на кровать и закрыл глаза, пытаясь уснуть. В конце концов я и правда заснул, но далеко не без сновидений.

***

      Мала улыбнулась мне. Она была уставшей и вся в поту, но для меня она никогда не была более красивой. Я ахнул, заметив крошечный свёрток у неё на руках. Я протянул руку и осторожно откинул мягкое одеяло, чтобы рассмотреть получше. На меня смотрел крошечный человечек.       — Это мальчик, — прошептала Мала.       Я засмеялся и широко улыбнулся. Я впитывал каждый миллиметр лица ребёнка. Его глаза были зелёными, как у меня и его мамы. Из-под пеленки выглядывал маленький пучок рыжих кудряшек.       — Он прекрасен, — прошептал я, осторожно проводя пальцем по его щеке. К моей радости я был награждён тихим агуканьем от моего сына. Я улыбнулся в благоговейном трепете перед маленьким человечком.       — Хочешь подержать его? — спросила Мала.       — А можно? — спросил я, присаживаясь на кровать рядом с ней.       Мала засмеялась.       — Конечно, можно, он твой сын! — она передала мне малыша и помогла правильно уложить его на руки.       Никогда в своей жизни я не испытывал столько радости и любви к другому человеку. Конечно, я любил свою жену больше всего на свете, но это было другое чувство. Этот крошечный человечек был создан мной и моей женой.       — Ты уже думал, как его назвать? — спросила Мала, придвигаясь ко мне, чтобы положить голову мне на плечо.       — Я всегда хотел назвать своего первенца в честь отца, — сказал я тихо.       Мала согласно кивнула.       — Освальд — мне нравится. Я размышляла над вторым именем…       — О, правда? — спросил я.       Моя жена кивнула.       — Я подумала, что мы можем использовать имя нашего общего лучшего друга и союзника, — сказала она.       — Да?       — Как тебе Освальд Иккинг? — спросила она.       Я улыбнулся и посмотрел на малыша в моих руках.       — Идеально, — ответил я.       Мала поцеловала меня в щёку и погладила рукой личико нашего сына.       — Привет, Освальд Иккинг, я твоя мама, — прошептала она.       — А я твой папа, Оззи, — сказал я тихо.       Оззи вскоре уснул на моих руках.

***

      Окружающее пространство в моем сне изменилось.       Оззи сидел на моих коленях, ему было около года.       — Мама? — спросил Оззи, показывая на дом.       — Да, Оззи. Мама там. И у тебя скоро появится братик или сестрёнка, — сказал я тихо.       Оззи, конечно, не понял меня. Он просто продолжал повторять: «Мамамамама», — и показывать на дом.       Я вздохнул, кивая. Я бы хотел быть там, рядом со своей женой, но я нужен был сыну. Мала сказала, что всё будет хорошо и попросила остаться с Оззи, и всё же я не мог не волноваться за неё.       Мы ждали несколько часов. Мы с Оззи сидели на земле и разыскивали жуков в траве. Я называл сыну каждого жука, но все они для него были или «жу-жу», или «ж-ж».       Наконец, спустя целую вечность, из дома вышла повитуха и позвала нас взмахом руки.       — У вас девочка! — крикнула она. И я радостно подпрыгнул.       — Ты слышал, Оззи? У тебя родилась сестрёнка! Хочешь увидеть её и маму? — спросил я, поднимая его на руки.       — Мама! — сказал он радостно. Я засмеялся и понёс его в дом, в нашу спальню.       Когда я увидел Малу и нашу малютку-дочку, я потерял дар речи. Это было так прекрасно!       Мы с Оззи тихо вошли.       — Привет, малыш, — сказала Мала, обращаясь к Оззи.       — Мала, она прекрасна, — сказал я, садясь на кровать рядом с женой, и Оззи вскарабкался к нам.       — Можно? — спросил я, протягивая руки.       Мала кивнула и протянула мне маленький свёрток.       Я улыбнулся, глядя на свою дочь. У неё была копна светлых волос. Её глаза были плотно закрыты, но, думаю, что они зелёные, как и у всех нас. Её крошечный ротик был сжат, мило выпятив нижнюю пухлую губку.       — Оззи, посмотри-ка, — сказал я. Оззи подполз поближе, чтобы посмотреть на малышку.       — Это твоя младшая сестрёнка, — сказала Мала, целуя его в щёчку.       Оззи захихикал и потянулся, чтобы потрогать ручку девочки.       — Варианты имён? — спросил я жену. Мы решили, что в этот раз она выберет первое имя, а я — второе.       — Марина, — просто ответила Мала, и я согласно кивнул.       — Марина. Мне нравится, — ответил я.       — Я рада, — сказала она, с любовью целуя меня в щёку. — А что насчёт второго имени? — спросила она.       — Может, Хедер? — спросил я.       Мала закусила губу, размышляя.       — Милая, я знаю, что вы двое не всегда ладите, но она моя сестра. Я хочу, чтобы наша дочь получила что-то от неё, — сказал я.       — Марина Хедер… Ей подходит это имя, — сказала наконец Мала. Я улыбнулся и одними губами произнес: «Спасибо», — а потом поцеловал её в лоб.

***

      Окружающее снова изменилось. Сцена была так болезненно знакома.       В нашем доме царила напряжённая обстановка. Я слишком хорошо запомнил это. В последнее время мы с Малой только и делали, что ссорились. Мы не могли находиться в одной комнате без того, чтобы не разругаться. У нас обоих было много дел. У меня всё ещё сохранялись обязанности перед Берсерками, плюс мои добавились обязанности как короля Защитников Крыла. У Малы исполняла свои обязанности королевы, и она должна была подхватывать мою часть дел всякий раз, как мне приходилось возвращаться на остров Берсерков, чтобы проверить всё. Моя сестра была удивительным вождём, но это были мои люди. И у нас с Малой были дети, о которых тоже нужно было заботиться. Мы оба были под большим стрессом и давлением.       Но ссора, которая случилась в тот день, который всплыл в моём сне, была худшей из всех.       Мы орали друг на друга, возможно, так громко, что слышала вся деревня. Я знаю, что это ранило наших детей.       Та ссора закончилась тем, что Мала попросила меня оставить её. Чего бы я только не отдал, чтобы это исправить! Чтобы остаться и сказать ей, что мы сможем справиться. Сказать ей, как сильно я люблю я.       Последнее, что я увидел прежде чем проснуться, было её лицо в слезах.       Я вскочил, пробуждаясь, весь в поту.       — Дагур, ты в порядке? — спросила Хедер. Они сидела на мой кровати.       — А? — я всё ещё осмысливал происходящее.       — Ты кричал во сне. Тебе приснился кошмар? — спросила она, с нежностью поглаживая мою спину.       — Да, наверно, можно и так сказать… Я вернусь к штурвалу. Сегодня мне больше не уснуть, — сказал я. Я поднялся и сменил мою промокшую от пота тунику на чистую и сухую, а потом взобрался по лестнице на палубу.