Берсерк — всегда Берсерк

      История глазами Дагура       Я даже не стал ложиться в постель. Всё, о чём я мог думать, — только об этой ужасной женщине. Она была жестока ко мне. Была причина, по которой Освальд изгнал её! А теперь она была наедине с моей сестрой, которая, скорее всего, её даже не помнит.       Я ударил кулаком по столу и смял письмо в другой руке. Мне надо поговорить с Иккингом.       Уже стемнело, и жители разошлись по домам, готовясь ко сну, когда я побежал по деревне. Чем ближе я был к дому Иккинга, тем быстрее становился мой шаг.       — Иккинг! — позвал я, стуча в дверь.       Открыла Астрид. Она накинула на себя плащ вождя, чтобы прикрыть ночное одеяние.       — Где Иккинг? — спросил я.       — Он сейчас спустится. Дагур, что не так? — обеспокоенно спросила она, открывая дверь, чтобы я мог войти.       — Всё! Всё не так! Я получил письмо от Хедер, — сказал я.       — С ней всё в порядке? — взволновалась Астрид.       — Пока да, но боюсь, это ненадолго, — ответил я.       Астрид бросилась к лестнице.       — Иккинг, давай быстрее! — крикнула она.       Иккинг недовольно застонав спустился вниз.       — Астрид, ты же знаешь, что я не могу просто перестать… — он умолк, когда увидел наши лица.       — Что случилось? — спросил он взволнованным голосом.       — Остров Берсерков, — ответил я, — моя мама вернулась туда.       — Что ты имеешь ввиду? Твоя мама? Я думал, она мертва! — удивлённо сказал Иккинг.       — Да, а ты думал, что твоя мама тоже мертва, но посмотри, что вышло! — ответил я.       Иккинг вздохнул, понимая, что я прав.       — Так Хедер в опасности? — спросила Астрид.       — Была серьёзная причина, по которой её изгнали… — проговорил я.       — Знание этой причины может сильно помочь, — сказал мне Иккинг.       Я вздохнул и посмотрел на него.       — Это нехорошая причина, — предупредил я.       — Мы и не ожидали другого, — сказала Астрид. Она взяла Иккинга за руку, и мы прошли в гостиную. Она села рядом со своим мужем, держась с ним за руки. Глядя на них, я захотел, чтобы Мала была со мной. Она всегда знала, что делать, когда случалось что-нибудь подобное…       — Мы слушаем, — мягко сказал Иккинг.       — Хорошо. Всё началось, когда мне было около четырёх, то есть за четыре года до рождения Хедер…       26 лет назад       Я упал в грязь, мои глаза наполнились слезами, когда другие дети, всего на пару лет старше меня, окружили меня со смехом.       — Только посмотрите на него! Собираешься заплакать, слабак? — потешался самый крупный из них. Я быстро помотал головой, протирая лицо, чтобы убрать с него слёзы до того, как они начнут течь. Я попытался встать, но тот, что говорил, самый большой из них, толкнул меня обратно.       — Ты никогда не станешь вождём. Ты слабак, а такие не бывают вождями, особенно у Берсерков! — потешался он, выкрикнув боевой клич Берсерков. Он и остальные рассмеялись и ушли, оставив меня в грязи.       Я медленно поднялся и тихонько всхлипнул. Я побрёл домой, потирая руку, где злобные дети ударили меня.       — Мама? — тихо позвал я, заходя в дом.       Моя мать взглянула на меня и закатила глаза.       — Опять, Дагур? Я же сказала тебе драться, как настоящий Берсерк! — она начала бранить меня.       — Извини, мам. Мне просто не хотелось делать им больно, как они сделали мне, — ответил я тихим голосом.       — Дагур, ты должен сражаться. Так ведут себя Берсерки! — строго сказала она.       — Но папа говорит…       — Не обращай внимания на то, что говорит отец! Слушай меня! А теперь иди умойся, или ты получишь ещё меньше на ужин, чем уже заслужил, — пригрозила она.       Я побежал в свою комнату так быстро, как только мог, я бросился к кадушке с водой в углу моей комнаты. С помощью куска ткани я оттёр лицо и руки, морщась, когда ткань касалась больного участка на руке. Там точно будет синяк.       Вскоре я услышал, как отворилась входная дверь и громкие шаги заполнили дом. Я широко улыбнулся и выбежал из комнаты.       — Папа! — закричал я радостно.       — Хо! Вот мой мальчик! — счастливо сказал Освальд, его голос заполнил комнату. Когда я был маленьким, только с ним я чувствовал себя в безопасности.       Мой папа осмотрел меня, нахмурив брови.       — Почему твоя одежда вся в грязи? К тебе снова приставали те дети? — спросил он.       Я кивнул.       — Я буду сражаться с ними в следующий раз, обещаю, — ответил я.       — Что? Сражаться? Ерунда! Драка ничего не решает. Ты должен стараться быть как можно миролюбивее, — сказал он мне мягко.       Я улыбнулся и обнял его. Глазами я нашёл маму. Она хмурилась, что было очень плохо…       Мы вместе поужинали, и я пошёл ложиться спать абсолютно счастливым. Мой отец укрыл меня своими большими нежными руками.       22 года назад       Годами мама твердила мне, что единственный способ жить — это сражаться и мстить. Она била меня, если я не подчинялся. Из-за жестокости я поверил в это. К своим восьми годам я возненавидел отца. Он был трусом. Любой миролюбец — трус. Он не был истинным Берсерком.       Одна судьбоносная неделя всё изменила. Всё началось в день, когда я стал братом.       Я сидел снаружи дома, стуча ногами по крыльцу. Я слышал, как кричала моя мама внутри, я закрывал глаза и уши при каждом крике. То, из-за чего моя мама терпела такую боль, должно быть очень плохим. Я не знал, что происходило за закрытыми дверями, но папа сказал мне, что мама подарит мне братика или сестрёнку.       Так что, естественно, я ненавидел ребёнка из-за того, что моей маме было так больно.       Такое было чувство, что прошли годы, прежде чем крики умолкли. Вышел мой отец, он широко улыбался.       — У тебя появилась сестрёнка, дружок! — радостно сообщил он. Я мрачно взглянул на него и протиснулся мимо, чтобы посмотреть. Я решительно вошёл в комнату, готовый ненавидеть ребёнка всем своим восьмилетним естеством.       Чего я точно не ожидал, что увижу, как мама улыбается малышу. Как она может радоваться, если этот ребёнок доставил ей столько боли? Меня всегда били, когда я причинял маме хоть какую-то боль.       Потом я подошёл ближе и увидел малышку. Моё сердце сразу смягчилось.       У неё были завитки тёмных волос и огромные зелёные глаза. Её плач превратился в тихое агуканье, когда она посмотрела на меня.       Как я мог подумать, что буду ненавидеть эту малышку? Нет, я отдам за неё жизнь.       — Её зовут Хедер, — сказала мама нежно. Я взглянул на неё.       — Хедер… — повторил я тихо.       — Хочешь подержать её, сынок? — спросил отец, кладя руку мне на плечо. Я скинул его руку, но кивнул в ответ, залезая на огромную кровать. Мама осторожно переложила Хедер мне на руки.       Странное чувство охватило меня. Я не знаю точно, что это было, но я знал, что теперь я буду заботиться о ней, забывая о себе. Она была моей сестрой, а я был её старшим братом.       — Привет, — прошептал я, улыбнувшись, когда малышка пропищала в ответ.       Это был один из самых лучших дней в моей жизни.       А следующие несколько дней были сущим кошмаром. Моя мама всё время была уставшей, что означало больше лекций и битья.       Моё маленькое тело не могло столько вынести. Каждую ночь я шёл спать, покрытый синяками. Тогда я решил, что буду ненавидеть обоих моих родителей. Я также поклялся, что если мама когда-нибудь причинит боль Хедер, как мне, то я убью её.       Однажды я попался ей под руку в неподходящий момент. Я забился в угол гостиной, на меня со всех сторон летел град шлепков и ударов. Моя мать кричала на меня. Когда я начал плакать, она начала бить меня сильнее. Я почувствовал, как у меня из носа и по губам течёт кровь, на руках образовались синяки, и я чувствовал их на груди.       — Бренна! — услышал я окрик у входной двери. Потом что-то отбросило её от меня. Я упал на пол, тяжело дыша и всхлипывая. Потом наступила темнота.       Настоящие дни       — На следующий день моя мать ушла, а моя младшая сестра была отдана на воспитание одной женщине. Хедер отправили в приёмную семью несколько недель спустя, когда отец понял, что не может позаботиться о ней. Это разбило сердца и мне, и ему. Но мы ничего не могли сделать. У него были его обязанности вождя и сын, требующий внимания. Он любил Хедер, но она не должна была стать вождём, — усмехнулся я, — по крайней мере, мы не думали, что она им станет.       Иккинг и Астрид молчали.       — Ты никогда не рассказывал, что мать жестоко обращалась с тобой, — произнесла тихо Астрид.       Я вздохнул и опустил глаза.       — Я не люблю говорить об этом. У меня сохранилось несколько шрамов после особенно диких побоев, — ответил я.       — Дагур, если эта женщина на острове Берсерков с Хедер… — Иккинг не закончил.       — Я знаю, — ответил я. Горло сжалось.       — Мы должны помочь ей, — решительно сказала Астрид.       — Астрид, дорогая, но мы только что вернулись… — начал было Иккинг.       Но его жена быстро перебила его.       — Нет! Иккинг, я люблю тебя, но мы не можем оставаться в стороне. Хедер — наша подруга. Она помогала нам бессчётное количество раз. Теперь наша очередь помочь ей! — сказала она. У неё был очень решительный вид. Я знал, что никакие уговоры не переубедят её. И судя по лицу Иккинга, он тоже это знал.       — Хорошо, завтра утром соберём всю команду, — сказал он.       Астрид обняла его.       — Спасибо, братишка, — сказал я искренне.       Иккинг улыбнулся мне.       — Астрид права. Хедер — наша подруга, и она сестра моего заместителя. У нас нет выбора. Нам надо ехать. Я уверен, что остальные к нам присоединятся. Мама и Плевака последят тут за всем, пока нас не будет, — сказал он, словно убеждая самого себя.       Я пожелал им доброй ночи и направился к своему дому. Осталось всего несколько часов до утра, но мне нужно поспать так много, как только я смогу.