грязныйонемевшийангел (dirtynumbangelboy).

Драко проводит всё воскресенье перед телевизором в пижаме, поедая всякую дрянь и игнорируя всех сов, которые стучатся в его окно, и все звонки через каминную сеть. Он хотел бы провести так всю неделю, погрязнув в самобичевании с оттенком ненависти к себе, но Астория не позволит ему прогуливать занятия, так что в понедельник он аппарирует в Кентский университет. Быть здесь это большое облегчение. Лекции позволяют немного отвлечься, а магловский кампус, незапятнанный никакими воспоминаниями из его реальной жизни, – бальзам на его истерзанную душу. Драко не привлекает внимания, делает многочисленные записи и ни с кем не общается. На обед он покупает в «Essentials» сэндвич с беконом и отправляется к каменной скамье с видом на лабиринт из кустов. Это дождливый день, серый и несчастный, и те кто не умеют пользоваться магией не настолько глупы, чтобы сидеть на улице. Только несколько зайцев пожёвывают траву и отпрыгивают в сторону, когда он проходит мимо. Драко накладывает парочку незаметных заклинаний и садится на скамью, закинув ногу на ногу. Внизу на холме виднеется Кентерберийский собор и луг, окружённый туманными лесами. От огромного пространства вокруг него, бесконечного неба и вида на холмистую загородную местность ему становится немного легче дышать. Он знал, что это ненадолго, говорит он себе. Это была дурацкая идея, порождённая желанием, бухлом и чистейшим безрассудством, и он не может себе представить, что их притворство переживет это. Это свирепое проявление презрения. Драко знает, что производит определённое впечатление, но он надеялся, что Поттер сможет разглядеть за этим нечто большее. Что за нелепая мысль. Откусывая от сэндвича, он достаёт свой скетчбук. Его карандаш двигается в такт с дыханием, и со временем его внимание поглощают углы конструкции, которая возникает на бумаге, как будто проявляется фотография, дюйм за дюймом. Он уже думал, что у них с Поттером что-то было — что-то настоящее, потому что в магловском клубе не было необходимости притворяться. Поттер танцевал с ним и касался его бедра, и смотрел на него потемневшими, полными страстного желания глазами, и Драко надеялся, что… Что ж. Скоро Поттер поставил крест на этой идее, начав флиртовать с незнакомцем. Только что ставший свободным, он, наверное, хочет развлечься, и Драко не может его за это винить, но. Но все равно было больно. По вечерам он остаётся в своей квартире. Ноябрь сменил декабрь, и ночь за окнами сияет золотым и красным. Через два дня в его камине появляется встревоженный Блейз. Драко не пропускал три ночи подряд с тех пор, как открылся бар. Он не говорит «я же тебе говорил», но явно так думает, и возвращается назад в «Блейз», после того как Драко заверяет его, что к выходным вернётся в форму. А пока он просто хочет сидеть в эркере у окна с гудящим в камине пламенем и бокалом портвейна и делать эскиз дома своей мечты. Продолжают прилетать настойчивые совы, и Драко подозревает, что они от его матери. Он отказывается их впускать. Вечер четверга морозный. Вернувшись из Кентербери, он бросает книги на кофейный столик и роется в холодильнике. Они с Асторией перекусили кофе с багетом в «Nero», но это было несколько часов назад. Он достаёт немного бри и айвовое варенье с рукописной этикеткой «Ни дня без варенья» и подумывает открыть бутылку белого вина, но тут раздаётся звонок в дверь. — Блейз, я же сказал, что я… Это не Блейз. — Какого хера Темплз тебя впустил? — у его портье в роду были тролли, и он никому не даёт зайти в дом без разрешения жильцов. — Он не должен впускать всякий сброд. Поттер ничего не говорит. Ему и не нужно. Наверное, он просто назвал своё имя или показал шрам и получил всё что хотел, как всегда. — Что ты хочешь? — спрашивает Драко, дверная ручка впивается в плоть на его руке. Ему хочется захлопнуть дверь у него перед носом. Поттер откашливается и показывает на пакет у него в руке. — Я э-э… принёс тайскую еду. Ну, блять, и наглость. — Ты пытаешься воссоздать со мной ваши с Бёрком дурацкие традиции, после?.. — Мы с Уиллом брали индийскую еду по четвергам; я принёс тайскую. Я бы не… Он замолкает, ненадолго закрывает глаза. — Я посылал тебе сов. Много. Слушай, — продолжает он более настойчивым голосом. — Я хочу с тобой поговорить. Можно войти, пожалуйста? Куда более сильные люди, чем Драко, не могли сказать Поттеру «нет», особенно когда он задействует пылкий взгляд и своё до нелепого красивое, порозовевшее от холода лицо. Драко молча ведёт его на кухню, но остаётся на пороге. Какая ужасная идея позволить Поттеру находиться в его квартире. Он будет прикасаться к вещам, и тогда Драко придётся их сжечь. Поттер выкладывает контейнеры на кухонный островок. Когда он открывает крышки, разливается смесь ароматов, комнату наполняют запахи лимонной травы, имбиря и перца Чили. И опять же, он принёс достаточно еды, чтобы накормить маленькую армию. — Я не понимаю, почему мои совы не могли тебя найти. Но, я полагаю, лучше это сделать лично, — он бросает взгляд на Драко, который молча наблюдает за ним. — Я хочу извиниться. Той ночью я был не в себе. Я не хотел всего этого говорить. — Но сказал, — Драко доволен тем, как холодно звучит его голос. — Сказал, и мне жаль. Я не знаю, почему я это сказал, я на самом деле так не считаю… я так разозлился, когда ты… — он делает глубокий вдох и подходит к Драко. — Я не могу объяснить, почему. Я могу только попросить прощения. Надеюсь, ты меня простишь. Драко не знает, что сказать. На мгновение они замирают, как будто кто-то их рисует, Гарри, положив руку на стол, Драко со скрещенными руками, прислонившись к дверной раме. У Драко внутри что-то распутывается. Нет никаких сомнений, что он простит — Драко и не за такое прощали, Грейнджер, Уизли, кто угодно. К тому же, признание того, что его маленькое свидание вызвало у Поттера злость, а не презрение, застревает у него в подсознании как заноза. Он входит в кухню, взмахивая палочкой, чтобы призвать тарелки. — Извинения приняты. По обычаю чистокровных волшебников мы должны поужинать в столовой для приёмов, но как насчёт того, чтобы сесть с подносом перед телевизором? — Звучит здорово, — Поттер улыбается, обрадованный — то ли предложением насчёт телевизора, то ли прощением, Драко не уверен. Они складывают контейнеры на огромный поднос («я не знал, что ты любишь, поэтому взял всего понемногу»), который плывет перед ними в гостиную. Поттер задерживается, чтобы осмотреться вокруг, и Драко наблюдает за ним со вспотевшими ладонями. Драко вложил в свою квартиру всего себя, и ему страшно не знать, что мог заметить Поттер. Как правило, в первую очередь бросается в глаза сдержанная роскошь, итальянские белые кожаные диваны и до краев наполненная сигаретными окурками хрустальная пепельница рядом с пустой бутылкой из-под вина. Но, он надеется, он отчаянно надеется, что Поттер из тех людей, что заметят, как кремовый цвет стен сочетается со старинной облицовкой камина, и что Драко попытался привнести природу, среди которой он вырос, в свою городскую квартиру: ковёр цвета зелёного мха, кашемировый плед цвета вереска, смелый, бирюзовый потолок, с которого свисает белая люстра. Рисунки на стенах его собственные: зарисовки Хогвартса и поместья чёрным карандашом, а у окон несколько цветущих гардений — любимые цветы его матери — наполняют комнату своим сладким ароматом. Поттер мечтательно улыбается. «У тебя прекрасный дом», — это его единственные слова. Драко уже собирается разузнать побольше, но тут замечает свои университетские учебники на кофейном столике. Поттер следует за направлением его взгляда, но Драко уже отправил их лететь в свою спальню. Он опускает палочку, выдыхая, он ещё не готов поделиться своим секретом; скрытность это привычка, с которой тяжело бороться. Поттер смотрит на него извиняющимся взглядом. — Я не хотел совать свой нос. Он кажется искренним, застенчивым и охрененно нереальным, стоя здесь в своей красной толстовке, как будто костёр горит посреди ковра Драко, и Драко жалеет обо всем, что произошло этим вечером. Он жалеет, что открыл дверь, жалеет, что предложил эту сделку, жалеет даже, что ходил в Хогвартс. Вся его жизнь это череда сожалений, потому что ему невыносима мысль о том, что Поттер уйдёт из его квартиры; только не тогда, когда он так хорошо в ней смотрится. Сглотнув, он указывает на дверь в углу, взяв в руки парящий в воздухе поднос. — Укрытие вон там. — Круто! — заявляет Поттер, когда заходит в компактную, серую с голубым комнату, плотно заставленную вещами, по сравнению с просторной гостиной Драко. Покалывание кожи на входе говорит о том, что магия ограничена. — Рад, что мой интерьер получил одобрение кого-то, кто носит такие ботинки. Поттер просматривал учебники из Хогвартса, алхимические трактаты и магловские романы на книжной полке, но, услышав слова Драко, оборачивается. — Мои ботинки тебя оскорбили? Он развязывает шнурки на грязных кроссовках и снимает их. — Лучше? — спрашивает он, его улыбка одновременно дразнит и провоцирует. Он упорно не воспринимает всерьёз оскорбления Драко, и это раздражает Драко. Ему нравится сердить Поттера. Но когда он улыбается, ему тоже нравится. Они сидят на огромном сером диване. Драко приглушает свет, делая его комфортным (не романтическим, говорит он своему разуму, который фыркает в ответ), включает телевизор и ставит между ними поднос — то ли преграду, то ли мост. — Я бы хотел сделать на Гриммо защищённую от магии комнату, — размышляет Поттер, накладывая на тарелку по чуть-чуть каждого карри. — Я скучаю по телевизору, особенно с похмелья. — Уверен, что для этого и изобрели телевизоры, — соглашается Драко. Он кладёт на тарелку ложку салата с папайей. — Так что это было? Это то, как ты обычно извиняешься? Поттер пожимает плечами. — Я заметил, что люди не захлопывают у тебя перед носом дверь, когда ты приходишь с едой. — С тобой это регулярно происходит? — Иногда я прихожу с цветами, — говорит Поттер. — Мы с Уиллом… ну, у нас было много ссор, — отвечает Поттер, переводя разговор на любимую тему Драко: Уильям чёртов Бёрк. — А как Бёрк извинялся? Поттер долго жуёт, его лицо омрачается. А-а. — И как часто ты лажал, Поттер? — спрашивает Драко, стараясь, чтобы это звучало как шутка и не выдавало негодования, нахлынувшего на него из-за предположения, что Бёрк считает, что он слишком хорош, чтобы извиняться перед Поттером. — По-видимому, часто. Хотя, он прав… с некоторыми вещами я плохо справлялся. Я не привык быть частью… команды. Обычно я делаю всё по-своему. — А он хотел, чтобы вы вместе ходили за продуктами? Как ужасно скучно, — Драко старается всё свести к шутке, он хочет поднять настроение и прогнать тучу с лица Поттера, но его героическая попытка проваливается. — Год назад в феврале он умолял меня пойти на бал его дяди по поводу Дня Бригитты. Я не большой любитель балов чистокровных… — Слишком чопорные и скучные, полные вежливых жестоких высказываний и змеиных разговорчиков, которые кажутся лишенными смысла, пока неделю спустя ты не обнаружишь, что каким-то образом согласился инвестировать в чью-то безумную авантюру, жениться на чьей-то дочери или поддержать политическую кампанию чьего-то отца. Эта попытка не была бесплодной: Поттер смеётся. — Вот именно, — он бросает на Драко каверзный взгляд. — Если они тебе не нравятся, зачем ты туда ходишь? — Я отклоняю множество приглашений, если хочешь знать. Малфои по-прежнему возглавляют любой стоящий список гостей. Количество вашего золота пропорционально желанию людей не замечать некоторые довольно сомнительные аспекты вашего прошлого. К тому же, нужно выполнять некоторые обязанности, юбилеи, помолвки и всё такое. И потом, это моё. Чистокровный снобизм у меня в крови, ты должен был заметить. Это сарказм, но Поттер улыбается ему. — Теперь я не уверен, что это так. Он вглядывается в глаза Драко, и это очень плохо для сердца и лёгких Драко. Отводя глаза от Поттера, чтобы дать своим органам шанс побороться за жизнь, Драко набирает на вилку немного риса и говорит: — Так что там за история с балом? Рассказывай. Поттер откидывается назад, его лицо снова омрачено. — Это была наша первая крупная ссора. Я согласился пойти на бал, купил новую парадную мантию и всё такое. Я хотел постараться. Но за день до бала произошла та ситуация с заложниками в Инвернессе, и я провёл там три дня подряд. Я совсем забыл об этом. Я вернулся — измученный, невыспавшийся, не сумевший спасти четырёх человек — и весь спор разгорелся довольно быстро. Драко задаётся вопросом, сойдёт ли ему с рук убийство Бёрка. — Он накинулся на тебя сразу после того, как ты вернулся с ужасного задания? Очевидно, любые негативные высказывания о Бёрке это ни-ни. Поттер спешит оправдать своего бывшего и добавляет: — Зато примирительный секс был потрясающим. Лучшим чем когда-либо, пожалуй. Драко делает вид, что не чувствует того, что вытворяют его внутренности. Он действительно феноменальный актёр, если может сидеть здесь и спокойно всё это слушать своими собственными ушами. Последних полтора года он провёл, притворяясь, что Бёрк и Поттер сохраняют целомудрие и вообще мормоны. Он пытается сменить тему, но Поттер, видимо, думает, что он в исповедальне. — Я сказал ему, что мне жаль и он сказал, всё в порядке. Я разочарован, но всё в порядке. И однажды услышав «но», я всё время продолжал его слышать. — Что ты имеешь в виду? — Он говорил что-то вроде, мне нравится ходить в магловский паб, а я слышал: но это не наш мир; мне нравится проводить время с Роном и Гермионой (но не слишком часто); ну конечно я хочу, чтобы ты ловил плохих парней (но хотел бы, чтобы ты больше времени проводил дома). — Так какого хера ты до сих пор сохнешь? Поттер занимает оборонительную позицию. — Всё было не так уж плохо, Драко, даже ты должен это понимать. Мне нравилось с ним готовить и вместе выгуливать собаку; он оставлял мне записки на холодильнике: «У нас закончилось молоко. Я люблю тебя, У», и он обнимал меня и успокаивал, когда… ну, знаешь, ночные кошмары и всё такое. Ты даже не представляешь, каким понимающим он был в этом плане. Уилл небезразличный. Он хочет помогать людям. Я восхищаюсь этим. Если Драко ещё когда-нибудь будет тешиться глупой идеей, что он может быть интересен Поттеру, он напомнит себе эту речь. Драко небезразличен — к себе. Он отдал бы жизнь (и почти сделал это) за своих родителей. Он сделал бы всё что угодно для Астории и Панси, и Блейза, и это он платит за реабилитацию Грега, даже если больше никто об этом не знает. Он небезразличен к своим близким. Но благородство духа, которым восторгается Поттер, эта неудержимая потребность спасать всех и везде, на сто процентов фишка Поттера, эта черта Драко не присуща. Он чувствует на себе взгляд Поттера, но игнорирует его. Он хочет, чтобы он ушёл, и чтобы никогда не уходил. У Поттера всегда был талант заставить Драко чувствовать себя так, как будто он разрывается пополам. — А ещё я э-э… кое-что принёс, — Поттер ставит тарелку на колени и вытаскивает из кармана свёрток. Драко берёт его из его протянутой руки, разворачивает и смотрит на маленькое зеркало в серебряной оправе. Он знает, что это такое. Он не уверен, что может говорить. — Это зеркало для связи, — объясняет Поттер, когда молчание затягивается. — У меня есть его двойник, и мы можем через него говорить друг с другом в магическом пространстве. Это как магловский мобильный телефон. Мобильный телефон это телефон, который можно брать с собой куда угодно. — Я знаю, что это, — говорит Драко низким голосом и указывает на изящную чёрную Nokia на полке. Он поглаживает гладкую холодную поверхность зеркала. Он не может понять, зачем Поттеру может понадобиться регулярно с ним разговаривать. — Спасибо. — В следующий раз мне не придётся отправлять тебе сову, — говорит Поттер. — Хотя, мы могли бы общаться через Патронуса… Он посматривает на Драко, который тщательно прережевывает рис с массаманским карри, прежде чем ответить, что у него никогда не получалось вызвать что-то большее, чем бестелесный Патронус. Поттер кажется довольным. — Теперь я могу связаться с тобой, когда ты мне нужен, — добавляет он, искоса взглянув на Драко. У Драко звенит в ушах. Его сердце ускорилось, когда Поттер сказал, что он ему нужен… — … как ты тогда в закусочной. А-а. Драко качает головой, удивляясь, насколько он глуп. Его голос холоден, когда он швыряет зеркало на стол и говорит: — Ну конечно. Тебе могут понадобиться услуги твоего ненастоящего парня, а мне могут понадобиться твои. Хорошая мысль. Кто знает, когда моя мать может подсунуть мне очередного ухажера. Поттер смотрит в свою тарелку. Он накалывает на вилку маленькую морковку. — Ага, всё верно. Драко чувствует, что он что-то упускает, но не может понять, что именно, но затем Поттер выдаёт тираду о предстоящем матче по квиддичу и шансах авроров — мизерных — и разговор переходит к безопасным темам. Полтора часа спустя половина тарелок опустела, а поднос переместился на пол. Драко откидывается на диван, у него полный желудок и он наслаждается умиротворением, которое приносит хорошая еда. Поттер развалился рядом с ним, ноги на диване, лицо расслаблено. Они смотрят одну мыльную оперу за другой, все они названы по местам событий, и Поттер смеётся над грубыми замечаниями Драко об актерской игре и сюжете. От этого каждый раз по спине Драко пробегает дрожь. Они развлекаются, выдумывая мыльную оперу, которая называлась бы «Хогвартс». — … а потом у Макгонагалл появится злой близнец, который попытается захватить школу… — И которого наша Макгонагалл будет побеждать, пока… пока с ней не произойдёт несчастный случай, и ей не понадобится пересадка головного мозга, и она получит мозг своей сестры-близняшки, которая всё равно умирала от загадочной болезни, и тогда она станет реально злой… — Нет, нет, у неё раздвоение личности, так что она говорит Спраут одно, а Флитвику другое, и они всё время ссорятся. — Ты имеешь в виду Флитвика, у которого есть тайный любовник? — Тайный любовник кентавр. — Который оказывается настоящим отцом Слизнорта, вернувшимся с того света! Они смеются над этим вздором глубоким искренним смехом, пока на экране мелькают магловские новости — всегда ужасные — и реклама — невероятно радостная. В какой-то момент на улице начинает идти снег, мягкий и невесомый, почти незаметный, слишком слабый, чтобы осесть на землю. Драко принес им крафтовое пиво, которое Поттер высмеял, но все равно выпил. Поттер откидывает голову на спинку дивана, глаза закрыты. Драко понятия не имеет, как они оказались так близко друг к другу. — Ты хотел бы вернуться обратно в школу? — спрашивает Поттер. — Да, — говорит Драко. — И нет. Поттер остаётся сидеть с закрытыми глазами. Его левая рука лежит между ними, и Драко смотрит на неё, желая провести пальцем по костяшкам. Он кладёт свою руку рядом с рукой Поттера, стараясь не прикоснуться к ней. — А ты? — спрашивает он. Из телевизора доносится рождественская мелодия. На днях Драко должен развесить рождественские украшения. Он медленно дышит и смотрит на Поттера. Может, он заснёт, и ему придётся остаться на ночь. У Драко есть гостевая комната. — Мне кажется, я скучаю по её расписанию, — едва слышно шепчет Поттер. Его палец незаметно двигается, касается ладони Драко. Драко не убирает руку. — Твоя работа определяет расписание твоего дня, — говорит Драко. Он смотрит на пальцы Поттера: не такие длинные как у Драко, худые костяшки, чернильное пятнышко на указательном пальце. Поттер — который, похоже, и вправду засыпает — почти непроизвольно двигается, и половина его руки оказывается на руке Драко. Он не отодвигает её, и Драко тоже этого не делает. Он делает глубокие вдохи так тихо, как только может, чтобы Поттер не понял, что Драко медленно умирает рядом с ним. Он хочет погладить кожу Поттера. Хоть чуть-чуть. Он делает это. Почти рассеянно, он шевелит указательным пальцем и гладит крошечную часть одного из пальцев Поттера. У него колотится сердце. Поттер, похоже, этого не заметил. Раньше они уже держались за руки, это вроде бы пустяк, но сейчас всё по-другому; они в квартире Драко, только вдвоём. — Работа очень помогает, — говорит Поттер, и Драко пытается вспомнить, о чем они говорили. — Мне она нравится, у меня хорошо получается… — продолжает Поттер. — Помимо работы… так много возможностей, всего, что я могу делать, кем быть, и я не уверен, что я что-то из этого делаю, и стоит ли вообще. Иногда мне кажется, что у меня не получается жить. Поттер проводит пальцем по пальцу Драко и сердце Драко замирает. Он уверенно движется к сердечному приступу от одних только крохотных, скорее всего случайных, движений пальца Поттера. Он должен что-то сказать Поттеру, что-то успокаивающее и умное, что-то впечатляющее, но его мозг не слушается. Он говорит себе, что это сонливость из-за плотного ужина и пива. Он закрывает глаза, все его чувства сконцентрированы в его руке, и снова гладит палец Поттера. Секунду спустя Поттер отвечает ему едва заметным поглаживанием. Когда он открывает глаза, Поттер смотрит на него. Его глаза блестят в мягком свете настольной лампы, и он смотрит на Драко, как будто он кто-то новый и незнакомый. Снег продолжает падать, и Драко набирается смелости, чтобы соединить свои пальцы с пальцами Поттера и к чёрту… Из гостиной доносится грохот. — Драко! — зовёт высокий, чистый голос. — Где ты? Момент упущен. Драко идёт в гостиную с намерением убить свою подругу. Комната тёмная, освещённая только светом уличных фонарей и рождественских гирлянд, и она стоит перед камином. От взмаха палочки Драко зажигается свет, и в этот момент кто-то вываливается из камина следом за Панси. — Дорогой! — восклицает Панси и идёт, чтобы поприветствовать его, но тут же останавливается, когда замечает выходящего из укрытия Поттера. — Так, так, так. Привет, Поттер. Прости за вторжение, Драко; я понятия не имела, что вы развлекались. Она хитро смотрит на Драко, в то время как камин извергает новых людей. Они все здесь, его друзья: Панси в бриллиантах держит Юрига за руку, Блейз в фиолетовом костюме в полоску, Дафна с бутылкой шампанского в каждой руке, Дункан в фетровой шляпе, даже Астория в смокинге поверх невероятно короткого черного платья. Они шумные и немного подвыпившие, потрясающе эффектные, как будто спрыгнули со страниц глянцевого журнала. Все они с интересом разглядывают Поттера и хитро поглядывают на Драко — кроме Астории и Блейза, которые хмурятся. Юриг раскуривает сигару, Блейз включает музыку, Астория извиняется, что привела их всех, не проверив, есть ли у Драко гость, а Панси держит его за руки и говорит: — Мы едем гулять в Люксембург! Там есть новый клуб с танцовщицами вейлами и сатирами, чтобы обслуживать мальчиков. Блейз купил европейский портключ, отправление через час. Ты с нами? Драко знает, какой клуб они имеют в виду; он слышал, как о нём разговаривали на одном из балов. Вход стоит как месячная аренда квартиры в Челси. Он испытывал бы сильное искушение, если бы не его желание закрыться с Поттером в своей квартире и никогда не выходить. Взгляд проницательных, со смоки айс глаз Панси устремляется к Поттеру. — Ты тоже можешь пойти, — говорит она ему. — У портключа много места. Если только вы оба не хотите остаться наедине… Поттер отклоняет предложение. — Нет, все нормально. Я все равно собирался уходить. Завтра ранняя смена. Э-э… приятного вечера, ребята. Пока, Драко. Драко чувствует, что все взгляды обращены на них, и, очевидно, Поттер тоже, потому что он наклоняется и нежно целует Драко в щеку. — Хорошенько повеселись, — шепчет он ему на ухо, его руки у Драко на талии. В следующее мгновение он уже машет на прощание, находит свое пальто и отказывается от каминной сети, предпочитая аппарировать на улице. Драко не знает, что вытворяет его лицо, но судя по взгляду Астории, ничего хорошего. Он делает глубокий вдох, заталкивает всё Поттеровское поглубже и поворачивается к своим занятым болтовнёй друзьям. — Час до портключа? Нельзя терять время, народ. Блейз, выбери мне рубашку; Астория, уложи мои волосы; и Дафна, передай мне ту бутылку «Кристалла», этой ночью я хочу надраться. *** Клуб в Люксембурге оформлен в стиле будуара начала 20-го века, повсюду темно-красный цвет и позолоченные зеркала. Астория тут же их покидает, чтобы поговорить с ловцом «Люксембургских ведьм» и по совместительству: мисс Уизли собственной персоной. Драко посмеивается, когда понимает, чьей на самом деле была идея прийти сюда сегодня вечером, хотя изначально он думал, что это разведывательная операция Блейза. Придерживая её за талию, Драко шепчет на ухо Астории: «Какая же ты слизеринка», и она награждает его злой ухмылкой, а затем находит Уизли и заводит с ней беседу, легонько касаясь её запястья. Что ж, тем лучше для неё. Астория заслуживает самого большого счастья, особенно после реакции родителей на её каминг-аут. Драко невольно ощущает прилив благодарности, за то что его родители — как бы они не были недовольны новостями о том, что наследников Малфоев не предвидится — быстро приняли его и, даже более того, свели его с тем Тоддом. Он потягивает свой «Манхэттен» и наблюдает за сатирами, привезёнными в Люксембург из какой-то средиземноморской страны, и источающими дикую магию, бурлящую энергию, которая вносит свой вклад в гедонистическую, декадентскую атмосферу. Блейз проводит большую часть вечера за разговором с сатиром, с тем чтобы выяснить, получится ли нанять одного из них для своего клуба. Панси и Юриг демонстрируют откровенно непристойное поведение, безудержно целуясь как истинные молодожёны, и Драко хочется отвесить им по подзатыльнику. Учитывая, что Астория и Блейз заняты любовными и коммерческими делами, он фактически остался один с парочками. Его благодарность Дафне за чопорность и настоящую чистокровную выдержку испаряется, когда он видит, как Дункан засовывает руку ей под юбку. Драко находит утешение на танцполе, танцуя под музыку, отличающуюся от глубокого хауса, к которому он привык дома. Мужчины тоже другие: более лощеные, приглаженные и сексуальные, в некотором роде даже гламурные. Драко не может перестать думать о ком-то куда более неряшливом. Мысль, которой он тешился на прошлой неделе, что если он будет зависать с Поттером, это сделает его менее желанным, была в лучшем случае нелепой. Драко даже представить себе не может, что ему придётся вернуться к тому, чтобы наблюдать за Поттером со стороны. Мысль о том, что Поттер может сойтись со своим бывшим или влюбиться в кого-то нового, причиняет Драко такую сильную боль, что ему становится физически плохо. Он выпивает ещё немного. *** Поттер даёт о себе знать на следующий вечер. Драко развешивает гирлянды на окнах, когда кто-то кричит его имя в пустой гостиной. Он чуть не выпрыгивает из собственной кожи и обильно материт Поттера, чьи зеленые глаза он встречает в зеркале. — Ты можешь приглушить звук, — говорит Поттер, перестав смеяться, и учит его, как это сделать. Но Драко не уменьшает звук. Он повсюду таскает зеркало с собой и спит с ним, положив его на ночной столик. Поттер зовёт его и на следующий вечер. Он занят делом, что-то связанное с серией квартирных взломов с большим количеством погибших. У него усталый голос. — Расскажи мне о клубе, — говорит он. — Думаю, в какой-то момент той ночью я мог свисать с люстры, — правдиво отвечает Драко — его заверили, что ему не показалось, но он всё же хочет увидеть фотографии — и Поттер разражается удивленным, радостным смехом. Драко рассказывает ему о сатирах с обнаженными торсами и в галстуках-бабочках и о вейлах в клетках в серебристых бикини, и, похоже, Поттеру нравится слушать истории Драко. Он задаёт вопросы и смеётся над каждой шуткой Драко, и засыпает первым. Драко ещё долго не может заснуть.