An Indefinite Amount of Forever

Драко поежился, когда брызнувший в глаза яркий свет прервал его сон. Он инстинктивно схватил подушку и закрыл лицо, начал ворчать и кряхтеть, протестуя против утреннего света. — Просыпайся, соня. — Светящаяся и бодрая Гермиона скинула с него одеяло. Драко свирепо посмотрел на свою дерзкую невесту. — После того, как мы поженимся, мы установим некоторые правила относительно твоих привычек. — Ооой. Ты сегодня в дерьмовом настроении, — поддразнила она его. — Вернись в кровааать, — прохныкал он. — Ну мы же в отпуске. Тебе не обязательно вскакивать так рано. — Ты никогда не жалуешься, если я бужу тебя, чтобы заняться сексом. — А сейчас ты тоже меня разбудила для этого? — поинтересовался он, вскинув бровь. — Нет. — Тогда тащи свою прекрасную задницу сюда и давай поспим еще часок. Она закатила глаза. — Если ты хочешь проспать все эти восхитительные выходные, это твое право. Я же, в свою очередь, собираюсь в город, чтобы поймать нормальный сигнал и позвонить маме. Она будет в восторге, когда я расскажу ей новости. Она, наверное, сидит у телефона со вчерашнего дня. Драко быстро моргнул и потер заспанные глаза. — Да, ммм… забавная штука, — пробормотал он, прочищая горло. — Твоя мама ничего не знает, потому что… я не спрашивал их. — Не спрашивал? — Гермиона подняла брови. — Нет. Это проблема? Она издала удивленный смешок. — Да нет, мне не принципиально. Но это кажется довольно странным для такого правильного чистокровного принца, как ты, не следовать правилам в таких делах, как это. Он вздохнул. — Я знаю. И вообще, я бы обязательно сначала поговорил с твоим отцом. Но смягчающие обстоятельства сделали это невозможным. — Что за «смягчающие обстоятельства»? — прищурилась она. — Тот факт, что твой отец ненавидит меня. Гермиона громко рассмеялась. — Но это не так. — Гермиона, — снова вздохнул Драко.— Я знаю, что ты «маленькая папина принцесса» и ты не можешь представить себе, что твой отец — это кое-что другое, нежели огромный безобидный плюшевый мишка, но, поверь мне, он не кажется таким остальным. Для меня он просто обычный медведь. Реально большой, страшный, рычащий, злой и голодный медведь, который больше всего в жизни желал бы разорвать мне глотку, если бы я только положил руку на твое колено в его присутствии.Этот человек дал мне понять это в первый же момент нашей встречи. — Ты драматизируешь, — произнесла она, закатив глаза. — Да? Уверяю тебя, Гермиона, если бы мой отец был жив, даже он бы не стал перечить твоему отцу. Она уперла руки в бока и бросила на него быстрый взгляд. — Ты понимаешь, что теперь все будет еще хуже, потому что ты не спросил его благословения. Он традиционалист, мой отец. — Я знаю, но лучше я скажу ему, что мы собираемся пожениться в твоем присутствии, чтобы я мог использовать тебя как подушку безопасности, чем буду просить его разрешения наедине, без свидетелей. — Он бы не сказал «нет». Честно говоря, иногда ты такой ребенок, — усмехнулась она. — Гермиона, я представляю, как прошел бы этот разговор. «Доктор Грейнджер», — он сделал паузу и посмотрел на Гермиону, — он не позволяет мне называть его Эдвардом. «Доктор Грейнджер, я бы очень хотел жениться на вашей дочери». Да после такого он вытащит свой меч, сохранившийся со времен его службы в Королевском флоте, о чем он, кстати, очень любит мне напоминать, и отрубит мне яйца. А еще он обязательно скажет, что использует мои кишки как подвязки, прежде чем благословит меня на брак со своей милой маленькой девочкой. Лицо Гермионы оставалось бесстрастным на протяжении всего монолога Драко. Но, медленно она начала сдаваться и, наконец, зашлась в приступе безудержного смеха. Она согнулась пополам на кровати и вытерла слезы, выступившие в уголках глаз. — Прекрасно. Ох, нет, пожалуйста, ваше беспокойство излишне, — нараспев произнес Драко, а его невеста до сих пор не воспринимала его слова всерьез. — Нет, просто… — выдавила она, продолжая хохотать, — мысль о том, что взрослый, плохой парень, бывший Пожиратель Смерти боится маггловского дантиста, это просто… — она снова взорвалась приступом смеха, схватившись за бок. Драко закатил глаза. — Я рад, что тебя это так забавляет.Это придает мне уверенности в намерении использовать тебя в качестве живого щита каждый раз, когда я буду находиться в одной комнате с ним. Наконец она смогла перестать смеяться и взяла себя в руки. — Ладно, ладно. Я позвоню им, как только мы вернемся в Англию, и мы поедем к ним на ужин в следующие выходные. Как тебе идея? — Замечательно. — Ты послал сову Скорпиусу? — Вчера вечером перед ужином. Я высчитал, что ждал два месяца, чтобы сказать ему, что мы встречаемся. Два часа, чтобы объявить ему о нашей помолвке — вполне справедливо. Она улыбнулась, преисполненная гордости. О Боги, она собирается стать одной из Малфоев. — Отлично. А теперь, когда мы все уладили, может быть ты все-таки соизволишь встать с постели, и мы, наконец, сможем насладиться этим днем? Это замечательное путешествие, которое я хотела бы… Он прервал ее, издав громкий рык. — Гермиона, любимая. Занятия спортом, это далеко не то, к чему я стремлюсь даже в своей повседневной жизни. Зачем мне делать это в отпуске? Гермиона покачала головой. — Ты так говоришь, будто бы у тебя семнадцать прессов. Как это вообще возможно, что ты не занимаешься спортом? — Хорошие гены, — ответил Драко, пожав плечами. — Окей, но у меня не такая хорошая генетика, как у тебя, так что я не могу пропускать тренировки, если ты хочешь, чтобы моя задница оставалась в такой же форме. Драко глупо ухмыльнулся. — Я хочу. Я очень хочу. — Прекрасно. Тогда ты можешь пойти со мной. — Гермиона взмахнула палочкой и убрала покрывало с кровати, чтобы ускорить процесс. Драко высунул язык и издал неприличный звук. — И вот на это будут похожи следующие пятьдесят-шестьдесят лет моей жизни? — Скорее всего, — ответила она, швыряя ему брюки в голову. Он усмехнулся. Твою мать, не могу дождаться того момента,когда я женюсь на этой властной девчонке. В понедельник на занятиях Гермиона не могла перестать улыбаться, а ее ученицы весь день приставали к ней, требуя показать обручальное кольцо и бурно выражая свое восхищение увиденным. После двойного урока со слизеринцами и гриффиндорцами она обрадовалась, увидев Розу и Скорпиуса, идущих к ее столу. — Поздравляю, Профессор Грейнджер, — широко улыбаясь, произнес Скорпиус. Гермиона рассмеялась. — Ты же знаешь, что я скоро стану твоей мачехой, Скорпиус. Зови меня просто Гермиона. — Я люблю во всем следовать правилам, — пожал плечами он. Она вздохнула. Зачем ей вообще иметь собственного ребенка, когда Скорпиус уже идеальный ребенок. — Ой, это совершенно не важно. Тетя Гермиона, пожалуйста, расскажи нам все о предложении! — взмолилась Роза, нетерпеливо подпрыгивая на месте. — Наверное, она не может рассказать нам все, — фыркнул Скорпиус. За эти слова ему тут же прилетел подзатыльник от Розы и раздраженное«Скорпиус» от Гермионы. — Смотрите-ка, вы уже вступили в права мачехи, — проворковал Скорпиус, усмехнувшись. Гермиона рассмеялась и начала рассказывать историю этого неуклюжего предложения, опуская интимные подробности. Каким бы неловким оно ни было, для Гермионы это было само совершенство. Это был самый лучший момент в их жизни. Глаза Розы расширились и слегка увлажнились при упоминании итальянского пляжа, столь романтичного места для предложения. Скорпиус закатил глаза и рассмеялся при упоминании слов Драко — особенно рассмешило его «глупая корова». Гермиона практически светилась, выходя из класса со своей крестницей и будущим пасынком, в ответ на просьбу Розы забрасывая их все новыми и новыми подробностями выходных (все еще без сексуальных деталей). — Так вы уже назначили дату? — спросила она. — Мы только еще обручились в пятницу, Роза. — Ты еще не думала о том, где это будет или о чем-то в этом роде? У Гермионы закружилась голова. На самом деле этот вопрос не должен был ее удивлять. Ведь тщательное планирование — это то, ради чего жили такие люди, как она и ее крестница. Но в то время, как планы уроков Гермионы были досконально выверены и расписаны в мельчайших деталях… идея планирования свадьбы… Венчание. Брак. Белое платье. Цветочная композиция. Усадить тетушку Драко Лукрецию так далеко от ее родителей, насколько это вообще возможно. Это были вещи, которые Гермиона никогда в своей жизни не ассоциировала с собой. Будучи молодой и активной девушкой, она могла бы привести всю библиотеку Хогвартса в безупречный вид, но спросите ее, как она представляет себе свою будущую свадьбу, и она просто склонила бы голову и бросила на вас уничтожающий взгляд. Внезапно у нее закружилась голова. Она определенно должна поговорить с Филчем о температуре в этом месте. Возможно ли, чтобы желудки потели? — Тетя Гермиона? С тобой все в порядке? — спросила Роза, ее лицо приняло выражение озабоченной матушки-крольчихи. — Да, все нормально. Просто… Я действительно еще не обдумывала детали. На Гермиону внезапно навалился целый ворох мелочей, которые чуть ли не выплескивались через край. Маггловская церемония или волшебная? Или смесь того и другого? И каких родственников она может пригласить, ведь не все в ее семье знают, что она ведьма? Насколько сильно разозлится тетя Эвелин, если Гермиона не включит этих стервозных кузин в список гостей? — О, отлично, вот и вы двое. — Перед ними возник Альбус Поттер. — Не позволите ли мне взглянуть на ваши конспекты по ЗОТИ? — Он вдруг заметил рядом профессора с посеревшим лицом. — О, простите, что пропустил занятия, профессор. Я проспал. Это вернуло Гермиону к реальности. — Но занятия начинаются в 15.00, Альбус. — Ну да. Так что насчет записей? — повторил он свой вопрос, поворачиваясь к Скорпиусу и Розе. — Альбус, профессор Грейнджер и папа Скорпиуса женятся! Это так здорово, не правда ли? — восторженно затараторила Роза. — Да неужели? — Альбус повернулся к Гермионе. Она ответила ему коротким кивком. — Да. А теперь, — она похлопала Скорпиуса по спине. — Все еще остается вопрос с конспектами. — Гермиона! Какого черта, куриная твоя башка? Почему ты не послала мне сову, когда второй хорек сделал тебе предложение? — обрушилась на Гермиону Джинни Поттер. Она выглядела в равной степени раздраженной и радостно взволнованной, за руку она тащила своего недовольного мужа. — Дай мне посмотреть на кольцо! — потребовала Джинни и с силой дернула левую руку Гермионы, чтобы рассмотреть этот образец ювелирного мастерства. Затем, издав протяжный свист, поглядела на подругу. — Шик и блеск. Гарри, взгляни на это, я права? — повернувшись, она обратилась к трем детям. — Здравствуй, сын мой. Скорпиус. Роза, милая. Альбус, недовольный внезапным появлением своих любопытных родителей, закатил глаза. — Приветик. Так вы мне все-таки не дадите конспекты? — обратился Альбус к Скорпиусу. — Мерлин всемогущий, Гермиона, — глаза Гарри расширились. — Хоть я парень, однако, и я хочу стащить это у тебя. Мне больше никогда не пришлось бы работать. — Забавно, что ты так сказал. У Гарри тоже есть интересные новости, — хихикнула Джинни. — Да ну? — удивилась Гермиона и взглянула на Гарри. Джинни самодовольно кивнула. — Гарри решил, что пришло время оставить пост Главы Департамента Магического Правопорядка. Гермиона и Альбус одновременно округлили глаза. — Что? — переспросил Альбус. — Что? — Гермиона разинула рот. — Ты серьезно? Гарри, ты же так упорно к этому шел. Почему именно сейчас? — Это охренеть как скучно, Гермиона. Я делаю только бумажную работу. Вспомни, когда мы были Аврорами, каждый день был полон волнений и опасностей, периодические ночные дежурства с парнями, когда мы получали ужасную китайскую еду из этой вонючей дыры в конце улицы и стреляли тройной эспрессо каждые несколько часов? — Дерьмовая китайская еда на вынос и чрезмерное потребление кофеина, о, я вспоминаю это с любовью, — Гермиона состроила гримасу. — Да, это было именно то, что мне нравилось. Энергия. Приключения. Товарищество. Глава Департамента — это в основном тупик, если вы не метите в Министры Магии… и, я бы лучше предпочел Круцио на мои яйца, чем идти на эту работу. Оттуда некуда больше двигаться, и я ненавижу каждую минуту пребывания там. Вот почему я ухожу. — Джинни толкнула его локтем. — Ну… и это, я проиграл пари. — О чем ты говоришь? Какое пари? — Гермиона прищурилась. — Давным-давно Гарри заключил пари. Глупое пари, — хихикнула Джинни. — Ладно, милая. Ты действительно хочешь… — Пари, которое он должен был обдумать получше, прежде чем соглашаться. Пари с такой умной женщиной … — Джинни поспорила со мной, что если вы с Малфоем поженитесь, мне придется бросить работу. Тишина. — Океееей. А если бы ты проиграла, то что бы получил Гарри? — Я бы согласилась родить ему еще одну дочь. Оглушительная тишина. Гермиона рассеянно моргала, открыв рот. — Я даже…вау. Ты фактически купила два билета в ад с ним, Джин. — Спасибо, — гордо заулыбалась Джинни. — Мм…мам, — заговорил Альбус. –А откуда мы будем брать… деньги? Я имею в виду, теперь, когда папа бросил свою очень высокооплачиваемую работу в Министерстве? — Не беспокойся об этом. Я все еще работаю, и у нас есть довольно большие сбережения и вклады. Мы в полном порядке, сынок. А сейчас самое время для твоего отца заняться тем, чем он хочет. Послушайте его варианты. Медленная, злобная усмешка расплылась по лицу Гарри. Остальные, возможно, и не заметили этого, но от внимания Гермионы она не ускользнула. — Охренительно. Просто зашибись, — нахмурился Альбус. — Выбирай выражения, приятель, — вяло заметил Гарри. Альбус проигнорировал его замечание. — Я просто хочу дать понять, что считаю эту идею чертовски ужасной, и я на сто процентов против нее. — Приятно, что ты меня поддерживаешь, сынок, — Гарри закатил глаза. — Па, не обижайся…просто, что ты умеешь делать? С тех пор, как я себя помню, ты служишь в правоохранительном департаменте. Сначала был Аврором, потом главой. Какие навыки у тебя есть, кроме как сажать людей в тюрьму? Гарри снова ухмыльнулся с тем же злобным выражением лица. — Ну, сын мой, — сказал он, потирая руки. — Поживем — увидим, не так ли? Джинни, Альбус и Гермиона закатили глаза и вздохнули, а Скорпиус и Роза ошеломленно уставились на них. Они помолчали, Гарри продолжал маниакально смотреть вдаль, по-видимому, не замечая никого вокруг. Наконец Гермиона заговорила. — Хотя я и польщена тем, что вы двое используете мою персону в качестве декорации для ваших сумасшедших маленьких игр, в которые вы играете друг с другом, я все же хочу попросить: в будущем… могли бы вы, блять, больше не делать этого? Извините за мой французский, — сказала она, обращаясь к подростками. — Я ничего не обещаю, — пожала плечами Джинни. Альбус, Скорпиус и Роза уселись за слизеринский стол в Большом зале, присоединившись к Саймону, который занял им места. — Я смотрю, вы двое сегодня разделяете трапезу со змеями? — спросил Альбус. — Да, в этом году мы решили пойти на компромисс. Вчера мы ели за гриффиндорским столом, так что сегодня мы за слизеринским. И так далее, и тому подобное, — ответил Скорпиус. — Мы поняли, как много времени мы потратили впустую в прошлом году, находясь друг без друга во время еды, — заговорила Роза. — Довольно трудно быть на разных факультетах. Только представь, сколько времени мы провели врозь, набивая свои желудки, когда могли бы быть вместе. Жизнь слишком коротка. — Верно, — ехидно произнес Альбус. — Вам, ребята, уже по четырнадцать. И ты, Роза, не становишься моложе. Двести лет назад, ты была бы уже замужем или осталась в дураках. Зачем тебе тратить время на «молодость» и «поиск вариантов», когда у тебя есть такой сильный молодой мужик, как Скорп, уже давно готовый отдать свои яйца тебе. Скорпиус и Роза закатили глаза. — Очень легко быть циничным в отношении любви, — покачала головой Роза. — Я не циничный. Кто сказал, что это цинизм? Я просто скептически отношусь к тому, что в таком возрасте, как четырнадцать лет, мы должны думать о том, чтобы окольцевать себя.У нас еще куча времени для этого. Скорпиус был не в обиде на друга. Он подозревал, что случилось с ним. — До какого возраста, по твоему мнению, человек «слишком молод», Ал? Мои родители поженились, когда папе было девятнадцать, а маме восемнадцать. — Да, приятель. И посмотри, как это обернулось, — заметил Саймон с набитым ртом. Скорпиус прищурился. — Мои родители не разводились, Саймон. — Разве? — Нет. Моя мама умерла, когда мне было три года. — Неужели? — Саймон удивленно сдвинул брови. — Определенно точно. — Да уж. Я всегда думал, что вы с мамой просто не ладите. — Ну, видишь ли, у нас не было возможности испортить наши отношения… Потому что она умерла. — О чем я только думал? — Послушай, хотя твоя болтовня, как всегда, вдохновляет Саймона, мы отвлеклись. Лично я считаю, что это нелепо верить, что бесконечные поцелуйчики в темных углах означает, что вы влюблены, — Альбус надулся и принялся за свой пастуший пирог*. Но Скорпиус видел своего друга насквозь. — Ал. У вас что-то произошло с Моникой? Альбус издал несвойственный его манерам нехороший звук. — С чего ты взял? — Ты не всегда такой ворчун. — Это нелепо. Ну, конечно же я всегда такой, — снова фыркнул Альбус. Скорпиус и Саймон обменялись взглядами.Это было редкостью видеть Альбуса в таком волнении. Он почти никогда не позволял каким-либо переживаниям проникнуть сквозь его уверенный, логичный вид. Они не видели его таким с первого курса, когда умер Леонард Нимой, тогда парень неделю не вставал с постели. Мимолетный взгляд Альбуса на вход в Большой зал и помрачневший вид не остались незамеченными Скорпиусом. Он проследил за взглядом Альбуса, чтобы увидеть, что так рассердило его лучшего друга. Конечно же, Моника Флинт. Прислонившись к стене, девушка разговаривала с высоким темноволосым пятикурсником из Гриффиндора. Моника, казалось, была не очень увлечена разговором в отличие от ее спутника, который, наклонившись, улыбался и пристально глядел на нее. Хотя девушка всем своим видом показывала, что ей не интересен этот гриффиндорец, она, тем не менее, не собиралась уходить. Однако Моника все же бросила взгляд на стол Слизерина и нашла глазами Альбуса. Увидев, что он усердно ест, она снова обратила внимание на своего гриффиндорского поклонника. «Мерлин, она еще похлеще Ала будет», — подумал Скорпиус. Это, конечно, означало, что они оба совершенно безнадежны, поскольку каждый из них, вероятно, притворялся, что он нисколько не любит другого. Своими невозмутимыми лицами они заставляли друг друга поверить, что это действительно так, тем самым продолжая эту тягомотину: Моника флиртует с другими парнями, чтобы заставить Альбуса ревновать, а Альбус настаивает, что его чувства к Монике чисто физические. Честно говоря, это была скучная игра, и Скорпиусу было совершенно неинтересно смотреть на эти представления, которые они разыгрывают. Вмешательство в личную жизнь друга было единственным выходом. Но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что Альбус никогда не одобрит неуклюжего прямого вмешательства, свойственного гриффиндорцам. — Почему ты сегодня не пришел на занятия? — спросил Скорпиус. — Проспал, — огрызнулся Альбус. Скорпиус пропустил мимо ушей попытку Альбуса замять разговор. Он хотел нормального ответа, и, черт подери, он непременно собирался его получить. — Так почему? — На то были причины, Скорп. Забей. — Ты разбудил меня посреди ночи, ввалившись в комнату. Где ты шлялся в эти утренние часы, вместо того чтобы в такую несусветную рань спать без задних ног? — возмутился Скорпиус. Альбус уронил вилку, позволив ей со звоном упасть на тарелку, тем самым выказывая свое раздражение. — Я всю ночь целовался. Это ты хочешь услышать? — С Мон? — Да, с Мон. Я, знаешь ли, не пытаюсь поймать несколько зайцев сразу, чтобы удовлетворить свои потребности, — сквозь зубы процедил Альбус. Он сделал большой глоток тыквенного сока, глядя на Монику и этого придурка Падрига, мистера «украду вашу подружку по поцелуям», который все еще увлеченно болтал со своей собеседницей. Скорпиус мысленно испустил тяжелый вздох. Итак, Альбус провел всю ночь, целуясь с девушкой, которая, по его словам, интересовала его исключительно как «подружка по поцелуям», и которая сейчас совсем не возражает, чтобы ее вовлек в разговор какой-то гриффиндорский тип. В Скорпиусе боролись два человека. С одной стороны, он не мог смириться с мыслью о том, какая же Мон дрянь. С другой, логически он понимал, что отчасти Альбус сам виноват. Если бы он просто засунул свою гордость вместе с упрямством куда подальше и сказал этой слизеринской Снежной Королеве, что ему нравятся не только ее губы, она бы без вопросов стала его. Саймон похлопал Альбуса по плечу. — Не расстраивайся, приятель. Ты был у нее первым. У магглов есть поговорка: «Червяк достается первой птахе». — Ага, а второй мышке достается сыр, — закончил Альбус известную британскую присказку, допивая тыквенный сок. — Ну, давайте лучше поговорим о том, что мои родители-придурки, а мой отец вот-вот станет бродячим, безработным богемцем, и все из-за того, что они поспорили, что твой отец и профессор Грейнджер все-таки поженятся, — сменил тему Альбус. — Я бы никогда не стал заключать пари с твоей мамой. Как будто бы твой отец не знал, чем это чревато. Альбус закатил глаза. — Мой отец храбрый, добрый, самоотверженный и бла-бла-бла. Но чего у него нет, так это большого ума. Это факт, который он полностью признает, кстати. Он сто раз говорил мне, что единственная причина, по которой он сейчас жив, это то, что все детство профессор Грейнджер вытаскивала его и дядю Рона из неприятностей. — Папа говорит то же самое. Скорпиус, тебе очень повезло, что она станет твоей мачехой, — усмехнулась Роза. — Да, Скорп, — с ухмылкой сказал Саймон. — Тебе так повезло, что у тебя будет такая мачеха. Подумать только. Теперь мы сможем подкалывать не только Ала по поводу зашкаливающей сексуальности его мамы. — Мы достаточно подрочили на профессора Грейнджер за эти годы. Теперь те дни прошли, — нахмурился Скорпиус. — А как же Роза? Ее мама тоже горячая штучка. И я могу говорить об этом, потому что она моя тетя только по мужу, — Альбус, прищурившись, поглядел на Саймона. Теперь настала очередь Розы нахмурить брови. — Это все, чем вы занимаетесь? Дрочите на мам друг друга? Саймон пожал плечами. — По большей части, да. Я имею ввиду, конечно, не мою маму, потому что она обычная мать с обвисшей кожей, в джинсах с высокой посадкой и кривыми ногами. Она, в отличие от мамы Ала и профессора Грейнджер, не возбуждает всех вокруг, проходя мимо, своими торчащими сиськами и задницей. И, Роза, я видел твою маму издалека и должен согласиться с Алом. Ее аппетитность не вызывает сомнений. — Я буду благодарна тебе, если ты оставишь свои колкости о соблазнительности моей мамы при себе, — прищурилась Роза. Саймон хитро поглядел на нее. — Ой, да ладно тебе, Уизли. Только подумай. Через двадцать лет ты будешь выглядеть также, и наши дети будут фантазировать о том, как бы тебя трахнуть. Альбус и Саймон захихикали. Скорпиус прикусил губу, силясь не заржать над замечанием Саймона, но не желая приводить свою подругу в ярость. Ее уши стали красными, и она злобно стиснула челюсти, это означало, что она на волосок от того, чтобы выпустить на волю свой горячий нрав.У него было два варианта: либо сорваться на Саймона и Альбуса, если они будут продолжать в том же духе, либо воспользоваться остаточными преимуществами ее гнева — а, именно, ее готовностью целоваться с ним до позднего вечера. Не было никаких сомнений, какой из этих вариантов более привлекателен для него. Поэтому он с издевкой поглядел на своих друзей и пробормотал что-то о «незрелости», стараясь, чтобы Роза заметила это. — Погоди, — вдруг оживился Альбус. — Профессор Грейнджер — крестная мать Розы. Роза — твоя девушка. Профессор Грейнджер станет твоей мачехой. Значит ли это, что вы двое… сводные брат и сестра? Скорпиус и Роза одновременно уронили вилки, на их лицах появилось одинаковое выражение отвращения к этому намеку. Скорпиус мог бы вмиг стереть эту самодовольную ухмылку с лица своего лучшего друга, но он понимал, как необходимо Альбусу почувствовать свое превосходство, почувствовать себя более умным именно сейчас. «Тебе повезло, что у тебя проблемы с девчонкой, козел». Молча, одним жестким взглядом, как могут только самые близкие друзья, сказал Скорпиус Альбусу. Альбус самодовольно скрестил руки на груди и невербально ответил с многозначительным выражением лица. «Посмотрим, сможешь ли ты не думать об этом, когда будешь целовать ее сейчас». Альбус продолжал смеяться. Взглядом он нашел Монику и гриффиндорского придурка. В этот момент глаза Моники встретились с его глазами, и он почувствовал тепло в животе. Его улыбка стала шире, и она улыбнулась в ответ. Альбус почувствовал, что краснеет. «О, черт», — осознал Альбус. Чувства.