«Сегодня один из нас умрет. И кто бы это ни был — завтра он проснется в аду». — Острые козырьки.
Двумя часами ранее. — Егор, найди и забери его телефон, а потом распорядись погрузить этого уродца в багажник. — Холодный тон с примесью легкой насмешки. Зицын с презрением оглядел Соню, молча испепеляющую взглядом мутанта, что толстой веревкой связывали бандиты, а после двинулся в сторону дома, бросив Максу последнее указание. — Соню запри и не выпускай. Как будто бы она что-то могла сделать. Старший брат, взяв девушку под локоть, повёл следом за отцом в дом. Соня шагала, опустив глаза вниз, и только лишь перед тем, как зайти во двор, бросила кроткий взгляд на Егора, который тот мгновенно уловил. Взгляд карих глаз, выражающих просьбу. Немой крик о помощи. А еще, кажется, что-то, похожее на разочарование. «И ты, Брут?» Рафаэль болезненно простонал, когда двое мужчин подняли его с грязной пыльной земли. Мутант с трудом мог стоять, сознание не оставило его полностью, хотя и нельзя было говорить об осознанности. Скорее, на автопилоте тело продолжало функционировать, но это ненадолго. Егор задержал на нем недолгий взгляд, думая о том, на что повелась его сестра. Что привлекло её? Что могло окупить уродство и нищету? Неужели добрая душа и богатый внутренний мир? Он спросит её об этом позже, обязательно спросит. И Егору будет действительно интересен её ответ. Недолго пришлось рыскать по карманам, чтобы найти че-фон. Младший Зицын сразу догадался о том, что дисплей с задней крышкой, созданной под мотив панциря, играл у Рафаэля роль телефона. — В багажник его. Егор оглядел че-фон с двух сторон, нажал какую-то кнопку, и дисплей загорелся. Система запросила пароль. Недолго думая, юноша ввёл рандомный ряд цифр. Ошибка. Егор снова бросил взгляд в сторону Рафаэля, которого уже волочили, словно мешок картошки. 1234. Блокировка была снята. — Я не думал, что это будет настолько просто, — усмехнулся Егор, изучая меню гаджета. Внезапно он наткнулся на записную книжку, которую сразу же открыл. Что поразительно, в списке контактов на случай экстренных вызовов расположились в ряд имена с фотографиями таких же, как Раф, черепах. Да и с именами весьма нетипичными. — Серьезно? Их родители фанаты эпохи Возрождения? Юноша открыл один из контактов, желая посмотреть фотографию черепахи с фиолетовой повязкой ближе. Ниже номера отобразились красные буквы на белом фоне: Отправить сигнал «SOS».«— Тебе выпадает какая-то серьёзная потеря. Это может быть смерть кого-то из родственников, а ещё утрата какой-то очень дорогой и ценной для тебя вещи, — все это Соня говорила монотонным, безучастным голосом. — Будет у тебя выбор между семьёй и женщиной. Очень тяжёлый и сложный выбор, от него будет зависеть твоё будущее…»
— Будет у тебя выбор между семьей и женщиной, — шептал Егор, вспоминая гадание Сони. Неужели она и есть та женщина? Но правильнее будет девушка, верно? Да и, к тому же, Соня тоже его семья. Или уже нет? И совестливые уколы в груди говорили о том, что выбор действительно будет. Но он ведь сам ничего не знал. Только Зицын и пару бандитов. Егор и Макс знали не больше Сони, и отец, видимо, не хотел рассказывать о своём плане, боясь, что кто-то из братьев захочет её предупредить. А что ему делать сейчас? Когда парня любимой сестры погрузили в багажник, а саму её заперли в доме? Что ему делать? Чью сторону выбрать? Егор попробовал поставить себя на её место. Ни у кого не было гарантии, что завтра он будет стоять на ногах. Егор нажал кнопку, как только услышал приближающиеся шаги отца. Че-фон вмиг поделился геолокацией с пользователем «Донни». Егор проделал тоже самое с «Лео» и «Майки», не зная, как отправить сигнал всем одновременно. Че-фон зазвонил очень невовремя. Зицын нахмурился, услышав рингтон телефона мутанта, на что Егор, не отрывая взгляда от отца, сбросил звонок. А после выключил звук. — Сейчас я подумаю, как от него избавиться, — произнес Егор, — и подойду к вам, отец. Зицын кивнул и направился к чёрному джипу, расположенному близ дома. Сын, в свою очередь, быстро обнаружил кнопку выключения звука и положил че-фон во внутренний карман своего пиджака.***
— Знаешь, — усмехнулась она, глядя на то, как Макс рассматривает её телефон, на который уже в третий раз звонил незнакомый номер. — Именно поэтому я и с ним. Юноша приподнял одну бровь, пока Соня выдыхала дым крепкой сигареты с капсулой. Глаза её слезились, тонкие пальцы, обхватившие фильтр, чуть дрожали, но сама она старалась быть бодрячком, и он искренне не понимал, как ей это удавалось. Плечи едва подрагивали, а комок, застрявший в её горле, Макс будто бы сам чувствовал, глаза казались безумными, и он видел, какой на самом деле потерянной была Софья. Взгляд бегал из одного угла комнаты в другой угол. Девушка не знала, куда ей податься и что ей делать, но всеми силами пыталась не плакать и заставлять голос быть стальным. Что ж, Макс точно узнал эти манеры. Уроки отца. — Потому что он не настолько жесток, — Соня выпустила клуб дыма, даже не поворачиваясь в сторону старшего брата, прекрасно зная, что он слышит её. — Мне каждую ночь снится, как я убивала Захара. Его предсмертный хрип застрял у меня в ушах. И перед глазами все время его… Его взгляд. Удивление вперемешку с благодарностью. — К чему ты ведёшь? Но Соня не спешила отвечать на вопрос брата. Она продолжала говорить своё. — Будто бы он был благодарен мне за то, что я сделала. Однако никто не может быть благодарен за смерть, да? Наверное, я себя успокаиваю, но мне кажется, что я все же освободила его от кое-чего. Сигарета обжигала пальцы, пока маленькую затемнённую комнату с небольшим окном у самого потолка заполнял едкий, режущий глаза дым. На секунду брату показалось, что это некая исповедь. Некий порыв души, сотрясающий воздух в этой комнате. Порыв души и слова, которые сильнее любого оружия. Это та самая правда, которая вылезает в самые отчаянные моменты и меняет наши жизни внезапно, бесповоротно. Разделяет судьбу на «до» и «после». — «Вы думаете, что зло это я. Но нет. Зло — это вы…» — произнесла девушка со смешинкой в голосе. — «… но я совершаю только один смертный грех, а вы все семь…». Эти слова Захар сказал мне за пару минут до того, как я его застрелила. И я, глядя в его глаза, поняла, что освободила его от нас. — У тебя, блять, философия? — раздраженно процедил Максим, подтягивая к себе ноги. Они сидели на холодной плитке. Очередной звонок, после которого брат выключил её гаджет, убирая в свой карман. Соня закурила еще одну. — В нас нет ничего человеческого, — обезумевшие карие очи, выразительные, большие, расширенные пуще обычного. Соня не снимала со своего лица какую-то дикую улыбку, и это выглядело жутковато даже для сына мафии. Такая тяжесть поселилась в её груди. Мозг блокировал мысли о том, что Рафаэля убьют, но они пытались пробиться через этот барьер. Главный компьютер человеческой нервной системы всеми силами не пропускал подсознание в дела Сонечки, потому что знал — она не выдержит. Но Соня чувствовала, будто что-то было не так, и это сводило её с ума. Сегодня даже её организм работал иначе. — Вся наша жизнь — это кровь и дерьмо. Мы искалеченные души, Макс. Ты понимаешь меня? — Ты опять траву курить начала? — нахмурился он. — Да нет, трава так не прет. С химкой намудрила? Она умолкла. Рассмеялась звонко и глупо, а после воцарилась идеальная убийственная тишина, режущая слух. Глубокая тяжка сигаретного дыма. — И почему же ты с ним? — Макс спросил то, с чего Соня начала этот разговор. — С ним я не чувствую себя искалеченной. Я ни с одним человеком не чувствовала более живой и полноценной. Никогда. — Ты просто поехала головой. — Знаю. Ей не хотелось задавать вопросы о том, почему он не предупредил её, все ли это было спланировано и что будет дальше. Соне было интересно только одно. — Откуда папа узнал? — Я сказал.***
— Он не берет трубку, — суетливо пробурчал Донни, забираясь на водительское сидение панцеробуса. Лео ловко запрыгнул на пассажирское место рядом с братом. Тон его был тяжёлым, чуть издевательским. — Так позвони его подружке. — Уже, — гений повернул ключ в замке зажигания, и всю станцию подземного заброшенного метро заполнило тарахтением заведённого мотора. — У неё то же самое. Майки нервно теребил цепь нунчак, сидя в салоне. Он больше всех чувствовал, что Соня в чем-то виновата. Да, Лео с Донни сразу сделали преступницу-наркоманку козлом отпущения, однако где-то в глубине своей светлой души Микеланджело понимал — что-то тут не так. Какая-то имелась тут подстава. — Вот, что значит хранить секреты от семьи, — сквозь зубы процедил Лео, сжимая кулаки. — Если с ним что-то случится, я не посмотрю на то, что она девушка. Донни на этот комментарий тактично промолчал, нажимая педаль газа. Он никогда ранее не видел старшего брата таким разозлённым. Они все были злы и в то же время взволнованны, но Леонардо наверняка больше всех. То ли дело в лидерстве, то ли в том, что Рафаэль внезапно решил не делиться с братом подробностями личной жизни и теперь пожинал свои плоды, находясь в опасности. — А может, это Карай? — предположил Майки. — Или футы вернулись? Панцеробус выехал в город, сметая пыль Нью-Йоркских дорог, нёсся по указанному в навигаторе маршруту к мигающей точке. По железной крыше транспорта без устали барабанил дождь, только нагнетая и без того неприятную атмосферу. Небо этим днем с самого утра было ясным, но к полудню вдруг стало таким серым и тяжёлым, что ни один житель не хотел этого выносить. Как будто что-то плохое должно было случиться сегодня, и сама природа готовилась ко всему этому. — Давайте не будем забывать, что Карай подруга этой вашей Сони, — раздраженно ответил Лео. — К тому же, почему же тогда Соня не берет трубку? Сколько раз ты ей звонил, Донни? — Раза три или четыре, — ответил умник, не отвлекаясь от дороги. Ему приходилось объезжать пробки, ехать закоулками и обгонять машины, дабы поскорее прийти на помощь брату. — Потом она отключила телефон. — Вот, видишь, — лидер бросил тяжёлый взгляд в стекло заднего вида, обращаясь к младшенькому. — Все еще считаешь, что она не причастна? Майки в ответ только лишь грустно вздохнул и обратил свой взгляд в окно. Пролетая мимо домов в коттеджном районе, он задержался взглядом за один из них, где не было ни одной машины. Вспомнил, как Рафаэль попросил брата прогуляться, после чего двинулся к нему. Было ли ему жаль? Было. Майки знал, как много предательств свалилось на плечи Ночного Всевидящего, и не хотел, чтобы это подстава была от Сони. Дон выжимал до упора педаль газа, но старался вести панцеробус как можно более внимательно, дабы никого не сбить. В салоне запахло жженой резиной и чем-то горелым, но он не останавливался. Ему было страшно. Страшно за брата, с которым невесть что приключилось. Панцеробус остановился близ многоэтажного заброшенного здания, и черепахи пулей вылетели из транспорта. — Дальше пойдём пешком, чтобы не привлекать внимания, — пояснил лидер. — Донни, где он? Умник глянул что-то в планшете. — Кажется, тринадцатый этаж. Как будем подниматься? — Может, в нем есть лифт? — предположил Майки, но это предположение было успешно проигнорировано. — Похоже, придётся по лестнице внутри, — ответил лидер, — пожарной тут нет. Нужно быть очень незаметными. Мы не знаем, с кем имеем дело. — На то мы и ниндзя, брат, — улыбнулся Майки, рванувшись с места. Недолго думая, братья последовали за ним, а после скрылись в одном из проемов в бетонной стене. Тем временем Рафаэль со всеми ними уже мысленно попрощался, глядя в глаза своему будущему убийце. Зицын снял пистолет с предохранителя. — О каком бульоне ты говоришь, уродец? Рафаэль лишь усмехнулся в ответ. — Она поймёт. — Хм, ты все еще не понял, что моя дочь никогда бы не стала встречаться с таким, как ты? Понял. Конечно, понял. Темперамент всегда трезво глядел на свою наружность и всегда понимал, что найти подружку ему не удастся. А потом появилась Стейси. За ней Ева и Шанель. И вот она, Соня. Отличилась. Был ли он зол? Нет. Почему? Потому что не хотел погибать, злясь. Зная, что через пару секунд его жизнь оборвётся, Рафаэль всеми силами пытался её простить. На него это было не похоже, но он правда искал оправдания. Да только не находил. Он разучился реагировать на предательства громкими криками и словами. Рафаэль теперь мог быть способен только на усмешку, мол, «Ну что, опять? И что на этот раз?», словно жизнь была капризным ребёнком, напакостившим по незнанию, не со зла. А может, она и на самом деле была ребёнком? Рисовала на обоях, дергала кота за хвост и вечно пыталась кому-то что-то доказать. — Как ты до сих пор не понял, что все это подстава? — злился главарь мафии. — Соня просто заманила тебя в ловушку. И так будет с каждым, кто бросит вызов нашей семье. — Ой, — нахмурился Рафаэль. — Давай вот только без пафосных речей. Быстрее будь. — Отец, — внезапно вмешался Егор. — Зачем нам его убивать? Он мутант, а значит, мы за неплохие деньги сможем продать его властям. Вспомни Захара. Куда тяжелее жить, когда над тобой постоянно проводят опыты, разве нет? На секунду глава мафии задумался. Рафаэль же в свою очередь с сомнением глянул на Егора, не понимая, радоваться ему или плакать, но все встало на свои места, когда юноша незаметно подмигнул ему. Хотя нет. Вопросов появилось только больше. Он ему помогал? Но зачем? Зицын довольно хмыкнул. — Слушай, сын, а ты молодец. Я об этом не подумал. Главарь убрал пистолет за пояс и подошёл к Егору, похлопал его по плечу. — И помучить его, и избавиться от него. Я тобой горжусь. Парень натянуто улыбнулся, однако недолго длился момент гордости. Он был прерван сюрикеном, попавшим в щеку. Кровь родного отца брызнула из разреза, заливая белоснежную рубашку Василия Зицына. Несколько бандитов, стоявших ближе к местам, где должны были быть окна, тяжёлой цепью оказались вытянуты и выброшены за платформу. — Кавабанга! Егор почувствовал тяжёлый удар в районе затылка и, не сумев устоять на ногах, упал на холодный бетон. В глазах потемнело и способность рационально мыслить сразу же его оставила. Боль сменилась шоком, непониманием. Зицын держался за окровавленную щеку, глядя на ворвавшихся в здание мутантов. Свободной рукой нащупал в кармане чёрную холодную коробочку. Зажал кнопку. В то время другой датчик в кармане Макса завибрировал, после чего тот подорвался с пола. Бросил на Соню пронзительный взгляд. — Отцу нужна подмога.***
Процесс был запущен. Будущее уже изменилось, и ни о какой потасовке и речи быть не могло, не отправь Егор тот сигнал. Рафаэль бы был убит. Соня бы никогда не простила свою семью и, возможно, не смогла бы жить, зная, что её парня убил родной отец. Брат бы чувствовал себя виноватым за своё бездействие, но он слишком её любил. Поэтому и отправил. Поэтому и вынужден был наблюдать за тем, как его родного отца Рафаэль пинает по печени, не переставая приговаривать: — Ты не знаешь, что такое быть отцом. Еще один удар. — Ты втянул в это дерьмо своих же детей. Чему ты, блять, их научил? Убивать людей? Бухать? Довёл до употребления наркотиков? Это только твоя вина и ничья больше, а Софье всего семнадцать! Да. Вот сейчас Раф был зол. И не оттого он принялся избивать Зицына, что вдруг почувствовал свои руки развязанными. Не оттого он начал говорить. А оттого, что увидел смерть. Снова. Он видел, как падали люди с тринадцатого этажа, когда Майки дернул их цепями. И он знал, что у младшего не было другого выбора, ведь со стольким количеством вооруженных бандитов они могли бы не справиться. Рафаэль был зол, потому что Майки себе этого не простит. Он будет вспоминать тех людей из-за дня в день. Он будет видеть кошмары и просыпаться ночами в холодном поту. Рафаэль уже взглянул в янтарные глаза брата, отличающееся от его глаз тем, что выражали не дикую яркость, а только серьёзность. Майки уже имел дело со смертью раньше, но разве можно ли к ней привыкнуть? Еще один удар, заставивший мафиози кашлять и хрипло задышать. — Из-за таких больных ублюдков, как ты, страдают дети! — кричал Рафаэль. — Ты не даёшь им жизни! Ты даёшь им бабки и пихаешь в руки оружие! Еще один удар. Удар по голове ногой. — Идём, брат, — Лео взял Ночного Всевидящего под локоть и потянул в сторону лестницы. — С него хватит. Егор расширил глаза от удивления. Они не собираются его добивать? Или уже добили? Он все еще с трудом удерживал тело в сидячем положении, голова раскалывалась, кружилась. Его немного поташнивало и от каждого движения становилось хуже. Мутанты двинулись к лестнице, а Рафаэль, в свою очередь, бросил жгучий взгляд в сторону молодого парня, не понимая, за кого был Егор и спасал ли он его вообще. Внезапные шаги на лестнице. Макс поднимался быстро, шумно, не думая о какой-либо конспирации. Они столкнулись на лестничном пролёте. — Парень, опусти оружие, — начал Лео, — и ты не пострадаешь. Может быть. Словно дикий, Макс направлял пистолет на лидера клана Хамато. Руки его тряслись, а серые глаза выражали слепую преданность. Поклонение и беспрекословную верность своему отцу. Своему боссу. — Что с моим отцом? Что вы сделали с моим отцом? — С ним все порядке, — произнес Донни, выступив вперёд. — Он живой, разве что немного побит, но это ничего, знаешь ли. — Ты мне заливаешь, урод сраный, этого не может быть, — Макс рассмеялся. — Сегодня кто-то должен был умереть. А если вы здесь, то значит, что мёртв именно папа. Папа. Такое тёплое, родное слово, какое в сторону Зицына произносилось очень редко. Разве что, только по праздникам. — Нет, он жив, — повторил умник. Донни пытался решить вопрос дипломатично. Мутант выставил две руки вперёд в знак мира. — Иди и сам проверь, если хочешь. Но он не хотел. Спустил курок. От столкновения пули с телом произошёл толчок, заставивший Донателло упасть на стоящих позади братьев. Рафаэль метнулся в сторону Макса, когда прогремел выстрел, толкнул его, пытаясь сбить с цели, но реакция была слишком поздней. Макс покатился вниз по лестнице, пропустив под собой десяток ступеней, и влетел в бетонную стену, после чего сразу же послышался характерный треск его черепушки. — Дон? Все, что он смог спросить, боясь не услышать ответа. Взглянул в сторону чуть улыбающегося умника, показывающего большой палец. — Порядок. Больно, но это от удара пули. Пластрон не пропустил её. Действительно. Пуля оказалась под ногами мутанта, похоже, отскочила от крепкой непробиваемой кости черепахи. Облегченно выдохнув, Рафаэль пообещал себе больше никогда не хранить секреты. Он незаметно поднял патрон и сунул его в карман. Домой они ехали в тишине, прерываемой лишь голосом ведущего радио. Дождь закончился, оставив после себя мокрый асфальт да запах сырости. Этот дождь был самым тяжёлым в жизни темпераментного мутанта. Ведущий передавал дожди на ближайшие пару недель, а после резкое похолодание. Донни сидел за рулем, вёл панцеробус неспеша и смотрел лишь на дорогу. Еще более холодный взгляд лидера изредка падал на двух младших братьев, что сидели в салоне. Это то самое молчание, что резало по нутру. Челюсть Рафаэля была напряжена, как и мышцы рук, обтянутые зеленой кожей. Он сидел, не разжимая кулаки, будто готовился вот-вот дать кому-нибудь отпор, время от времени глядя на младшенького. Майки был серьёзен, как никогда, и казалось даже, что его и без того зелёная кожа приобрела бледный оттенок. Губы были поджаты, и он все снова и снова находил в себе силы сбрасывать звонки от Мэй. Да, девушка волновалась за них, но сталь в голове Микеланджело — последнее, что она захотела бы услышать, и он это понимал. Голос Рафа раздался хрипотцой, сжимающей грудь. — Ты как, Майки? Парень молчал всего несколько секунд. — Да думаю вот, что лифт там все-таки был. И никто не понял, что под словом «лифт» Майки аллегорически подразумевал «возможность обойтись без убийств».