~[h+]~
Бултон и Буржо, два сотрудника Стандартной Охранной Корпорации, которым было поручено охранять самый ценный экспонат в коллекции Дюмье, зевнули. Бултон — потому что застрял в центре одного из самых захватывающих городов галактики, но всё равно безумно скучал, а Буржо — потому что попросту устал. Во всем остальном задание ему нравилось. Его окружала часть истории его страны и львиная доля его детства. — Хорошую охрану на такую срань тратить, охранять какой-то французский мусор… — посетовал Бултон. — Вот драгоценности из короны королевы — другое дело, за это можно и жизнь отдать! — Пф! Почти все они ничего не стоят! В наши дни любой идиот может наделать бриллиантов. — Что ж, зато золото чего-то стоит, и уж наверняка куда больше, чем сраные обрывки бумаги. — Пха! Бескультурный варвар. — Сырожрущая жаба. — Ростбифный задрот. — Надеюсь, ты подавился своим пафосным вином и сдохнешь. — И я сдохну счастливым, а ты будешь страдать до конца дней на диете из лагера, рыбы и картошки фри. — И я… О, пекло, от картошечки бы я сейчас не отказался. И, если так подумать, от пинты тоже. — Я видел ресто-бар ниже по улице. Может, сходим после смены? — О, определенно. — Кажется, у них продается то отвратительное квебекское блюдо с картошкой, подливкой и сыром. Фу! — О, черт! — Знаю, аж тош… — Нет, нет, вон там! Погляди! В зал зашли шестеро: два кварианца (причем один из них — ребенок), три человека и… страннейшая и прекраснейшая азари из всех, что доводилось видеть Буржо. Она была миниатюрной, стройной, но с формами и с самыми экзотическими глазами на свете… — Ого! Зацени эту секс-бомбу в черных чулках! Слава тебе Господи за бронированные нашлепки, иначе мне пришлось бы краснеть! — Хм? О, полагаю, она хорошо выглядит, если тебе такие нравятся… По мне так слишком высокая и слишком фигуристая для такой короткой юбки. Я бы, скорее, обратил внимание на азари с бледной кожей и в коротком плаще… Более скромная, более элегантная. — Ой, да брось, чел! Ей вряд ли ещё пить можно… И, кажется, она больна. А блондинка? Она пышет жизнью. Во всех смыслах! — Погоди, а мужчина в кожаном плаще… Ты его узнаешь? — На мужчин заглядываешься? Хех, я всегда… — смех замер у бретонца в горле, когда он перевел взгляд на мужчину. — В рот мне ноги! Это же Адам, сука, Дженсен! Нам о нем сообщить? Француз покачал головой. — И что мы скажем? Он же ничего не трогает. К тому же, кто нам поверит? Группа разделилась, чтобы рассмотреть экспонаты, хотя блондинка, похоже, оказалась сильно разочарована. В итоге азари обратила внимание на главную экспозицию, и у юного француза чутка подскочило сердце, когда она подошла ближе. То, что Дженсен последовал за ней, сразу его осадило. — Извините, — сказала азари, склоняя голову. — Меня зовут Мана Т’сони, и… — Питер Буржо! — выпалил охранник. — Эм… Приятно познакомиться! — О, да, и мне… Я бы хотела спросить о витрине за вами. Что это в ней? Оно кажется… знакомым. Mon dieu, quelle jolie voix, подумал француз. — Ну, началось… — проворчал Бултон. Питер без конца об этом тарахтел, и он не горел желанием выслушивать это по десятому кругу. — Что ж, это сорок три страницы «Маленького принца», написанного и иллюстрированного Антуаном де Сент-Экзюпери, — он широко взмахнул, словно презентуя их. В огромной стеклянной витрине было выложено сорок три старых бумажных листа, каждый из которых был зажат между двумя прозрачными пластиковыми пластинами. Они медленно крутились на тросах в конфигурации 4 на 11. — Это единственная известная преколлапсная копия, хоть ее обложка к сожалению, была давно утрачена. Она принадлежит семейству Дюмье и была передана ими в Галерею Нос Астры на волне культурного обмена. — Я несколько удивлен, — сказал Дженсен. — Я ожидал, что богатый француз выставит картины или скульптуры, но вокруг я вижу одни обложки «Тинтина» и «Смурфов». — Господин Дюмье — признанный фанат la Bande-Dessinée и предпочитает высокому искусству хорошую картинку. Он собрал не только французские комиксы, но и бельгийские, а также из других европейских стран. В этом зале представлены почти все великие мастера: Пейо, Эрже, Дюпа, Франкен, Мёбиус, Морван, Хименез… Всё из личной коллекции Дюмье. Есть даже несколько работ Ходоровски, чтобы всё казалось интереснее. — Жаль, что их нельзя прочесть. — Почему, можно: в галерее выставлены голографические подиумы; включите их, выберите обложку или постер, и ВИ предоставит вам цифровую версию для чтения. Если же вы хотите получить физическую копию, у входа стоит автомат, который такую создаст. Каждый кредит пойдет в благотворительный фонд помощи сиротам филиппинской войны. — Пф! Скорее, в карман Дюмье… — цинично пробормотал Бултон. — Я… не понимаю, — сказала Мана. — Как можно читать изобразительное искусство? Это какое-то терранское выражение? Бултон рассмеялся, а Дженсен несколько растерянно взглянул на Ману. — Ты не слышала о комиксах? — спросил он. Мана покачала головой. — Что типично для азари, — сказал Бултон. — Они так забавно на нас смотрят, когда мы пытаемся объяснить. Буржо вкратце изложил ей концепцию, и, в отличие от большинства азари, которые испытывали отвращение к его невероятно глубоким познаниям во франко-бельгийских комиксах, этой Мане, похоже, было искренне интересно. Затем на нее словно снизошло озарение. — О! Нет! Нет-нет-нет!.. — Что такое? Я что-то не так сказал, мадмуазель? — Я вспомнила, где раньше видела эти картинки! Мальчик с шарфом! Он был нарисован на книге, которую мне подарил Ноэль! — Стоп, вы же не… Вам попал в руки неповрежденный экземпляр книги?! С оригинальной иллюстрацией на обложке? Как те, что вы видите перед собой? — Стиль был похож, да… Буржо резко оживился, и у него заблестели глаза. — Она была настоящей? Сделанной из бумаги, а не из пластика? Как она пахла? — Эй! — вмешался Бултон. — Ты чего это разгорячился? Это же просто старая книжка! — Это определенно не какая-то старая книжка! Она крайне ценна для Франции! — он указал на витрину. — Эти драные страницы стоят миллионы! За целую копию книги можно было бы выручить миллиарды! Миллиарды! Мадмуазель, книга ещё у вас? — Н-нет… — испуганно ответила Мана, опешив от напора мужчины. — Мои смотрительницы… Они сожгли ее и выбросили… Простите… — О… О нет!.. Бесценный кусок нашей истории… сожжён и… выброшен?.. — у Буржо поникли плечи. — Э-эй… Возможно, это была лишь ее копия, — Дженсен попытался как-то его приободрить. — Не нужно так себя корить. — Эх… Вы, вы, наверное, правы. Я… разошелся не по делу, — охранник протяжно выдохнул. — Ох, прошу прощения, должно быть, я вел себя крайне непрофессионально. У вас… У вас остались ещё какие-нибудь вопросы? — Вы точно уверены, что у азари нет комиксов? — спросил Дженсен, пытаясь переварить этот странный факт. Буржо и Бултон сами с трудом в это верили. — Насколько мы можем судить, — ответил Бултон. — И не только у азари. У турианцев, саларианцев, ханар… Все они даже не слышали об этом концепте. — Это… странно. В смысле, я точно знаю, что азари выпускают книги с иллюстрациями… Комиксы должны были бы стать логическим их продолжением. — Возможно, но… — Буржо постучал по подбородку. — Может, пришельцам просто не приходила такая идея. Как с авианосцами. У турианцев есть истребители и крупные корабли, но они никогда не думали, что на крупном корабле можно перевозить истребители. А мы подумали. — Или же, — предположил Бултон, — идея к ним всё-таки приходила, но не прижилась.~[h+]~
Мана решила ненадолго оставить Дженсена, чтобы поболтать с Лелией и Фёдором, а Рейн увлекся автоматом. Ая села на скамейку, явно заскучав и немного взбесившись. Дженсен подошёл к ней, не понимая, что ей не нравится. — Комиксы, — презрительно процедила она. — Сраные комиксы. Одна из важнейших галерей изящных искусств в пространстве азари, зал, созданный одним из богатейших людей, — и одни сплошные комиксы. Я даже не знаю, смеяться или плакать. Дженсен сел рядом с ней. — Я так понимаю, ты не фанатка. — Да. Они такие… — она поджала губы, словно съев что-то кислое. — Это посредственное искусство для посредственных людей. Оно потакает низменным потребностям. — Не знаю, думаю, в большинстве есть определенная универсальная привлекательность. Кроме того, богатые, что, не могут наслаждаться комиксами? — Дюмье принадлежит к высшим слоям терранского общества. Он должен придерживаться более высоких стандартов. Как и все остальные люди у власти, иначе простой люд перестанет их уважать. — Я слышу элитизм, Бреа? Я считал, что с твоей работой ты должна быть более терпимой. — Я… могу проявить терпимость. Так же, как великий актер может примерить на себя новую роль. Это не означает, что я обязана любить моменты, когда я топчусь в грязи с рабочим классом. Мне там просто не место. Мне привольней в «Septième Ciel» или в Галерее… — она вздохнула от напускной усталости. — А теперь Серый Посредник сослал меня на ржавое ведро к кучке солдафонов и бродяг. — Да. Ты определенно в аду, — с каменным лицом ответил Дженсен. — Слушай, они не так плохи, если узнать их получше. Может, тебе попробовать пообщаться с ними? Вдруг они изменят свое мнение о тебе? — Боюсь, это невозможно. — Не будь такой снобкой… — Весь корабль знает, что я такое, и уже вынес обо мне свое мнение. У капрала Праудфут и сержанта Флемминга сложилось впечатление, что я ничем не отличаюсь от программируемого сексбота, сержант Уайтакер и капитан Грей посоветовали Хейну меня отключить, поскольку я «очевидно представляю угрозу для корабля» своими невероятными способностями. А милейшая Тали’Зора угрожала испепелить меня при первом же подозрении. Дженсен вновь напомнил себе, что нужно поговорить с Тали. Кварианцы попросту слетали с катушек, когда дело касалось синтетических форм жизни — как и люди благодаря Коалиции… — Т’сони ты, похоже, нравишься. — Т’сони не перестает пялиться на мою грудь. — Эм… Лелия и Зев вроде вполне дружелюбны. — У нас с Лелией состоялся чудный разговор, полный завуалированных угроз и колкостей. Зев пускает на меня слюни и делает неприличные намеки. — А что насчёт доктора Росс или Витора? — У них ко мне чисто научный интерес, хотя доктор Росс старается подавать это вежливо. Виктор без конца сканирует меня уни-инструментом, когда думает, что я не вижу… нервный извращенец. — Ладно… Фёдор? Ая мило улыбнулась и протянула Адаму сложенный листок, который она держала во внутреннем кармане пиджака. Дженсен раскрыл его, и его чувствительный нос уловил запах высохшей акварели и чернил, смешанный со слабым ароматом духов и пота Аи. На бумаге была нарисована Ая в образе ангела, но её глаза закрывала черная повязка, а из одежды на ней были разве что латексные шорты. Две полосы похожего материала крепко перехватывали ее грудь и талию, а шею закрывал черный чокер. Все они были соединены ещё одной широкой полосой латекса, идущей от промежности до чокера и удерживаемой металлическими пряжками. Ее крылья были черными, как ночь, но их перья постепенно становились синими. Ее руки, скованные наручниками, висели у бедер, соединённые с промежностью двумя тяжёлыми серебряными цепями. Ее кожа, казалось, сияла в золотом свете. Поначалу Дженсен подумал, что держит рисунок вверх ногами, но подпись Фёдора можно было прочесть только в том положении, как он держал сейчас. — Прекрасный рисунок, — сказал Адам. — Не понимаю, что… — Меня все объективизируют, даже младенец. Дженсен окинул ее взглядом. — Не думал, что тебя это волнует. Ты же сама создаёшь образ «прекрасной и недоступной роковой женщины». — О, разумеется… но одно дело — наводить красоту, чтобы соблазнить мужчин и женщин обещанием секса, чтобы получить желаемое. Совсем другое — когда привлекательность используют как предлог, чтобы обращаться со мной как угодно, только не как с личностью. Как с инопланетянкой, роботом, клоном, искусственным человеком… Такие маленькие, крохотные определения, и всё ж они способны полностью лишить личности. Благодаря длинным языкам доктора Росс и Хейна мой секрет стал известен всем, и лоск человечности, который позволял мне передвигаться беспрепятственно и свободно, исчез. — Не драматизируй. Ты жива, не сожжена и дышишь воздухом. — Да, я жива… благодаря тебе, — лицо Аи смягчилось, и Дженсен не смог понять, искренне ли она тронута или же пытается манипулировать им. — Ты уже решил, что ответишь на предложение Хейна? Отправишься с ним в безумный путь в обмен на его помощь? — Я до сих пор над ним раздумываю. — Тогда призываю тебя… отказаться. — Почему? — Хейн не человек, это паук. Он плетёт сложную паутину из хитрости и лжи, спрятанную под налетом безумства, и он будет опутывать тебя ей, пока ты не увязнешь с головой. Держись от него подальше, и жизнь станет намного проще. — Не знал, что я тебе небезразличен, Бреа. — Не подумай ничего такого. Мой… наниматель, похоже, весьма тобой заинтересован. Кто знает? Если я смогу вырвать тебя из когтей Хейна, он может поручить мне присматривать за тобой… — Ага. Что ж, жаль расстраивать, но мне, похоже, понадобится помощь Хейна, чтобы докопаться до правды. — Тебе не нужен Хейн. Мой наниматель более чем готов тебе помочь. — За пару миллионов, — фыркнул Дженсен. — У всего есть цена. Ты же не думаешь, что Хейн поможет тебе из чистого альтруизма или желания восстановить справедливость? Ему что-то от тебя нужно. В моем случае — в смысле, в нашем… Мы хотя бы не прячем ценник. — Прости, Бреа, но, думаю, ты мне немного не по карману. — Уверена, мы найдем выход из этой ситуации. — Я подумаю, — Дженсен встал, решив осмотреть другие экспонаты. Он протянул рисунок Бреа, но та покачала головой. — Оставь себе, — сказала она, расслабленно откидываясь на скамейку. — И что мне с ним делать? — Что захочешь, Дженсен. Что захочешь. Дженсен просто положил рисунок рядом с ней и ушел. Этот жест ещё долго будет сбивать Аю с толку.~[h+]~
Мана полистала издание «Маленького принца», которое так заинтересовало Фёдора. Оно было выпущено в 2145 году и проиллюстрировано некоей Зинаидой Амано. Фёдору так хотелось его заполучить, что Мане стало любопытно, что же привлекло его внимание. Вероятно, стиль миссис Амано сильно напомнил Фёдору его собственный. Мане ее иллюстрации понравились куда больше авторских… хоть у них и не было того простого очарования. Вскоре Федор отвлекся от книги и протянул ей свежий рисунок. — Очень… красиво, — сказала Мана, взглянув на него. Ее поражало, как быстро рисовал Фёдор, смешивая классические аналоговые методы с универсальностью уни-инструмента. Он набросал и раскрасил рисунок менее чем за тридцать минут, за несколько секунд высушил акварель и по настоянию Маны сделал рамку из лёгких сплавов из производителя уни-инструмента. Объяснять что-либо Фёдору, к большому огорчению Маны, было тщетно. Но зато он понимал язык жестов. Он нарисовал обнаженную рогатую молодую человеческую женщину. Ее волосы, достающие до плеч, были цвета темной крови, как и ее глаза. Ее молочно-белую кожу покрывали изогнутые черные татуировки — строки текста, написанные нечитабельными буквами. Шесть полупрозрачных рук, тянущихся из темноты за ее спиной, ласкали ее тело, но всё же прикрывали все важные места. Ребристые рога огибали ее уши, а их острые концы касались ее щек. Внимание Маны привлекли татуировки — особенно широкий круг вокруг пупка. Давным-давно она видела подобный узор… да, она помнила холодный металл операционного стола под обнажённой спиной, блеск механической руки, иглой вырезающей символы на ее коже… и холодные взгляды юстицаров, бесстрастно смотрящих на нее в операционной. Мана покачала головой. Бессмысленно: это не могло прогнать пугающие воспоминания, хоть ей и отчаянно хотелось обратного. Она заставила себя улыбнуться, не желая тревожить мальчика, который выжидающе на нее смотрел. — Спасибо, Фёдор… Можно я это оставлю? Я повешу его у себя в каюте, когда мы вернёмся на корабль, хорошо? — она отдала ему книгу, и Фёдор тут же убрал уни-инструмент и начал листать страницы. — Вижу, мальчик до сих пор рисует, — сказал Дженсен, подходя к ним. Сердце Маны чуть-чуть подпрыгнуло, совсем чуть-чуть, и она полностью позабыла о том, как юстицары истязали ее тело. — А он… вообще останавливается? — спросил Дженсен. — При мне — ни разу. Лелия говорила, что нам скоро понадобится целую каюту выделять под его рисунки… Но, возможно, она несколько приукрасила. Лично я считаю, что стоит купить ему планшет. В графическом редакторе он сможет творить настоящие чудеса. — Мы можем заскочить в магазин электроники, — предложил Дженсен. — Я всё равно почти не потратил стипендию Хейна. — О! — Мана просияла. — Правда? Я бы с большим удовольствием показала Фёдору, как им пользоваться! — Ты тоже рисуешь? — Ну, вообще, да. До того, как меня… отослали… я изучала ремесла и историю изобразительного и трехмерного искусства, как аналогового, так и цифрового. Я даже когда-то преподавала школьникам рисование, — Мана тепло улыбнулась. — Хоть это и длилось недолго, оно зажгло во мне желание когда-нибудь стать учительницей… — Что ж, уверен, Фёдор будет рад стать твоим учеником. Мана рассмеялась. — Скорее это он будет учить меня рисовать! Хотя… может, стоит найти ему пару учебников по анатомии. И, наверное, по правильному кадрированию и иллюстрации? А ещё… — Эм, Т’сони… — О! Хотите увидеть последний рисунок Фёдора? — Ну, я… Ох, да, почему нет? Мана передала ему листок, и Дженсен озадаченно взглянул на рисунок. — Это… Это должна быть ты? Мана распахнула глаза. — Правда? — она выхватила рисунок и смущённо прижала его к груди. — Я н-не знала. Я не особенно представляю, как выгляжу. В-вы в этом уверены? — Более чем. Если бы у тебя были волосы и… Погоди, ты не знаешь, как выглядишь? — Юстицары не позволяют… таким, как я, смотреться в зеркало. Они говорили, что тщеславие — это грех. Я иногда ловила свое отражение в стеклах или отполированных поверхностях, но… Дженсен вздохнул. — Чем больше я узнаю об этих юстицарах, тем больше хочу с ними побеседовать. Не будем на них останавливаться. — Ладно. Мне не особенно хочется… Ох, — у Маны заурчало в желудке, отчего она сильнее смутилась. — Ох-х-х… — Хех. Проголодалась? — Да. Думаю, я приму приглашение Бреа… Мы здесь ещё надолго? Или вы бы хотели посмотреть другие экспонаты? — Думаю, с меня на сегодня культуры хватит. Но за других говорить не могу, — Дженсен на миг задумался, что ему делать дальше. — Хейн хотел, чтобы я размялся на Арене. Думаю, я бы мог сходить туда. — Тогда мне пойти с вами? — А ты хочешь? Там нет ничего, кроме мерянья силой и симуляции жестокости. Мана не смогла скрыть отвращение. — Разве нам этого уже не хватило? — Да, полагаю, ты права. Но мне бы хотелось узнать, что Хейн сделал с моими руками и ногами… Они кажутся какими-то иными. — Ясно. Тогда куда пойдем? Дженсен ощутил ее неуверенность. — Знаешь, если ты очень голодна и очень хочешь пообщаться с Бреа, то можешь пойти в ресторан. Мана задумалась над его предложением. Ая была прекрасным созданием, таким высоким, статным и властным… и ужасно похожим на ее мать. Ее вид внушал Мане любовь и страх. Подобный парадокс ее интриговал, и ей не хотелось, чтобы он кончался. С другой стороны, она могла пойти с Дженсеном. Хоть ей и было тошно признавать, вид того, как он причиняет боль другим, вызывал у нее лёгкую улыбку и восторженную дрожь по коже. Она взяла себя в руки, не желая поддаваться низменным желаниям, не желая, чтобы Дженсен плохо о ней подумал. Ей не хотелось надолго расставаться с ним, но и не хотелось идти за ним в то варварское место. — Вы могли бы пойти с нами, — эти слова вырвались у нее с такой лёгкостью, что Мана даже поразилась. Дженсен задумался. Он мог либо поужинать с двумя милейшими женщинами, либо побороться с «Всевидящими» в некоем боевом симуляторе. Либо пожить немного для себя, либо сплясать под дудку безумца. Действительно, сложный выбор.~[h+]~
— Пха! И вновь вагины рушат мои планы, — горестно объявил Хейн, закрывая уни-инструмент. Он вместе с Росс и Вернером сидел в одной из множества закусочных внутри Арены. Аки от отвращения даже перестала есть лапшу, а Конрад — от разочарования. — Я даже спрашивать не буду, что произошло, — сказала Росс. — Ох, Дженсен не придет? — Вернер надулся. — А я так надеялся увидеть, как он сыграет. — Как и я, — Хейн покачал головой. — Похоже, мистер Дженсен предпочитает проводить время в обществе двух невероятно привлекательных женщин, нежели в адреналиновом угаре… — Даже не представляю, почему, — сардонически заметила Аки. — И вот он уже в «Septième Ciel» вместе с Бреа, Т’сони и всякой-разной пафосной едой. — С кем-с кем? — спросил Вернер. Чувствуя, что фотография опишет их лучше тысячи слов (слов, которых он был не в настроении произносить), Хейн залил две голограммы на диск уни-инструмента и «бросил» его Вернеру, после чего изображения возникли на уни-инструменте Конрада. — О. Ого, — пробормотал Вернер. Затем он прищурился и охнул. — Стоп, это… Это корейская поп-звезда Ми-Ён Уайт? — Вернер оживился, как ребенок, выпивший кучу кофе с сахаром. — Божечки. Божечки, это же шикарно! Дженсен пошел на свидание с Ми-Ён! Это куда лучше, чем в моем фанфике, где я пейринговал его с… — Конрад… Ми-Ён умерла 18 лет назад, — напомнила Аки. — А, так говорят, но ходят слухи, что она имитировала свою смерть, чтобы спастись от бесконечного давления славы. И вот она вернулась! И пошла на свидание с моим героем! Это лучший день моей жизни! Надо заглянуть к ним, сфоткать, попросить автограф, чтобы я мог поставить это на мой алтарь и… Аки взглянула на фотографию Бреа и мысленно сравнила ее с Ми-Ён. Когда Вернер собрался уходить, она поймала его за рукав и усадила обратно. — Что ж, Конрад, признаю, они до жуткого похожи, особенно линией подбородка и скулами, но всё остальное отличается. Во-первых, Ми-Ён была… Напомни, какого она роста? — Один метр и пятьдесят семь с половиной сантиметров! — Конрад наизусть знал параметры Ми-Ён. — Что ж, а у Бреа — метр восемьдесят три, и бюст у нее больше. — О. Ну… Может, она — давно потерянная дочь Ми-Ён? — Тогда Бреа должно быть около восемнадцати, поскольку при жизни журналисты ни разу не замечали признаки беременности у Ми-Ён. Бреа на вид дашь около тридцати. Может, даже тридцати пяти, если вспомнить, что может творить современная косметика. — Бреа семнадцать, — между делом заметил Хейн. Аки распахнула глаза. Она знала, что девочки взрослеют быстрее мальчиков, но… — О. Ого. В смысле… Серьезно? — Вполне серьезно. — Стоп, а ты-то как об этом знаешь? Хейн улыбнулся. — Птичка напела.~[h+]~
Нейл и Витор, неся выигрыш из игровых автоматов, подошли к Гаррусу и Джейн, которые сидели в баре и пили нечто, что светилось в темноте. — Эй, ребят, что я пропустил? — весело спросил Нейл. — У нас с Гаррусом ничья, и теперь он хочет залезть мне в штаны. — Не-е-е-ет… Я сказал, что нам нужен реванш. Посмотрим, что круче — мои длинные руки или твоя гибкость… Стоп, это прозвучало как-то неправильно. Джейн игриво глянула на него. — Угу. Ну, Нейл, что это за хрень? — О, — Нейл поставил пакеты. — Мы с Витором обчистили ту игру с клешней. — Ту, в которой у тебя вечно приз выпадает? — Именно! Витор, расскажи, как мы ее сделали! — О, вся хитрость заключается в том, чтобы выровнять магнит рядом с одним из круглых углублений вращающегося шара и идеально его зафиксировать, — объяснил Витор. — Мне нужно было произвести кое-какие расчеты в голове, но как только удалось подобрать верное время… — Призы полились рекой. Нас вышвырнули, но, поскольку они не смогли доказать, что мы мухлевали, всё осталось у нас. Джейн закатила глаза. Мальчишки, подумала она. — И теперь у вас на руках гора бесполезных плюшевых игрушек. — Не только их! Мы получили несколько смартфонов, видеокамер и пару электронных пластиковых динозавров! Они движутся и рычат, как настоящие! К слову, о призах. Я слышал, на Аренах они сочные… — У нас пока только кучка цифровой валюты, которую нигде больше не потратить, — сказала Джейн. — Ну, если хочешь реально крутые призы, придется платить платиновыми монетами, а их предсказуемо почти не выбить. Я надеялся, что к нам заглянет Дженсен, мы сразимся на Безумии без каких-либо поблажек и накопим достаточно для «Армакса» MR-63… Но он не придет. — Что, Дженсена не будет? — спросила Джейн, внезапно ощущая себя как-то неловко в обтягивающем костюме с голо-излучателями. На Арене не использовались настоящее оружие или броня: всё было сконструировано и смоделировано машинами. Так создатели хотели уберечь игроков от травм и нечестных преимуществ, но Джейн казалось, что сраному голографическому снаряжению вовсе необязательно вот так облеплять ее кожу. С другой стороны, этим местом управляли азари, а они любили повыделываться. — Да, — ответил турианец. — Он только что прислал сообщение. Сказал, что пойдет в какой-то модный ресторан с Бреа и Т’сони. Нейл присвистнул. — Черт. А Дженсен быстро работает. — Пф, и к лучшему, — сказала Джейн. — Я не горела желанием с ним сражаться. Гаррус с любопытством взглянул на Джейн, не зная, как это воспринять. — Почему? — Не пойми неправильно, в битве Дженсен — благословение, но если он может опять выкинуть какую-нибудь херню в стиле Deus Ex Machina, то в чем смысл играть? Гаррусу очень не хотелось признавать, но Джейн была права. Сейчас Дженсен был ходячей кнопкой с надписью «Я Победил», которая так и ждала, когда ее нажмут. Как только он завершит свой маленький проект, они с напарником вновь будут на равных. Тем не менее, ему нужно было отработать пару новых маневров, поэтому он сменил симуляцию привычной для него тяжёлой брони «Партизан» на «Разрушителя». Возможность прыгать от укрытия к укрытию оказалась куда полезнее, чем он предполагал. Если бы СБЦ предоставила ему такую броню, может, его попытка спасти Зору прошла бы успешнее. — Ну, так что насчёт реванша? Ты и я, максимальная сложность и никаких поблажек. — Ну давай, котик в перьях. Заработаем пару очков.~[h+]~
— Он точно здесь? — Мы отследили его транзакции до этого места. Кретин даже платиной не пользуется. — Не стоит его недооценивать. Он не настолько глуп. Он бросает нам вызов, подстрекает напасть на него в публичном месте. Пусть техники вырубят систему охраны и запрут все выходы… Мы отправляемся туда. — Отлично. Пора бы мудаку отплатить за содеянное.~[h+]~
После тщетной попытки обучить программистов Арены правильной тактике боя («Нет, картонная коробка — это маскировка, а не укрытие!»), а также пересчитать его очки, которых было на две тысячи меньше, чем у Джейн и Гарруса («Мне плевать на множители комбо, я убил больше, чем любой из них!»), Грей решил успокоиться, потратив часть выигрыша на покупку нового голографического снаряжения в магазине Арены. Стандартная экипировка стрелка Альянса его вполне устраивала, но с нее постоянно соскакивала изогнутая верхняя часть штурмовой винтовки «Мститель», поэтому он заменил ее на кастомизируемую и гораздо более мощную «Тэу» К6. Затем он подумал, что АР-интерфейс шлема «Оникс» какой-то говенный, и купил обновленный тактический ССЦ 4 модели. Потом он решил, что ему нужна защита получше, щиты покрепче, гранаты помощнее, и незаметно для самого себя спустил все выигранные золотые монеты, а потом и десять тысяч кредитов за симуляцию снаряжения, которое потом никак не сможет использовать в реальности. — Блистательные вы ублюдки, — пробормотал он. Тем не менее, теперь он был более чем доволен экипировкой и мог взять реванш у Гарруса. Сжав голографический пистолет, он вдруг подумал, что, хоть система смены оружия и нереалистична, она крайне удобна. Оружие, способное за полсекунды превратиться из дробовика в снайперскую винтовку, давало громадное тактическое преимущество. Хейн как-то рассказывал, что лет десять назад в ДАРПА над таким работали, но так и не поняли, как прикрутить на него кинетический ускоритель на основе эффекта массы, и потому разработали прототип только для пороховых снарядов. Переключение оружия требовало ручной смены боеприпасов, что разом рушило удобство этой концепции. Хейн заверил, что продолжает работать над этим, но это было ещё несколько месяцев назад. Мысли Грея прервал громкий выстрел и крики, а потом весь мир слетел с катушек. Вооруженные люди врывались через каждый вход, стреляя в воздух и пуская оглушающие снаряды по любому, кто казался похожим на охранника. Не имея при себе ни настоящего оружия, ни брони, Грей поступил по-умному: сбежал, спрятался и стал изучать нападавших. Нападавшие определенно были хорошо обучены и экипированы. Все они носили шлемы «Сталкер» — попытку Альянса скопировать «Кошмар» десантников САСШ — но остальная броня была персонализирована под вкус каждого. Насколько Грей мог судить, их было около пятидесяти, и они сгоняли гражданских, чтобы использовать их в качестве заложников. Грей попытался вызвать полицию, но слышал лишь помехи. Подавители сигналов, подумал он. Черт побери. Копы не придут. Похоже, теперь всё зависит от меня. Сначала мне нужно найти оружие, а потом — свой отряд. Несмотря на свои «установки», Грей не смог выкинуть из головы Аки и понадеялся, что с ней всё будет хорошо.~[h+]~
Наемники ворвались на трибуны. Когда группе из пятидесяти вооруженных людей во главе с человеком в силовой броне не удалось добиться ожидаемой реакции толпы, их предводитель решил привлечь их внимание. — Дамы и господа! — крикнул он, и динамик шлема лишь усилил его голос. — А спонсор сегодняшнего представления — случайные акты (физического) насилия! Он выстрелил из гранатомета, установленного на его ручном пулемете, взрывая несколько осветительных ламп. На зрителей полился дождь искр, но даже это не возымело нужного эффекта. Видимо, они решили, что всё это — часть шоу. Он прыгнул в восьмиугольную яму, и как только компьютер обнаружил неавторизованного игрока, он тут же остановил симуляцию. Игроки — кучка подростков, в глаза не видевших настоящего насилия — заныли и захныкали, как типичные избалованные богатеи. Он не питал к ним никакого уважения и, не колеблясь, прострелил им коленные чашечки из тяжелого пистолета. Они упали, вереща, как девчонки, и истекая самой настоящей кровью. Толпа, наконец, поняла намек, и раздались крики, тычки, толчки и топот, а заодно всё то хорошее, ради чего он и жил. — Черт, люблю шоу-бизнес, — он снял шлем и заговорил в гарнитуру. — Раз уж я привлек ваше внимание, позвольте представиться. Меня зовут… Пакстон Тумс. И я. Жажду. Мести! Но не вам. Вы — лишь побочный ущерб в этой вражде, которая… захлестнула меня и не отпускает весь этот год. Но я великодушен. Я отпущу вас. Я отпущу вас всех. Но среди вас находится тот, кто обидел меня, кто разрушил всё, что я построил, и я хочу, чтобы он вышел и встал передо мной на колени, чтобы я пустил пулю в его сраную башку! И если он не появится в ближайшие полчаса, я начну убивать заложников. Толпа еще больше запаниковала, но наемники загнали их в угол, пуская в них оглушающие снаряды и гранаты. — Ты меня слышал? Выходи, сразись со мной, или на твоих руках будет кровь невинных. Ты меня слышал?! Тумс выстрелил из ручного пулемета в потолок; изо рта у него пошла пена. — Ты меня слышал, Джейк Армита-а-а-а-а-а-аж?!~[h+]~
ЗАПИСЬ ИЗ КОДЕКСА: РАСЫ: ЛЮДИ: БИЗНЕС: ЧАД ДЮМЬЕ
Чад Дюмье (названный в честь своего пра-прадеда, фактического основателя ВТО) — один из богатейших и влиятельнейших людей на Земле и нынешний председатель Всемирной Торговой Организации, алжиро-француз по происхождению, которому зачастую приписывают ответственность за растущий экономический успех Земли. Проницательный инвестор, владеющий акциями почти всех крупных человеческих корпораций, являющихся членами ВТО. Мажоритарный акционер Стандартной Охранной Корпорации, «Токугава Индастриз», «Издательства Дюпюи» и прочих. Обладая степенями как в философии, так и в политических и социальных науках, Дюмье часто присутствует на многих жарких дебатах (например, по этике генных модификаций и развитию людской биотики), играя роль «адвоката дьявола». Он почти всегда противостоит Люминиону Лин Мэй Чену, который постоянно критикует его за «потакательство» «Европа Геномикс», чьи биомодификации граничат с аугментациями. Хотя Дюмье является покровителем изобразительного искусства, он также известен страстью к франко-бельгийским комиксам. Он потратил значительную часть своего состояния на возрождение искусства, рекламируя работы своих любимых комиксистов, а также финансируя создание сотен новых тайтлов и восстановление прежних. Это привело к возрождению индустрии комиксов в Америке.
ЗАПИСЬ ИЗ КОДЕКСА: ОРГАНИЗАЦИИ: ЗЕМЛЯ: БИЗНЕС: ВТО
Всемирная Торговая Организация (ВТО) — международная терранская организация, ответственная за восстановление торговли между расколотыми народами Земли после Коллапса. Первоначально была создана 1 января 1995 года и стала преемницей Генерального соглашения и тарифам и торговле (ГАТТ), созданного в 1947 году и действовавшего почти пять десятилетий в роли де-факто международной организации. Она косвенно поощряла создание крупных наднациональных союзов и в настоящее время контролирует и либерализует торговлю между ними. Ее заявленная цель — обеспечить глобальное процветание и мир, где у каждого есть доступ к необходимым товарам. ВТО также известна координацией усилий по восстановлению мира. Она работает в тандеме с местными органами власти, поощряя инвестиции в крупные исследования терраформирования, а также строительство аркологий и обиталищ для уменьшения воздействия человеческого фактора на окружающую среду. Это ноу-хау и опыт предшественника позволили ей распространить свое влияние на колонии за пределами планеты, поскольку Альянс часто привлекает ВТО для создания и процветающих сообществ во враждебных мирах. Восстановление человеческой цивилизации дало ВТО возможность стать крупной мировой силой, равной по влиянию Церкви Ордена и военной мощью — храмовникам, благодаря Стандартной Охранной Корпорации и нескольким другим ЧВК, таким как «Тактические решения «Воющий волк», «Мантикора» и «Ворлд Маршал». Ее влияния на колониальную торговлю позволило ей стать растущей галактической силой. Глобальная валюта ВТО, нюйен, в настоящее время стоит 0,54 стандартных галактических кредита, превосходя турианскую силикву (стоит 0,36 кредита) и саларианскую лакху (стоит 0,49 кредита), и медленно догоняет драхму азари (стоит 0,67 кредита). Из-за своего растущего влияния за пределами Земли ВТО рассматривает возможность смены своего названия на Терранскую Торговую Инстанцию.