— Мистер Вакариа-а-а-а-ан, — пропел седой человек средних лет. Гаррус хватанул ртом воздух. Он чувствовал, как расслабились его мышцы, как остатки электричества покидают его тело и сменяются успокаивающим жжением лекарства, текущего по венам: кто-то провёл на нём реанимацию. Он открыл глаза и зажмурился от яркого бело-голубого света, идущего из-под потолка и буквально сжигающего ему сетчатку. Когда глаза попривыкли, он оценил обстановку.
Так, он до сих пор голый.
А ещё он подвешен на крюке для мяса, его руки крепко связаны верёвкой над головой, а его ноги висят в полфуте над полом, выложенным плиткой. Такая же треснутая блестящая белая плитка покрывала все четыре бетонные стены. Слева от него стоял стол с аптечкой и различными инструментами. Температура в помещении была низковата для Гарруса, зато гризелы в намордниках, сидящие в клетках, похоже, чувствовали себя комфортно.
В этот момент Гаррус решил, что ненавидит гризелов. Инструктаж об этих мерзких тварюгах он прошел, но к встрече с ними явно был не готов: он положил двадцать три головореза, которые бросились за ним в погоню, и выбрался бы из этого места, если бы одна из этих пакостных тварей не заплевала ему одежду своей отравой. Испарения от этой дряни были опасны даже для людей, а у рас на декстроаминокислотах ещё и вызывали аллергическую реакцию. Гаррус потерял сознание в считанные секунды.
Но это было ещё не самое худшее, о, нет. Фист пожелал, чтобы с Гарруса «взыскали фунт мяса» за все причинённые им неудобства, и незамедлительно ввёл сотруднику СБЦ полный шприц «Панацеи». Когда аллергическая реакция прошла, а токсины вывелись из его организма, Гаррус очнулся в той части подвала, где Фист держал гризелов, в тёплой компании, состоящей из турианца в краденой броне «Призрак» (выкрашенной в оранжевый цвет с черными тигровыми полосами) с ножом «Коготь», убранным в ножны на нагруднике, человека средних лет в лабораторном халате и длинных пластиковых перчатках и саларианца, держащего «Мангуста» фирмы «Касса», отобранного у Гарруса, и… в шерстяной шапке на голове. В разноцветной тёплой шерстяной шапке с кисточками. Гаррус не смог удержаться от шутки по поводу этой шапки, что стоило ему трещины в ребре. Затем человек вытащил дешёвый нож со сменными лезвиями, окунул его в слюну гризела и начал
резать.
Гаррус кричал часами. В конце концов, когда действие «Панацеи» прошло, он потерял сознание от болевого шока. Какая-то часть его надеялась, что он не проснётся.
— Вы были мертвы, мистер Вакариан… — сказал человек, отсоединяя от Гарруса кардиостимуляторы. — Слишком скоро,
слишком скоро! Фист хочет, чтобы вы страдали как минимум два дня, не меньше!
— Что ж, так бывает, когда смешиваешь… — Гаррус сильно закашлялся, не успев закончить колкую фразочку. Он ощущал металл в крови. Он втянул воздух и сблевал: воняло турианскими экскрементами.
— И какую грязь вы развели… Тц-тц-тц. Что бы ваша мать сказала, если бы увидела вас в таком виде, м?
— Пошёл нахуй.
Вакариан почти что пожалел о сказанном, так как турианец вдарил ему по печени. Разумеется, после всего, что он прошёл, это было сродни лёгкому шлепку по голове. Человек, что удивительно, начал возражать:
— Нет-нет-нет-нет-нет, наносить травмы грубой силой слишком просто… В этом нет никакого вымысла. Никакого искусства! Кроме того, панацелин ещё действует, заживляя раны и притупляя боль. Мы подождём, а потом начнём заново. А пока что… мы поболтаем.
— О, так теперь мы устроим допрос?
— Нет, не допрос, — сказал мучитель, убирая кардиостимулятор в аптечку, и наклонился к Гаррусу. — Я просто хочу узнать вас получше, вот и всё.
— Прости… — Гаррус сглотнул. — Ты не в моём вкусе.
Мучитель рассмеялся.
— Все лгут. Все притворяются. Боль… — человек для выразительности покрутил покрытым токсином ножом. — Стирает ложь, которой мы себя окружаем. Ту ложь, которую мы говорим другим, чтобы им понравиться, ложь, которую мы на них проецируем, чтобы не дать другим увидеть наше истинное лицо…
Гаррус простонал… но не столько от тупой боли медленно заживающих разрезов по всему его телу, сколько от раздражения: почему психи-фетишисты так любят толкать долгие псевдофилософские монологи? Почему бы им просто не удовлетворить свои больные садистичные порывы, не прикрываясь никакими великими, глубокими смыслами?
— Вы считаете себя служителем закона. Вы считаете себя вершителем справедливости. Это ложь. Ваше же истинное лицо… Я мельком увидел его на наших камерах наблюдения. И я понял, что на самом деле… вы — убийца, мистер Вакариан.
— Лучше расскажи чего-то, что я не знаю.
— Само собой, не такой, как другие турианцы. Годы обязательной военной подготовки лишают ваш народ… страсти? Да. Скажем так — страсти, вкладываемой в убийство, превращая его в рутину. Но не для вас, о, нет.
Мучитель подошёл ближе.
— На той записи было видно, что вы гордитесь своими умениями и испытываете не просто радость от успешного убийства.
Мучитель подошёл ближе. Слишком близко.
— Каждая смерть, провозглашённая громом вашего пистолета, каждая смерть, возвещенная карканьем предсмертного хрипа…
Мучитель начал поглаживать Гарруса по гениталиям.
— Только. Заводила. Вас.
Гаррус тут же ударил его лбом. Он надеялся сломать ублюдку нос, но пришлось довольствоваться тем, что человек всего лишь потерял равновесие и упал на спину.
— Прости, но это должно склонить меня на тёмную сторону? Монологи злодеев в фильмах бывали получше.
Саларианец тут же схватил Гарруса за мандибулу и прижал пушку к его лицу. Мучитель поднялся и пришёл в себя, после чего поправил зачес и пренебрежительно фыркнул.
— Слушай, ты кончил языком чесать? — крикнул мучителю саларианец, ещё сильнее прижимая дуло к лицу Гарруса. — Начинай уже его резать! Я хочу ещё послушать, как он кричит!
— О? И почему же ты так жаждешь, чтобы я продолжил?
— Он убил мою жену! Простую танцовщицу, которая вышла передохнуть! Он пустил ей пулю в лоб!
Гаррус припомнил её.
— Танцовщицу-азари, которая заряжала дробовик с жаждой убийства во взгляде? В первый раз она промазала, а второго шанса я ей давать не стал. Если ты пытался меня-ух!
Турианец вновь врезал Гаррусу по печени. Этот удар он прочувствовал: действие панацелина, должно быть, кончалось. Мучитель заметил, как Гаррус поморщился от боли, и с улыбкой положил нож на стол к остальным инструментам. Затем он взял какую-то маленькую чёрную палочку размером с сигару и с кнопкой посередине.
— Эта вещь, — сказал он, гладя палочку, как домашнего питомца, — была разработана, чтобы пытать киборгов, — он нажал на кнопку, и из палочки выдвинулась игла. Затем она распалась на девять маленьких щупалец, а каждое щупальце разделилось на девять волосков. Они извивались, что-то выискивая, и тут же сжимались. — У многих киборгов до Коллапса оставалось слишком мало… плоти для ощутимых пыток, и это устройство было разработано, чтобы подключаться к тому, что осталось от их нервной системы и…
напоминать им, что есть боль. Какая она? Невообразимая! Но при этом не травмирует тело так, чтобы привести к смерти. Что до разума, ну…
— Приберег лучшее напоследок? — саркастично спросил Гаррус. Он заметил, как в дальнем конце помещения открылась и закрылась дверь, но никто при этом не зашёл, и мысленно улыбнулся. Он взглянул на саларианца, держащего его пистолет: тот с улыбкой встал позади человека, с нетерпением ожидая продолжения пытки.
— Вообще говоря, я берег это для вашего друга. Я просил мистера Тога доставить его ко мне живым, но… Сложно ожидать от крогана сдержанности, согласитесь? Жаль, жаль… Конечно, по ту пору я ещё не знал, что вы окажетесь таким стойким парнем, мистер Вакариан. Даже смерть вас не сломила. Но могу вас заверить: это… — он для пущего эффекта указал на палочку. — Покажет ваше истинное лицо.
Мучитель занёс руку, готовясь пронзить Гарруса чёрной палочкой, но тут его рука вывернулась под невыносимым для человека углом, и он с криком выронил орудие пытки. Следом чья-то нога ударила его сзади по колену, а чья-то рука обхватила его за затылок и обрушила вниз. Человек приземлился лицом прямо на грязный пол под ногами Гарруса. Следом из сияния вышел высокий мужчина в длинном синем плаще. Это был Адам Дженсен, и два головореза мгновенно среагировали на возникшую между ними угрозу.
Саларианец едва успел положить палец на спусковой крючок, как Дженсен схватил его за запястье и вывернул из его рук «Мангуста», попутно сломав ему спусковой скобой палец. Пистолет с грохотом упал на пол, а Адам поднял саларианца за запястье и за паховую ракушку и бросил в турианца в краденом «Призраке», который только-только обнажил нож.
К чести турианца, он не свалился, а лишь отъехал на два шага. В его броню «Призрак» был встроен модуль кинетической поддержки, и искусственные мышцы, покрывающие руки, резко вздулись и напряглись, когда он подхватил летящего в него стофунтового саларианца и отбросил его обратно в Адама. Киборг-коп увернулся, и саларианец врезался в ближайшую клетку с гризелами. Затем турианец попытался с разбега ударить Адама своим ножом.
Адам отшагнул и увернулся от атаки. Турианец перехватил нож и попытался ударить Дженсена с разворота, целясь ему в шею. Его удар был не столько блокирован, столько использован против него самого: Адам схватил турианца за руку, которой он держал нож, и потянул за собой, а когда турианец потерял равновесие, пытаясь вырваться из его рук, Адам резко развернулся и толкнул его, отбрасывая головореза на пол. Зная, что броня поглотит почти всю силу удара и оставит турианца в сознании, Адам вытащил электрошокер, опустился на колено, прижал его к виску турианца и нажал на кнопку. Небольшой импульс сотряс мозг головореза, и он потерял сознание. Адам повернулся к напарнику, свисающего с крюка для мяса с максимально невпечатленным видом.
— Ну, — сказал Гаррус. — Я смотрю, ты совсем не торопился.
~[h+]~
ЗАПИСЬ ИЗ КОДЕКСА: ЖИВОТНЫЕ: ЗЕМЛЯ: РЕПТИЛИИ: ГРИЗЕЛЫ
Гризелы — плотоядные рептилии-трансгены, созданные до коллапса биотехнологической корпорацией «Версалайф» в качестве сторожевого животного. После Коллапса сотни подопытных гризелов вырвались из различных объектов «Версалайф» по всему миру и быстро заработали репутацию чрезвычайно опасных вредителей, обитающих в канализации.
Гризелы передвигаются на двух коротких задних лапах и вооружены острыми когтями на оперенных передних. У них длинные и большие головы, и они способны выплевывать сильнодействующий яд из пасти. Их излюбленной добычей обычно являются мелкие живые млекопитающие, такие как мыши или кошки. Однако, если они отчаянно нуждаются в еде, они вполне способны нападать небольшими группами на одиноких людей, организуя хитрые и терпеливые засады.
Несмотря на все опасности, которые представляют гризелы, они весьма любимы в преступном мире, причем не только в качестве сторожевых животных. «Бои гризелов» более ста лет были популярным развлечением в барах в беднейших районах Земли, а теперь распространяются и по пространству Цитадели и системам Термина, где гризелов охотно употребляют в пищу. Их мясо уступает в распространенности только варренам. Яд гризелов хоть и не такой мощный, как дешевые нейротоксины лабораторного производства, но всё равно используется убийцами и головорезами, поскольку при подкожной инъекции стимулирует сильную боль, что делает его полезным инструментом пыток.
