~[h+]~
— Вот ведь мудак, — приглушенным тоном сказала сержант лейтенанту. Адам хмыкнул: немногие знали, что его слух усилен кохлеарным имплантатом. — Он просто делает свою работу, сержант, — ответил Аленко. — Он даже не проверил твое алиби, но уже обвиняет в убийстве коммандера? По мне так это самое настоящее мудачество. — Он ни в чем меня не обвинял. Я… — Кайден вздохнул. — Я просто сорвался. Увы, Аленко даже не подозревал, что им манипулировали. КАСИ смог сообщить Адаму лишь то, что лейтенант близок к депрессии и избегает зрительного контакта. Когда он выпустил феромоны и косвенно обвинил его в краже, показатели подскочили, и функция считывания микровыражений лица сообщила Адаму следующее: Кайден Аленко не крал кольцо своей невесты, был уверен, что оно оставалось при ней, и не приносил ей цветы. Это дает мне две возможные зацепки: кто-то снял с умирающей Шепард кольцо. Убийца собирает трофеи? Может, да, а может, и нет. Его мог прихватить и вор из медперсонала. Но не будет лишним проверить тот ломбард в Закере. Где не просят показать удостоверение, но отлично помнят посетителей. Адам нажал на кнопку вызова лифта. И цветы. Если Аленко не солгал, никто из друзей Шепард не стал бы посылать ей в качестве подарка цветы. Но их мог прислать новый знакомый. Или убийца. Оскорбление? Визитная карточка? Символическое сообщение? Всё возможно. Мне нужно больше информации. Двери открылись, и из очень просторного лифта вышла пара медработников. Адам вошел внутрь, нажал кнопку первого этажа и активировал уни-инструмент, чтобы прочесть экспертизу Эвридиции. Он вызвал голограмму букета из веточек сакуры, вокруг которой кружили несколько окошек с информацией. В них подробно описывался генетический состав цветов (они действительно были натуральными), их масса, количество, а также множество других загадочных данных, которые ни о чем не говорили Адаму. Он вздохнул: порой он жалел, что не разбирался в науке. Но кое-что из них он выяснил: ни на лепестках, ни на веточках, ни даже на невзрачной бумаге, в которую их завернули, не было отпечатков пальцев. Не нашлось даже отшелушившихся частичек кожи. Кто-то крайне обстоятельно поработал над этим букетом. Либо мы имеем дело с флористом, страдающим обсессивно-компульсивным расстройством, либо тот, кто оставил букет, не желал, чтобы его нашли. Адам ощутил, что лифт остановился и его двери раскрылись. Он вышел в фойе, по-прежнему разглядывая голограммы. Заинтересовавшись символическим значением цветов (если таковое имелось), Адам открыл Кодекс и поискал в нем сакуру. Прочитав полотно текста и перейдя по паре гиперссылок, Адам немало узнал о самих цветах, о том, как их выращивают и используют в кулинарии, а также о японском концепте восхищения красоты чего-то недолговечного. Он уже собирался ознакомиться с четырьмя сортами деревьев рода Prunus, но тут вспомнил, что на это нет времени. Ему надо поймать убийцу. А еще прекратить стоять посреди фойе, поскольку на него уже начали глазеть прохожие. Включая сотрудника СБЦ на посту у лифта. — Дженсен? — спросил офицер-турианец. — Ты в порядке? — Да, — слегка смущенно ответил Адам и пошел к выходу. Непостоянство. Красота. Некий больной фетиш на убийство прекрасных молодых женщин, пока они не постарели? Послание? Насмешка? Шепард по происхождению частично японка: если кто и знал, что должны означать эти цветы, то только она — если, конечно, она интересовалась своим культурным наследием. Но она мертва, так к чему гадать? Внимание Адама привлек еще один интересный факт о цветах сакуры: теперь они встречались на Земле куда реже, чем до его заморозки. Ядерные конфликты, разразившиеся вскоре после Коллапса, нанесли огромный экологический ущерб планете, из-за чего сакура осталась лишь в ботанических садах Монреаля и в Национальном парке королевы Елизаветы в Ванкувере. До 2170 года на Мендуаре тоже выращивали сакуру в рамках эксперимента. С тех пор там осталось лишь одно дерево, служащее мемориалом. Если что и доказывало значимость цветов — помимо того, что они нашлись на месте преступления — так это их стоимость. Импорт даже обычных цветов был очень дорог из-за затрат на их содержание, пока они сутками или даже неделями хранились на складе, проходя таможню, — и это еще не говоря про стоимость их доставки. Флористы взимали немалые деньги за импортные товары, чтобы получить хоть какую-то прибыль. Но редкие цветы, которые мгновенно увядают, стоили бы колоссальных денег! Кто бы стал столько тратить на них? Чтобы ответить на вопрос, Адам залез во внутреннюю сеть Цитадели и поискал цветочные магазины, в которых бы продавались цветы сакуры. Он и не рассчитывал, что их будет много: для подобного требовалась богатая клиентура, проживающая только на Президиуме, что сильно сужало список. Как и ожидалось, ему выдало всего четыре места. Во всех продавались пластиковые реплики. Живой сакурой никто не торговал. Что ж, это несколько портит дело. Прежде чем Адам смог продолжить расследование, нечто другое привлекло его внимание. Молодой пехотинец Альянса в солдатской форме (вместе с ярко-синим беретом) спорил с азари-регистраторшей. Ее явно больше интересовало то, что она печатала на компьютере, чем его чутка гнусавый голос, что сильно выводило его из себя. — Ну наверняка же вы видели что-то необычное, — сказал солдат. Он пытался говорить уверенно, но его голос нервно подрагивал. Адам хмыкнул: он слышал такое всякий раз, когда дети, едва выпорхнувшие из старшей школы, пытались впервые заговорить с живой азари. — Кого я только не видела, — ответила регистраторша. — От ханаров с венерическими болячками до элкоров с биполярными расстройствами. Всё это уже давно слилось для меня в понятие «обычного». Поэтому повторяю еще раз: нет, я ничего необычного не видела. Солдат немного сник, но, похоже, не собирался сдаваться. — Что ж, а вы не видели никого, похожего на убийцу или с намерением убить? Парень, ты серьезно? Не отрывая взгляд от монитора, регистраторша ответила: — Знаете, что самое забавное в убийцах? Я слышала, они ничем не выделяются из толпы! В ином случае нам, наверное, не нужно было бы обращаться к полиции, чтобы те их искали и сажали их в тюрьму? Адам не мог не согласиться. У регистраторши зазвонил видеофон. Глянув на него, она поправила гарнитуру. — Слушайте, лейтенант, я должна принять звонок. Если вам не назначено или не требуется неотложная медицинская помощь, я ничем не смогу помочь. — Эй! — возмутился солдат. — Не отмахивайтесь от меня! — потребовал он, но она уже ответила на звонок и с выверенной вежливостью сказала: — Мемориальный госпиталь Агилара, чем могу помочь? Адам решил, что будет разумно отвлечь парня, пока он не сделал чего-нибудь глупого и/или постыдного. Он подошел к юному пехотинцу и откашлялся. — У вас какие-то проблемы?~[h+]~
Капрал Ричард Л. Дженкинс, космопех Альянса, повернулся на хриплый голос и столкнулся лицом к лицу с высоким человеком в синем кожаном плаще (это что, цветочный узор на плечах?), который смотрел на него сквозь темно-золотые зеркальные линзы, будто бы приклеенные к его коже. Он был очень внушительным: широкоплечим и рослым — сантиметров на пятнадцать выше самого Дженкинса. Капрал с неохотой признал, что чутка испугался его. Но не собирался этого показывать. Он выжил на Иден Прайме, сражался с кибер-зомби и убивал роботов. Он не боится каких-то громил в бабьих плащах! На него возложена важная миссия! — Это дело Альянса. Вас это не касается, гражданин, — Дженкинс постарался изо всех сил изобразить уверенного в себе солдата. Хорошо, сейчас он просто отойдет и… — Вот как? — спросил мужчина. — Надеюсь, ничего серьезного не случилось, мистер?.. Он не купился. Быстро! Говорим очень важно и авторитетно! — Я — лейтенант Ричард… Б. Риддик. Не смотри на мои погоны, не смотри на мои погоны… — И я расследую гибель товарища по пехоте Альянса, — продолжил «Риддик». Это должно хоть чуточку его напугать. Мужчина в линзах даже не дрогнул. — А, так вот из-за чего весь переполох на мостовой секции! Но разве этим делом уже не занялась СБЦ? «Риддик» фыркнул, чересчур явно демонстрируя презрение к копам, которые, по его мнению, годились разве что для охраны торгового центра. — О, это вне ее компетенции, — он нервно глянул на вход в госпиталь: капитан Андерсон и сенатор Удина всё ещё спорили снаружи. — Неужели? — Ага, вы в курсе, кто наш главный подозреваемый? Сарен Артериус! Тот, кто стоял за нападением на Иден Прайм! Но Совет потребовал больше доказательств, а в СБЦ все настолько тупорылые идиоты, что провалили это дело, и теперь остальные Спектры не верят в его виновность. Хех, вот так сюрприз, верно? — Верно… Стало быть, Альянс решил самостоятельно призвать Сарена к ответственности? — Именно. А теперь, прошу, идите, куда шли. Эта женщина определенно знает больше, чем говорит, — и на этом лейтенант Ричард Б. Риддик отвернулся от гражданского и вернулся к своей миссии. А потом капрал Ричард Л. Дженкинс ощутил, как чья-то рука внезапно впилась ему в правое плечо и развернула лицом к лицу к мужчине с желто-зелеными металлическими глазами. Боль в плече заставила капрала вздрогнуть, а взгляд, направленный на него, — сглотнуть. — Можно я кое-что замечу? — сказал громила. — Во-первых, две полоски на погонах еще не делают вас лейтенантом, капрал. Во-вторых, я тоже смотрел эти фильмы, мистер Дизель. В-третьих, полагаю, вон тот мужчина в офицерской форме, который сейчас общается с Удиной, — ваш командир, и он не имеет даже малейшего представления о вашей так называемой миссии. И, в-четвертых… Громила распахнул плащ правой рукой, обнажив серебристый значок детектива СБЦ. — Закон Цитадели весьма ясно запрещает гражданским и военным вмешиваться в расследования СБЦ, какими бы ни были их желания помочь или помешать. Это карается штрафом в четыреста тысяч кредитов и тремя днями в тюрьме. Вас там ждет чудная компания: за последнюю неделю мы повязали крогана-торговца оружием, поехавшего наркомана-биотика, устроившего разгерметизацию здания «Шао Юн», и матриарха Энель. Вам она понравится. Или не очень, но вы-то ей точно. Она, знаете ли, обожает разгуливать в дубленой человеческой коже. И на этом детектив отпустил Дженкинса. — У вас какие-то проблемы? — спросил капитан Андерсон. Дженкинс облегченно выдохнул, а затем вспомнил протокол и быстро отсалютовал. — Капрал выдал себя за лейтенанта Альянса, которому поручено расследовать убийство, сейчас находящееся под юрисдикцией СБЦ, — ответил за него детектив. — Я не ахти как знаком с военным уставом Альянса, но уверен, что в нем не поощряются допросы мирных жителей рядовыми солдатами, да еще и под ложными предлогами… Андерсон бросил испепеляющий взгляд на Дженкинса, и тот пробормотал: — Я п-просто пытался помочь! Найти улики, которые помогли бы поймать убийцу! — Значит, ты этого даже не отрицаешь? — спросил капитан. — Ну… Нет? — Сынок… — сказал Андерсон, потирая переносицу. — Ты состоишь в военной полиции, или состоял в ней ранее? Ты когда-либо проходил обучение в правоохранительных органах? — Нет, сэр. — Ну-ну, — сказал Удина, подходя к Андерсону. — Пусть он и не из военной полиции, но такой умный молодой человек наверняка собирается вступить в ВЮС, так? Чтобы в дальнейшем помогать СБЦ с юридическими вопросами Альянса? — Нет, сэр… Я не… Я не намерен переходить на военно-юридическую службу, — Дженкинс был абсолютно подавлен. Только сейчас он начал понимать, насколько сильно он вляпался и каким идиотом себя выставил. — Ай, как досадно, — голос Удины так и сочился презрением. — Андерсон, ты об этом позаботишься, или же нам позволить детективу сопроводить капрала Дженкинса к его новым соседям?~[h+]~
— Я со всем разберусь, — с холодным гневом заявил Андерсон. — Капрал, за мной. — Отлично, — сказал Удина. — Детектив Дженсен, можно вас на два слова? Андерсон вместе с Дженкинсом направился к лифту. — Дженкинс, что из «оставайся с лейтенантом Аленко» ты не понял? — Я, эм, я всё понял, сэр. — Лейтенант тебя отпускал? — Нет, сэр. — Тогда почему ты ослушался моего приказа? — спросил капитан, когда они дошли до лифта, и он нажал на кнопку вызова. — Ну… — И когда ты успел повстречать адмирала, который тебя повысил, капрал? Или ты уже лейтенант? Дженкинс открыл было рот, но Андерсон не собирался кончать. — Ты знаешь, как сурово начальство наказывает рядовых, которые выдают себя за офицеров? Тут парой дней гауптвахты дело не кончится. Ты получишь несмываемое черное пятно в послужном списке! Любой коммандер во флоте пошлет тебя первым на убой! Тебе повезет, если тебе хоть раз пистолет дадут вместо швабры. К удивлению Андерсона, у Дженкинса внезапно прорезался голос: — Я буду рад до конца жизни драить полы, если это поможет поймать Сарена, сэр! — И каким, позволь узнать, образом ты этого добьешься, просиживая штаны в камере СБЦ? — Я не знаю! Я так далеко не планировал, но… — Что «но», капрал? — Шепард мертва, сэр! Мертва! Андерсону об этом сообщили. Ему об этом сообщили, когда он только проснулся, — это поспешил доложить Удина. Ему об этом сообщил Кайден, который по телефону подтвердил, что видел тело. И хоть Дженкинс и был третьим, кто это сообщал, новости всё равно шокировали его. — Вы бы видели ее на Иден Прайме, — продолжил Дженкинс. — Когда из ниоткуда вылетели эти геты-разведчики и застали ее врасплох, я думал, что всё кончено! Но потом она призвала стену из синего огня, удерживая ее одной своей яростью и силой воли, и, можно сказать, бросила вызов всему, что на нас неслось. Геты-солдаты, ракетные дроны, эти существа с шипов… Ничто не могло ее остановить, ничто! Всё, что вставало у нее на пути, ждала смерть! Она выжила в том бою, выжила на Торфане, выжила на Мендуаре! Если кто и мог привлечь Сарена к ответственности, то лишь она! И никто другой! Дженкинс пытался сдержать слезы, но не мог. — А теперь она мертва! О-они ввели ей эт-тот яд, а потом кто-то воткнул ей нож в сердце, пока она спала! Я н-не могу смириться с этим, сэр! Не могу! Я должен что-то сделать! — Дженкинс разрыдался. — Хоть что-то! Я должен всё… — он всхлипнул. — Я должен всё исправить! Андерсон отлично понимал, через что проходил Дженкинс. Вообще говоря, он этого ожидал. Молодые, талантливые солдаты зачастую сохраняли подростковую иллюзию непобедимости и самоубийственную самоуверенность. Всё это обычно разбивалось здоровой дозой реальностей войны, которая показывала, что война — в отличие от пропагандистских роликов — совсем не прекрасна. В лучшем случае она представляла собой организованную бойню. В худшем — кишки, крики и все виды безумия. Иден Прайм не был худшим проявлением войны, но стоял близко к нему. Но, как выразилась Шепард: «Этот парнишка такая прелесть! Он ловит каждое мое слово и не отступает от меня ни на шаг! Это очаровательно». Когда Дженкинс был ребенком, его отец умер от болезни, из-за чего он отчаянно желал найти наставника и героя и быстро привязался к Шепард как таковой. К удивлению Андерсона, она вполне охотно выполняла обе роли. Однако Андерсона беспокоило нереалистичное и черно-белое видение мира юного Дженкинса, воспитанного на мультфильмах. Когда Сарен занял роль Злодея, Дженкинс воспрял духом — ведь Шепард сразится с Сареном. Она победит. Злодей умрет, и всё в галактике будет хорошо. Воспринимая Шепард как героиню, Дженкинс был счастлив сражаться на ее стороне, поскольку она неизбежно победит. На Иден Прайме она потерпела поражение. Всё могло быть гораздо хуже, но уже это подорвало уверенность Дженкинса, а смерть Шепард перевернула его мир вверх дном: Герой погиб. Злодей победил. Не будет славной битвы. Только бойня, сожженные поля, разрушенные дома и паршивые убийства. Мир для Дженкинса больше никогда не будет прежним. — Я отстранен, сэр? — Сынок, я не стану докладывать об этом начальству. Я понимаю, почему ты так поступил, и рад, что ты не натворил глупостей. Но, Дженкинс, помнишь, что сказала Шепард? — Ты не один. — Верно, сынок, — Андерсон положил руку на плечо Дженкинса. — Ты не один. Не нужно было пытаться выяснить всё самому. И мы не оставим всё как есть, обещаю. Рано или поздно мы найдем Сарена, и ты отправишься за ним с нами. Аленко будет с нами. И, даст бог, там буду и я. Обещаю. Именно это и нужно было услышать Дженкинсу, и его накрыло облегчение. Само собой, Андерсон не собирался оставлять его безрассудство безнаказанным; сейчас он прикажет ему отправляться на корабль и… Дзинь. Двери лифта раскрылись, обнажая четверых: лейтенанта Аленко, сержанта артиллерии Уильямс, азари-судмедэксперта и турианца-сотрудника СБЦ. Они окружали носилки, на которых лежало тело, накрытое белой простыней. Андерсон отдаленно слышал, как извинилась азари, пояснив, что они направлялись в морг. Сержант молча отсалютовала. Лейтенант промолчал. Андерсон подошел к носилкам, не слыша ни шума, ни голосов. Он подошел туда, где должна была лежать голова. Кажется, азари возразила, но ему было плевать. Он откинул простыню и увидел холодное, бледное лицо Шепард. Шепард была мертва. Ему об этом сообщили. Теперь он это увидел. На миг он вернулся на Мендуар. Вернулся в ту теплицу. К той девочке с ножом, сидящей в углу и закрывающей коленками слегка веснушчатое лицо. Пусть они заплатят. Рядом с ней лежали два мертвых батарианца. Им выкололи глаза и выпустили кишки. Снаружи валялся труп турианца с пробитой грудной клеткой и изрезанный осколками стекла. Все трое погибли в агонии. Одежда на ней была порвана. Пусть они заплатят. Пусть они заплатят. Она качалась из стороны в сторону. Пусть они заплатят, говорила она. Вновь и вновь. Как мантру. Как молитву. Пусть они заплатят. Он опустил пистолет и снял шлем. — Тише-тише, — заверил он ее. — Всё хорошо. Всё кончено. Он едва услышал, как она сказала: — Я заставлю их заплатить. — Конечно, милая. Но всё кончено. Все они мертвы, — он протянул к ней руку. — Ну же, идем со мной… — Вы мне не поможете. Я заставлю их заплатить. Они все должны заплатить. — Сэр? — спросил Дженкинс, и Андерсон вновь вернулся в лифт, к Шепард и ее пустым, мертвым глазам. Он протянул руку. Разум твердил ему, что тело трогать не стоит, но он не мог сопротивляться желанию вернуть бывшей ученице хоть какое-то подобие достоинства. Азари возразила. Ему было плевать. Он бережно закрыл Шепард глаза, и Дженкинс почтительно снял с себя берет. Кайден просто смотрел. Абстрагируйся, сказал себе Андерсон. Помни, что в этом повинен Сарен. И ты обязан всадить ему пулю в череп и положить конец его никчемной жизни. — Они заплатят, Юн.~[h+]~
ЗАПИСЬ ИЗ КОДЕКСА: КАСИ версия 2.3 КАСИ, или же Компьютерный Анализатор Социальных Интеракций, являлся черепным имплантатом, позволявшим пользователю напрямую следить за характером поведения собеседника и определять его возможную реакцию, чтобы психологически и эмоционально манипулировать им. В позднейших версиях была добавлена система, испускавшая феромоны. В 2028 году в КАСИ была заложена функция считывания микровыражений лица, позволявшая пользователю пресекать обман во время важных переговоров или допросов. Это сделало имплантат чрезвычайно ценным для полиции и дипломатов, но также и для похитителей и аферистов. Вскоре после вывода устройства на широкий рынок, оно подверглось жесткому регулированию. К 2052 году на законных обстоятельствах его могли имплантировать лишь сотрудникам правоохранительных органов и контрразведки. После Коллапса на смену КАСИ пришли сканеры серии ВК. Они помещаются в небольшой чемодан, но для их использования на допросах требуется получить ордер.