Не такой

Pov Прэм Губы младшего отдают солью и настойчиво требуют ответа. Неужели он совсем с головой не дружит? Любой нормальный на его месте уже давно вытолкал меня подальше из комнаты и заперся на все возможные замки, а этот, даже услышав о моих нездоровых фантазиях и бонусом отхватив по лицу, продолжает играть с огнём. Сам напросился! Целую его, не делая скидок на разбитые губы и тем самым наверняка причиняя боль, но он только стонет и вжимается сильнее, позволяя вести. Надолго ли тебя хватит? Запускаю руки под футболку и провожу ладонями по горячей и мокрой от пота коже. Почему именно он заводит меня настолько, что я готов плюнуть на все правила и запреты, ради одного его взгляда? Сумасшествие! Эти упругие мышцы тренированного тела, которые мягко играют под пальцами, когда он прижимается бёдрами, бесстыдно демонстрируя свою реакцию, заставляя стонать в поцелуй от невыносимого возбуждения... Он не понимает? Я ведь тоже далеко не железный, а рядом с ним моё терпение заканчивается намного быстрее. - Вад! – с титаническим усилием отрываю его от себя и заглядываю в глаза. Парень смотрит мутным взглядом и невольно собирает языком кровь вперемешку со слюной с опухших, с размывшимися контурами, губ. Твою мать, придурок! Что ты со мной творишь? Хватаю край футболки и тяну вверх, мысленно уговаривая его очнуться и оттолкнуть, но он только поднимает руки, помогая, а после тянется к моей рубашке. Какие же мы долбоёбы… Pov Вад - Вад! – в его голосе полно мольбы, но мне слишком хорошо, чтобы прислушиваться к остаткам благоразумия. Он будто понимает это и стаскивает с меня футболку. И я! Он прикрывает глаза и покорно разрешает мне расстёгивать мелкие пуговки и тянуть с плеч набившую оскомину малиновую рубашку. Под ней оказывается чёрная майка, которая создаёт потрясающий контраст с молочной белизной нетронутой загаром кожи. Хочу! Трусь лицом как кот о наливающееся синевой травмированное плечо, теряя последние связные мысли. Кожа у основания шеи неожиданно нежная, потому против воли я уменьшаю напор, хотя изначально хотел чуть ли ни зубами в неё вцепиться. Собираю языком солоновато-пряный вкус и чувствую губами вибрацию горла, когда наставник стонет, веду вдоль пульсирующей жилки, нахожу мочку и чуть прикусываю, тяну за тонкое колечко пирсинга, сходя с ума от каждого рваного вдоха. За рубашкой следует майка. - Пи’Прэм, - интимно шепчу в приласканное ухо. – пойдём на кровать, там удобнее. Он смотрит на меня, в первые секунды, очевидно, не понимая, чего от него вообще хотят, а потом просто кивает. Такой покорный, что даже не верится. Тяну его за собой вглубь комнаты, надеясь, что он не очнётся и не продолжит свои попытки вразумления. Не продолжает. Я первым присаживаюсь на кровать, тяну его следом, заставляя оказаться сверху, и снова целую. Pov Прэм Ощущение голой кожи младшего подо мной будто выводит из транса, одновременно выжигая остатки мозга. Если он так настойчиво предлагает то, чего я как одержимый хочу вот уже несколько недель, почему я должен отказываться? Целую его глубоко, пьянея от чуть заметного привкуса крови и бешено колотящегося сердца напротив. Он отвечает, мычит в поцелуй, впивается цепкими пальцами в плечи, спину, притягивает к себе ещё теснее, подаётся бёдрами, толкаясь своим возбуждением в моё и вообще сводит меня с ума без права на исцеление. От его податливости и страстности ведёт только сильнее, кажется, сейчас я как юнец позорно спущу в штаны не раздеваясь, он, судя по инстинктивно ускоряющемуся темпу ласк, тоже не особо отстаёт. Так дело не пойдёт. - Вад, тише, я никуда не сбегу, - сам удивляюсь наполнившей голос нежности, но время для размышления не самое удачное. - Да чёрт тебя знает, Пи'. Не верю, - с этими словами он одним неуловимым движением оказывается сверху и победно улыбается. Я открываю рот, чтобы возмутиться, но этот невыносимый первокурсник соскальзывает ниже и чуть прикусывает мой сосок, заставляя задохнуться несказанными словами. Твою мать, Вад! От горячего языка по телу пробегаются импульсы удовольствия, а от переместившихся на ширинку рук поджимаются яйца. Блядь. - Эй, Вад! – он поднимает голову и недовольно хмурится, потому я смыкаю зубы на горле собственного смущения и выдавливаю. – Скромнее. Мне, знаешь ли, со всеми этими наставничьими делами и подрочить толком некогда было. Молюсь про себя, чтобы он не задавал уточняющих вопросов и никак не комментировал. И младший проявляет тактичность, только чуть ехидно улыбаясь, но пальцы при этом избавляют меня от мешающей одежды, почти не касаясь стратегически важных мест. Закрываю глаза, чувствуя, как краска заливает лицо. Самый дурацкий секс в моей жизни. И с кем? С человеком, который мне… головки касается прохладный воздух комнаты, а спустя мгновение её со всех сторон плотно обхватывает горячая влага чужого рта. Я успеваю только дёрнуться и громко застонать, прежде чем оргазм выдавливает из лёгких остатки кислорода.