***
Даже безумие должно идти своим чередом. Террант знает этот весьма досадный факт. Он возмущается окончанию ревущей ярости и благословенно пустым умом. Только пустые стулья, разбитые чашки, непрекращающийся ливень, и чувство вины, стыда, позора, страха! приветствуют его, когда он снова появляется в своём собственном уме, снова открывает глаза на мир, снова живёт. Да, надоедливая вещь: жизнь. Многое предстоит сделать, чтобы сделать. Таким образом, неудивительно, что он ненавидит этот момент повторного осознания даже больше, чем он ненавидит момент, который породил само безумие. Ибо в безумие, он может делать что угодно. На самом деле, он мог бы решить ту самую проблему, которая вывела его из себя, он больше не чувствует боли, удовольствия, прошлого и настоящего. В этой горячей темноте есть забвение. Есть и слепая сила. Потенциал, победить всех, а затем вернуться к вновь нормальной реальности. Тот, в котором существуют только хорошие вещи, где чайный сервиз не повреждён и используется вместо того, чтобы наполнятся дождевой водой, одна капля плюхается за другой. Реальность, в которой он окружен друзьями, а не провалом. Но в этот раз… Когда Террант моргает и открывает глаза, и видит, что его ждёт, разочарование — это неизмеримо хуже, чем медленно заполняющееся фарфоровые чашки с дождевой водой. То, что видит Террант, это белый кролик, ухаживающий за едва перевязанным и всё ещё кровоточащим грифоном, стайка хромых гончих, скулящих рядом, Малли вооружённая посудой и Тэкери, выкрикивающий предложения между попытками накормить Фенруффла. То, что чувствует Террант, это руки — такие же длинные, как его собственные, такие же сильные, как его собственные удерживающие его в одном разрушенном углу кухни. «Руки Алисы тоньше, слабее, мягче», — думает он. Террант закрывает глаза и глотает разочарование, которое пытается выбраться из груди по его горлу, ибо он знает, что здесь нет Алисы. «Алиса ушла… Поймана». Террант открывает глаза, сужает их, позволяет медленному, неумолимому, кипящему огню вечной ярости! завладеть всеми слоями его бытия: у кого-то есть его Алиса! «И пусть судьбы сжалятся над тем, кто это сделал!» Потому что Террант, конечно, не станет. Шляпник, без его Алисы не знает границ, никакого прощения… нет пощады. Террант смотрит вниз на свои руки, сжатые в кулаки и сжимающие рукава пиджака сливового цвета, и осматривает их: это руки будущего убийства. С добавлением ещё одного наперстка, он думает, что у них всё получится… — Террант? — Кот с навыками испарения? Позади него Чешир облегчённо выдыхает, — Наконец-то! У меня болит левая ягодица уже более десяти минут! — Тогда тебе лучше всего с этим разобраться. Боль в теле — требует немедленного внимания, — отвечает Террант, улыбаясь без всякой злости. Через мгновение, когда чайная ложка Малли пытается уравновеситься прямо на своём конце, она падает с громким грохотом, Террант понимает, что каждый обитатель на кухне полностью и абсолютно молчит. Глядя вверх с озадаченным хмурым взглядом, Террант обнаруживает, что каждая пара глаз в комнате сосредоточены на нём. Неторопливо, он смотрит назад. Одно испуганное лицо за другим проходит осмотр, пока Террант уверяется в этом: все они, каждый из них напуганы… из-за него. И у них есть на это причины, соглашается Террант. Ведь нормальный Шляпник кричал бы, свирепствовал, бросал вещи и ломал мебель, и попытался выбежать из кухни, чтобы спасти свою Алису. Приятный, спокойный, отзывчивый человек, которого они сейчас находят среди себя, — это ещё один образец непредсказуемости. Ухмыльнувшись, Террант говорит, — Чашка смеси Тростона, Чешир? Это помогало мне иногда, когда этот конкретный недуг поражал меня, — он подходит к столу и начинает рассматривать оставшуюся посуду, ища что-то, что послужило бы чайником. Тэкери сглатывает, дрожит и пытается спрятаться за булочкой. Малли ныряет за кувшин сливок. Щенки прячутся за матерью и настороженно смотрят на дверь. Нивенс с бинтами в руках превратился в статую дрожащего меха. Даже Фенруффл — это бесполезное оправдание для пернатой шляпы, который постоянно читал лекции Терранту о том, чтобы тот держался подальше от своей Алисы, когда она работает! Едва ли смеет дышать. — Пробовал ли ты булочки? — заботливо спрашивает Террант грифона, — Они специальность Тэкери. — Судьбы спасли нас… — хрипло шепчет Нивенс. — Да… — хмыкает Тэкери, спазм паники приходит и уходит время от времени. С середины стола, Малли поднимает свою шляпную булавку и кричит, — НУ?! ЧЕГО МЫ ЖДЁМ? ОН НЕ СОБИРАЕТСЯ ВПАДАТЬ В БЕЗУМИЕ! Судьбы Подземья помогут им всем, если он это сделает… — Правильно, — говорит Белль с характерной решимостью, — Забирайся на меня, Малли. Давай возьмём след. — АР, — соглашается Малли, — Сначала бой, потом план! — затем спрыгивает со стола и зацепляется за кольцо на ошейнике Белль. Террант хихикает и кладёт ножик в карман. — Э… ну, возможно, мне лучше… сопровождать вас, — говорит Нивенс. — Уменьшунка! — требует Тэкери, карабкаясь руками, лапами, зубами, когтями по шкафу Королевы и обыскивает его содержимое, — Нашёл её! — говорит он, сунув бутылку во внутренний карман жилета, — Теперь мы готовы найти тебя! — Действительно, — мягко размышляет Террант, — Что, если Алиса окажется слишком большой, чтобы быть спасённой? Как неудобно это будет! — Неправильный размер Алиса! — соглашается мартовский заяц. — Плохая привычка, — замечает Террант. — Всегда опаздывает на чай! — добавляет Тэкери, разъясняя недостатки Алисы. Нивенс нерешительно шепчет, — Фенруффл, не мог бы ты…? — Армия Королевы будет прямо за вами, — обещает он, не сводя тёмных глаз с Терранта, — Вместе со всем, что вам может понадобиться. Террант игнорирует подозрительный взгляд и советует своим товарищам, — Возьмите пакетик с чаем, потому что мы можем изобрести стол и собрать несколько чашек по дороге! Знаете, у них сейчас сезон. — Рифма! — вздыхает Тэкери, дёргаясь. Тогда Белль прикладывает свой грозный нос к полу и ведёт их.***
На следующее утро, когда Алиса просыпается, она просыпается от кошмара. В идеальном мраке маленькой комнаты для прислуги Алиса смотрит на низкий каменный потолок, который она не может видеть в комнате без окон и борется со своим отчаянием. Что только ухудшается, с каждым воспоминанием: — Дело в том, Королева Мирана, что нам, то есть мне, нужен защитник. И твой Бравный воин весьма… впечатляет, — внезапно объявил принц Джаспен. — Да, Алиса не только победила Бармаглота, но и с тех пор осталась непобедимой, — похвалил Виконт Валерет. Несмотря на похвалу, слова перевернули желудок Алисы. — Действительно, бедный Стэйн. Кто-то должен был предупредить Илосовича, что ты пойдёшь на всё, чтобы победить, — голос Оштиера отразился в мыслях Алисы. Она хотела бы, чтобы она могла вымыть свой разум. Дрожа, Алиса закрывает глаза, зная, что худшее ещё впереди: — Вы… просите меня освободить Алису от её клятв верности? — удивлённо спрашивает Мирана. Несмотря на то, что это был ужасный вечер, Королева была совершенно блестящей: очаровательные лёгкие улыбки и тёплые взгляды Джаспена, делали союзника молчаливым и невообразимым человеком. Валерета это совершенно не волновало; Алиса знает, что занимается только бизнесом и, похоже, бизнес Валерета — это воина. Оштиер… Нет, Мирана не смогла добраться до Оштиера. Алиса сомневается, что он может говорить на языке, который не пронизан господством и враждебностью. — Да, Мирана, — ответил Джаспен, — Я бы хотел предложить Алисе должность моего защитника. Было бы… лучше, если бы ты добровольно освободила её. Оштиер хмыкнул, — Ты всегда портишь наше веселье… — Ты бы заставил меня? — спросила Мирана, не веря и смотря на потерянную и испуганную Алису. — Нет, — резко ответил Валерет, — Мы убьём тебя. И это сработало бы так же, Алиса тогда освободилась бы от своих обетов. — Я бы предложил тебе свою защиту, Мирана, если бы ты сотрудничала с нами в этом вопросе, — сухо, но искренне предложил Джаспен. — Я… вижу. И, в этот момент, Алиса собралась с духом и осмелилась говорить впервые с начала ужина: — Ваше Величество, вы знаете, что вы мне не очень-то и нужны. Это было довольно… ну, скучно с тех пор, как Стэйн приполз в Мраморию и попросил вашей руки. Мирана повернулась и вопросительно посмотрела на Алису, — Это правда… — медленно ответила она, — И я знаю, насколько тебе нравится бой… Алиса улыбнулась и, стремясь закрепить положение Мираны с Джаспеном, который явно надеялся завоевать её, Алиса осмелилась сказать немного больше, — Спасибо, что взяли меня в поездку в Шухланд, Ваше Величество. Получение обучения на их… — Алиса взглянула через стол и ухмыльнулась Оштиеру, — Уникальном оружии было полезным. Возможно, наш Принц Джаспен мог бы предложить другие… — и этот взгляд она послала Валерету, — Выгодные уроки. Долгое время Королева и трое бывших (или, возможно, не таких бывших) женихов, молча, смотрели на Алису. Она изо всех сил старалась сохранить сдержанность на лице. — Алиса… — начала Королева. Оштиер прервал, — Ты думаешь, что мы поверим, что ты бы добровольно захотела сражаться за принца, когда у тебя это есть на руке? — он кивнул ей на линию сердца. А потом Алиса сделала что-то настолько непростительное, что чуть не сломалась. — Эта… линия сердца? — насмехалась она, — Как Бравный воин Королевы, я должна была, как кто закрепиться на этой земле. — Мне жаль, что я потребовал от тебя этого, Алиса. Я просто хотела быть уверенной, что ты останешься здесь в Подземье… — пробормотала Мирана, её глаза сияли сочувствием, но Алиса была уверена, что эти люди не узнают этого. Они подумают, что это стыд или, возможно, жалость. — Это не имеет значения сейчас, — ответила Алиса, пожав плечами, — То есть, если я, стану настоящим защитником? Валерет улыбнулся, — Да, Алиса, мы предложим тебе гораздо больше возможностей использовать свои навыки, чем в дуэлях. Алиса улыбнулась, в её глазах пробудился проблеск предвкушения, а затем повернулась к Миране, которая с выражением душераздирающей скорби, ответила, — Если ты этого хочешь, Алиса…? Желание? Нет. Конечно, нет. Алиса хотела бы быть в своей постели в Мрамории в объятиях Шляпника. Но это было невозможно. Так, что Алиса выбрала спасти жизнь Мираны, которая теперь будет защищена клятвой принца Джаспена. Алиса должна была предать Терранта, который был бы объектом насилия или похищения, если бы Валерет или Оштиер узнали об этом, они могли бы использовать угрозы против него, чтобы гарантировать её сотрудничество. Алисе нужно выиграть время, чтобы они обе могли найти выход из этого ада. Чего хотела Алиса, чего она желала — не имело значения. — Да, хочу, — сказала Алиса без колебаний и страха. — Тогда… Я, Мирана Королева Мрамории, освобождаю тебя, Алиса Кингсли, от моей службы… отныне с этого момента. «И теперь я защитник Джаспена…» Алиса моргает от прилива горячих слёз. Плач не принесёт ничего, кроме слабости. Если она сейчас покажет слабость, это будет конец. Ей нужно, чтобы эти ублюдки доверяли ей. Ей нужны эти трусливые, жалкие существа, чтобы она могла достаточно растянуть повадок, чтобы им же задушить их! Её руки сжали в кулаки грубое постельное бельё. «Ты должна стать им…» «Будь сильной. Борьба. Победить. Выжить». Да, она должна делать эти вещи, ибо она никогда не была освобождена от этого обещания. Очень осторожно, она не думает о том, кому она это пообещала. Нет, в этом новом ужасе жизни, она не может думать ни о каких-либо друзьях вообще. В этой новой жизни, она — женщина, у которой нет друзей. Она является защитником, который живёт, дышит, сражается, побеждает… Алиса закрывает глаза и заставляет себя обдумать последнее слово: «Убивает». Она спасла Королеву, но она не так наивна, чтобы предположить, что судьба не потребует другую жизнь взамен. Возможно, это будет её собственная. Возможно, это будет её рука. «Будь готова, Алиса!» Она проводит своё оставшееся время в поной темноте комнаты, рассматривая этого нового человека, которым она будет, мотивы, которые будут вести её, наклонности, которые будут формировать её. Она строит эту новую Алису — Джаспена, Валерета и (она содрогается) Оштиера. И, с каждым вздохом, она благодарна за то, что никогда не давала никаких признаков своей истинной сущности или объекта своей привязанности во время обрядов ухаживания. Если бы она не казалась совершенно беспристрастной, далекой и нетронутой, то эта стратегия умерла бы прошлым вечером. У неё есть один шанс добиться успеха. Она должна сделать всё необходимое, чтобы обеспечить успех. «Борьба. Победить. Возвращение». Всё остальное не имеет значения. Когда звук шагов становится всё громче и громче в коридоре за дверью, Алиса встаёт с кровати и пересекает тёмную комнату. Поскольку она не раздевалась накануне вечером и не снимала оружие, она не тратит время на то, чтобы занять оборонительную позицию рядом с дверью. Она вытаскивает свой меч и ждёт. Ожидая, что свет ослепит её, когда дверь открывается, Алиса щурится и смотрит на стену за дверью. Там грохот ключей, щелчок ржавого замка, а затем факел освещает маленькую комнату. Тень падает на пол. Высокий, похожий на человека… чужеземец. Это не важно. Когда он входит в комнату, приставляя лезвие к её горлу. — Ну, что ж, ласслин! — говорит он, останавливаясь и ухмыляясь ей. Алиса не возвращает приветствие, — Ни на шаг дальше порога, — сообщает она ему, — Теперь на шаг назад, чужеземец, — приказывает она, выплёвывая последнее слово с отвращением. Он делает. Его глаза расширяются, — Думаю, ты очень заботишься о чужеземцах. — Думаешь? Ты можешь это делать? — отвечает она. Он смеётся, — О, да. Ходить и говорить это ведь одно и то же. Алиса немного опускает меч теперь, когда он стоит в коридоре. Он считает это дружелюбным жестом, — Пойдём со мной, взамен я тебе скажу своё имя. — Ты можешь сказать его. Но я не обещаю запомнить его. — Давон, — говорит он с улыбкой, показывая пробелы в своих запятнанных, кривых зубах. Несомненно, эти недостающие зубы были выбиты в той или иной схватке или драке, — Так меня зовут. Только в том случае, если ты решишь использовать его. — Я же сказала, что не запомню его, — отвечает она. Всё ещё ухмыляясь, Давон жестом указывает на коридор. Алиса достаёт нож, — О, нет, сначала дамы, — предлагает она. — Ты уважаешь нормы этикета, Алиса. — Всё благодаря тебе. Она не просит его раскрыть пункт их назначения до того, как они прибудут — это означало бы проявить беспокойство и неуверенность в своих способностях защитить себя. Она держит нож в левой руке, а не в правой, чтобы показать, что она осторожна, но не слишком боится. Это мудрое решение, поскольку Давон выходит из замка в наполненный грязью, усеянный мусором двор, навыки Алисы сразу же подвергаются испытанию. Как только она перешагивает через дверной проём, в бледном свете этого пасмурного утра слышен свист воздуха, полоса движения, объект бежит в её сторону. Алиса поднимает нож и достаёт свой меч. Меч противника врезается в её гораздо более короткий кинжальный клинок, и Алиса напрягает челюсть, напрягаясь против силы противника. Её широкий меч ударяет, и она прижимает кончик лезвия к животу фигуры и предупреждающе, но неуклонно давит. С визгом, существо-гиена, замечает она, отходит назад, опускает оружие и потирает живот, — Ой, ты прищемила мне кожу! — надувается она. Двор разражается смехом. Выйдя на улицу полностью, пребывание в замке показало бы лишь трусость, Алиса властно смотрит на собравшихся пёстрых наёмников. И затем, глядя на гиену, всё ещё потирающую живот и иногда проверяющую, не потеряла ли она свою драгоценную шкуру, она усмехается и хихикает. Алиса растягивает губы в чрезмерно сладостной улыбке, — Может тебе нужно больше демонстраций… — она поднимает свой меч и делает шаг навстречу. Давон протягивает руку и жестом указывает, чтобы она остановилась. Она останавливается, но не расслабляет свою охрану. Он говорит, — Этого представления хватило, Алиса. Толпа хихикает и кричит. Алиса встаёт прямо и исследует круг, возможно, трёх десятков существ всех форм, размеров и происхождения. Есть тигры, медведи, больше гиен, даже лев с ужасными шрамами, и несколько чужеземцев, ни один из которых не выглядит так же дружелюбно, как Давон. — Алиса, — продолжает чужеземец, принимая навязчивую улыбку и преувеличенную позу лакея, которому поручили объявить гостей ужина, — Эта гиена, укушенный блохами, грязный зверь по имени Аргур Пенис. — Меня не так зовут, — плюёт гиена, строка слюни стекает с его губ. — Но ты сам заработал себе это имя, я его лишь произнёс! — объясняет Давон на потеху толпе. Аргур рычит. — А это, — продолжает Давон, указывая на Алису, — Защитник принца, Алиса…? Она сверкает ему тёмной усмешкой, — Я уверена, что заработаю оставшуюся часть своего имени до конца дня. Её заявление встречается свистом и возгласами. Выглядя очень развлечённым, Давон заключает, — Тогда мы посмотрит! Кто-нибудь против? — когда нет никаких возражений и рычаний, чужеземец кивает и поднимает вверх вытянутую руку, — Тогда бой начинается! Глаза Аргура вспыхивают, и в следующее мгновение он нападает на Алису. Она уклоняется и ударяет своим мечом по его клинку. Однако гиена не теряет хватку и поворачивается для следующей атаки. Алиса пытается сохранить энергию — кто знает, скольким ещё представлениям она подвергнется! — Алиса втягивает его в бой и решает быстро закончить эту ерунду. На этот раз, когда он атакует, Алиса не только ударяет его по руке, но и злобно пинает его в колено и, вращаясь, ударяет обоими кулаками по его спине. Её лезвие на его шее и нога прочно надавливает на его позвоночник, на уровне его поясницы, готовая сломать ему кости. При нормальных обстоятельствах, она никогда бы не подумала о том, чтобы сломать кому-то спину в бою — она не поверила бы, что способна на это, но эта Алиса не колебалась бы и не сомневалась в себе. — Думаю, я сломала тебе колено, Аргур, — сладко говорит ему Алиса, когда их окружает удивлённая тишина, — Мне избавить тебя от страданий? — она оказывает немного больше давления на лезвие. Гиена рычит, и несколько пузырьков пены вытекают из угла рта. — Этого достаточно! — кричит Давон, — Либо убей его, Алиса. Алиса сморщила нос от отвращения, отпустив его. — Атаковать его и победить, а потом отпустить, тоже мне защитник, — кто-то рычит. — Я не хочу сориться с Аргуром, — отвечает Алиса, когда гиена встаёт и смотрит на своих товарищей, — Пока. Аргур поворачивается к ней и, увидев её игривую, хотя и несколько тёмную улыбку, издаёт визг смеха. Другие присоединяются, и Алиса заставляет себя засмеяться, даже когда её живот скручивается. «Помни, чья ты Алиса!» И, если случайная мысль вырывает из неё слезу, она может просто обвинить в этом смех.***
Террант Хайтопп шагает рядом с грозными стенами замка Каусвик. Семь и три четверти шагов, разворот, восемь и две трети шагов, разворот, шесть и одна треть шагов, разворот… — У тебя кружится голова! — шепчет Малли. Террант едва слышит её, ибо здесь — по другую сторону этой проклятой стены! — находится его Алиса. — Где этот бесполезный хвостатый?! — рычит он. Сколько времени нужно, чтобы найти двух женщин в кровавой средневековой крепости? Не долго, конечно. Во всяком случае, не для кота с навыками испарения! — Прекрати, Шляпник! — яростно пищит Малли, — Они увидят нас! Нет, они не будут. Они могут увидеть Терранта, но никто не увидит Малли. Не с высоты этих башен. Зубчатый стены… ах, да, он помнит, как гулял со своей Алисой в поисках зубчатых стен в замке Белой Королевы. Это было в субботу, после бриллинга. Алиса ужасно опаздывала на чай, и он ничего не мог предложить ей, когда она пришла, кроме своей руки и улыбки, которую она взяла. Но, по его мнению, с её склонностью опаздывать, она не может позволить себе суетиться из-за холодного чая! — а булочки несвежие! — так что это так же хорошо… — Перестань. Террант игнорирует низкий голос Баярда, и продолжает шагать. — Да! — соглашается Малли. — Прошло совсем немного времени… — Что мы будем делать, когда он вернётся? — спрашивает Малли. — Штурмовать замок, — рычит Террант. — С ножом для масла? — напоминает ему Малли. Он должен признать, — Он не так хорош, как пуховка или флакон духов, но я боролся и без них. — Ты глупец, — говорит Малли, глядя на него. Возможно, так и есть. В конце концов, он расхаживает, осмеливаясь привлечь к ним внимание, вдоль внешней стены вражеского замка, вооружённый посудой, достаточно маленькой, чтобы поместиться в его карман. И нет смысла думать о его мече — всё ещё в ножнах и прислонённом к стене рядом с его и Алисиным гардеробом в Мрамории… Несмотря на непростительный поступок, который делает меч в его кошмаре, Террант знает, что он должен был попросить Брандашмыга принести его для него. Но когда они прибыли на перекрёсток поздним вечером, Террант всё ещё не совсем вышел из безумия, которое гудело в нём, наполняя его мозг. По-прежнему одурманенные охранники были отправлены обратно в замок с ящиками и сундуками. Альфред пошёл за ними, жалуясь на боли в животе. Брандашмыг, одурманенный тем же самым препаратом, который был использован на охранниках, медленно и очень сварливо вынюхал след Баярда, пока Баярд не прибыл и не сообщил им ужасную правду: Алиса и Королева исчезли за стенами замка Каусвик. Терранту никогда не нравился этот принц Джаспен. Ещё до того, как этот недоморок чуть не задел своим мечом живот Алисы! Но это! Это предательство…! Это не останется безнаказанным! Он поклялся вернуть свою Алису до рассвета семнадцатого дня, но так как рассвет наступил и прошёл, а Алиса всё ещё не прибыла, не вернулась к нему! — он упорно избегал сна. Он не сможет вытерпеть этот кошмар снова! Не без её лежащей рядом с ним. Не без её присутствия там, когда он проснётся! — Армия не идёт? — шепчет Малли Баярду, — Разве ты не должен вести их сюда? — Брандашмыг позаботится об этом, — говорит он, — И Нивенс, наконец, смог образумить Тэкери остаться на месте, чтобы переждать дневные часы. Я пришёл, чтобы отвести тебя туда. — Я не хочу, — объявляет Террант, всё ещё расхаживая. — Оставаться слишком опасно! — напоминает ему Малли, — Рассвет уже давно прошёл! Ему всё равно. — Чешир найдёт нас, когда закончит. Он нас вынюхает. Ты знаешь, что это ему под силу! Террант игнорирует это. Он останавливается, поворачивается к стене и прижимает к ней руки. Он щурится, глядя на стену, словно его воля сможет пробиться сквозь камни и, найти Алису, вытащить её в безопасное место. — Сейчас не время атаковать. Они, несомненно, превосходят нас по численности, — утверждает Баярд, — Будем ждать информации об армии и Чешире. — Уходи сейчас же, — умоляет его Малли. Малли не понимает. Она не понимает, что он не может уйти. Не зная, что Алиса жива, в безопасности и здорова, несмотря на то, что говорят ему отвратительные удары его сердца. Его левая рука упирается в стену, и глаза сжались. О, он бы всё отдал, чтобы просто поговорить с ней, сказать ей, что он здесь! Прямо здесь! Если бы она смогла только найти путь к нему…! «Алиса…» Мысль о ней породила столько любви, отчаяния и необходимости он чувствует, как его сердце напрягается. О, если бы она только могла это почувствовать! Если бы только могла понять, насколько он близко! Террант поражается, когда понимает, что это возможно! Как глупо с его стороны забыть о линии сердца! Он делает глубокий вдох, выпускает его, пытается сосредоточиться… «Алиса…» — Я что-то прерываю? Террант отворачивается от стены и заставляет себя остановиться от захвата Чешира и встряхивания информации, которую он ищет. — Если ты хочешь побыть наедине… со стеной, я уверен, что мы можем оставить тебя… Террант слышит только отсутствие имени, местонахождения и здоровья Алисы, — Скажи мне. Что с ней? — ГМ. Да, Королева и Алиса в безопасности. Я не смог поговорить с Её Величеством, когда она завтракала с принцем Джаспеном… — Алиса? — прерывает Малли. — Э, нет… Алиса во дворе… Тренируется. — Что? Что она делает? Мы её наставники! — фыркает Соня. — Я… не совсем уверен, но… похоже, что ситуация… сложная. — Насколько это может быть сложнее? Джаспен и так похитил Королеву и Алису и держит их в заложниках, — заявляет Баярд. — Ну, это… это есть… Принц Джаспен, кажется, действует не один, — Чешир бросает испуганный взгляд на Терранта. — Скажи мне! Кот немного отступает от яростного требования, но смягчается, — Его товарищи — это Виконт Валерет и… Лорд Оштиер… Челюсть Терранта сжимается, он может чувствовать, как гнев прожигает каждый участок его открытой кожи: его руки, которые сжимаются; его лицо, которое бледнеет, его глаза, в которых горит пламя, — Мы идём туда, прямо сейчас! — Нет, мы не можем! Террант игнорирует эту жалкую, трусливую, политически неблагоприятную, бесполезную обёртку иногда невидимого меха и шагает к передним воротам замка. — Нет! Внезапно Террант оказывается прижатым к стене своей собственной формой. Он борется, проклиная проклятого кота за его вмешательство и отказ забыть форму Терранта! — Террант! Стоп! Даже если бы мы сейчас штурмовали замок и нашли бы Алису, она бы не смогла уйти с нами! — Ты сказал, что с ней всё в порядке! — выплёвывает Террант сквозь зубы, — Она в открытом дворе, тренируется! Это наш шанс! — Нет, это не так! Она привязана к этому месту! Малли задыхается, — Она в кандалах?! Я убью их! Я вырежу им глаза! Я… — Нет! — прошипел Чешир голосом Шляпника, — Алиса не может уйти, потому что… — Террант наблюдает, как его собственное лицо поворачивается к нему, и он чувствует, что его сердце бьётся от жалкого взгляда, — Пожалуйста, Террант. Не заставляй меня говорить тебе это… здесь. Террант сужает глаза, — Ты скажешь мне, и я не буду кричать! — Какая досада. Я знаю, что ты хотел бы этого. Просто чтобы попасть в плен, чтобы увидеть Алису. Но это не помогло бы ей сейчас! Она… — Чешир делает паузу. Кажется, ещё одна попытка попросить Терранта уйти от замка, прежде чем услышать то, что он скажет. — Продолжай… — требует Террант очень опасным тоном. — Алиса больше не Бравный воин Королевы. — Она…? Что?! — почти кричит Малли. Баярд затыкает её. — Я не знаю, как это произошло, но… Алиса, — он глотает, — Стала защитником Принца. — Какого Принца? — недоумевает Малли. И затем с внезапным, но, несомненно, отсталым пониманием, она говорит, — Королева стала… мальчиком?! — Нет! — отвечает Чешир, никогда не отрывая взгляда от Терранта, — Алиса теперь принадлежит Джаспену. Она его защитник! Дрожь, с которой Террант боролся, чтобы оставаться спокойным, вырвалась на свободу. Он вздрагивает, дрожит. Руки на его руках — единственная сила, удерживающая его. Ярость, безумие, боль, ужас, это ничто по сравнению с этим! Алиса…! Его Алиса…! Она… Она…! — Шляпник! — Чешир грубо трясёт его, и его голова ударяется об камни, ошеломляя его, — Мы вернём её! Если Королева может освободить её от её клятв, то и Принц тоже. Нам нужно только найти способ убедить его сделать это! — О, беспокойство! — ворчит Малли, пиная грязь, — Сначала мы должны всё спланировать, а потом сражаться! — Боюсь, что так, — отвечает кот, — Но бывают моменты, когда каждый из нас должен делать вещи, противоречащие нашей природе, — он снова встряхивает Терранта, — Фокус, Террант. Ты нужен Алисе. Будь рациональным для неё. Террант медленно и ровно дышит, — Я был бы кем угодно для Алисы. — Тогда будь тем, кто ей нужен, — призывает Чешир, — Помоги нам найти способ освободить её, вернуть домой. Он ненадолго закрывает глаза, желая придать им более логичный оттенок, и кивает, — Хорошо, — соглашается он. И тогда он позволяет копии самого себя оттащить его от стены замка и в окружающее болото. Он натыкается на тёмный, сырой лес, онемевший от неверия: никогда он не делал что-то настолько противоречащее его природе! Не тогда, когда он преклонил колени в том красном зале и снова увидел Алису ненадлежащего размера! — сидел рядом с этой кровавой большой головой и притворялся, что не знает никакую Алису! Не тогда, когда он очаровал кровавую большую голову и сделал шляпы для неё! Не тогда, когда он наблюдал, как Алиса идёт к Бармаглоту с мечом в руке! Не тогда, когда он отступил и позволил ей покинуть Подземье! Не тогда, когда он закрыл глаза, чтобы не смотреть на неё, через зеркало спустя эти три кровавых года! — и отказал Королеве в её просьбе разрешить ей вернуть Алису в Подземье, к нему! Не тогда, когда он снова и снова стоял рядом, и смотрел, как якобы хорошо воспитанные люди и звери пытаются причинить ей боль ради рыцарства! Не тогда, когда он целыми днями держал себя подальше от неё в переполненной комнате и за обеденным столом, осмеливаясь лишь прикоснуться к ней своим взглядом! Не тогда, когда он заставил себя оставить её в покое, чтобы не просить у неё прощения за то, что выполнил второй обмен без её ведома и согласия! Не тогда, когда он заставил себя успокоиться, несмотря на крайнею ярость при мысли, что она ушла! Взята! — и делать то, что должен был, чтобы заставить своих друзей помочь ему найти Алису! Террант снова закрывает глаза и делает глубокий вдох. Успокаивающее дыхание. Алисе нужно, чтобы он был спокоен. Рационален. Да, наступает время, когда они все должны делать что-то совершенно противоречащее их природе. Террант знает те времена, знает их хорошо, потому что он имел большой опыт работы с ними.