Выполнено одно обещание: Книга 2

Мирана всегда была счастлива, когда ей давали время и было оправдание! — баловаться в лаборатории. На другой стороне комнаты, Тэкери готовит суп. Это успокаивает, в некотором роде. Это держит её здесь и сейчас. Когда-то она рассматривала возможность перенести столы, котлы и шкафы в комнату, которая была построена специально для них. Но нет… лучше делить комнату с кухней. Ей труднее потерять себя в ритмичном кипении, завораживающем танце пламени, нежном звоне банок, когда она переходит от одного шага к другому по вековым рецептам… Да, гораздо труднее забыться здесь, в этом углу огромной кухни, где на заднем плане гремят кастрюли и тарелки. И особенно трудно забыться, когда у неё есть кто-то, кто будет поддерживать её компанию, пока она работает. В последний раз, когда она варила на публике это для Алисы, которая стояла на коленях по ту сторону стола, её большая голова из-за Растибулки упиралась на её слишком большие руки. Сегодня, однако, кто-то с гораздо большим количеством шерсти, занимает это место. — Я не верю, что когда-либо слышал эту песню раньше. Королева делает паузу и понимает, что она напевала. Она улыбается льстивому льву, прислонившемуся локтями к столешнице, — Я не надеялась на это, — вздыхает она, немного смущенная, — Это Вальс дерева ТумТум, — признаётся она. Он качает головой, — Классика, безусловно, но в твоём голосе такая же уникальная, как и ты, Мирана. Она приподнимает бровь и тянется к полке, выбирает, затем добавляет смазанный маслом палец к смеси, кипящей между ними, — Ты хорошо восстановил своё очарование. Теперь всё, что тебе нужно, это грива. Он сдвигается и его улыбка пропадает, — Я знаю, это беспокоит тебя видеть меня таким. Мне жаль. Мирана наклоняется над столом и мягко касается его подбородка, — Не надо, — строго говорит она, — Не извиняйся за то, что ты считаешь правильным. Я знаю, как важен для тебя Лейф, — действительно, Дейл рассказал ей свою историю из его детства во время её визита в Шухланд; Лейф всегда был лучшим другом Дейла, защитником, братом… Он вздыхает, — Это правда… Я не могу сказать тебе, сколько раз он вытаскивал мой хвост из беды… — Дейл поднимает лапы, как будто потереть шею, но он замирает на полпути и возвращает их к столу, не делая этого. Мирана знает, что он не хочет, чтобы ему напомнили о его унижении. Она едва может представить, как ему удалось перенести это с самого начала. Ведь лев без его гривы считается самым жалким существом. Призрак некогда могущественного зверя. Она не представляет, как ему отстригли гриву… когда она даже не была там, чтобы поддержать его… когда она даже не знала, что происходит…! Не в первый раз она задается вопросом о цели душевной связи, которую они разделяют, если она даже не может разделить с ним эту боль! — Мирана… пожалуйста. Не надо, — она смотрит вверх и неистово моргает от слез, — Разве этого недостаточно, что я позволил тебе спасти моё тщеславие? Не заставляй меня благодарить тебя и за это тоже. Её смех отталкивает слезы, — Конечно нет. Нет, не надо! В последний раз лаская его подбородок, она возвращается к своей задаче и тянется к миске свежесмолотой крапивы, — Я бы сделала то же самое для Алисы, — мягко говорит она, пытаясь понять глубину понимания и сочувствия. — Я в этом не сомневаюсь, Мина. Мирана смотрит на него при изменение имени. Улыбка Дейла нервная, — Мирана, — исправляет он себя. — Это не первый раз, когда ты называешь меня по другому. Не расскажешь, что это значит? Она ловит блеск одного из его похожих на кинжал зубов, прежде чем он душит свою улыбку, — Это значит, что если бы твой отец был жив, он имел бы полное право схватить меня за левое ухо и отругать. Я не должен был использовать его так свободно. — Ну, пока ты не скажешь мне, что это значит, я не смогу согласиться с тобой. — Я полагаю, что да — отвечает он, наконец, позволяя широкой улыбке раскрыться. Мирана даёт ему коварный взгляд, — Или, я полагаю, я могла бы посоветоваться с Лейфом. Думаешь, он мне скажет? — Только после поединка со мной, — печально усмехается он. — О, Боже. Теперь ты действительно заставил меня задуматься… — Ну, хорошо, — говорит он, прочищая горло, — Никогда не обвиняй меня в разрушении хорошей тайны. Мирана смеётся, — А зачем вообще беспокоиться о тайнах? Возможно, я предпочитаю поэзию или сонеты…? Дейл смотрит на неё своими золотыми глазами, которые иногда кажутся такими молодыми, а иногда такими мудрыми, — Чаще всего нам нравится то, кем мы являемся. — Ты хочешь сказать, что я загадка? — размышляет она, глядя на него. — Самая интригующая, с которой я имел удовольствие познакомиться, — подтверждает он. Мирана наклоняет голову в сторону и созерцает его очаровательное выражение, — И что ты будешь делать, когда разгадаешь загадку? Он обдумывает свой ответ, — Полагаю, что мне придётся попросить тебя о порошке забывчивости, чтобы я смог снова найти ответ. Она улыбается, — Опасная вещь, Порошок Забвения, ибо ты никогда не узнаешь, что ты забудешь, и как только ты забудешь это… — с лёгкой улыбкой, она дразнит, — И кроме того, ты можешь забыть меня. — И тогда тебе придётся снова представиться, очаровать меня и смотреть, как я снова влюбляюсь в тебя, — тихо говорит он, юмор танцует в его глазах. — Полагаю, я бы так и сделала. Я бы не смогла оставить тебя в таком состоянии забвения. — Но, теперь, не позволяй мне доставлять тебе неудобства, занимайся приготовлением зелий. — Нет, пожалуйста, ты не доставляешь мне неудобства, — бормочет она в ответ. — Это то, что я сейчас пытаюсь сделать. Как у меня получается? Мирана резко вздыхает, — Боюсь, что плохо. Он кашляет от смеха, — Я полагаю, что могу практиковаться в другом месте, пока мне не удастся улучшить свой уровень знаний до приемлемого. Можешь предложить добровольца? Она машет перед его лицом деревянной ложкой, — Сейчас ты мне мешаешь. — Значит, я закончил школу? — Только для начинающих. — Урок ещё не закончился? — Ни капельки. — Тогда я постараюсь достичь достаточного уровня. — Ты можешь начать в любое время. Ухмыляясь, Дейл встаёт и, прижимая лапы к столу, наклоняется над ассортиментом банок, бутылок, горшков и контейнеров, и Мирана чувствует, как его усы щекочут её щеку и шею. — Ты пахнешь счастьем, Мина, — мурлычет он. С восхитительной дрожью Мирана поворачивается лицо к нему и… Бах! Она вздрагивает, её рука летит к сердцу, которое снова начинает биться и начинает с невероятной поспешностью компенсировать потерянные удары! Дейл встаёт со своего места и теперь стоит между Мираной и дверью. — Алиса?! Мирана вздыхает, и извиняющийся улыбкой смотрит на очень неорганизованного Королевского Шляпника, — Боюсь, что её здесь нет, Террант. Ты её потерял? — Да, боюсь, что так… — отвечает он, наклоняясь, чтобы просканировать пространство под столами, — Тэкери, у тебя в кармане нет Алисы? — Никакой Уменьшунки! — хрюкает он, взбивая ложкой что-то в миске. — Попробуй тренировочное поле, — предлагает Дейл, когда Террант выходит за дверь кухни, очевидно, потратив на кухню много своего терпения. Террант делает паузу, рука на двери, и поворачивается, -… тренировочное поле? — Мирана видит жёлто-зелёный взгляда через плечо Дейла. — Да, она и Лейф договорились о встрече с парой ятаганов… Террант выбегает из кухни. Мирана следует за ним. «О, нет. О, Боже. Алиса сражается со львом…! И только через три дня после освобождения от службы Джаспена! Только через несколько дней после освобождения…! Только…» — Мирана? — Я боюсь, что это довольно срочно, — говорит она Дейлу через плечо. Коридор уже пуст, когда она выходит из кухни. Она берёт свои юбки и поспешно бежит к полю для крокета. На полпути она тяжело дышит: «Мирана! Ты должна запланировать больше упражнений в свои планы на день!» — она слышит крик Терранта. — Остановись! Удар! — Стоп! Мирана выходит в освещённый солнцем двор и задыхается. Лейф держит свой ятаган левой рукой, а правая рука безмолвно висит на боку. Мирана должна отвернуться от вида кровавой раны, идущей от середины бицепса до его запястья. Террант берёт ятаган в левую руку и шагает вперед, чтобы атаковать Алису. — Нет! — шипит Лейф, — Тебе это не понадобится. Неохотно, Террант бросает ятаган в сторону и остается в двух шагах от Алисы, следя за ней. Мирана ожидает, что девушка в любой момент повернётся и побежит на Шляпника, но она полностью и совершено, даже бездумно, сосредоточена на Лейфе. В серии аккуратных движений, Лейфу удаётся выбить из рук Алисы ятаган. Когда её оружие исчезает, Алиса сразу же тянется к скрытому карману на своём поясе. — Нет! — задыхается Мирана, как раз тогда, когда Террант делает два шага и хватает Алису. Бой должен был прекратиться. Но Алиса не может остановиться, она сейчас за пределами Мрамории. Алиса сейчас в замке Каусвик. — Алиса! — кричит Мирана, бросаясь вперёд, несмотря на сбивчивый шепот Дейла, — Стоп, Алиса, пожалуйста. Алиса напрягается, держа в одной руке метательный нож, в то время как другая рука зажата Террантом. — Ты меня слышишь, Алиса? — спрашивает Мирана, подойдя ближе. Она наклоняется и отмечает глаза Алисы: карие. Нет проблеска золотой агрессии и нет ни тени чёрного небытия. Алиса разжимает свой кулак и Мирана извлекает нож. Алиса ничего не говорит. Она закрывает глаза и прислоняется головой к груди Терранта. — Алиса? — шепчет он. Она вздыхает. Или, возможно, это рыдание. Трудно сказать, так как звук приглушён его рубашкой. — Лейф, если ты последуешь за Дейлом обратно на кухню, Тэкери покажет вам, где находятся бинты и очищающий раствор, — она не оставляет Алису без внимания, — Алиса, дорогая, пожалуйста, поговори со мной. — Я в порядке, Ваше Величество, — бормочет Алиса, — В порядке. Мирана хмурится и смотрит на Терранта. Его умоляющий взгляд крадёт у неё дыхание. На мгновение она думает, что может почти почувствовать глубину и интенсивность его боли. Когда она снова переводит свой взгляд на Алису, она мягко говорит ей, — Нет, Алиса, ты не в порядке. Как ни странно, Алиса не спорит… это означает, что она уже начинает подозревать, что что-то в её разуме не так. — Не оставляй её одну, Террант, — советует ему Королева, — И помни, что ты доверяешь Алисе. С остальным я разберусь сама: «Будь осторожен», — думает она, прежде чем передать ему небольшой метательный нож и вернуться на кухню. По прибытии она отмечает, что Дейл уже начал лечить своего бывшего Защитника, поэтому она возвращается к своему лабораторному столу и рассматривает зелье, которое она так резко оставила. Она смотрит на него, но, судя по всему его уже не спасти. — Лейф, — наконец говорит она, погружаясь в мысли, которые её отвлекают. — Да, Ваша светлость? — Она навредила твоей руке? — Не с этим жалким выпадом. Нет, Ваше Величество. Конечно, нет. Она вздыхает с облегчением. Она наклоняется вперёд, чтобы понюхать содержимое небольшого котла, но другая мысль приходит к ней. — Лейф… — Да? — Что случилось? Ты говорил с ней на диковинном? Наступает небольшая пауза, и Мирана поднимает голову и видит обеспокоенное хмурое выражение лица, — Нет. Я засмеялся. Мирана опускается на скамейку и кладёт голову на руки. Она не плачет, но она думает, что слышит странное эхо икоты в комнате. К счастью, никто не замечает этого.

***

О! Как он мог позволить этому случиться?! Алиса. Безумна. И теперь она знает это! Террант борется со своими эмоциями. Он должен быть спокойным. Да: сейчас не время предаваться страданиям, которые излучает его сердце. Алисе нужно, чтобы он объяснил. Терранту нужно самому себе объяснить, чтобы осмыслить этот ужас, чтобы успокоить её, попросить у неё прощения. Хотя он не ожидает, что это будет дано. Террант точно знает, насколько он близко находится к потере Алисы. Но, даже если она не покинет его сегодня, или через пять минут, или после послеобеденного чая, как долго он сможет удержать её? Скоро она будет знать о каждой травме, которую Террант нанёс ей! «Ты не заслуживаешь её…» Он знает. «Ты не можешь оставить её себе…» Он этого не ждёт. «Ты должен сказать ей правду, парень. Расскажи ей, что ты сделал». — Она никогда меня не простит. Террант закрывает дверь квартиры, — О, не хлопаешь на этот раз? Как мне повезло! — ворчит замочная скважина. Террант едва слышит это и осматривает их квартиру. Их дом. Здесь в этом кресле обычно сидит Алиса прижимаясь своим коленом к его под столом. И там стоит письменный стол, где он хранит её письмо из Шухланда и её портрет, который сейчас слишком прекрасный, чтобы созерцать, не чувствуя непростительной необходимости разорвать его в клочья. И там диван, на который она впервые пригласила его сесть рядом с собой, перед тем как положила руку на его сердце и сказала ему, что он её секрет. И там через открытую дверь спальни находится кресло, на которое она положила своё синее платье, а затем предложила ему свой сердечный палец вместе с простой, слишком простой для ритуала! — шляпной булавкой. Воспоминания захватывают его, как безумие, но нет знакомого, оцепенелого тепла, которое сопровождает его. Он испытывает каждый момент этих воспоминаний с изысканной болью. И будет намного больнее, когда она уйдёт от него. И она уйдёт. Как она могла, — как кто-то мог, — простить его? Особенно, когда он не может принести честные извинения. Судьба помогла ему, но если бы он снова сделал это всё, он бы не сделал ничего другого. Потому что, если бы он этого не сделал, возможно, у него никогда бы не было Алисы. Это убьет его, если она уйдет. Но как он может не отпустить её? — Чего я не прощу? Её голос и прикосновение к его руке пугают его. — Террант? Он смотрит на её руку, сосредотачивается на ней, пытается запечатлеть её образ в своём податливом, постоянно меняющемся разуме. И на этот раз, он благодарен, что рука, которая привлекает его внимание, не левая. — Скажи мне. Пожалуйста, — шепчет она, — Что случилось? Почему я…? Террант чувствует свою любовь, боль, потребность, потерю, желание смешивающиеся все вместе, сливаясь в один проливной каскад отчаяния. Он открывает рот, чтобы ответить, чувствует, как его глаза горят изнутри, а затем: «Помни: контроль!» — он прочищает горло. Насколько это возможно, учитывая обстоятельства, он говорит, — Это моя вина, что твой корабль утонул, и эти люди погибли. Я виноват, что ты стала Бравный воином и убила Стэйна. Я виноват, что ты чуть не убила Защитника Лейфа, а потом чуть не умерла сама на поле битвы. Я виноват, что ты безумна, Алиса. В течение долгого времени, Алиса просто смотрит на него, — Нет. Нет, ни одна из этих вещей не твоя вина. Он движется, чтобы дотянуться до неё, но заставляет себя сделать шаг назад. «Не трогай её, парень!» — Моя вина. Каждая из них моя вина. Хмурый взгляд Алисы так свиреп, что он дрожит, — Нет, это не так, — она следует за ним, когда он качает головой и отступает, а затем прижимает руки к его лицу. Прикосновение разрушает его так, что он даже не может понять, — Перестань так себя вести, пожалуйста. Зачем ты вообще говоришь такие вещи? — Потому что это правда. Я сделал непростительные вещи Алиса и я не имею право прикасаться к тебе. — Нет, ты этого не сделал. Корабль… судьба… — Я бы не потопил его, если бы позволил Королеве вернуть тебя в Подземье раньше. Челюсть Алисы сжимается, — Напротив, он никогда бы не утонул, если бы я никогда не ступила на него. Террант отводит взгляд, отказывается от её слов. Поэтому она утверждает следующее, — Я решила стать Бравным воином. — После того, как я заставил тебя дать обещание бороться и никогда не сдаваться. Разве ты не видишь, Алиса? Это обещание подтолкнуло тебя… стать Бравным воином… Она качает головой. Её руки всё ещё держат его челюсть и щеки, — Стейн не был… — Он никогда не собирался сдаваться. Ты обещала бороться и побеждать. Только смерть могла победить его. Я заставил тебя сделать это, Алиса. Она смотрит на него на мгновение, не веря, — Дальше ты скажешь мне, что это не я чуть не убила Лейфа в бою? Террант кивает, — Я вмешался, чтобы удержать твою руку, — у него перехватывает дыхание, но ему не удаётся ничего проглотить, он всё ещё чувствует себя… пустым, — Мне очень жаль. — И как я чуть не умерла во время дуэли? Она начинает ему верить. Он может видеть настороженность в её глазах. Это может быть его последний разговор с ней, последний личный момент, которым они делятся. Даже несчастная Алиса лучше, чем… пустота. — Ты так сильно боролась. У тебя не осталось сил, но ты не останавливалась. Не могла остановиться. Когда я освободил тебя от твоего обещания… ты упала. Она качает головой, — Нет, это был Хаффлаффен, не… — Обещание. Это было обещание, Алиса, — Террант хочет, чтобы она поверила ему, перестала мучить его подробностями его неудач. Он признается, — Только одно обещание, но это было слишком… слишком много, чтобы просить тебя. Слишком много, чтобы принять. Алиса всё ещё не выпускает его, — Если ты прав, это обещание поддерживало меня, пока ты не пришёл за мной. Это обещание спасло меня. Террант качает головой. Он не может в это поверить. Она пытается спасти его снова, но она не может освободить его из тюрьмы, построенной по его собственной воле и эгоизму. — И, что хуже всего, Алиса… — он поднимает правую руку и берёт её левую, — С этим обещанием, через эту линию сердца, я предложил тебе безумие… Она хмурится, но Террант видит в её глазах страх, слышит это в её голосе, — Что… безумие? Я не безумна! Слёзы собираются у него на глазах, — Мне очень жаль, Алиса. — Нет… нет! — отчаянно отрицает она. Он наблюдает за её борьбой, — О чём ты говоришь? Я в порядке! Я… — Ты не можешь слышать, как я говорю на диковинном! Ты не замечаешь этого?! — говорит он своим акцентом. И там… вот оно. Террант смотрит и видит точный момент, когда его Алиса проваливается в какой-то тайный уголок собственного разума и наёмник захватывает её. Как и раньше, она называет его самыми ужасными, душераздирающими именами. Как и раньше, она отталкивается от него, но на этот раз он держится за её руки. Она борется с ним. Это длится всего несколько секунд, прежде чем он не может видеть, что он сделал с ней. Он закрывает глаза и позволяет её запястьям выскользнуть из его рук. Есть момент тепла у его щеки, прежде чем он отходит от неё и опускает руки. Он не говорит. В отличие от своего безумия, звук знакомого голоса, — его голос, — больше не притягивает Алису к нему. Его молчание и отсутствие агрессии расстраивают её, раздражают её воспоминания, заставляют её колебаться. Так что он ждёт. Когда её тяжёлое дыхание переходит на рыдание, он осмеливается открыть глаза. Алиса стоит всего в нескольких футах от него, обхватив левой рукой правую, кончики пальцев синие от крови. Террант чувствует, как тёплая струйка скользит по его щеке, от того места где она ударила его. Если бы у неё был нож в руке в тот момент, сразу после того, как он вызвал безумие, он уверен, что она перерезала бы ему горло. Как бы то ни было, ему повезло, что она не вспомнила про нож, всё ещё спрятанный на её поясе. Как можно спокойнее, он протягивает ей ярко-оранжевый платок, — Мне очень жаль, Алиса. На мгновение он думает, что она сбежит, но нет, конечно, нет. Не со всей этой её булатностью. Она берёт платок и вдруг идёт к нему, поднимая руку. Он слегка вздрагивает и проклинает себя за это. Путаница в её выражении исчезает при беспомощном движении и сменяется отступлением. В его груди расцветает душевная боль: он потерял её. Алиса прижимает платок к его лицу, чтобы остановить кровь. Она глотает один, два раза, но никогда не умудряется издавать звук. Она ведёт его в спальню, садит его на кровать в движении, которое напоминает ему их первый раз вместе: третий обмен Трижды обета. Он ждёт и надеется, что, несмотря на всё, что он сделал, за все непостижимые способы, которыми он причинил ей боль, она поцелует его, простить его, полюбит его снова. Но, скорее всего, всё это закончится там, где началось. Здесь. С кровью в воздухе и неопределенностью между ними. Она обрабатывает порез на его щеке мылом и водой, а затем тянется к маленькой баночке исцеляющей пасты. Он наблюдает как она согревает мазь в своих ладонях перед тем как нежно наносит её на его рану. Чувство вины и скорби в её выражении поражают его. Он чувствует, как его руки начинают дрожать, его дыхание становится поверхностным, его мышцы дрожат. «Не уходи, Алиса…!» — Я нарушила своё обещание, — шепчет она, наконец, наклонившись вперёд, чтобы поцеловать каждую грубую отметину на его лице. Он закрывает глаза и погружается в прикосновение. «Пожалуйста, останься. Выбери меня, хотя я никогда этого не заслуживал…» — Я поклялась не причинять тебе боль. Он ничего не говорит. Он не может признаться в том же провале, когда его сердце растворяется в центре горла. — Я не заслуживаю тебя, Террант Хайтопп. Когда она отстраняется, он тянется к ней, он не может позволить ей уйти от него сейчас! Не так! Не тогда, когда она до сих пор не понимает! — и заключает её в свои объятия. Она спотыкается и с лёгким криком падает на его колени. — Никогда не говори так, Алиса. Никогда не говори так. Это я кто… кто не может… Я никогда не должен был… — он закрывает глаза и изо всех сил пытается собрать свои беспорядочные мысли, — Я должен отпустить тебя, Но я… Я… — он рычит. Он пытается заставить свои руки освободить её, но они не хотят. Алиса смотрит на него, и он снова чувствует прилив горячих слёз от полного запустения и безысходности на её лице, — Скажи мне, что делать. Скажи мне, чего ты хочешь. Скажи мне, как загладить свою вину, — умоляет она, её глаза видят только глупые, несущественные царапины на его лице. Она выглядит так… потеряно. — Твоя… твоя булатность, Алиса, — шепчет он, задыхаясь, хватаясь за первую мысль, — У тебя она была минуту назад. Где она сейчас? Какое-то время она ничего не говорит. Её глаза расфокусированы, и он боится, что она снова упадёт в это тёмное место, которое держит её в плену и искажает её душу. Он глотает. Движение его горла, похоже, разбудило её от её оцепенения. Лёжа в его объятиях и, сдаваясь таким образом, Алиса отвечает медленно, — Она никогда не была моей, Террант. Она твоя. Она всегда была твоей. Иначе зачем бы мне пересекать кровавый ров на Угрюмом Бреге, — одну плавающую, разлагающуюся голову за другой, — чтобы вернуть тебе твою шляпу? Зачем ещё мне сражаться с Бармаглотом, который уничтожил Иплам и довёл тебя до безумия? Иначе зачем бы я стала наёмником и изображала верность самому отвратительному существу во всём Подземье, чтобы оставаться в живых достаточно долго, чтобы вернуться к тебе? — она закрывает глаза и отворачивается, — Это твоя булатность, Террант. Я просто… одолжила её на некоторое время. Не в силах говорить, он неистово качает головой и крепче обнимает её. — Ты же знаешь, что я не могу остаться, — шепчет она. Он наблюдает, как эти проклятые тихие слёзы проливаются через край её ресниц, — Нет, не уходи. Если ты уйдёшь, ты заберёшь меня с собой, но я буду здесь. Один! И вся эта булатность. Уйдёт. Уйдёт, Алиса! Она закрывает глаза. Он наблюдает за её напряжённым горлом. Она говорит, — Я думаю, что это уже так, Террант. Шок: «Это так всё закончится?» — он ослабляет свои руки. Алиса встаёт и идёт к шкафу. Он слышит, как выдвигаются ящики и распахиваются двери на скрипучих петлях. Мгновение спустя или может быть, это день, неделя, месяц! — он чувствует руку Алисы на своей неповреждённой щеке. Он смотрит вверх и встречает её взгляд. С этой точки зрения она выглядит странно расплывчатой. «Прости меня», — он отчаянно хочет сказать. «Выбери меня». «Ворон?» Но слова никогда не проходят странную блокаду в его горле. — Я не могу остаться, — говорит она, — Я не могу. А потом она поворачивается и, взяв выпуклую сумку, выходит за дверь.