***
Он до сих пор не имеет ни малейшего представления о том, что он скажет — и он даже не начал заботиться об этом, когда он схватил открытый дверной проем перевязанными пальцами и остановился. На его плече, маленькое тело Малли подпрыгнуло от внезапной остановки, и она испуганно ахнула. Террант не может заставить себя позаботиться об этом сейчас. Ибо перед ним Алиса. Алиса. Его Алиса. И на её шеи весит Первый Коготь Лейфа. На мгновение, он просто смотрит, не может! — не хочет понимать… Вздох Малли, уверяет его, что-то, что он видит, реально. Это не кошмар, не сон, не иллюзия, не заблуждение или мираж, это иллюстрирует, воплощает, проявляет его величайший страх, его самый непреодолимый, самый глубокий и мрачный ужас. — Алиса? — он слышит, как он просит, затаив дыхание, с паникой, напряжением и неверием. Его Алиса никогда бы не согласилась на Душевную связь! Никогда! Она закрывает глаза и вздыхает, — Мне очень жаль. Террант осторожно смотрит на неё, его подбородок дергается в сторону и его брови смыкаются, — Нет… Алиса открывает глаза и повторяет те два слова, которые убивают его, — Мне жаль. — Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет! — Террант направляет своё внимание на ублюдка, совершившего эту непростительную вещь, который похитил душу Алисы! — Ты негодяй, неуклюжий урпал! — кричит он. — Шляпник! — кричит Малли ему в ухо. Он не слушает её. — Алиса сама может решить с кем ей быть! — он цитирует льва, — Разве это не твои слова, ты безжалостный гадликер! — Шляпник! На этот голос Террант реагирует. Он моргает и замечает, что пересёк комнату, подходя всё ближе и ближе к этому… этому…! — Шляпник. Он сжимает челюсть, делает сознательный вдох, борется с яростью и смотрит в спокойные карие глаза. — Алиса, — шепчет он, — Не надо… Я не могу… Ворон, пожалуйста! Она стоит достаточно близко, чтобы он мог обнять её. Так близко. Так очень, очень близко. Но её руки упираются в его плечи, удерживая его. Удерживая его от нападения на существо, которое отняло у него её. Удерживая его от существа, с которым она сейчас стоит. — Нет, нет… — он качает головой и поднимает руки, тянется к её запястьям. Но поскольку он не уверен, что он будет делать, когда схватит их, он останавливается, его пальцы дергаются и скручиваются в пустом воздухе, — Алиса, выбери меня, — умоляет он, — Я должен держать тебя, Алиса. Пожалуйста, позволь мне… Он просит невозможного, он знает. Но если кто-то может бороться с абсолютной силой Душевной связи, это его Алиса! И, на мгновение, кажется, что она может, она будет, она…! И тогда Алиса мягко отталкивает его. — Прости, — говорит она. Только это одно ненавистное слово и нечего больше. Террант чувствует, как его челюсть падает от шока. Так быстро, так легко, он потерял её. Онемевший, он позволяет Алисе увести его обратно через открытую дверь, через порог и в коридор. — Позаботься о нём Малли, — он слышит шёпот Алисы, но слова не имеют никакого смысла. Зачем Малли заботиться о нём? Почему Малли, когда тот, кого он предпочёл бы, была бы… Алиса? А потом Алиса возвращается в комнату и закрывает дверь. Звук эхом раздаётся в коридоре, пока не вернется тишина. Тишина и небытие. Возможно, он должен следовать настойчивому призыву Малли пойти и увидеть Мирану. Возможно, ему стоит вернуться наверх и убрать вещи Алисы. Возможно, ему стоит снова начать дышать. Возможно, он должен позволить своему сердцу начать биться снова. Возможно, но какой смысл? Он снимает Малли со своего плеча, ставит её на бледный, сверкающий пол, и делает то, что ему определенно не следовало делать: Он идёт в мастерскую, чтобы начать задачу уничтожения того, что осталось от его жизни.***
Задыхаясь, Алиса борется с болью, болью Терранта, которую она причинила ему, болью, которую Лейф сделал возможной своим глупым, героическим стремлением спасти её от мужчины, которого она любит. — Алиса…? — Не. Слова. Больше, — требует она, срывая кожаный шнур со своей шеи и борясь с отвращением к себе и тошнотой, которая, как она знает, не имеет ничего общего с Террантом. В течение долгих мгновений Лейф просто наблюдает за ней. И когда Алисе наконец удается встать прямо, он спрашивает, — Почему ты это сделала, если ты не намерена принимать коготь? Её смех жесток и лишён юмора, и она чувствует темноту своего собственного безумия, которая охватывает её своими горячими щупальцами, — Как ты думаешь, почему? Чтобы защитить его. Наконец она смотрит на него, и видит, что он всё ещё не понимает, — Как ты думаешь, я хочу, чтобы Террант жил с тем фактом, что он убил кого-то — даже тебя, в приступе безумия? Ты думаешь, я позволю тебе травмировать его? Ты думаешь, что я бы вытерпела то, что ты прикасался к нему? Лейф вздрагивает. — А теперь, — продолжает Алиса, — Я скажу, что будет дальше. Я собираюсь выйти в эту дверь, найти Терранта, и попросить у него прощения за то, что причинила ему боль. Я вернусь к нему и есть одна из двух вещей, которые ты можешь сделать с этим, — Алиса делает угрожающий шаг навстречу ему. Всё её существо разрывается от радости и восторга от сокращённого расстояния между ними. Несмотря на это, она упорствует, — Ты можешь поступить правильно и освободить меня, приняв свой Первый Коготь обратно. Или, ты можешь попытаться остановить меня и узнаешь точно, какие вещи я узнала от этих наемников, и я предупреждаю тебя, что милосердие не является одним из них. Лев зияет на неё, — Алиса… Душевная связь, разве ты не чувствуешь её? — спрашивает он, явно ошеломленный её продолжающимся сопротивлением. Ненавидя это, но будучи неспособной отрицать правду, Алиса признает, — Ты можешь забрать мою душу, и я ничего не смогу с этим поделать. Но я не позволю тебе забрать у меня Терранта. И, с этим, Лейф, наконец, понимает её. Она смотрит в его золотые глаза и наблюдает как понимание охватывает их. Его плечи опускаются, когда он протягивает руку и принимает коготь и его кожаную веревку из предложенного кулака Алисы. — Бравный воин Алиса, начинает он, — Я… — Пока останешься здесь, — наставляет Алиса, — Ты всё ещё нужен Дейлу. Он открывает рот, закрывает его, смотрит в сторону и говорит, — Я ничего не смогу сделать, чтобы всё исправить? — Возможно, — размышляет Алиса, — Через несколько дней ты мог бы подумать о том, чтобы попросить у Терранта прощения, — и затем, учитывая характер мужа, Алиса добавляет, — Я дам тебе знать, если посчитаю, что это разумно. Он кивает и, обретая контроль над своими эмоциями, — Я бы пошёл с тобой, если бы думал, что это поможет. Несмотря на мою… ошибку, последнее, что я хочу видеть, это твою боль. — Если ты беспокоишься о том, что Террант причиняет мне боль, тогда ты впустую тратишь свое время. Алиса не остаётся, чтобы обсудить этот вопрос. Она шагает к двери, наслаждаясь тем, что она может отойти от льва, не чувствуя напряжения разлуки, и выходит в коридор. — Алиса! Вздрогнув, Алиса смотрит вниз на безумно выглядящую Малли. — Что ты здесь делаешь?! Я попросила тебя…! — Я знаю! — говорит Малли, — Он бы не взял меня с собой! — Куда он ушёл? — Он бормотал о какой-то феске или другой… Алиса закрывает глаза и знает точно, где он находится: в мастерской. Она велит Малли пойти и найти его, — Пойди и найди меня в библиотеке, если он… или это будет звучать так, как будто он калечит себя. Соня останавливает её, — Ты не хочешь всё исправить?! — Я хочу. Но я не могу слепо бросаются туда! — О, ты можешь! Алиса поднимает левую руку и сжимает в кулак, — Мне нужно всё оружие, которое у меня есть, чтобы разобраться с этим, — говорит она ей, — И я до сих пор не знаю, как использовать это! Соня фыркает, — Что здесь нужно знать? Ты концентрируешься на том, что ты чувствуешь, затем отправляешь это по линии сердца. Алиса сужает глаза, — Ты уверена? — Да, — говорит Малли. И когда Алиса ждёт, но Соня больше ничего не говорит, Алиса кивает, — Хорошо. Тогда я пойду в мастерскую. — Подожди! — кричит Малли, когда Алиса выпрямляется, — Я с тобой! Алиса качает головой, — Нет, Малли, — и затем Алиса бежит в другую сторону замка. Она чувствует мгновение слабой вины за то, что оставила своего друга, но чем меньше свидетелей безумия Терранта и его темноты, тем лучше. Алиса не ожидает, что она выйдет из этого противостояния невредимой, но она будет проклята, если она позволит кому-нибудь увидеть, на что способен Террант. Сама мысль о том, что эти сильные руки могут сделать с ней, должна напугать её, заставить её остановиться и обдумать свои действия, сформулировать план. Но она никогда не шла по осторожному пути. И к тому времени, когда она наметит свою стратегию и заново обретёт свою булатность, может быть уже слишком поздно. Она не допустит, чтобы это было слишком поздно для Терранта, для неё, для них. Алиса проходит мимо лягушек-лакеев и рыб-дворецких, придворных и охранников. Если они зовут её, она не замечает. Её намерение сосредоточено на одном месте, на одном человеке. И когда она прибывает в пункт назначения, она останавливается у двери и слушает шум, исходящий изнутри. Террант теряется в безумии. Непрекращающееся жжение, исходящее от сердца, подтверждает это. Алиса делает глубокий вдох и тянется к ручке. И, видя линию сердца, она делает паузу. Она прижимает правую руку к знаку сердца, к знаку Терранта. Кристоваль сказал ей, что она уже знает смысл как этой формы, так и той, которая отмечает грудь Терранта, но она думает, что теперь она понимает гораздо больше. На самом деле, она больше не может отрицать то, что она это не понимает. Знание приходит откуда-то изнутри, как будто обволакивая её кости, и погружаясь в её кровь; она понимает Трижды обет необъяснимо, совершенно. Она вспоминает Кристоваля, — цветок, был самым лучшим подарком, который она получала, но сейчас, глядя на линию сердца Терранта, чувствуя, зная, что это значит, она понимает, что она была не права. Этот знак… это свидетельство абсолютного доверия… это — самый ценный дар. Террант буквально отдал своё сердце ей. И она держит его в ладони. «Пожалуйста, не позволяйте мне сломать его», — она умоляет судеб, богов, магию Подземья. А потом она открывает дверь. Она задыхается от полного разрушения комнаты: скамьи были опрокинуты; разбросанные болты ткани лежат разорванные и скрученные; пуговицы, тесьма и швейные принадлежности засоряют пол… Террант наклоняется над столом, который был аккуратно засеян шляпами, которые он подготовил к празднованию для завтрашнего дня, и с безрассудным взмахом руки, он отправляет их в полет по всей комнате. Зная, что дальнейшее колебание просто задержит неизбежное, Алиса шагает вперёд и произносит его имя. Он замирает и смотрит на голую столешницу, его выражение лица дёргается от замешательства, неопределенности, и чего-то настолько пугающего, что Алиса почти приближается к двери. Но нет. Нет, она не будет. Оставить. Его. Снова. Несмотря ни на что. — Алиса? — рычит он, ужасающая улыбка, натягивает его темные губы. Опять же, его глаза затенены темным оттенком, который приходит с глубоким безумием. — Я здесь, — отвечает она, закрывая дверь и двигаясь вперёд. Он не двигается, не дергает мышцами, когда она приближается. Её инстинкты кричат ей, держать голый стол между ними, но в конце концов она не может заставить себя навязать ему даже эту крошечную дистанцию. Остановившись рядом с ним, она кладёт руку ему на руку и ждёт. Его взгляд коротко мерцает в её направлении, слишком быстро для неё, чтобы уловить точный цвет его глаз. — Где это? — грубо требует он глубоким тоном. Она дрожит от голоса его безумия. Эта его сторона, которую она никогда не видела и не слышала. И это пугает её. — Где что? — спрашивает она, её голос едва ли шепот. Его ноздри раздуваются, и Алиса воображает, что он улавливает запах её страха… Его маниакальная ухмылка дёргается, а потом… … а потом! Алиса задыхается, когда её бросают на голую столешницу. Её руки рассекают воздух, прежде чем её ладони упираются в поверхность стола позади неё. Террант хватает её колени, широко раздвигает их, и шагает между ними, затем достигает её туники и разрывает декольте. — Где это? — повторяет он, рыча, и смотрит ей в глаза. Алиса может смотреть только на зрачки — не красный, не фиолетовый, а пугающее сочетание: пурпурный. Чувствуя, что один шепот, одно движение приведет к чему-то неизбежно катастрофическому, Алиса остается совершенно неподвижной. Террант снова улыбается и опускает нос к её горлу. Нюхая, он пробирается вниз к месту между её грудями. — Я чувствую это на тебе, — говорит он, — Где это находится? Сердце колотится, Алиса ищет свой голос. — Ты спрятала его? Спрятала ту часть его? Или он пометил тебя? — Террант откидывается назад достаточно, чтобы заглянуть ей в глаза и сообщить ей, — Я отметил тебя. Отметил первым. Ты моя, Алиса. Ты не будешь его, пока я не закончу с тобой, — он наклоняется ближе, пока Алиса не почувствует, как его грудь прижимается к её груди. Его зубы касаются её уха. Он предупреждает её, — Я ещё не закончил с тобой. Она кусает губу, чтобы держать дрожь под контролем. Это не работает. Он, несомненно, чувствует это, когда он так сильно прижимается к ней. Он смеётся. — Тебе не следовало приходить сюда, Алиса, — говорит он ей этим глубоким тоном, каждое слово прекрасно и правильно произносится. Алиса делает всё возможное, чтобы не паниковать при звуке этих недиковинных слов: «Кто ты?» — она хочет спросить, но не делает. Она знает, кто это. Это Террант. Её муж. Вытесненный за пределы разума и даже безумия. Она хочет, чувствовать облегчение, наконец, встретив его темною сторону. — Ты знаешь, почему ты должна была держаться подальше? — вслух размышляет он. Без звука, она качает головой. Его пурпурные глаза сосредоточены на её горле, на её пульсе, который, должно быть, дико дрожит под её кожей. Он смотрит на неё сквозь брови, — Тогда я тебе покажу… «О, Боже!» Её молчаливая мольба остается непроверенной и не до конца задуманной. Террант подтверждает свою хватку на её коленях и тянет её к себе. Его бедра — всё ещё одетые, касаются её, и Алиса испытывает внезапную и всеохватывающую вспышку тепла при ощущении его, так сильно против её мягкости. У неё нет заблуждений относительно того, как следующие несколько секунд могли бы пройти, если бы она носила юбку и нижнее бельё. Эта идея почти заставляет её закатить глаза. Страх и неуверенность, его сила, её нужда, его агрессия и её желание — это пьянящая смесь в её разуме, в её крови. — Да… — говорит она ему: «Да, всё, что угодно. Да, всё, что я хочу», — хотя это пугает её. Да, она говорит ему, принимает его, — Террант… Его рот и руки внезапно грубо движутся по ней: её шея, её грудь, её спина, её бедра. Она задыхается от его силы. Он никогда не был таким доминирующим, настолько опьяняющим… Она дорожила его нежным и нерешительным, а затем безумным и страстным занятием любовью, но это… это… она жаждала слишком долго. Она жаждала этого с тех пор, как он прижал её к земле своим телом, и она обвила своими ногами его торс и попыталась сжать его рёбра достаточно болезненно, чтобы заставить его сдаться. Она нуждалась в этом с тех пор, как он удерживал её в этой самой комнате, когда она осмелилась напасть на него со смехотворно ножом для сыра. Она мечтала об этом с тех пор, как в его глазах появился первый проблеск фиолетового после того, как она нанесла мазь на его ушибленный бок под ветвями деревьев. Она хотела этого с тех пор, как он выбил посох из её рук и развернул её, прижав её к своей груди, а затем осмелился дать ей отпор. Она желала это с тех пор, как он молча смотрел на неё, когда она пила кровь Бармаглота вместо того, чтобы схватить пузырек из её рук и разбить его, прежде чем втянуть её в объятия и заставить её открыть губы! Нет, этого момента владения, собственности не произошло тогда. Это происходит сейчас. — Моя, — рычит он против её сердечной метки, его зубы скребут по её груди. Алиса обвивает ноги вокруг его талии и притягивает его ближе. — Твоя… — соглашается она, её пальцы крепко сжимают края стола. Она приказывает себе не тянуться к ниму. — Я могу делать с тобой всё, что захочу, — мрачно бормочет он. Алиса открывает глаза и дрожит от взгляда, который он даёт ей: этот тревожно-агрессивный пурпурный взгляд. — И ты позволишь мне, не так ли, моя Алиса? Она кивает. — Если бы я захотел, чтобы ты стояла на коленях на поле для крокета… — мурлычет он. Алиса задыхается от своего согласия. — Если бы я захотел, чтобы ты открылась мне перед троном Королевы, а её придворные смотрели бы на… «Оооо… Да…» — Если бы я захотел, чтобы ты подползла ко мне, прежде чем открыть свой рот и закрыть свои мягкие губы вокруг меня, — он прижимает себя к колыбели её бедер, и она не может неправильно понять его значение. — Да, — беспомощно соглашается она, — Да. Он усмехается, — Я верю тебе, — его взгляд опускается на неё с жадностью, — Однако, на данный момент, я имею в виду кое-что ещё. Алиса не уверена, сколько ещё она сможет выдержать — страх, желание, невероятный жар, насилие, его мужество, прежде чем она сломается. — Да, — слепо соглашается она. Террант поднимает ладонь и нежно обхватывает её щеку, — Хорошая девочка, Алиса. Лучше всего принять эти вещи, поскольку никакое количество протестов не помешает мне иметь тебя так, как мне нравится. Она закрывает глаза и наклоняется к его руке, зная, что это опасно. Она участвует во тьме, приветствуя её, продлевая её, вместо того, чтобы призвать его обратно в свет, но она не может остановить себя, — Тогда бери, что хочешь, — шепчет она, открывая глаза и уступая ему. Вспышка улыбки — это всё, что она видит перед тем, как его рот оказывается у неё на шее, кусает и сосёт плоть с бескомпромиссным голодом. Она чувствует его руки на себе, одна на спине, нажимает, выгибает её, а другая, раскрывает бедра шире. Затем, в шквал усилий, он тянет её к самому краю стола, поднимает её колени, разбалансирует её так, что она вынуждена откинуться назад на локти, беспомощная и открытая. Он становится на колени между её бедер и с одним из этих тлеющих пристальных взглядов, открывает рот и скребёт зубами по её одетой в ткань промежности. — Аааа! — она коротко думает о прохожих и про незапертую дверь… и это последняя мысль. Его руки распахиваются на стыке её бедер и таза, и она ставит ноги на его плечи, предлагая себя его воле. Его пальцы прижимаются к её центру, и она чувствует его там. Просто едва внутри неё и он был бы, если бы не эти чертовы брюки! — и это делает её бессмысленной. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… — она умоляет. Она сдается снова и снова с каждым грубым ударом его зубов по ткани, с каждой волной вибраций, которые дразнят и мучают её, и с каждым горячим дыханием, которое она воображает, ощущая на своём ядре. Время остановилось, она уверена. Но нет. Когда дальнейшая стимуляция не ожидается, она открывает глаза и, тяжело дышит, смотрит на него по всей длине тела. Эти яркие глаза наблюдают за её выражением, когда он открывает рот. Его язык появляется, и она смотрит, как он прикладывает его прямо к ткани над её самым чувствительным местом. Он лижет, дышит, кусает, царапает, нюхает, и злобно сосёт. Она приходит. Она слышит, как она выкрикивает его имя, чувствует пламя всего своего тела, поддается усыпанной белыми звездами черноте, которая вспыхивает за её закрытыми веками, а затем Алиса понимает, что Террант… остановился. За исключением её собственных выдохов и тиканья часов, комната очень, очень тихая. — Террант? — ошеломлённо спрашивает она. — А… Алиса? Она улыбается звуку знакомого тона. Заставляя свои резиновые конечности повиноваться, она садится. Всё ещё стоя на коленях, выражение лица Терранта колеблется между путаницей, опасениями и ужасом. Она тянется к нему, убеждая его встать, а затем она прислоняет лоб к его плечу и обхватывает его дрожащее тело. — Я…? Я…? Алиса? — Ммм… — удаётся произнести ей, — Я рассматриваю вещи, которые начинаются с буквы «M», — размышляет она против его сюртука, — Чудесно. Великолепно. Монументально, — она трется о выпуклость всё ещё натягивающую его штаны. Он задыхается, — Я не… понимаю. Я… ты… Прежде чем Алиса может попытаться ответить, он отступает и хватает Алису за плечи, — Алиса? Ты действительно здесь? — Да, — она прижимает руку к его щеке и его глазам, теперь зелёные, почти закрыты. — Мне приснился сон, но это был кошмар, потому что я хотел сделать с тобой такие плохие вещи, но это был не я, не мог быть я, потому что я бы никогда не сделал с тобой такого рода вещи, чтобы причинить тебе боль и заставить тебя бояться меня… Я не хочу, чтобы ты боялась меня, Алиса. Снова она открывает рот, чтобы ответить, но он прерывает её. — Я не выдержал бы, если бы ты боялась меня! Пожалуйста, не бойся меня! Я больше никогда не буду думать о таких вещах. Я обещаю, я клянусь, Я… — он прислоняет лоб к её плечу и вздрагивает, — Мне нужно, чтобы ты выбрала меня, Алиса. Я не должен спрашивать тебя, но ты выберешь? Ты выберешь меня? Я не заслуживаю этого, я причинил тебе столько боли. Слишком много обещаний. Больше никаких обещаний! И безумие, я дал тебе безумие, и ты не знаешь меня, и я думаю, что умереть было бы легче, чем видеть, как ты смотришь на меня и не знаешь меня! И ты нужна мне, Алиса, пожалуйста! Террант отстраняется, окрасившаяся ртутью кожа вокруг его глаз блестит, как кровавые царапины под его слезами. — Выбери меня, а не его. Прежде чем он сможет снова начать, Алиса хватает его челюсть своими руками и проводит большим пальцем по его губам, — Я делаю. Я выбираю тебя. Я выбираю тебя, Террант Хайтопп. Мой Шляпник. Мой Безумный Шляпник. Я выбираю тебя. Трепетная улыбка дергает его губы. Его глаза, полные равных мер тревоги и надежды, завораживают её, — Это… Первый Коготь? Алиса? Это тоже был кошмар? Она качает головой и успокаивает его, — Я убедила его освободить меня. Теперь я твоя. Только твоя. Террант обнимает её и прячет лицо в её шею. Алиса возвращает нерушимые объятия и слушает его смеющиеся рыдания облегчения. Но спустя много минут, когда он поднимает голову, он смотрит на неё с беспокойным выражением. — Алиса…? — Да? — Когда-нибудь, не сегодня, но когда-нибудь, я могу бы спросить тебя… могу… спросить… о черноте и, если… если я напугал тебя… но я… Алиса расчёсывает его волосам своими пальцами и отвечает, — И когда-нибудь я скажу тебе, что это напугало меня самым захватывающим образом. И я буду хранить память об этом вечно. И с этим она сосредотачивается на всём, что она чувствует к этому страстному, заботливому, покрытому шрамами, преданному человеку. Она думает об их прошлом и будущем. Она думает об их страсти и дружбе. Она думает о времени, проведенном в его руках и рядом с ним, прижав колено к нему под столом. Она думает обо всём, чем они были, обо всём, чем они являются, и обо всём, чем они могли бы быть вместе… И, сознательно используя линию сердца в первый раз, она передаёт всё то, что чувствует по извилистой синей метке из своего сердца в его. На этот раз, когда Террант задыхается, давит рыдание и сжимает её сильнее, она знает, что это не в ответ на сокрушительный страх или подавляющее облегчение. На данный момент нет тёмного уголка, которого Алиса не видела. И она никогда не любила его больше.