Глава 12: Be Still, Heart. We Have No Time To Fall Apart Today Уймись, глупое сердце. У нас нет времени на страдания.
Была полночь. Или, возможно, далеко за полночь. Солнце ещё не успело показаться над горизонтом. Леоне вырвал из сна голос Наранчи. — Аббаккио. Эй, Аббаккио! Маленькая ручка мягко толкнула его в плечо, и он застонал. — Аббаккио, ты спишь? — Да… Нет… Боже, что тебе нужно в такой час? — Ты сказал, что, когда приду, я должен тебя разбудить. Наранча прыгнул к нему на кровать. Извиваясь ужом, он юркнул под одеяло и прижался к голому телу Леоне. Змеёныш был ледяным. — Эй! А ну кыш, мышка-ледышка! Леоне с трудом выпростал руку и попытался оттолкнуть Наранчу. Его ладонь коснулась спины мальчика. Ребёнок дрожал всем телом. Это был не просто озноб. — Эй… — Леоне распахнул глаза и уставился на чёрную макушку Наранчи, едва заметную в темноте комнаты. — Ты в порядке? — Я сплю. Леоне хотелось выяснить причину. Наранчу била дрожь. Мальчик понемногу начал согреваться. Леоне отступил. Леоне снова начало клонить в сон. — Ты… дверь? — Запер. — М-м… Он закрыл глаза и крепче прижал к себе Наранчу. Сон пришёл быстро. Возможно потому, что Наранча был рядом. Возможно, Леоне просто не умел засыпать в одиночестве. Его сон был простым и уютным. Он сидел за кухонным столом и сжимал в руках кружку кофе. Бруно стоял у раковины и, тихо мурлыча себе под нос, мыл посуду. Он напевал достаточно громко, чтобы Леоне услышал и присоединился к нему. Внезапно, Бруно резко развернулся; глаза молодого человека были большими и полными ужаса. В крови мужчины вскипел адреналин. — Проснись! Леоне! — закричал Бруно. — Проснись! Мой сын… МОЙ РЕБЁНОК! Леоне! Он резко сел на кровати. Как раз вовремя. Наранча едва не упал на пол. Он снова осторожно притянул мальчика к себе и прижал к груди. Устроив подбородок на чёрной макушке, Леоне облегчённо выдохнул. Бешено бьющееся сердце понемногу успокаивалось. Его снова начало клонить в сон, когда Наранча проснулся. Мальчик прогнулся, перевернулся на живот и потянулся как собака. Фиолетовые глаза распахнулись и пристально уставились на Леоне: — Ты разбудил меня поцелуем? Леоне спихнул мальчишку с кровати. Хихикнув, целый и невредимый, Наранча подскочил и куда-то унёсся… Быстро же поганец освоился… С другой стороны… Он же провёл ночь в постели Леоне… Да уж, звучало как-то не очень… В общем, мелкий, что, решил, что это даёт ему некоторые привилегии? Чёрт возьми, Леоне совершенно не понимал поведение детей. Ещё бы! Откуда ему знать? У него же никогда не было детей! Наранча не был его ребёнком. О, нет. Наранча вообще не был ребёнком. Поганец был напоминанием. Напоминанием о том, что мир полон раздражающе-неприятных людей. Сбитый с толку поведением мальчишки, Леоне отправился в душ. Проходя мимо кухни, он громко крикнул: — Не вычищай мой холодильник до блеска, будь добр. И если готовишь завтрак, сделай и на мою долю! А! И не суйся в ванную! Я буду голым! — Голый Аббаккио! Фу! Леоне пожал плечами. Несмотря на то, что Наранча не отважился сунуться следом, мужчина всё равно старался принимать душ так быстро, как мог. Как же он жалел, что не озаботился сменой сломанного замка в двери санузла. Просушив волосы, Леоне осторожно выполз на кухню и принюхался. — Малыш, ты чего тут вытворяешь? — Готовлю. Наранча и правда стоял у плиты. Он что-то сосредоточенно помешивал в сковородке (Леоне понятия не имел, откуда ЭТО взялось в его доме). — Готовишь что? — Яйцо. Несмотря на то, что мальчик дал ответ в единственном числе, в масле шипело с десяток яиц. И… Пахло довольно неплохо. Леоне перегнулся через плечо Наранчи. — М-м-м… Фиолетовые глаза вопросительно уставились на него. — Как ты делаешь так, чтобы ничего не подгорело? Наранча моргнул. — Эммм… Бросаю на раскалённую сковороду и потом помешиваю? Наранча оказался довольно хорошим поваром. Бруно и Фуго неплохо его обучили. Мальчик был более чем готов поделиться с Леоне знаниями и не смеяться при этом. Леоне был готов расцеловать его пухлые щёки за такой подарок. Они неспешно ели, и Наранча то и дело пытался ткнуть Леоне вилкой. Леоне зверел и уже начинал думать о том, чтобы отвесить пацану подзатыльник или сунуть того в мусорный бак (мыши там самое место). Наранча кривлялся. Лицо мальчишки было перемазано желтком. — Слу-у-ушай, а я прям как твоя жёнушка! Наранча, приготовь завтрак! Наранча, мне холодно! Наранча, давай жить долго и счастливо?! — Ты не жёнушка, ты чудовище. — Если я тако-о-о-й плохой, то почему ты не запираешь дверь? А? А?! Почему не запираешь дверь, старый ворчун?! Леоне не знал, что на это ответить. Он сунул свою тарелку в мойку. — Ладно, жёнушка, как скажешь! Мой посуду, пока папочка собирается на работу! Наранча покатился со смеху. Леоне поспешил убраться из кухни. Щёки мужчины пылали от смущения. Зачем он такое сказал? Боже, как это он допустил, чтобы ребёнок вывел его из себя? Он быстро оделся и, проверив рубашку на наличие следов от помады, позвал Наранчу. Они вышли за дверь. — Посуду вымыл? — Да. — Если вернусь домой и обнаружу грязные тарелки в раковине, брошу тебя в озеро. Глаза Наранчи загорелись азартом. — Правда?! Леоне ой как не понравился такой энтузиазм. Мужчина поспешил сменить тему. Он схватил Наранчу за руку и осторожно перевёл мальчика через дорогу. — Так почему ты пришёл ко мне прошлой ночью? — Ты был ближе, чем папа. — Допустим. Но почему ты остался? Наранча не ответил. Леоне уже начал сомневаться, что услышит хоть слово, когда тот сказал: — Иногда… Бывают такие моменты, когда оставаться в одиночестве совсем не здорово, понимаешь? Боже, конечно он понимал. Он знал не понаслышке. Он принял этот ответ, и они начали обсуждать другие, более приятные вещи. Наранча болтал без умолку, просвещая Леоне о том, что творилось в мире всё то время, пока мужчина, свернувшись калачиком, лежал на дне собственноручно вырытой могилы. Наранча размахивал руками. Наранча бежал вприпрыжку. Наранча не поспевал за ним. Леоне сбавил шаг. Мальчик продолжил рассказывать. Так Леоне узнал о том, что Миста однажды выиграл конкурс поедания пирогов на скорость, и что его после этого увезли на скорой в больницу (мальчик нисколько не жалел и трепетно хранил трофей). А ещё Бруно однажды поднял их всех четверых разом, просто чтобы показать им, что сильный и не нуждается в помощи, когда они взялись таскать столы. Джорно, оказывается, некоторое время проходил с переломом запястья; Фуго кидался вещами, а Джорно пытался поймать и неудачно упал. Они уже почти пришли. Наранча выговорился. Леоне стало неуютно от повисшего молчания. — Эй, ребёнок? Скажи что-нибудь умное? — М-м? Зачем? — Разве жёны не должны воспитывать мужей? Наранча фыркнул. — Не знаю! Ну… Хорошо, хорошо, я попробую… — мальчик на миг задумался, а затем выдал, — Жизнь — отстой, а мир — тлен. Поэтому будь счастлив. Просто будь. Без причины. Потому что цветок пробил асфальт и вырос! Даже если временами становится плохо, грусть, она не навсегда. Люби себя и будь счастлив. — Мамма миа! — Леоне мягко высвободил руку из детской ладошки и потрепал чёрную макушку. — Ты где такое услышал? Ребёнок пожал плечами. — Ну, как бы… Я сам понял… О! Эй! Фуго! Привет, Фуго! Он подскочил и сорвался с места, обгоняя Леоне! Фуго едва успел подставить руки и поймать эту белку-летягу. Леоне задумался. Подумать только, какая-то мышь разбиралась в жизни лучше, чем взрослый мужик. Наранча что-то весело тараторил. Фуго внимательно слушал. Интересно, о чем мальчик рассказывает своему парню? Интерес Леоне быстро сменился страхом. Джорно резко развернулся к нему и прожёг ненавидящим взглядом. Он что-то спросил у Наранчи. Наранча ответил. Фуго тоже развернулся и уставился на Леоне. В глазах мальчишки смешались боль и агония. Леоне не хотел разбираться, чего было больше. Леоне поспешил скрыться в здании. В зале была целая толпа народа. Много людей. Леоне отбросил страх в сторону. Черт побери, такой Джорно пугал до дрожи. Бруно умоляюще посмотрел на него. — О, Леоне! Пожалуйста, помоги мне! Он поспешил переодеться и буквально вбежал за прилавок, стремясь выполнить то, о чём просил его Бруно. Несколько раз он чуть не сшиб с ног Мисту. Тот тоже помогал. В дикой канители прошло полчаса, затем очередь пошла на спад. Магазин наполнил тихий гул, отдыхающие тихо переговаривались между собой. Пекарня зажила своей жизнью. Бруно устало улыбнулся ему. Леоне улыбнулся в ответ. Мужчина был настолько увлечён тем, что рассматривал Бруно, что пропустил тот момент, когда ему в спину прилетел стул, брошенный Фуго. Он рухнул на пол, на одно колено. Стул снова засвистел в воздухе. Леоне резко перевернулся. Он вскинул сцепленные в замок руки над головой, стараясь закрыться. Вовремя. Кованый стул обрушился на предплечья. Прошиб бы голову, не подставь он плечо. Волна боли прошила кости. Фуго испустил вопль, полный лютой ненависти. Следующий удар опрокинул Леоне навзничь. Боже, да что же он сделал? Чем заслужил подобное обращение? — Паннакотта Фуго! Бруно. Бруно стоял над ним, мёртвой хваткой вцепившись в стул, которым размахивал Фуго. Леоне смотрел на молодого человека и не верил своим глазам. Бруно был в гневе. Бруно был прекрасен в своей ярости. Леоне и помыслить не мог, что ярость бывает настолько святой и одухотворённой. Фуго скривился. На лице проступила печаль. Он отпустил стул и шагнул назад. Он больше не смотрел на Леоне. Он прижал руки к груди. Теперь он выглядел как испуганный маленький мальчик. — Фуго, — Бруно опустил стул, его голос был нежным, но все же строгим. — Панна. Посмотри на меня. Фуго подчинился. — Почему ты напал на Леоне? — Я…Я… — Фуго тяжело вздохнул, отводя взгляд. — Он спал с Наранчей. С моим Наранчей! Посмел прикоснуться… — Что? — Бруно стремительно развернулся к Леоне. — Ты…? Леоне поднялся на ноги и умоляюще уставился на молодого человека. — Бруно, послушай, я понимаю, как это звучит, но всё было невинно, клянусь тебе! Фуго, я не знаю, как и что сказал Наранча, но, уверяю тебя, я не причинил ему никакого вреда. Он посмотрел в глаза Бруно, моля всех богов, чтобы тот поверил. Твою мать, Наранча… — Ну, он же и к тебе приходит спать. Пробирается в комнату посреди ночи, не так ли? Бруно медленно кивнул. Он тоже хотел поверить Леоне. — Наранча говорил, что ты назвал его своей «жёнушкой». Леоне вздрогнул и перевёл взгляд на Фуго. — Назвал… Чтобы поддержать шутку, — пробормотал он. — Наранча сам себя так назвал. Первым. — Фуго? — в зал вбежал Наранча; его чумазое лицо было донельзя растерянным. — Что случилось? Почему ты убежал? Леоне вздохнул, поясняя ситуацию вместо мальчишки. — Фуго решил, что у нас с тобой был секс. — Какая гадость! — Наранча состроил гримасу, призванную показать всё его отвращение; он даже высунул изо рта язык. — Фу, Господи, Аббаккио, Иисусе! У меня, между прочим, высокие стандарты! — Взаимно, мышонок! Леоне попытался было шагнуть в сторону, но зашипел от боли. — Чёрт, Фуго. Ну у тебя и удар. — А? Что он сделал? — Врезал мне стулом. Знаешь, я, конечно, рад тому, что у тебя есть рыцарь, готовый вступиться за твою добродетель, но ё-маё! Убери эту ушибленную на голову блондинку куда-нибудь и донеси до его невеликих мозгов всю суть ситуации, пожалуйста! Наранча снова скривился. — Секс с Аббаккио… — буркнул он себе под нос, а потом цапнув Фуго за руку, резво поволок его прочь. Леоне огляделся. Никто из клиентов, казалось, не заметил развернувшейся сцены. Все были заняты исключительно собой. Леоне подумал о Полнареффе и его сестре. Им тоже никто не пожелал прийти на помощь. Никто даже не закричал. Никто не хотел тратить своё драгоценное время на беды других. Руки болели. — Леоне…? Бруно очень нежно коснулся его плеча, и Леоне почувствовал, как у него перехватило дыхание. — Да? — А… — Бруно до крови прикусил губу. — Больно? — Заживёт. Бывало и хуже, — он попробовал поднять руки; боль немного угасла, но ушиб был сильным. — Бруно, послушай… Я бы никогда, ни за что на свете не сделал ему больно! Я клянусь тебе, Бруно! — Я знаю. Знаю, — Бруно провёл рукой его руке и повернулся к Мисте (Леоне вообще забыл о его существовании). — Миста, постой у прилавка. Позови, если понадоблюсь. Миста заторможено кивнул, и Бруно подтолкнул Леоне к двери, ведущей на лестницу. Леоне послушно уселся на диван, на котором Бруно так любил вести разговоры, и сложил руки на коленях. Бруно обрушился на подушки рядом с ним. Со вздохом, он откинул голову назад, взъерошив волосы. Его коса упала с макушки на лицо. Молодой человек глубоко вздохнул, словно последняя капля только что переполнила чашу терпения. Леоне хотел сделать хоть что-то, чтобы помочь. Знать бы только, что именно. Несколько минут прошли в молчании, наконец Бруно собрался с мыслями. — Будь добр, расскажи всё с самого начала. Он послушался. Рассказал о Наранче, который каждое утро врывался к нему в дом и требовал завтрак, а затем провожал до работы. Рассказал о том, как мальчик всё время цеплялся за него и вис на руках. — Дело кончилось тем, что я начал оставлять дверь не запертой. Красть у меня нечего, а замок явно не пережил бы полуночного наступления грызунов. Лицо Бруно смягчилось. Может быть, всё будет хорошо? Леоне поспешил продолжить рассказ о том, как Наранча влетел к нему ночью и как дрожал. Объяснил, с чего началась вся эта сумятица с «жёнами». — У меня и в мыслях не было… Я имею в виду… Боже, это же Наранча! Я просто пошёл у него на поводу. Мне в голову не пришло, как это могло выглядеть со стороны. Он отчаянно вцепился в полу рубашки. Он смотрел на Бруно. На лице молодого человека не отразилось ни единой эмоции, ни намёка на то, что он думал или же чувствовал. Он жестом велел Леоне остаться на месте и вышел из комнаты. Мужчина остался сидеть там, уставившись на свои ботинки, изо всех сил стараясь ни о чём не думать, потому что… Потому что, если он позволит себе думать, то начнёт кричать, плакать или бросаться вещами. А может и вовсе всё разом. Он задавался вопросом, чувствовал ли Полнарефф подобное все это время. Он вздрогнул от ужаса, когда Бруно вернулся. Он выпрямился. Чтобы прочитать свой приговор на этом лице. Любимое лицо было мягким. Бруно улыбался ему. — Я поговорил с Наранчей. Он сказал мне то же, что и ты. Слово в слово. Думаю, ты помилован, да? Как же Леоне был рад, что сказал правду и не стал изворачиваться. Он был счастлив, что всё снова в порядке. — Хотя… — продолжил Бруно; поджилки Леоне затряслись от страха сильнее, чем прежде. — Джорно всё ещё выглядит несколько… озадаченным. Побудь-ка ты сегодня на кухне, ладно? Подальше от его глаз. Леоне послушно провёл весь день, где было сказано. Время от времени к нему наведывался Бруно; чёрная макушка просовывалась в дверь. Никто больше не приходил. Джорно, видимо, держал их подальше от него. Это было не так уж и плохо. Это было прекрасно. Из-за двери донёсся приглушённый вопль Наранчи. В груди стало больно. Что там случилось? Жизнь — отстой, а мир — тлен. В яблочко, Наранча. День продолжился. Было одиноко и тихо. Краем глаза Леоне заметил Паоло. Мужчина внимательно наблюдал за ним из дальнего угла помещения. Сколько этот человек там стоял? Леоне приветствовал его кивком. Паоло кивнул в ответ. Паоло Буччарати не потребовалось много слов, чтобы донести до Леоне тот факт, что ему очень не нравится сложившаяся ситуация. Леоне это даже понравилось. Так было лучше, чем ходить вокруг да около и петь бесконечное «я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь». Спустя минут десять непринуждённого молчания, Паоло заговорил. — Ты нравишься моему сыну. — Он мне тоже нравится. Леоне отмерил нужное количество муки, как учил Бруно, и высыпал белую взвесь в миску. — Ты гей. — Да. — Ты любишь моего сына. — Да. Что же, это оказалось проще, чем он думал. Паоло некоторое время молчал, обдумывая услышанное. Он высказался прямо и просто. — Моему сыну, — сказал он, — нужна жена. Он похож на меня. Он будет счастлив, только когда у него будут собственные дети. Ты ему их родить не сможешь. — Нет. Не смогу, — тихо согласился Леоне. — Вы хотите, чтобы я держался от него подальше? — Нет. Ничего подобного, — Паоло по-доброму улыбнулся Леоне. — Я хочу, чтобы мой мальчик был счастлив. Он посмотрел Леоне в глаза, и Леоне прочитал там: «Счастлив, но не с тобой. Ты — хороший человек, но ты мужчина. Бруно нуждается в детях больше, чем в муже. Подумай о нем, прежде чем думать о себе. Пожалуйста». Леоне склонил голову: «Непременно». Паоло кивнул в ответ: «Спасибо». Паоло ушёл. Дверь тихо закрылась за ним. Леоне остался один на один со своими мыслями. Паоло был прав: для полного счастья Бруно нужны были дети вокруг. Конечно, у него был Наранча, но… Но однажды молодой человек непременно захочет иметь своего ребёнка. Возможно, усыновления будет достаточно. Возможно, что и нет. Леоне не мог подарить Бруно детей. Он был мужчиной. Леоне стоял, запрокинув голову вверх. Он замешивал печенье и оно не должно было выйти солёным. Что же, по крайней мере, Паоло не был солидарен с Джорно….________________
Наранча продолжал таскаться к нему с упорством барана. Более того, мальчишка таскал к нему в дом разные продукты и учил Леоне готовить. Он никогда не говорил Леоне, где брал еду. Никто из них больше не вспоминал о той ночи, когда Наранча вполз к нему в кровать. Леоне это вполне устраивало. Он стремился как можно скорее позабыть о том, что это вообще произошло… Только вот… Забыть о том, как Наранча дрожал, не получалось. — Аббаккио, ты глуп, как пробка, и совсем безнадёжен! — Ну, я хотя бы не выгляжу, как ты, маленький гоблин! — Что не может не радовать! Леоне отвесил мальчишке подзатыльник. Несмотря на раздражение, несмотря на прорву проблем, с ним связанных, несмотря на синяки, которые ещё не до конца сошли с его рук, Леоне не мог заставить себя всерьёз разозлиться на ребёнка. Наранча тяжело вздохнул и тряхнул головой. Леоне пожалел, что снова заставил мышь вымокнуть в душе. Вода была абсолютно везде. Пара капель угодила в левый глаз Леоне. Ругнувшись и снова хлопнув мальчишку по макушке, Леоне оставил того мыть посуду. Каким бы диким он не был, а с чётко поставленной задачей справлялся на ура. Хороший мальчик. — Всё. На выход! — скомандовал Леоне, притворившись, что собирается выходить. Из кухни донеслось яростное шебуршение. Наранча стремглав вылетел из дверного проёма. С мокрых волос на пол текла вода. Мальчишка заплясал на цыпочках, готовый в любой момент бежать, куда требуется. — Ты не уходишь. — Нет. — Мудак. — Гоблин. Показав мужчине язык, Наранча обтёр мокрые руки об одежду. Леоне быстро переоделся в форму, придержал дверь перед Наранчей. Когда тот пробегал мимо, мужчина снова отвесил ему лёгкий подзатыльник. Идти по улице с Наранчей было легко. Плевать, что Джорно и Фуго изойдут желчью, если увидят. Мальчишка (мышь чуланная, обыкновенная) понимал его… Понимал. Леоне не был уверен, как такое возможно. — Эй. Эй! Аббаккио! Задумавшийся Леоне невнятно заворчал. — Да, да. Я понял. Скажи, а что и насколько большое ты можешь поднять? — Насколько большое… Чёрт, ребёнок, не знаю… Наверное, могу поднять человека. — Поня-я-ятно…. Слушай… Так ты, теоретически… ну… можешь подбросить меня в воздух? — Мальчик, мне не нужно теоретизировать. Я точно знаю, что могу метнуть тебя, словно фрисби. — Правда можешь?! — мальчишка казался ИЗЛИШНЕ возбуждённым. — Правда могу. — Уау! Сделай! Немедленно! Подбрось меня вверх, Аббаккио! — Нет. Тема закрыта. Наранча попытался вскарабкаться на него. Леоне отпихнул настырного пацана в сторону. Мальчишка вцепился в ладонь мужчины, маленькие пальчики зашарили по бокам Леоне. — Ну пожа-а-а-алуйста. Подбро-о-о-о-о-ось! — Нет. Если я это сделаю, Бруно надерёт мне зад. — Тебе это понравится! — Следи за языком, мокрая мышь! — Чистая мышь! Спор продолжался всю дорогу до пекарни. Фуго мгновенно оказался рядом с Наранчей, старательно обходя Леоне. Джорно следовал за мужчиной по пятам. Бруно бросил на них встревоженный взгляд и тоже поспешил присоединиться. Наранча громко требовал, чтобы его бросили в воздух. Убедившийся в том, что всё в порядке, Бруно рассмеялся. Леоне отправился на кухню, преследуемый тремя детьми, время от времени огрызаясь на Наранчу. Он успешно застегнул рубашку, и пытался завязать фартук, когда мелкая коала снова решила вскарабкаться на него. Отточенным жестом профессионала Фуго снял мальчишку с шеи Леоне. — Наранча Гирга, — холодный голос Джорно заставил верещащую мышь замолчать. — Чего? — недовольно буркнул Наранча. — Иди сюда. Немедленно. Ты тоже, Фуго. Все вон. Живо! — Нет! — Наранча скрестил руки на груди, и упёрся ногами, не давая Фуго оттолкнуть себя от Леоне. — Ты мне не босс. Ты даже младше меня! Что, простите, он только что услышал? Наранча был старше Джорно??? Мышонок был старше мальчишки, чьи глаза цвета морской пучины, казалось, сотворил сам Посейдон? Ну, нет. Нет. Он отказывается в это верить. — Возраст не имеет значения, Наранча, — Джорно тряхнул головой, и, боже, он был прав, как никогда. — Идём. Обещаю, я уговорю Бруно дать тебе конфет. — Обещаешь? — Наранча прищурился. — Конечно. Идём. Упрямо задрав нос кверху, Наранча вышел из кухни, сделав вид, словно так изначально и планировал. Фуго едва ли не на цыпочках, проследовал за ним. Леоне смотрел им вслед. Раны на сердце, которые только-только начали подживать, снова открылись и кровоточили. Джорно не доверял ему. Джорно не доверял Наранче. Мальчик смотрел на Леоне и видел в нём кого-то, способного сделать больно этому чудному ребёнку. Леоне опустил взгляд на свои руки. Они были испещрены мелкими шрамами. Сейчас он как никогда понимал Полнареффа, который ненавидел своё тело. Если бы захотел, Леоне действительно мог бы сотворить что-то ужасное с Наранчей. Или с Мистой. Или с Бруно. Или с Фуго. Или, даже, с Джорно. Он был высоким и сильным мужчиной. Он ненавидел себя за это. Как бы он хотел стать маленьким и хрупким. Стоять посреди кухни и ненавидеть себя показалось ему не слишком продуктивным. Леоне отправился к раковине и продолжил ненавидеть себя уже там. Руки неспешно мыли посуду. — Леоне? Слёзы потоком хлынули из глаз мужчины, и Бруно чуть не сшиб его с ног, спеша обнять и прижать к себе. — Леоне? Леоне, что не так? Леоне? Голос Бруно, зовущий его, повторяющий его имя, мгновенно успокоил его. Этот голос, это тёплое тело, прижимающееся к нему, помогли мужчине довольно быстро восстановить душевное равновесие. Бруно обнимал его так же, как несколько дней назад, Леоне обнимал Бруно. Бруно был слишком низким, чтобы достать до его макушки. Вместо этого молодой человек опустил голову на плечо Леоне. — Ты в порядке? — Да… я… — зажмурившись, Леоне вцепился в край раковины. — Я только сейчас понял… Что Джорно думает… Джорно думает, что я могу… Наранчу… — Да… — Бруно теснее прижался к нему. — Да, я знаю. Мне очень жаль, Леоне. — Я бы никогда… Я бы никогда не сделал ему больно. Только не ему… Я… Я, просто… Ты веришь, Бруно? — Верю. Я верю тебе. Они стояли, обнявшись, некоторое время. Вошёл Джорно и заявил, что в зале требуется присутствие Бруно. Мальчик хотел, чтобы тот отошёл подальше от Леоне. Леоне хотел, чтобы Бруно остался с ним. Ему хотелось узнать, что такого Джорно вычитал в газетах, что так обозлился. Без постоянного галдежа Наранчи над ухом было скучно. Он перемыл всю посуду. Он ушёл домой. Он лежал в постели, закинув израненные руки за голову. Он бездумно смотрел в потолок. Он устал удивляться тому, что сон не желал забирать его в своё царство. Ему казалось, что он ждёт чего-то. Он ждал прихода Наранчи? Он перевернулся на бок и закрыл глаза. Он надеялся, что, если достаточно хорошо притворится спящим, Его Величество Сон посчитает его таковым. Эта ночь была одной из самых худших. Ему не просто снились Бруно с Маттео. Нет. К нему пришли все, кого он знал. Он то и дело слышал их голоса. Просто голоса в темноте. Они плакали, кричали, звали его, умоляли спасти, а он колебался. Наранча, Бруно, Маттео, Жан-Пьер, Миста… Он мог спасти только одного из них. Разве он мог выбрать? Они цеплялись за него, как за спасательный круг. Горячие руки обжигали кожу. Он ничего не мог сделать. Он был слабаком. Никчёмным ублюдком. Затем они перестали умолять о спасении. Они начали рвать на части. Они тянули вниз. Холодные пальцы протиснулись в рот, разжимая зубы. Он позволил им это. Он ведь был слабаком. Никчёмным ублюдком. Он проснулся, свернувшись калачиком, дрожа как от холода. Ему не было холодно. На подгибающихся ногах он крадучись прошёлся по дому. В квартире царила тишина. Только спустя пару минут он понял, чего, вернее кого, не хватало. Наранча не появился. Где он…? Было уже позднее утро. Проигнорировав беспокойство, начавшее поднимать голову, Леоне принял душ. Наранча не появился. Он оделся, принялся готовить завтрак. Наранча не появился. Он стоял и раздумывал, стоит ли ему вообще ждать мальчика. Если Наранча не пришёл, то, возможно, он был с Бруно. Он приготовил завтрак, но так и не прикоснулся к нему. Он не был голоден. Он перекинул форму через плечо и вышел на улицу. Он направился на работу. Он огляделся. Что справа, что слева, нигде не было заметно присутствия маленького серого грызуна. Его просто… не было. Может, Джорно, наконец, сумел призвать его к порядку… Вздохнув, мужчина сунул руки в карманы. Озноб усилился. Леоне двинулся по улице. Наранча скоро встретит его на полпути. Непременно встретит в пекарне. Из всех детей он отсутствовал реже прочих. Казалось, мальчишке больше было нечего делать, кроме как доставать Леоне или выпрашивать еду у Бруно. Интересно, а почему так? Разве он не должен был ходить в школу? Неужели… его родителям было плевать, где ходит их сын? Он отчётливо вспомнил, как Наранча дрожал в его руках, словно ребёнку было холодно и одиноко. Эта дрожь передалась Леоне. Леоне был рад, что начал оставлять дверь не запертой. Вздыхая и потирая болящие руки, Леоне ускорил шаг. В пекарне Бруно непременно будет тепло… Звук колокольчика оказал на него умиротворяющее воздействие. Леоне подпел ему, когда дверь закрылась за его спиной. Раздался скрип отодвигаемого стула. Леоне повернул голову и встретился взглядом с Фуго. Мальчик был готов снова броситься на него. Рядом стоял Джорно. Его обычно бесстрастное лицо сейчас выражало целую гамму чувств. Мальчик заломил брови, губы дрожали. Миста стоял рядом и нервно теребил в руках свою фиолетовую шапочку. Наранчи не было. Фуго уставился на Леоне. Леоне уставился на Фуго. Он отчаянно хотел узнать ответ на вопрос, который всё утро не давал ему покоя. Где Наранча? Сдавшись, мальчик отступил назад и опустился на стул, нервно барабаня пальцами по столу. Леоне отвернулся и направился к Бруно. Он осторожно коснулся его руки. — Ты видел Наранчу сегодня? Бруно моргнул, явно удивлённый таким вопросом. Действуя механически, он передал покупку клиенту, взял деньги и отсчитал сдачу. — Я думал, что он у тебя, — тихо отозвался он, отвечая на вопрос Леоне. — Мы все так думали. Фуго ждал его. — Нет, не у меня. Он не пришёл к завтраку. Он часто вот так исчезает? Бруно задумался. — Хм… — молодой человек склонил голову. — Иногда да, но никогда не предупредив. Обычно он намекает, но… Я не припомню ничего такого, что свидетельствовало бы о том, что он планировал ненадолго уйти. — Он мог опоздать к открытию? — Леоне сам не верил в то, что говорил. — Мог. Наверное, — Бруно тоже не верил. Наранча не появился. Ни позже, ни к концу дня. Леоне видел это по лицу Джорно. Боль и беспокойство были достаточно сильными и мальчик не мог их скрыть. Миста всё время стоял рядом с ним, то и дело касаясь руки или целуя в висок. Это не помогало. Ничего, кроме возвращения Наранчи, не смогло бы успокоить переживающего Джорно. Леоне тоже извёлся. Он беспокоился за блудную мышь. Бруно никак не стал комментировать тот факт, что у мужчины всё валилось из рук. Леоне старался не зацикливаться. Бруно сказал, что мальчик может отсутствовать день или два. Но… Но взгляд Джорно продолжал преследовать мужчину. Он знал, о чём думает белокурая стерва. Это знание убивало. Леоне ушёл домой. Он лёг спать. Он проснулся (с криком) и принял душ (молча). Наранча не появился. Пришло время снова увидеться с Нориаки. Перед тем, как выйти за дверь, он поднял телефон и набрал Бруно. — Пекарня Сти… — Бруно, это я, прости, что перебиваю… — Леоне? Что-то случилось? — Я просто… Наранча вернулся? — Нет… Значит, он не с тобой? — Нет. — О… Спасибо, что сказал мне. Я расскажу остальным. Хорошего дня, Леоне. — Спасибо. Ты… Береги себя, Бруно. Мягко рассмеявшись, словно услышал хорошую шутку, Бруно пробормотал: — Ты говоришь точь-в-точь, как Джорно. Леоне невесело улыбнулся. Бруно повесил трубку. Леоне заставил себя выйти на улицу. Он провёл рукой по лицу, когда утреннее светило игриво бросило ему в глаза солнечный зайчик. И с чего Тициано решил, что красить машину в ядовито-жёлтый — хорошая идея? Сев рядом с водителем, Леоне растерянно поинтересовался: — Слушай, ты нигде здесь в округе не видел мышонка? — Нет. Никаких грызунов. А должен был? — Нет, нет… Просто мальчик пропал, и мы никак не можем его найти. Вероятно, он где-то гуляет, но… Я беспокоюсь за него. Тициано задумчиво хмыкнул. Машина стронулась с места. Некоторое время они молчали. Примерно на середине пути Тициано заговорил. — Слушай, я не видел его в округе, но… На случай, если замечу где в городе… Оставь мне свой номер. Я позвоню. Леоне продиктовал цифры, и Тициано кивнул — Понял. Обещаю, если он ходит где-то около дорог, то я найду его. — Спасибо… Знание, что ещё кто-то будет искать Наранчу, помогло ему почувствовать себя чуточку лучше. Тициано на секунду сжал его руку. — Я… я уверен, что с ним все в порядке. О… Ну, мы уже приехали… Береги себя, ладно? Увидимся позже. — Да. Непременно. Леоне слабо улыбнулся. Одно из двух. Он прибыл или слишком рано, или безбожно опоздал. Стоянка у церкви была пуста. Чувствуя себя невероятно глупо, он закричал: — Наранча?! Ему ответило только гулкое эхо. Леоне покраснел от стыда. Чёрт возьми, где носит этого мальчишку? — Аббаккио-кун? — раздался со спины голос Нориаки и Леоне повернулся к юноше. — Вы рано сегодня. — Так спешил меня увидеть, рыба моя? — поинтересовался Полнарефф. Огромными руками мужчина непринуждённо отодвинул с дороги миниатюрного Нориаки и встал перед Леоне. Леоне всё ещё был смущён. Ему казалось, что нет такой силы, которая заставила бы пламя стыда внутри него утихнуть. — Прекратите, Полнарефф-кун, — доктор принялся расставлять стулья. Стоило ему закончить возиться с мебелью, как появился Хол Хорс. В этот раз мужчина притащил с собой не Джонни, а… собаку? Большую собаку. Сиба-ину, возможно? А может, и просто метиса. Собака суетилась и от метаний её удерживал только поводок, который крепко сжимал Хол Хорс. — Эй… Нори — хрипло охнул Хол Хорс; собака попыталась рвануть вперёд. — Можно я уже его выпущу? — М-м-м… — Нориаки разложил последний стул и, дождавшись, пока Джонни въедет в дверь и займёт своё место, опустился на колени и раскинул руки. — Стар! Мальчик! Иди сюда! Хол Хорс разжал руки и пёс скулящим пушистым кремовым мячиком счастья рванул к Нориаки и повалил того на пол. Нориаки смеялся, лопотал что-то по-японски и изо всех сил пытался оттолкнуть пса. Пёс по имени Стар вознамерился вылизать Нориаки с ног до головы. Некоторое время наблюдавший за мучениями бедного рыжика Полнарефф, наконец, сжалился и оттащил пса. Просто поднял на руки, как большого ребёнка. — Привет, щенок! — хмыкнул Полнарефф; Стар с энтузиазмом облизал его лицо. — Рад встрече. Порядок, Док? — Я… я в порядке… Ух… — Нориаки поднялся на ноги, и все заняли свои места; Полнарефф всё ещё держал пса на руках. — Ну, как бы то ни было… Доброе утро всем! Это Стар Платинум — собака моего мужа. Он очень хороший мальчик. Хвост Стара бешено завилял. Пёс услышал свою кличку. — Стар тренировался быть патрульной собакой, но с дисциплиной у него не заладилось. Мы взяли его к себе. У него невероятно переменчивое настроение. Всё. Теперь ваш черёд говорить. — Я… Я потерял кое-кого, — выпалил Леоне. — Он просто пропал. Я не могу его найти. Бруно не может его найти. Тиц тоже обещал присоединиться к поискам. Ребят, кто-нибудь из вас встречал на улицах мальчишку, похожего на пухлого мышонка? Такой мелкий круглощёкий грязнуля… Отзывается на имя Наранча. Он с отчаянием всматривался в их лица. Вдруг кто из них узнает описание. Каждый из них покачал головой. Нет. Леоне начал терять надежду. Он спрятал лицо в ладонях, с силой потирая глаза. Перед веками замелькали цветные пятна. Чёрт возьми, Наранча, где же ты? Тяжёлая рука легла ему на голову, осторожно почесав за ухом, словно он был котом. Полнарефф. Ему не нужно было смотреть, чтобы узнать ответ. Как он ухитрялся держать огромного пса одной рукой…? Леоне было все равно. Он старался смириться с тем, что его почёсывают за ухом. Это было приятно. Он замурлыкал в знак благодарности. — Я помогу, сестрёнка, — пробормотал Полнарефф. — Тоже поищу его, ты не против? Леоне попытался кивнуть, но, черт возьми… Для этого требовалось отстраниться… А Полнарефф чесал так приятно… Он качнул головой, слегка боднул руку француза, и услышал его смех. Ну вот… Его подловили… Первым снова взял слово Джонни — пацан вообще стал невероятно разговорчивым. Леоне пропустил всё мимо ушей. Его не особо интересовал парень по имени Джайро. Коварный Полнарефф убрал руку, и разнежившийся Леоне чуть было не слетел со стула на пол. Джонни мрачно уставился на него. — Эй, скотина! Я тоже плевать на тебя хотел, но я хотя бы не засыпаю, когда ты пытаешься облегчить душу! Леоне тряхнул головой. Справедливо. Джонни натянул шапку на глаза и снова заговорил. — В общем… Я просто… Я не знаю… Нужно ли мне рассказать Джайро? Ну… Мы ведь с ним знакомы совсем недавно… Должен ли он знать, что я встречаюсь с Дио? Ну… Считается ли это изменой, если только ради секса? Без чувств? — Считается. — Заткнись, Жан! — Ну, извини, принцесса. Нориаки тихо вздохнул, и оба спорщика мгновенно умолкли. Стар решительно гавкнул, напомнив всем о своём присутствии. Рыжий юноша повернулся к Хол Хорсу. — Хол Хорс-кун? — М-м? — Есть что сказать? — Я, хм… — Хол Хорс шаркнул ногой, и Леоне увидел, что кончики его ушей порозовели. — На днях я… Я видел этого Дио. Джонни описал его так точно… Хол Хорс замолчал. Нориаки попытался было разговорить его, но после нескольких бесплотных попыток махнул рукой. — Хорошо. Кто-то ещё хочет высказаться? — Кошмары становятся хуже, — горько и разбито усмехнулся Полнарефф; его улыбка напоминала свежую кровоточащую рану. — Не важно… Это не стоит вашего беспокойства. Конечно, Леоне забеспокоился… Когда он сел в машину Тициано, водитель тихо сказал: — Я пока не нашёл его, но я продолжу искать, приятель. Даю слово. Люди не исчезают бесследно. Исчезают. Ещё как исчезают, ему ли не знать. Леоне боялся. Очень боялся. Наранча был таким маленьким. Его совсем не трудно было поднять… Чёрт тебя возьми, Наранча! Где ты?! Леоне вернулся домой. Леоне лёг спать. Он проснулся (с криком) и принял душ (плача). Он покинул свою пустую квартиру и побрёл по улицам города. Он сделал вид, что ему плевать, даже если Наранча вдруг возьмёт и выйдет ему навстречу. Наранча не появился. Он не встретил мужчину на полпути. Возможно, он уже в пекарне. Возможно, снова достаёт Фуго. Он в порядке. С ним всё хорошо. Леоне ускорил шаг. Он почти вбежал в зал и уже был готов ловить ребёнка, который любил, чтобы его таскали на руках, хотя и был слишком велик для такого. Наранча не появился. Леоне не стал осматриваться. Пустое лицо Фуго сказало ему всё. Леоне прождал весь день. Весь день он стоял рядом с Бруно и они вместе смотрели на дверь. Весь день. В пустую. Наранча не появился.