Глава 23: Here's This Movie That I Think You'll Like. This Guy Decides To Quit His Job And Heads To New York City. This Cowboy's Runnin' From Himself. And She's Been Livin' On The Highest Shelf Я думаю, тебе понравится этот фильм. Там ковбой решает уволиться с работы и уехать в Нью Йорк. Он бежит от себя. А она… она недосягема.
Леоне очень часто задавался вопросом, чем он заслужил такое счастье. Он, что, в прошлой жизни сотворил что-то грандиозное? Или, может, вселенная решила воздать ему за всю испытанную боль радостью? Ну, или он просто был чёртовым удачливым сукиным сыном. Как бы то ни было… Леоне загнал эти мысли подальше. Бруно лежал у него на коленях и медленно целовал его. Сначала мужчина нерешительно пробежал руками по бокам Бруно, а затем, получив стон одобрения (он всегда так боялся сделать что-то не так), начал действовать уже увереннее. Губы Бруно мягко прижимались к его, тело двигалось под его руками. Леоне не осмеливался и думать о большем. Он позволял себе возвращать только то, что Бруно давал ему первым. Но, боже, как он хотел уронить того на кушетку и впиться поцелуем в горло. Он вздрогнул от этой мысли. Его пальцы сжали бедро Бруно. Пекарь тихо хихикнул, улыбаясь Леоне, а затем отодвинулся и пробормотал: — О чём ты таком думаешь, м? — Н-ни о чём! — М-м-м… — молодой человек снова поцеловал Леоне, обхватив руками лицо; Леоне таял от любви и нежности. — Ты лжёшь мне, Леоне. — Язык Бруно коснулся его губ; Леоне сдавленно охнул. Бруно снова рассмеялся. — Боже, как это мило. — Я не… Бруно снова поцеловал его, и Леоне долго протяжно застонал, подойдя к самой грани (почти). — Ты, да. Твои штаны совсем ничего не скрывают. Лицо Леоне стало красным. Ещё сильнее мужчина покраснел, когда Бруно опустил взгляд вниз, многозначительно подняв бровь. — И-извини, я не могу это контролировать. Бруно поцеловал его в кончик носа и, к большому разочарованию Леоне, отстранился. — Я знаю, мой хороший, но, в любом случае, думаю, пока уже хватит. Давай-ка вернёмся к работе. — Вот прямо так? — Ну… ты можешь позаботиться о своей проблеме, но я бы предпочёл в этот момент оказаться подальше. Леоне откинулся на подушки дивана, сунув руки в карман. Плохое, плохое решение — смущать Бруно. — Что, прямо здесь? На диване? Бог мой, Бруно! Не думал, что тебе нравятся люди, которые пачкают твою мебель. — Прикроешься подушками, и я об этом никогда не узнаю. Пока~ Бруно удалился вниз по лестнице; Леоне всё ещё лежал на диване лицом вниз. Он задавался вопросом. Стоит ли поступить как предложил Бруно? Ну, так… Чтобы выразить своё негодование? О, нет. Это было мерзко. Он вздохнул и подумал о Джорно. Возбуждение моментально спало. Как по мановению волшебной палочки. Кхм. Он поднялся и последовал за Бруно. Он задавался вопросом, позволит ли тот держать себя за руку. С того первого, очень нежного поцелуя прошло больше недели, и за ним последовали ещё сотни таких же. Бруно целовал его все время: целовал его ладони, его лицо, его губы, однажды даже шею. Это было удивительно. Леоне всякий раз казалось, что он спит и вот-вот проснётся, чтобы окончательно разбиться вдребезги. О том, что это всё не более, чем сон, красноречиво говорили действия Бруно, которому вдруг оказалось мало поцелуев, и молодой человек потащил Леоне наверх, на диван, чтобы обнять и поцеловать уже там. Он был таким тактильным, и, боже, Леоне это безумно нравилось. Когда Леоне вышел в зал, Бруно как раз вручал кофе девушке с белоснежными волосами. — О, Леоне, вот и ты. Прихвати из кухни один из шоколадных кексов, пожалуйста. И, что ещё вы сказали? Бруно снова повернулся к девушке. Леоне отправился за требуемым. Он вручил кекс девушке. Та не приняла, но бросила на него странный взгляд. — Что? — Ой… Простите… — Бруно выхватил у него выпечку и отправился за другим. С шоколадной крошкой. — Моя вина, мне стоило объяснить конкретнее. Вот, так намного лучше. — Не переживай, сладенький, — Леоне шокировано слушал низкий хрипловатый голос девушки. Кроме того, она говорила по-английски… в пекарне в Италии. — Я знаю, ты из кожи вон лезешь. Леоне понятия не имел, что, черт возьми, это значит, но Бруно слабо улыбнулся ей. — Спасибо, Коюки. Хорошего дня. — Непременно. Увидимся позже. Маленькая девочка (женщина?) двинулась прочь. Леоне потребовалась минута, чтобы осознать, что она беспардонно виляет бёдрами… прямо как та, которая «кузен Итт». Она же обычно носит шубку. Как часто она её надевает…? И ладно бы это. Какого чёрта она сказала такое? Бруно взял Леоне за руку, переплетая их пальцы, и опустил голову на плечо мужчины. — Её удочерили, когда она была совсем крохой. Она сохранила старое имя и выучила язык. Знаешь, я думаю, это мило. — Как и ты. — О, я невыносимый зануда, да? Леоне повернул голову, стремясь поцеловать волосы Бруно, но замялся. — Я… я... могу я украсть поцелуй? — М-м? Конечно. Бруно приподнялся на цыпочки, чтобы прижаться к его губам. Леоне порозовел от смущения, впрочем… он … не то, чтобы он жаловался. Он просто всякий раз забывал о том, сколь многое готов подарить ему Бруно. — Ахтунг! — выпалил Миста, одарив Леоне поистине могучим шлепком. Леоне подпрыгнул, разворачиваясь к мальчишке (м-у-ж-ч-и-н-е), и крепче прижал к себе Бруно. — О! Есть защитная реакция. Мило. И? Ну как твоё ничего? Мы с тобой не базарили целую вечность, Аббаккио! Вздохнув и выпустив Бруно, Леоне скрестил руки на груди. — Дела мои идут неважно. Увы, один мудак вовсю распускает руки. Миста радостно оскалился, тоже перекрещивая руки. Они были больше, чем у Леоне, и… были покрыты густой растительностью. — Ну, да. Но у меня был повод. Мне тоже есть, что сказать… Кхм… — Миста склонил голову, бормоча что-то себе под нос, а затем выпалил. — Да! Я выхожу замуж! За Джорно! — Что? — голос Бруно сорвался на самой высокой ноте; он привалился к Леоне, сжимая его руку. Миста улыбнулся. — Да! Ну, или совсем скоро. Чуть позже… На самом деле я его ещё не спрашивал. В любом случае, я решил, что сначала мне нужно получить твоё разрешение, пап. Ну, типа, попросить его руки и все такое, — Миста нервно улыбался, переминаясь с ноги на ногу. — Ну… Ты ведь знаешь, что я его люблю. Поэтому я хочу сделать его своим мужем. Чтобы все знали, что я серьёзен, — Миста шаркнул ножкой. Бруно молчал. Миста с беспокойством посмотрел на него. — Пап? Леоне перевёл взгляд на Бруно. Тот выглядел так, словно вот-вот потеряет сознание. Молодой человек побелел, как полотно, а губы (перепачканные в чёрной помаде) приоткрылись. Он не издал ни звука. Миста попятился, втягивая голову в плечи. Он принял тишину за запрет. Леоне толкнул Бруно бедром. — Эй. Скажи хоть что-нибудь, Бруно. — Я… Это… Неожиданно… А? — Бруно заморгал, стараясь справиться с голосом. — Д-Джорно… Джорно ведь ещё слишком молод, чтобы выходить замуж, Гвидо… — В смысле? Ему шестнадцать скоро! Бруно скривился. Отстранившись от Леоне, он взял Мисту за руки. — Милый… Законно ты такое не провернёшь до восемнадцатого дня рождения Джорно. — Ещё как проверну, если получу твоё согласие! Бруно с шумом втянул воздух через нос и тихо сказал: — Я не его родитель, Миста. Моё слово ничего не значит. Миста, казалось, был озадачен подобной постановкой вопроса. Он опустил взгляд, челюсть задвигалась. — Я забыл об этом… — растерянно пробормотал он. — Ну… Тогда… Думаю, что ему придётся сначала немного побыть моим женихом, а потом… Мать твою, целых три года! Бруно с нежностью смотрел на Мисту (почему он такой большой…). — Да разве это важно? Вы будете счастливы. Гвидо, ведь ты заставляешь ДжоДжо улыбаться. Не многие на это способны. Счастья вам, дети. — Да? Правда? — Миста снова заулыбался. — Ты благословляешь, пап? — он подхватил Бруно на руки и сжал так сильно что у пекаря перехватило дыхание. — Спасибо, спасибо, спасибо! Я люблю тебя! Миста осыпал лицо Бруно поцелуями со скоростью швейной машинки, затем водворил его на место и стремительно скрылся за дверью. Леоне шагнул ближе, осторожно обнимая Бруно за талию. Бруно прижался к нему. — Ты в порядке? — Да… да… просто… слегка шокирован, — Бруно перевал взгляд широко распахнутых синих глаз на Леоне. — А… Что, если Джорно скажет «да»? — Ну… Думаю, это будет значить, что они помолвлены. — А если он скажет «нет»? Леоне не понравилась эта мысль. — Давай-ка съедим пару печенек, пока Наранча не запустил в них свою лапу, — предложил он. — Я люблю печенье… — Да… я тоже.__________________
Джорно сказал «да». Они все были в шоке. Он подошёл к Бруно, на пальце левой руки сверкнул тонкий ободок кольца. — Я выхожу за Гвидо, — сказал он, сжав ладонь пекаря. — Когда придёт время. Я хочу, чтобы ты был моим посаженным отцом. Бруно заплакал и, конечно же, с готовностью согласился. Подняв к лицу руку Джорно, он коснулся губами кольца. Когда Джорно ушёл, Бруно развернулся к Леоне. — Я… Я думал, что у меня будет больше времени с моими детьми, прежде чем они переженятся и разлетятся кто-куда… — О, он выходит замуж за Мисту. — Но всё изменится… Леоне не сомневался в этом. Зато сомневался Тициано. — Так Джорно пятнадцать? — Угу. — А Гвидо восемнадцать? — Ага. — И они планируют пожениться? — Да. — Мужик, а как долго они встречаются? — Понятия не имею. Не думаю, что очень. Тициано принял из рук Леоне чашку кофе, проворно ссаживая кошку со стола кафе. — Ну… Что же… Это их выбор. Гм… Я имею в виду… Кхм… Но, знаешь, я держал руки от Скуало подальше. Мы два года только встречались. — Это лишняя информация, Тиц. — М-м? О. Хех. Извини. В любом случае, — гордо возвестил Тициано, — я сделал ему предложение на нашу восьмую годовщину. Он двадцать минут проплакал, прежде чем ответил «да». — Это восхитительно, но… Честно говоря я совсем не планирую ждать так долго, — Леоне осторожно пригубил кофе и, обнаружив, что он уже не горячий, с наслаждением отхлебнул большой глоток. — Я только… я хочу быть его мужем. Я хочу принадлежать ему. — Чувак, да у тебя кинк. — Да иди ты, детка, далеко и надолго! Они оба засмеялись. Тициано махнул рукой, стараясь не пролить кофе. Леоне показал ему язык. — Ну… — неуверенно кашлянул Леоне. — Во всяком случае… Я собираюсь сделать ему предложение, как только буду уверен, что он скажет «да». — Так вы двое сейчас вместе? Официально? — Я… Ну… наверное? Он позволяет мне целовать себя… И он тоже целует меня. Он очень и очень тактилен, — проговорил Леоне и Тициано состроил выразительную гримасу. Леоне побурел, как свёкла. — Н-нет! Н-не в этом смысле! Не так! — О, бедный малыш, — Тиц печально посмотрел на него, сложив губы бантиком. — Возможно, однажды… — … я тебя придушу! Я серьёзно! — Хах… Разговор плавно перешёл на более интересные вещи. Что задумал Скуало, что натворил Наранча, какие новые ругательства Мельба подцепил от Тициано (чёрт и дерьмо), что за люди и коллеги их окружали. И, конечно, оба с удовольствием посплетничали о «кузене Итте» и ему подобных. Леоне с удивлением выяснил, что Тициано тоже столкнулся с человеком, одетым в шубу. Парень (?) сунул таксисту чаевые — 30 долларов. — Ну, он может носить всё, что заблагорассудится, если мне перепадают ни с чего такие деньги. В конце концов, у меня есть семья, которую нужно кормить. Леоне уже собрался было ответить, как вдруг со стороны раздалось громкое: — Ту-ру-ру-ру-ру-ру! Он и Тициано развернулись. — Ту-ру-ру-ру-ру-ру! Звук издавал мальчик. Он сидел, запрокинув голову. Его розовые волосы выделяли его из общей массы так же сильно, как и издаваемые звуки. Рядом с ним сидел высокий мужчина, на лице которого явственно проступила гримаса боли, когда он ласково погладил волосы мальчика. Мальчик попытался встать. Он успел сделать всего один шаг в сторону, потом его голова запрокинулась, и он снова издал этот звук. — Что с ним? — Леоне нахмурился и неуверенно тронул запястье Тициано. — В душе не чаю. Ризотто подошёл ближе, явно собираясь помочь успокоить мальчика, но, кажется, понятия не имел, как это лучше сделать. Высокий мужчина — у него тоже были розовые волосы: родственник мальчика? — выставил руку в направлении Ризотто. — Я справлюсь. Пожалуйста, не нужно его тро… Маленький мальчик снова издал трель, метнулся вперёд и прижал руку мужчины к своей щеке. — Босс? — малыш огляделся; он словно искал кого-то. — Босс? Где вы? Куда пропали? Почему вы бросили меня? Лицо мужчины смягчилось. Он нежно погладил мальчика по голове. — Я… прости, мой милый Доппио. Я думал, что ты идёшь прямо за мной. Я вернусь за тобой, слышишь? Просто стой где стоишь, и я найду тебя. Леоне знал, что пялиться неприлично, но… Разве он мог отвести взгляд от такого странного зрелища? Мужчина попытался притянуть мальчика — Доппио — ближе, но тот начал отбиваться, едва не срываясь в паническую атаку. Он всё ещё прижимал руку мужчины к своему лицу. — Босс? Босс? Где вы? Пожалуйста, босс. Босс? Мне без вас так одиноко. На лице мужчины застыла маска страдания. Он выглядел так, словно его ножом резали по живому. Он снова попытался дотронуться до мальчика. — Я здесь, милый. В этот раз у него получилось обнять мальчика свободной рукой. Он подхватил Доппио на руки, бросил колючий взгляд на людей в кафе и вышел наружу. — Какого чёрта это было? — поинтересовался странный человек с чёрными (татуировки — это плохо) полосами на лице. На руках у него сидел и дрожал темноволосый юноша, чьи косички мужчина перебирал. Ни у кого из присутствующих не было ответа на этот вопрос. Громко мяукнула кошка. Люди снова заговорили. Тишина заполнилась тихим перешёптыванием. Леоне и Тициано двинулись к выходу, попутно поглаживая мягкие бока кошек. Они распрощались с Ризотто и пешком направились к дому Тициано. Леоне сунул руки в карманы. Оба хранили молчание. Постепенно напряжение начало отпускать их. Что-то такое было в том мужчине и мальчике… Что-то… Леоне никак не мог понять… Он тряхнул головой… Нет, он больше не коп. Что бы те двое ни скрывали, это не его дело. Делать ему больше нечего, кроме как гоняться за высоким и низким придурками. Он рывком вернулся в реальность, когда к ним подбежал Полнарефф. Леоне замер. Полнарефф уставился на него. Мужчина смущённо переступил с ноги на ногу. Леоне растерянно повторил его движение. Полнарефф рассмеялся и сжал Леоне в объятиях. Леоне ответил тем же. — Я же сказал, что он так сделает! — прокричал Полнарефф поверх головы Леоне. — Да, сказал. Леоне узнал этот голос. Вывернувшись из рук Полнареффа, он развернулся. Чтобы поздороваться с Мохаммедом. Тот кивнул в ответ и пристально уставился на него. — Как ты избавился от призрака? — Чего? — Леоне попятился, когда Мохаммед начал приближаться к нему. Египтянин протянул руку и ткнул Полнареффа в грудь, заставив сделать шаг назад. Мохаммед обошёл вокруг Леоне. Дважды. Затем он озадаченно нахмурился и отступил. — За тобой, за плечом стоял фантом. Вы были связаны. Что с ним случилось? Кто помог тебе изгнать его? Леоне непонимающе посмотрел на мужчину. Мохаммед вздохнул и пояснил: — Хорошо, давай зайдём с другой стороны… Тебя преследовали странные сны? — Что? — Леоне обернулся к Полнареффу. — О чём говорит твой парень? Полнарефф покраснел. — Мхм… он не… — Я о том, — пояснил Мохаммед, — Что в прошлый раз за твоё тело цеплялась чужая душа. Теперь она ушла. И я хочу знать, как ты это сделал. Изгнать дух непросто. Итак, эта парочка встречается или нет? Леоне отбросил эти мысли, снова сосредотачиваясь на происходящем. — Понятия не имею, о чём ты. — М? Допустим, — Мохаммед пожал плечами, и, потянувшись, взял Полнареффа за руку (тот покраснел сильнее). — Итак? Куда мы идём? Гм. Видимо, Мохаммед решил остаться в их компании. Тициано зашагал вперёд, попутно набирая на мобильном номер Скуало и коротко объявляя об увеличении числа гостей. Леоне шагал по левую сторону от Полнареффа. Он решил, что пусть уж лучше большой француз окажется между ним и этим… экстрасенсом. Леоне собирался было взять Полнареффа за руку, как вдруг заметил странный синяк вокруг его запястья. Это… Это что же… Леоне осторожно задрал рукав Полнареффа. Пурпурно-красная отметина алела на бледной коже. — Жан? — Да? — Что это? Полнарефф бросил взгляд на свою руку и пожал плечами. — Мохаммеду нравится отмечать меня. — Мохаммеду... что? — Ну, да, как-то так. На самом деле, я расцвечен, как леопард. Полнарефф задрал рубашку. На боку тоже была отметина, как и две на груди, и на спине… Полнарефф был покрыт засосами. Мохаммед выглядел очень самодовольным. Прежде чем француз успел опустить ткань, мужчина коснулся рукой голой кожи. Полнарефф, казалось, не возражал. Леоне смолчал. Они добрались до припаркованной машины Тициано. Леоне уселся спереди, оставив заднее сидение Жан-Пьеру и его странному парню. Мохаммед что-то бормотал, а Полнарефф тихо отвечал. Леоне напомнил себе позже поинтересоваться-таки природой их отношений. Они действительно были вместе? Или Мухаммед оставлял отметины на Полнареффе по другой причине? Леоне поспешил выкинуть мысли из головы. Тициано вырулил на проезжую часть. Было время обеда, а Скуало готовил как Бог. Скуало радушно встретил их, но Леоне заметил, как Мельба прячется от Мохаммеда и Полнареффа. Скуало шепнул об этом Тициано, и тот, тихо вздохнув, опустился на пол рядом с сыном. Скуало повёл остальных на кухню. — Итак, Леоне? Это твои друзья? Леоне поражённо смотрел на Скуало, который, казалось, излучал волны нежности. — Это Полнарефф. Жан-Пьер Полнарефф. Он… — Леоне задумался; Француз прижался к нему, осыпав поцелуями его щёки и волосы. — Гм… Ну, что-то вроде… — Чёрт, рыба моя! Конечно я тебе друг! — Полнарефф поднял Леоне на руки и принялся таскать по кухне. Леоне попробовал продолжить разговаривать со Скуало. — Его друга, того, в углу, зовут Мухаммед, и как там дальше, не помню… — Абдул — Абдул. Он умеет играть на гитаре. Мухаммед махнул Скуало рукой. Скуало ответил тем же. Вошёл Тициано. — Мель заявил, что не хочет есть, — проговорил он. — Так что? Давайте накрывать на стол? — Я помогу, — Леоне пристально уставился на Тициано. Ну же? Ну, только попробуй возразить и начать отнекиваться! Тициано возмущённо скривился, но промолчал. Леоне едва сумел сдержать победную ухмылку. Обед был… невероятным. Полнарефф поладил с Тициано. Но Мохаммед… Египтянин сидел вплотную к Скуало. Они тихонько перешёптывались и иногда смеялись. Время от времени Полнарефф и Тиц пытались привлечь их внимание. Это удавалось не более чем на пару минут, но потом парочка снова начинала шушукаться. Леоне не был уверен, хочет ли он знать, о чем те беседуют. Ну… Ему всё-таки удалось расспросить Полнареффа о засосах. Француз отчаянно покраснел. — Я… Ну. Я не уверен… — пробормотал он, отводя взгляд. — Я не спрашивал… Но… Он как-то раз остался у меня на ночь… И заявляет всем встречным, что я принадлежу ему… — Он что? — Он… — Полнарефф поёрзал на стуле. — Ну… Он… Когда представляет меня, говорит: «мой Жан-Пьер». — Полнарефф развернулся к Мохаммеду и озадаченно почесал в затылке. — Но… Я всё ещё не знаю, кто мы друг-другу. Леоне решил закрыть тему. Он начал беспокоиться. Человек, с которым Полнарефф проводил своё время, не вызывал в нём доверия.__________________
— Тебе пора съезжать. Леоне не донёс бутерброд до рта. — …………. Чего? — он бросил на Наранчу удивлённый взгляд. Крысёныш сложил руки на столе и пожал плечами. — Тебе. Пора. Съезжать. Ты достаточно долго жил со мной и Панной. Пора искать свое место. — Наранча. Это мой дом. — Твой? — Да. — Нет. Леоне вздохнул и потянулся потрепать Наранчу по щеке. Мальчик заурчал, потираясь о его ладонь. — Переставай шутить. Зазвонил телефон. Леоне выпустил Наранчу из рук и встал, мимоходом взъерошив его волосы. Кто бы это мог быть…? Он потянулся к телефону. Невольно мужчине вспомнился тот раз, когда ему позвонил пьяный в стельку Бруно. Помотав головой, он поднял трубку. — Алло? — Хэй, мужик, это ты? — Тициано? — Единственный и неповторимый! Леоне сунул вторую руку в карман и переступил с ноги на ногу. — Что-то случилось? Все в порядке? Что с тобой? — Ага! Я просто хотел сказать, что Нори звонил. У него всё наладилось. Он не против, если решишь сегодня прийти. Если ты за, то я подброшу тебя до места. Леоне обмер. Нори…? Нори звал в гости…? — Да, я… Да, с удовольствием, — голос Леоне дрожал; он откашлялся, стараясь успокоиться. — Буду благодарен, спасибо, Тициано. — Да не за что! Скоро буду. — Ага… До скорого. Леоне повесил трубку и посмотрел вниз на свою пёструю одежду. Он нерешительно потеребил край розовой рубахи. Нужно бы переодеться… — Йоу! — Наранча дёрнул его за рукав, привлекая внимание. — Эй! Ну чего там? Ты выглядишь потрясённым, Аббаккио. — У Нори всё наладилось. Наранча выпустил из цепких пальцев многострадальную ткань и взял его за руку. — Это тот рыжий, который любит папу? — Мгхм… — Леоне проследовал в спальню, таща за собой Наранчу, как на буксире. — Так. Я сегодня на работу не иду. Отцепись, мышонок. Я занят. Наранча всё ещё крутился вокруг него. Леоне стащил рубашку и бросил её на голову мальчику. Наранча застыл столбом. Леоне набросил на него штаны. — Я имею в виду, если тебе кажется, что ты обязан проводить меня, то делай, что хочешь, — Леоне метнулся к комоду. Может, всё-таки стоит разобрать всю одежду на стопки? Да нет. Слишком муторно. — Хах, в общем-то ты и так будешь заниматься своими делами, независимо от того, что я скажу. Хэй? Чёрный или синий? — Чёрный, — донеслось приглушённое из-под слоёв ткани. Леоне выудил майку означенного цвета и влез в неё. — Чем вы тут занимаетесь? — Фуго застыл в дверях; Леоне расправил все складки на ткани прежде чем ответить. — Я собираюсь съездить и навестить Нори. Вы с Наранчей посидите вместе, ладно? Да, он действительно беспокоился за Фуго. Наранча-то был более чем способен постоять за себя, но Леоне не хотел, чтобы Фуго чувствовал себя обделённым. Вытащив чёрные джинсы, он надел их. Он всё ещё ждал ответа. В ответ раздалась тишина. Он повернул голову, глядя на Фуго. Тот ковырял пол носком ботинка. — Если я нужен здесь, то я останусь дома, — проговорил Леоне. Фуго замер, а затем, кивнул. — Хочешь, чтобы я остался? Некоторое время белокурый мальчик молчал, затем покачал головой и вышел из комнаты. Вздохнув, Леоне снял свою одежду с головы Наранчи и, аккуратно сложив её, сунул в комод на освободившееся место. — Тогда увидимся за ужином, да? Можешь стащить где-нибудь курицу, если хочешь, — попробовал пошутить Леоне. К ужасу мужчины, Наранча совсем не воспринял это как таковое. Мальчик задумался и кивнул. — Ага. Могу. — Н-нар! Я же пошутил! — Неа! Я решил! На ужин будет курица! Мальчик выбежал из комнаты, оставив Леоне в растрёпанных чувствах. Мда… Накликал… Леоне принялся натягивать ботинки. Он вышел из квартиры, бросив в глубину помещений «Скоро вернусь!». Он закрыл за собой дверь. Машина Тициано ждала его на привычном месте. Он с благодарным вздохом опустился на переднее сидение и с трудом удержался от того, чтобы с силой потереть лицо руками. Он не хотел размазать косметику. — Мужик, ты как? — Тициано похлопал Леоне по плечу, а затем втопил педаль газа в пол. Леоне устало хохотнул, откидываясь на сидение и наблюдая в окно, как мир проносится мимо. — Ужасно. Наранча решил подбросить мне задачку. — Ну, от домашних животных — всегда большая ответственность. — Особенно, если они такие пронырливые. Они оба хихикали. Когда они приехали, Леоне выпрыгнул из машины, стоило той замедлить ход. Попрощавшись, Леоне бегом направился к зданию церкви. Он взлетел вверх по ступеням и помчался к двери, ведущей в зал. Он тяжело дышал после такой пробежки. Что же, кажется, ему стоит возобновить тренировки… Притормозив, чтобы отдышаться, он, наконец, заставил себя войти. Нориаки с улыбкой развернулся к нему. — О, привет, Аббаккио-кун, мы… — Леоне бросился вперед и обнял его. Опомнившись, он отшатнулся и смущённо уставился в пол, потирая затылок. Нориаки порозовел. — Мы тут расставляем стулья… — моргнув, продолжил юноша. Леоне вгляделся в лицо Нориаки. Его глаза были всё такими же синими и добрыми, но… Теперь их расчертили два шрама. Тонкие белые линии начинались у самых бровей и спускались к носу. Шрамы на лице. Сердце Леоне сжалось от боли. Нориаки ведь такой хороший, нежный человек. Но с этого дня все, кто будут смотреть в его лицо, будут делать совсем неверные выводы. Мокрый нос ткнулся в руку Леоне, и мужчина перевёл взгляд на Стар Платинум. — Гав! — сообщил пёс. — И не поспоришь, — хмыкнул Леоне, потрепав его между ушей; хвост сливочного цвета завилял. Леоне повернулся к остальным и кивнул Полнареффу. — Привет. Француз улыбнулся. — Bonjour, Mon Chéri. [Бонжур, мон шери — Добрый день, сладкий мой] Леоне понятия не имел, что это значит. Он улыбнулся снова, переключая внимание на Стар. Хол Хорс сегодня был на редкость взволнован. Леоне слышал, как он копошится в стороне. Ему было интересно, что заставило этого ковбоя так разнервничаться. Джонни был тих, собственно, как и всегда. Нориаки закончил расставлять стулья, и все расселись. Только тогда Леоне осознал, что Джотаро тоже среди них. Огромный мужчина был настолько незаметен, что даже его золотые украшения и белое пальто не сразу привлекали внимание. Нориаки коснулся руки мужа и повернулся к группе. — Я, — Нориаки широко и смущённо улыбнулся, — очень рад быть здесь и видеть всех вас. Это намного приятнее, чем просто слышать голоса. — Ну, что, док, начинаем исповедь? — выдал Полнарефф. Он словно… выглядел мягче, не настолько… на грани. Ну, в сравнении с тем, как он выглядел обычно. Нет, француз явно всё ещё был готов подскочить и начать сгибать людей в бараний рог, но… теперь у него словно… пропала необходимость делать это. Стар подошёл к нему, виляя хвостом, и мужчина подхватил его на руки, ещё больше смягчаясь. Нори, казалось, тоже заметил эти перемены. Его широкие губы расползись в ещё более радостной улыбке. — Непременно! Ведь мы в церкви! — хмыкнул Нориаки, несколько запинаясь об итальянские слова. Леоне с трудом сдержал улыбку. Сделав над собой видимое усилие, Нориаки уселся на своё место и обратился к ним: — Ну, что же, кто желает высказаться первым? — Хм… — Леоне сцепил пальцы, старательно изучая колени. — Я… Я теперь с Бруно… Он позволяет мне целовать его… — Хах, чёт вы не далеко уехали, рыба моя, — Полнарефф говорил в сторону, избегая встречаться взглядом с присутствующими. — Я уже начал думать, что мне придётся сбить тебя с пути истинного. Раз уж он не особо торопился. Леоне покраснел. Он понятия не имел, насколько Полнарефф был серьёзен. Джонни прочистил горло, и все повернулись к нему. Некоторое время мальчишка молчал, а потом пробормотал: — Я… Я сумел… я расстался с Дио. Я не… Я теперь только с Джайро… Нориаки захлопал в ладоши, искренне радуясь за Джонни. — Это прекрасно, Джонни-кун. Как он… воспринял это? — Чуть не прирезал меня, — пожал плечами Джонни. — Так что, считай, всё прошло успешно. Повисла тишина. Все смотрели на Джонни. Тот снова пожал плечами. В конце концов, Нориаки продолжил опрос. — Ладно… В любом случае, я рад, что всё получилось… Хм… Полнарефф-кун? Полнарефф внимательно изучал мех Стар Платинум. Пёс радостно вылизывал его лицо. — Хороший мальчик, — бормотал француз. — Ты такой хороший мальчик… — Полнарефф-кун? Ещё некоторое время мужчина гладил собаку, затем ссадил её на пол. Стар остался стоять рядом с Полнареффом. — М-м-м-м… Ну, мы с Мохаммедом переспали. Леоне принялся сцеживать смех в кулак, маскируя под кашель. Джонни тоже старательно пытался не заржать. Нориаки поморщился, но всё же поинтересовался: — И… как всё прошло? Джотаро рядом с ним выглядел так, словно готов провалиться сквозь землю сию же секунду. — Ну, он определённо знал, что делал, — пожал плечами Полнарефф. — Д-двигайся… — Джотаро мрачно зыркнул на него из-под козырька фуражки. — Двигайся дальше. Нориаки снова похлопал Джотаро по руке. — Я… Я рад, что дела у тебя идут лучше, Полнарефф-кун. Хол Хорс-кун? Хочешь поговорить? В наступившей тишине явственно был слышен скрип стула, когда мужчина качнулся назад и откинулся на спинку. Их взгляды — даже Джотаро — скрестились на нём. Стар Платинум, несколько раз неуверенно вильнув хвостом, подошёл ближе, обнюхивая этого несчастного человека. Пёс вопросительно заскулил, и Хол Хорс вздрогнул, открыв один глаз, потрепал пса по голове. — Хороший мальчик… Хол Хорс выглядел до странного испуганным, будто ожидал, что кто-нибудь из них вот-вот выхватит револьвер и пристрелит его. — Да брось, Холли, — Джонни наклонился вперёд, перегибаясь через подлокотник инвалидной коляски. Пацан дёрнул свою шапочку вниз, раздался треск, и Леоне увидел, как в прорехе показался пучок рыжих волос. — Мы это уже обсуждали, помнишь? Выкладывай! Джонни сделал движение рукой, словно пытался поманить мужчину за собой. Давай! Хол Хорс судорожно сглотнул. — Хол Хорс-кун… — тихо, очень тихо проговорил Нориаки. — Почему ты начал пить? Хол Хорс заплакал. Нет, не как обычно, белугой, но тихо, беззвучно. Слёзы просто текли по его щекам. Он уставился на свои руки; всё тело напружинилось. Он не то собрался сражаться с чем-то, не то сбежать прочь. Леоне стало любопытно. В чём же дело? Расскажет ли Хол Хорс? Мужчина поднял руку, стаскивая ковбойскую шляпу и взъерошил светлые волосы. — Хорошо, — сказал наконец он. — Хорошо, я расскажу. Я расскажу, даже если он потом меня убьёт… — Он? — Нориаки непонимающе посмотрел на мужчину, но Хол Хорс покачал головой. — Я… Все началось около четырёх лет назад.