Вдребезги (Pieces)

Глава 25. It Appears As Though My Own Broken Bones Are Stabbing Me To Death And I'm Not Quite Sure What I Should Do About That Мне чудится, будто мои изломанные кости проткнули тело. Я умираю, и не знаю, что с этим делать.

Полнареффа трясло. Джотаро крепко держал его, заломив руки за спину, заставив мужчину наклонить голову вперёд. Полнарефф был не в себе, но не пытался вырываться. Лицо мужчины… помертвело. Его голова повернулась к Хол Хорсу и он кивнул на Джонни. — Она тоже называла тебя «Холли»? — голос француза был глух и едва слышен. Глядя на Полнареффа с животным ужасом, Хол Хорс кивнул: — Д-д-да… Полнарефф беспомощно рассмеялся. — Она… говорила о тебе… Я думал, ты девушка. Хол Хорс выпрямился и принялся стирать слёзы с лица. — П-правда говорила? Полнарефф кивнул, и затем сделал попытку вывернуться из рук Джотаро. Повисла тишина. Полнарефф не стал вырываться дальше. Джотаро медленно отпустил француза. Полнарефф развернулся к японцу, кивнул и стремительно бросился к Хол Хорсу. Расправа была быстрой и болезненной. Пощёчина… вторая, третья, четвёртая… Полнарефф ухватился за ворот рубашки Хол Хорса, и, дёрнув его на себя, ударил головой в нос. Блондин издал отчаянный булькающий звук, его глаза закатились. Джонни выглядел так, словно вот-вот вскочит и кинется на Полнареффа. На лице пацана застыло выражение холодной ярости. Леоне на миг задумался о том, какие мысли бродили в голове Джонни. — Чтоб тебя, Жан! — рявкнул рыжий. — Ты вот-вот убьёшь свою сестру! Удар ниже пояса, но Джонни было плевать. Полнарефф замер, не донеся кулак до лица Хол Хорса. Леоне поднялся и, осторожно обойдя француза, опустил руку ему на запястье. Выражение лица Полнареффа заставило его напрячься. Слишком многое отразилось на этом лице. Полнареффа переполняли переживания, он разваливался на куски, рассыпался, как карточный домик, а Леоне понятия не имел, как помочь. Полнарефф закричал. То был вопль чистой агонии. Он снова отвесил Хол Хорсу пощёчину, попав бедняге по уху. Блондин упал на пол. Полнарефф сорвался с места и рванул прочь. Дверь хлопнула, отсекая ещё один полный горечи крик. — Холли! — Джонни развернулся в кресле и перегнулся через подлокотник. Он попытался дотянуться до руки Хол Хорса. Не смог. Дыхание Хол Хорса было хриплым и частым. Леоне не сразу осознал, что у мужчины сломан нос, и что он вообще едва жив от страха. Хол Хорс перевёл взгляд на протянутую руку Джонни. Он потянулся в жалкой отчаянной попытке добраться до пацана. Его глаза закатились, и он потерял сознание. Джонни закричал, понося на чём свет стоит слетевшего с катушек Полнареффа. «Нужно найти Полнареффа!» — с невероятной чёткостью осознал Леоне. — Жан… — прошептал он, переведя взгляд на Нориаки. Рыжий юноша выглядел потрясённым. Джотаро приблизился к нему. Леоне бросился на улицу так быстро, как только мог. Выскочив за дверь, он огляделся и выругался. Полнарефф как сквозь землю провалился. Как, черт возьми, он так исчезает? Куда он делся? Какого хре…? Нет, он должен, обязан найти Полнареффа. Леоне сбежал вниз по лестнице, внимательно оглядывая парковку. Нет. Точно не в том направлении. У Полнареффа просто не было времени, чтобы преодолеть такое большое расстояние и скрыться из виду. И не обратно в здание, так что… Налево или направо? Леоне снова огляделся и, наконец, двинулся вдоль церкви. Сюда? Он всегда скрывался за церковью? Просто сворачивал за угол, пропадая из виду? Закрыв голову руками, Леоне пробирался сквозь густую траву и заросли шиповника. Он шипел и ругался, когда длинные волосы цеплялись за ветки. Не самая приятная прогулка, но, наконец, Леоне вышел к задней части церкви. Полнарефф был там. Его сотрясали рыдания. Леоне понятия не имел, что делать. — Жан-Пьер? — тихо позвал он. Полнарефф обернулся, бросив взгляд через плечо. — Ненавижу всё это… — всхлипнул он, по щекам текли слёзы. — Бесит… Всё это бесит… С меня хватит… Француз развернулся, и Леоне заметил, что тот держит что-то в руках. Леоне медленно двинулся в его сторону, обходя Полнареффа по широкой дуге. — О, Жан-Пьер… Да гори оно всё синим пламенем! Леоне не колеблясь шагнул вперёд. Если Полнарефф решит свернуть ему шею, то так тому и быть. Леоне подошёл вплотную и поднял руки, намереваясь обнять. Он замер, не завершив движение. Полнарефф держал в ладонях крошечного котёнка. Чёрный пушистый зверёк с белым пятнышком во лбу выглядел крошечным и жалким. Он был грязен и худ… Нет, скорее даже истощён… Он… напомнил Леоне Наранчу. Полнарефф шмыгнул носом и закашлялся. — Я чуть не наступил на эту кроху. Ой-ёй-ёй… О, Боже. Котёнок выглядел настолько хрупким, что, казалось, даже дышал через раз. — Нет, Жан. Всё нормально. Котёнок в по… — Я чуть не наступил… — Ты не наступил. — Почти… — Жан, — Леоне протянул руку к лицу Полнареффа, заставляя того смотреть себе в глаза. Он стёр слёзы со щёк француза. — Ты… Ты… Чёрт! С каких это пор Леоне не знал, что сказать?! Леоне попытался в спешном порядке собрать мысли и чувства в кучку. — Ты можешь не только разрушать, Жан. Ты… Ты не такой. Ты не монстр. — Я… — голос Полнареффа звучал совсем разбито. Сердце Леоне разрывалось от жалости. — Я творил страшные вещи, рыба моя. Чудовищные вещи. — Я тоже. Все мы такие, Полли. В тебе нет ничего ужасного. Полнарефф покачал головой. Он протянул руки, прижимая кошку к груди. — Не говори так. Ты совсем меня не знаешь. — Тогда расскажи мне. Судя по лицу Полнареффа, не этих слов он ожидал. Возможно, мужчина ждал пустых заверений, или увещеваний, но Леоне по себе знал, насколько это может бесить. Если кто-то не настроен слушать, то он не услышит. Так что, возможно, в таком случае лучше дать выговориться? — Здесь только ты и я, Полнарефф. Я люблю тебя. Так что… Леоне отстранился и опустил голову, стараясь скрыть предательский румянец на щеках. Котёнок громко мяукнул. Полнарефф выглядел совсем потерянным. — Ты любишь? Правда? Леоне фыркнул. — Конечно, придурок. Полнарефф всё ещё дрожал, но слёзы мало-помалу начали высыхать. Хотя, может вовсе не потому, что он успокоился, но потому, что не мог уже плакать. Он бросил взгляд на котёнка в руках Леоне. Зверёк пытался встать на дрожащие лапки. Мужчина протянул котёнка Леоне. — Вот… Вот, возьми. Пожалуйста. Я не хочу сделать малютке больно. С гримасой отвращения Леоне взял бездомную кошку на руки. Полнарефф снова заговорил, потом сбился, оборвал себя и пробормотал: — Прости… Полнарефф сорвался с места и побежал. Он скрылся из виду так быстро, что Леоне не успел бы остановить его, даже если бы попытался. Леоне остался стоять один. Чёртов котёнок принялся жевать его палец. Возможно, он всё же сумеет догнать Полнареффа? Но… Нет… Мужчине явно требовалось побыть одному. Если потревожить его, то он может вообще замкнуться в себе. Прижав кошку к груди, Леоне принялся пробираться через густой подлесок церковного сада к главному входу. — Аббаккио-кун! — Нориаки стремительно подскочил к нему. Глаза, покрытые шрамами, закрывали тёмные очки. — Удалось найти Полнарефф-куна? Он в порядке? Леоне покачал головой. — Не думаю, что он когда-либо будет в порядке, Нори, но… — Леоне неопределённо повёл плечом. — Я догнал его, но он снова убежал. Вот. Отдал мне кошку, — проговорил он, поднимая зверька повыше; котёнок громко мяукнул и принялся кусать пальцы Леоне. — Она меня всего исцарапала. — О, бедный малыш… — Нориаки нежно погладил котёнка. — Я… — продолжил он, — беспокоюсь… о том, что может сделать Полнарефф-кун. Он не стабилен. — Знаю. Заметил. Но я ничего не мог сделать. Я… Он просто… — на глазах у Леоне вскипели слёзы, и он заморгал, стараясь остановить этот поток. — Я не сомневаюсь, Аббаккио-кун. Нориаки потрепал мужчину по голове, а затем развернулся, и направился прочь, обратно к мужу. Юноша прощебетал что-то на японском, от чего на лице Джотаро проступило беспокойство. Хол Хорс тяжело опирался на инвалидное кресло Джонни, и тоже совсем не выглядел в порядке. Джонни вцепился в руку Хол Хорса поддерживая морально… а, может, и физически. Леоне не знал, что и думать. Леоне медленно побрёл к группе, прижимая котёнка к груди, внимательно следя, чтобы непоседа не выскочил и не шлёпнулся на асфальт, где его ждала бы неминуемая гибель. Он бросил взгляд на Хол Хорса и повернулся к Джонни. — Нужно вправить нос, иначе заживёт криво. Джонни издевательски хохотнул: — Без проблем, Шерлок! Я же спец по носам, да?! — Подержи. Леоне опустил котёнка на колени к пацану, и потянулся к лицу Хол Хорса. Большой человек вздрогнул, мученически застонав. — Хэй, воу… — поспешил забормотать Леоне. — Всё в порядке, не шевелись… я пытаюсь помочь, ладно? Не дёргайся. С громким хрустом кость встала на место. Джонни вздрогнул всем телом, услышав этот звук. Хол Хорс завопил. Он глядел на Леоне большими, опухшими до двух щёлочек, полными слёз, глазами. — Да, да, — вздохнул Леоне. — Я негодяй. Но так определённо лучше. Джонни, ты сможешь отвезти его в больницу? — Ага. Я привяжу его к крупу Слоу Дэнсер, если потребуется. Леоне пожал плечами. Как угодно, только пусть всё-таки доберутся туда. Цапнув котёнка за шкирку, Джонни поднял того над головой. — Это твой? Леоне не понравилось, как Джонни держит малютку, и он поспешил выхватить зверька обратно и прижать к груди. — Да. Жан отдал. — И как зовут? Мысли Леоне заметались. Он бросил панический взгляд на церковь и выпалил: — Капелла. — Хах. Я ожидал, что ты назовёшь зверя в честь своего ненаглядного Бруно, ну да и хрен с ним. Хэй, Холли! Двигай, давай булками! Леоне покраснел, глядя на то, как Хол Хорс с Джонни медленно шагает к выходу из парка. Он развернулся и направился к жёлтой машине, которая уже ждала его. Он осторожно сел на пассажирское сидение, переборов желание просто упасть. Одной рукой он неловко прижал только получившую имя Капеллу к себе, второй рукой стараясь пристегнуть ремень безопасности. Тициано забрал у него кошку. Леоне с благодарностью посмотрел на его, и пристегнувшись, снова перехватил тощего зверька. — Хах… Тиц… — Ага, Лео. Что случилось? Прозвище уже почти не ранило Леоне. Он поспешил ответить. — Хмф… Ну… Жан… Жан-Пьер… Ему очень плохо, и я ума не приложу, как помочь. Капелла попыталась попробовать на зуб большой палец Леоне, и мужчина вздохнул. Тициано завёл машину. — Ты можешь рассказать? — Н-ну… — Леоне прикусил губу, рефлекторно сжав руки. Котёнок отчаянно запищал, и Леоне поспешил ослабить хватку. — Всё дело в его сестре. Она погибла… случилось… страшное… Леоне смолк. Он не смел рассказать больше. Не его это дело, рассказывать о таких вещах. — Ох. Кх, чёрт. Ну, я был единственным ребёнком в семье. Так что… — Тициано пожал плечами, и машина вильнула. — Упс. Не лучшая идея делать так за рулём, да? Так… кхм… а кошка? Леоне поднёс Капеллу к лицу. Маленький мстительный пушистый помпон тотчас попытался цапнуть его за нос. — Полнарефф дал её мне. Он побежал, я бросился за ним. Мы оказались на заднем дворе церкви. Ну, и… Он нашёл её. Сказал, что чуть не раздавил бедняжку. И в итоге отдал мне. Я назвал её Капеллой. — Классное имя. Потому что церковь? — Угу. Джонни спросил, как зовут, а я запаниковал и не смог выдать ничего умнее. Тициано хихикнул. Звук, вырвавшийся из его горла, был странно-пронзительным. Леоне удалось совладать с собой и ограничиться улыбкой. — Итак, тебе домой, или? Домой? Да, так, наверное, будет правильно. Нужно было решить, оставлять эту кошку или нет. Нужно было приготовить обед. Если Наранча всё ещё торчит в квартире, нужно убедиться, что с ним всё в порядке. Если Наранча там, то и Фуго там. А эту парочку никогда не помешает лишний раз проверить. Фуго… Леоне сдался. — Отвези меня к Бруно, — попросил он. Леоне и в голову не пришло, что кошкам не место в пекарне. Он так хотел (ему было нужно) увидеть Бруно, что прочие мысли вылетели из его головы. Прижав Капеллу к груди и едва не забыв попрощаться с Тициано, Леоне влетел в общий зал и огляделся в поисках своего любимого пекаря. В магазине были только Джорно и Миста. Парни стояли за прилавком и обнимались. Миста едва не обволакивал всем телом хрупкого блондина, который откровенно терялся на фоне своего массивного парня (жениха?). Леоне покосился на Мисту. Боже, Мисте следовало прекратить расти. Наранча отсутствовал, что было особенно тревожно, ведь Фуго находился в зале. Мальчик разговаривал с Триш. Дети расположились на небольшом кресле. Леоне не стал их беспокоить. Он подобрался к двери, ведущей на второй этаж, и бросил на Мисту вопросительный взгляд. Его рука легла на ручку и Леоне поднял бровь. Миста кивнул. Леоне открыл дверь и зашагал наверх. Когда Леоне вошёл в кухню, Бруно что-то пел на незнакомом мужчине языке. Это было настолько интимно, что у Леоне едва не остановилось сердце. Он, как идиот, застыл посреди комнаты с извивающимся котёнком в руках. Бруно развернулся и едва не налетел на него. Волосы молодого человека были собраны в высокий пучок вместо косы. Бруно смолк, оборвав песню, и ошеломлённо замер, глядя на Леоне широко раскрытыми глазами. Леоне неуверенно улыбнулся. — П-привет…? Бруно покраснел. — Гм. Э-э-э… Привет, Леоне, э-э… Как давно ты здесь? — Минут пять? — О, Боже. — Если тебя это утешит, то я ни слова не понял. — Нет, не утешит, но спасибо за попытку. Капелла тоненько пискнула, и их взгляды скрестились на ней. — Боже, это что, кошка? — Да, — Леоне занервничал. — Я… Это плохо? — Ну, нет, но… — Бруно подошёл ближе; на красивом лице застыла гримаса отвращения. Леоне протянул ему жалкого дрожащего котёнка. Капелла в его ладонях попыталась подняться на лапки. Тоненькие, словно веточки, ножки дрожали и подгибались, усики тряслись. Она издала самое жалобное мяуканье, на которое только способны кошки — звук был едва слышен. Леоне отчётливо уловил момент, когда мысли об отвращении вылетели из головы Бруно. — О, бедняжка…. Ей больно? — Не уверен. Жан дал её мне, после… того как… неважно… так что… Её зовут Капелла. Протянувший было руку, чтобы погладить малютку-кошку, Бруно вздрогнул, услышав голос Леоне. Голубые глаза сощурились. Он уставился на Леоне, стараясь прочитать что-то на лице мужчины. Молодой человек недовольно поджал губы. — Леоне? — Д-да? — Что уже успело случиться? Леоне пожал плечами; Капелла пискнула. — Ничего не случилось, Бруно, — со вздохом проговорил мужчина. — Правда, ничего. Не о чем беспокоиться. Эти глаза (такие красивые) сверкнули и сузились. Тонкий палец указал вниз. — Опусти кошку. — Чт… — Я жду, Леоне. Леоне поспешил повиноваться. Капелла неуверенно сделала несколько шагов на неустойчивых лапках. Леоне внимательно следил за её движениями. Руки Бруно обхватили его щёки и заставили смотреть прямо в омут синевы глаз. — Молодец, — проговорил Бруно. — А теперь раздевайся. Леоне побурел, как свёкла. Что? Вот прямо так? Здесь и сейчас? Он неуверенно принялся выполнять требование. Леоне старался сообразить, значит ли этот приказ, что Бруно собрался вытянуть ответы под… пыткой? Хм… если так, то у него… определённо… есть шанс. Леоне стянул рубашку через голову, и рефлекторно прижал ткань к животу, стараясь прикрыться. Он прекрасно осознавал, что между тем, как он когда-то выглядел, и тем, что есть сейчас, огромная пропасть. Бруно не пытался сказать ему, что всё в порядке, что Леоне выглядит хорошо, но в его глазах была такая любовь, что мужчина поспешно уронил рубашку на пол. Вышагнув из ботинок, Леоне запрыгал на одной ноге, снимая носки, и, следом, штаны. Рука неуверенно легла на пояс боксеров, и Леоне бросил вопросительный взгляд на Бруно. Бруно улыбнулся. — Можешь их оставить, — отозвался он. — Иди сюда. Ложись на диван. На живот, будь так добр. ??? Что? Переставший понимать что-либо Леоне, повиновался (как и всегда). Он устроился на животе, повернув голову, стараясь следить за действиями Бруно. Бруно засучил рукава и подошёл ближе, выпадая из его поля зрения. Он забрался на диван, а потом уселся поверх Леоне, потираясь членом о ягодицы. Леоне бросило в жар. — Б-Бруно… — М-м? — руки Бруно заскользили по спине Леоне, осторожно обводя контуры мышц. Леоне закрыл глаза, тихо вздыхая. — Так что случилось, Леоне? — Я… Я просто… Я… Бруно… Ногти Бруно нежно царапнули кожу, и Леоне сдавленно ахнул. — А ты лёгок на подъём, да? — рассмеялся Бруно. Осознав формулировку, Леоне застонал. Он развернулся, пряча лицо среди подушек. Вес Бруно исчез, и Леоне напрягся. Он снова повернул голову, стараясь рассмотреть, что происходит. Послышался шелест ткани. Леоне завис, стараясь осознать тот факт, что Бруно решил раздеться. Леоне вздрогнул, когда к нему прижалось горячее бедро. Бруно снова уселся сверху, и тёплые руки заскользили, перебирая мускулы на голой спине Леоне. Бруно медленно, осторожно лёг на него — кожа к коже. Леоне согласно заворчал, не успев прикусить язык. В ответ Бруно опалил поцелуем его шею. — Полегчало? — Да… да… Бруно издал довольный звук, одна его рука легла поверх ладони Леоне, переплетая пальцы с его. Молодой человек продолжал целовать плечи и шею мужчины. Он просто лежал, вот так, обнажённым, и целовал… Леоне попытался бросить взгляд через плечо, но почти с облегчением обнаружил, что не может поймать взгляд Бруно. — Ты… собираешься…? — пробормотал Леоне. — М? Собираюсь что? — Бруно был сбит с толку. Он искренне не понимал, и Леоне тотчас пожалел о том, что слова сорвались с языка. Но молодой человек ждал ответа. Не в силах выразить мысль словами, Леоне подался бёдрами назад, выгибая спину. Бруно ойкнул. — О, нет, нет, что ты! Я только… — Бруно фыркнул и уткнулся носом в волосы Леоне. — Я… Я просто подумал, что тебе будет приятно… Я… Мне уйти? — Нет… Нет, не за чем… Оставайся, как есть. — Спасибо, Леоне. Бруно снова пошевелился, переплетая ноги с ногами мужчины, вторая рука скользнула под голову Леоне. Бруно принялся напевать себе под нос уже знакомую Леоне песенку. Леоне расслабился, стараясь прогнать из мыслей неловкость от такой вот позы. Он закрыл глаза. — Споёшь для меня? — кое-как Леоне умудрился сложить слова в связное предложение. — Я… Да было бы, что слушать… — Пожалуйста? Повисла пауза. Наконец, Бруно вздохнул. — Хорошо, — отозвался молодой человек и запел. Леоне никогда не слышал звука более прекрасного. Леоне сам не заметил, как погрузился в сон (опять на том же самом диване). Ну, или ему показалось, что он уснул. Он несомненно уснул, ведь Бруно занимался с ним любовью, а Леоне не помнил, когда он успели начать. — Я сплю? — Да, спишь, — порывисто выдохнул Бруно. — Хмф… Хорошо… Так хорошо… Леоне прогнулся в спине, получая в награду лёгкий укус. Одной рукой Бруно придержал его бедро, стремясь не дать пошевелиться. Леоне смутно осознавал, что вокруг них… слышались голоса посторонних. Плевать ему было на это. — Бруно? Могу я увидеть тебя? Бруно позволил ему. Он отстранился, дав Леоне возможность перевернуться на спину, а затем снова начал размеренно двигаться. Леоне запрокинул голову, стараясь увидеть его лицо. Бруно был прекрасен в своей страсти. — Леоне… Хороший мальчик… — из-за учащённого дыхания голос Бруно сбился. Леоне смолчал. Рука Бруно легла на его щёку, и Леоне последовал за движением, закрывая глаза. Бруно нежно гладил ладонями его лицо. — Мой хороший, — шептал Бруно. — Мой драгоценный Леоне. Я люблю тебя, медвежонок. Я так тебя люблю. — Я… Я люблю тебя… Я тоже люблю тебя, Бруно… Бруно… Леоне застонал, выгибаясь, потягиваясь, протягивая руки, чтобы притянуть Бруно ближе. Бруно потряс его за плечо, заставляя проснуться. — Леоне! Леоне, ты в порядке? Бруно. Его прекрасное лицо было так близко к нему, что Леоне в миг забыл о том, что уже не спит. Он обхватил рукой шею молодого человека, притягивая к себе, целуя в губы, а затем, попытался подмять пекаря под себя. Он целовал всё, до чего мог дотянуться, — шею, лицо, плечи, губы. Всё, что Бруно позволял ему. Молодой человек подался ему навстречу. Сначала нерешительно, потом всё увереннее. Бруно позволил себе окончательно расслабиться, когда Леоне посасывал кожу на сгибе шеи (нет, нет, никаких засосов на видном месте). — Л-Леоне… — М-м? — прижав Бруно к дивану, Леоне снова осыпал поцелуями его шею. Он покусывал и тотчас зализывал краснеющую кожу, заставляя Бруно задыхаться. Руки молодого человека, лежащие на бёдрах мужчины, сжались, и Леоне усмехнулся. Урча от удовольствия, он продолжил целовать Бруно, стремясь прижаться ещё ближе, теснее. Боже, Бруно, должно быть, тяжело от его веса… — Бруно… Боже, наконец-то (наконец-то), их бёдра соприкасались. Тело Леоне прошила дрожь. Он обвёл пальцами золотистую клипсу (Бруно всё ещё носил подарок Леоне), и зарылся рукой в чёрные волосы. Руки Бруно сжались сильнее, но вместо того, чтобы притянуть ближе, вдруг оттолкнули. — Остановись, Леоне. Услышав это, Леоне тотчас отшатнулся и неуклюже забился в противоположный угол дивана. Он устало, обиженно уставился на Бруно. Молодой человек был встрёпан (красиво), голубые глаза глядели изумлённо. Он попытался оправить одежду и усесться. — Леоне, пожалуйста… не надо… — Бруно отвёл взгляд. — Не надо, Леоне. — Почему? — Леоне сдвинул ноги вместе, внезапно осознавая, что всё ещё едва одет. — У меня должна быть причина, если прошу остановиться? — Нет. Просто я хотел бы знать… — О, не дуйся, — вздохнув, Бруно запечатлел на лбу Леоне поцелуй. — Просто… не сейчас… я… слишком рано…. — Прости, я просто… — Леоне потёр затылок. — Я только проснулся и не соображаю, что творю. Мне уйти? — Конечно нет! — Бруно подхватил одежду Леоне, сложенную аккуратной стопкой на кофейном столике и передал её мужчине. — Можешь помочь мне приготовить ужин, если хочешь! — Ужин? Я спал так долго? — пробормотал Леоне натягивая рубашку. Он испытал почти ощутимое облегчение от того, что ткань коснулась тела. — О… Нет, на самом деле, совсем не долго… Просто, чтобы приготовить еду на семь человек, нужно много времени. В голосе Бруно послышалась усталость. Леоне не мог не восхититься тем, насколько прекрасен этот человек. Ему всего двадцать пять, а он уже пять лет как отец одиночка. Леоне поспешно натянул брюки, и затем обнял Бруно. Он отчаянно старался дать молодому человеку понять, насколько тот любим. Бруно напрягся, но секунду спустя расслабился и тихо замурлыкал (это он у Наранчи нахватался, или наоборот?). Он сжал руку Леоне. — Мне так жаль, Леоне. Мне жаль, что я не могу дать тебе того, что ты хочешь, — пробормотал он, уткнувшись носом в ладонь мужчины. — Я просто… не могу… Не могу… Прости… — Нет, Бруно! Чёрт возьми, нет! Не смей извиняться за это! — мысли Леоне путались. Почему Бруно просил прощения? Бруно же был идеальным. Бруно не за что извиняться! Ладно… может, его действия и спровоцировали Леоне, но всё равно, за что тут извиняться? Глупость какая! — Бруно, мне не важно. Выбор только за тобой. Я приму его в любом случае. — А… если я никогда не захочу близости? — Значит, я буду всю жизнь довольствоваться твоими поцелуями, — мягко проговорил Леоне и коротко чмокнул чёрную макушку. Бруно вздохнул. Его руки, будто сами собой, обняли Леоне. — Знаешь… Я… На самом деле, я рад, что так получилось. Уже три дня эти мысли не дают мне покоя… — Дурачок! Тебе стоило сказать раньше. Услышав это, Бруно рассмеялся. Он посмотрел на Леоне, на губах появилась призрачная тень улыбки. Он встал на цыпочки, стремясь дотянуться до губ Леоне. Леоне старался не рассмеяться. Он не сумел сдержать смех, и ему вторил звонкий голос Бруно. — Ну, что… Готовим ужин? Бруно поцеловал мужчину в кончик носа и выскользнул из его рук. Он отстранился и принялся бродить по кухне, раздумывая, что бы такого сделать. Леоне следовал за ним по пятам. Он понятия не имел, чем себя занять, но если Бруно хотел находиться в его компании, то значит так и будет. Даже если молодому человеку и не нужна его помощь. — Ма-а-а-а-ам! — раздался на весь дом вопль Наранчи. Мальчишка влетел в кухню и едва не врезался головой в пах Бруно, грозя оставить того евнухом, в раз решив все проблемы пекаря и избавив того от метаний. Переведя дух, Наранча поднял руки над головой и объявил: — Я принёс ужин. — О, хм… — Бруно растерянно принял из рук мальчишки коробку с жареной курицей. — Спасибо, Наранча, это очень мило. Не думаю, что этого хватит на всех, хотя… Молодой человек повернулся к Леоне и выгнул бровь. Леоне уставился в пол. — Папа сказал, что я могу стащить курицу где-нибудь! Я сделал! — Леоне! — Я пошутил! И он прекрасно меня понял! Бруно глубоко вздохнул. — Он не… Наранча не… Леоне, пожалуйста, ради всего святого, больше не говори ему ничего подобного. Леоне пожал плечами. Он всё ещё смотрел в пол. Бруно принялся бродить по кухне, бормоча себе под нос: — Так. Ну и что подают с курицей? Картофель? Леоне смолчал. Тут карты в руки Наранче — это его епархия. Кстати, о… Леоне поднял голову. Перед ним стоял довольный мышонок. Леоне нахмурился и протянул руку, чтобы потрепать вечно торчащие в разные стороны патлы. — Какого чёрта, Микки-Маус? — Я сделал, как ты мне сказал. И я сработал чисто! Никто ничего не видел! — Наранча улыбался, вот только в глазах не было обычных весёлых чёртиков. Леоне прищурился. Он начал волноваться. — Я влез в этот ресторан, — продолжил Наранча, — через заднюю дверь. Даже потом снова запер её за собой, чтобы все думали, будто меня там не было. Я очень нервничал. Такого я никогда не проворачивал. Но я сработал чисто, да? Я хороший? Улыбка мальчишки стала отчаянной, и Леоне поспешил притянуть Наранчу к себе. Мелкий грязнуля, но все же такой любимый. Леоне прижался щекой к волосам Наранчи; Наранча обнял его в ответ. — Каким бы ты ни был, что бы ни сделал, ты всегда будешь самым-самым лучшим, — твёрдо проговорил Леоне. Слова сорвались с губ сами собой. Было удивительно легко. Должно быть, потому, что сейчас их не слышал никто посторонний. Леоне, наверное, даже мог бы притвориться, что не говорил этого. Руки Наранчи сжались сильнее; Леоне вернул пожатие. — Я всегда буду любить тебя, слышишь? — Леоне отстранился и сжал плечи мальчика, глядя тому в лицо. — Тебе ничего для этого не нужно делать, понимаешь? Ни-че-го. И потом… — Леоне хмыкнул. — Давай подумаем, что нам выгоднее. Чтобы ты продолжил дурить, или чтобы поумнел, и Паннакотта проспорил десять баксов? Наранча ухмыльнулся в ответ: — Чтобы Панна продул деньги. — Вот, так держать! Леоне взъерошил волосы Наранчи, приводя их в ещё больший хаос. Он бросил взгляд через плечо на Бруно. Бруно всё ещё стоял спиной к ним, и совершенно не подозревал, о чем Леоне только что говорил с его сыном-грязнулей. Леоне задумался. Возможно, Бруно было лучше и дальше пребывать в блаженном неведении. Видит Бог, молодой человек и так обеспокоен. — Гм, ребят? — в кухню заглянул хмурый Миста. — Триш нашла котёнка на диване. Это нормально? — Это мой, — Леоне развернулся к рослому парню. — Полнарефф нашёл после собрания… Отдал мне… — мужчина очень надеялся, что Бруно не заметил, как его голос дрогнул; а если и заметил, то спросит не при детях. — Её зовут Капелла. — Хм… Понятно… ДжоДжо, кстати, говорит, что это мальчик. Фиг знает, как он это понял. У маленьких кошек ничего не видно… Миста скрылся из виду, бормоча себе под нос. Наранча последовал за ним. Леоне надеялся, что теперь всё будет в порядке. В течение всего вечера Леоне успешно избегал вопросов, связанных с Полнареффом. Когда Бруно спросил, как идут дела в группе, они говорили исключительно о Нориаки и его шрамах. Леоне помог Бруно приготовить небольшой перекус, а затем наблюдал, как молодой человек готовит очень сложный ужин. Было поистине увлекательно смотреть, как Бруно тратит прорву времени, чтобы приготовить своим детям поесть. И чтобы сделать поесть Леоне… Мысль грянула громом в голове мужчины и заставила его покраснеть. Джорно влюбился в Капеллу… Капелло*. Мальчишка таскался за Леоне, допытываясь, знает ли тот, как правильно ухаживать за кошками, какой едой кормить, какие игрушки и какую подстилку купить. Дотошная стервь отставала только когда Миста отзывал его в сторону, чтобы о чём-то пошушукаться. Впрочем, Джорно всегда возвращался… С котом на плече. Это было изнурительно. Фуго вообще шарахался от котёнка. Казалось, мальчик боится даже дотронуться до животного. Он всегда прятался за Леоне, когда блондин с котом появлялись в помещении. К концу дня Леоне уже не сомневался в этом, с нетерпением ждал, когда наступит время идти спать, и отчаянно не хотел идти домой. Бруно повернулся к Наранче (мальчишка всё ещё голодно водил носом над остатками еды). — Наранча, — сказал Бруно. — Если ты и Панна останетесь одни дома, мне стоит волноваться? Наранча пожал плечами. — Неа. — Тогда… Леоне, ты хотел бы остаться на ночь со мной? Леоне умер и воскрес от такого вопроса. — Я… — непонимающе моргнул он. — Я… Я… Конечно! Бруно улыбнулся, и у Леоне перехватило дыхание. — Спасибо, хороший мой. Наранча, ты хочешь забрать кота с собой? — Ни за какие коврижки! Фуго он не нравится. — М-м-м… Тогда, я думаю, что кот поживёт здесь. Со мной, — на миг на лице Бруно мелькнула гримаса отвращения; молодой человек вздохнул. — Ну, полагаю, котёнок всё-таки милый… Завтра мы ему купим всё необходимое… завтра… ты не против, Леоне? — Д-да, конечно, как скажешь. Наранча, наконец, прикончил свою порцию ужина и ушёл, бросив через плечо: — Покеда! Леоне услышал, как он приглушённо зовёт Фуго. Бруно подошёл сзади и обнял его; руки молодого человека были всё ещё мокрыми после мытья посуды. Пальцы скомкали ткань рубашки. — Не уверен… Это потому, что я плотно поел, то ли просто день был долгим, но я очень устал. Леоне положил руки поверх ладоней Бруно. — Да. Да, я тоже. — Если хочешь лечь спать, то я могу пойти сказать Джорно и Мисте, что они на сегодня свободны. — Это… было бы чудесно. О, да, он определённо хотел посмотреть на то, как Бруно выставит Джорно за дверь. Бруно разжал руки, и Леоне последовал за ним. Так как он это выскажет? Бруно просто сунул голову в гостиную, глянул в глаза Джорно и бросил: — На выход. Джорно тотчас поднялся, снял с плеча Капелло, цапнул Мисту за рукав и ушёл. Бруно гордо посмотрел на Леоне. Леоне тихо рассмеялся, целуя Бруно в лоб. — Бруно, ты — нечто, ты знаешь? — Да. Да, мне говорили. Ну что, идём готовиться ко сну? Леоне шёл за Бруно, и он снова не был уверен, сон это или реальность. Может, все же, воображение играет с ним злые шутки? Ведь все знают — чем дольше сновидение длится, тем труднее понять, что ты спишь. Он правда был здесь? В доме Бруно? Они оба трезвы и все же ложатся спать вместе? Часть Леоне вопила, что следует остаться спать на диване, хотя бы для того, чтобы не краснеть так отчаянно. Прежде чем он понял, что происходит, Бруно уже помогал ему раздеваться, поминутно целуя. Мысль о том, чтобы провести ночь вдалеке от этого человека, показалась невыносимой и тотчас улетучилась из головы. В конце концов, в доме было холодно. Бруно подтолкнул Леоне к кровати, заставил лечь, и сам устроился у него на груди, коснувшись поцелуем беззащитного горла. Леоне никогда не подозревал, что действие настолько целомудренное может быть таким страстно-интимным. Но, вот, пожалуйста… Он лежал, перебирая руками чёрные пряди, и мечтал только о том, как откроет утром глаза, а Бруно всё ещё будет здесь. «Кто бы мог подумать» — мысли устало ворочались в голове Леоне — «что моя величайшая сексуальная фантазия, оказывается — проснуться рядом с тем, кто меня любит» Он так и уснул. Бруно лежал в его руках. Их ноги переплелись, а тела прижались друг к другу так близко, насколько это было вообще возможно.