Глава 37: To Hold An Oxymoron Within Your Own Self Is To Be Human. Whole And Broken, We Are All The Same Парадокс - вот основа человеческой сущности. Цел ли человек при том, сломан ли – не важно. В конечном счёте, все мы одинаковы.
Леоне проснулся, потому что кто-то поцеловал его. Открыв глаза, он увидел улыбающееся лицо Бруно и поспешил вернуть поцелуй. Пошевелившись, Леоне зашарил руками по телу пекаря. Почти сразу он обнаружил, что Бруно уже успел снять с себя всю одежду. Леоне поспешил (насколько мог, пребывая в полусонном состоянии) последовать его примеру. Притянув к себе Бруно, он уткнулся носом в чёрную макушку и с наслаждением вдохнул его запах. Бруно прижался к груди мужчины, уютно потёрся лицом о плечо и сжал ногу Леоне коленями. – Эй… – Леоне просунул руку между их телами, и Бруно тотчас сжал её, направляя её вниз, к своему паху. Обхватив рукой член молодого человека, Леоне принялся мягко поглаживать его. Бруно тихо застонал. – И где мой обещанный утренний поцелуй? – Леоне… – Бруно коснулся его губ. Невинный поцелуй – ни у кого из них не было достаточно сил, чтобы углубить его. – Мм ~ Мой хороший Леоне… Леоне согласно хныкул. Коснувшись щекой щеки Бруно, он снова двинул рукой, сильнее сжимая ладонь. Да, вот так… как нравится Бруно. В ответ раздался стон удовольствия. Руки Бруно зашарили по телу Леоне, погладили бока, скользнули по животу, опускаясь всё ниже и ниже… Леоне затрясло, когда пальчики Бруно пробежали по бедру. Мозг мужчины решительно закоротило. Бруно раньше никогда не касался его так… не касался его там. А молодой человек и не думал останавливаться. Напротив, он продолжил поглаживать внутреннюю сторону бедра Леоне, всё ближе и ближе подбираясь к члену. Когда пальцы Бруно сомкнулись вокруг него, Леоне охнул. Он попытался поцеловать молодого человека. Не сумел. Губы мазнули по щеке пекаря. Бруно улыбнулся. Отстранившись, он прикусил кожу на горле Леоне, продолжая по-прежнему осторожно ласкать его член. Он словно был совсем не уверен в правильности своих действий. – Урррм… Чёрт, как же Леоне скучал по тому, как урчит Бруно. Рассмеявшись, Леоне прижался щекой к волосам пекаря и прикусил язык. Нет, только не так. Нужно как можно осторожнее объяснить Бруно, что и как делать. – Ох… Бруно… Солнце, сильнее… Сожми руку… Боже… люблю тебя… – простонал он. Чем сильнее хныкал Леоне, тем увереннее становились действия Бруно. Он сжал руку, с силой поглаживая член мужчины, пока тот бессвязно бормотал поощрения, одаривая молодого человека ответными ласками. Бруно кричал в голос. Нет, он, определённо, никогда не научится сдерживаться (да и не нужно). Вот только стены отеля были такими тонкими… Хватка Бруно усилилась, и он бессвязно запричитал. Леоне казалось, что он почти может разобрать слова. Боже, как же мало было нужно его прекрасному любовнику, чтобы воспарить в небеса. С громким криком Бруно затрясся в оргазме. Синие глаза широко распахнулись, и он прогнулся в спине, содрогаясь от удовольствия. Леоне с любовью смотрел на него. Когда Бруно перестала бить дрожь, Леоне поспешил опустить его на кровать. Бруно тяжело дышал. – Ты… – он опустил взгляд на член Леоне, и густо покраснел. – Ты хоть близок к… – Нет, – улыбнулся Леоне, целуя его в лоб. – Но это нормально. Твоё тело просто совсем не привыкло к подобному, вот и всё. – Я… Можно я… – покраснев ещё сильнее, Бруно потянулся к мужчине и погладил завиток жёстких курчавых волос. Леоне вздрогнул, еле сдерживая стон. Нет уж, пусть Бруно скажет сам… – Леоне… Могу я… сделать это? – Сделать что, солнце? Боже, если Бруно снова не коснётся его, то Леоне просто сойдёт с ума. – Кхм… Могу я закончить то, что начал? Обхватив лицо пекаря руками, Леоне со всей возможной страстью поцеловал его, шепнув в губы: – Пожалуйста. Прикосновения Бруно были лёгкими, совсем застенчивыми. Казалось, от того, чтобы всё прекратить и сбежать молодого человека удерживают только непрерывно слетающие с губ Леоне довольные стоны. Леоне снова поцеловал своего прекрасного Бруно, силясь сказать, как сильно он его любит. Любит… Больше всего на свете… Вторая рука Бруно зарылась в его волосы и принялась перебирать белые пряди. На одном из движений Леоне громко вскрикнул. Бруно едва не подпрыгнул от неожиданности и дёрнул несколько прядей. Прежде чем извинения успели сорваться с его губ, Леоне снова застонал. – Тебе… нравится? В голосе Бруно явственно слышалось удивление. На миг задумавшись, Леоне выбросил подобные мысли из головы. Он тихо захныкал, умоляя Бруно повторить. Поколебавшись, Бруно неуверенно потянул его за волосы. Подчиняясь этой руке, Леоне запрокинул голову. Он дрожал, с приоткрытых губ слетал стон за стоном. Губы Бруно снова коснулись шеи Леоне, прикусили кожу на горле. Хватка на волосах усилилась. – Бруно…. Бруно… Бруно… – Леоне силился сказать хоть что-то, кроме этого святого имени; хотел выкричать сотни благодарностей тому, что делал с ним Бруно. Молодой человек был так застенчив, отдавая ему приказы, ну так и что же? Этим приказам хотелось следовать. Леоне раз за разом выстанывал это имя вперемешку с прочими бессвязными фразами. Бруно, самозабвенно усыпавший поцелуями его шею, вдруг тихо пробормотал: – Мой... хороший… мальчик. Леоне кончил с криком. Не таким громким, как Бруно, но уж точно не тихим. Вздрагивая, Леоне опустился на кровать. Схватив простынь, Бруно принялся оттирать сперму с ладоней. – У-у-ум… Фу! – Бруно в отвращении наморщил носик и высунул язык. Он выглядел настолько мило, что Леоне не сумел удержаться. Приподнявшись на локте, он подтащил к себе Бруно и запечатлел на его губах поцелуй. – Доброе утро? – с любовью проговорил пекарь, когда Леоне выпустил его. – Доброе… в душ? – Охотно… Бруно позволил Леоне искупать себя и высушить волосы, при условии, что Леоне не будет сопротивляться, когда Бруно собственноручно оденет его. Леоне не сопротивлялся. Они вышли из номера, спустились в вестибюль и направились в столовую завтракать. Бруно, казалось, был готов съесть слона – столько набрал себе на поднос. Леоне зацепил тарелку с овсянкой (тростниковый сахар, изюм и злаки) и, воспользовавшись тостером, разогрел клубничные вафли. И нет, он не подпрыгнул от неожиданности, когда эта шайтан-машина звякнула, оповестив о готовности блюда. Они сидели за столом бок о бок. Внизу под столешницей их ноги переплелись. Отщипнув кусочек вафли, Леоне поднёс его ко рту Бруно и, в самый последний момент отдёрнул руку, сунув вкусность себе в рот. Бруно возмущённо пискнул и насупился, ткнув Леоне по руке. Леоне рассмеялся. Дотянувшись до Бруно, Леоне утянул его в поцелуй и предложил своему надувшемуся, как мышь, пекарю ещё кусочек. Вокруг были люди. Люди смотрели. Плевать. Леоне было всё равно. Он был слишком счастлив, чтобы думать о них. Здесь и сейчас Бруно был рядом с ним. Пакостно улыбнувшись, Бруно ущипнул Леоне за бок. – Булочка, – шепнул он. Теперь насупился уже Леоне. Отвернувшись, он сердито сунул в рот ещё кусок вафли. – О, да ну брось… Не сердись? Леоне фыркнул. – Ну... пожалуйста? Леоне яростно затряс головой. – Мне… очень жаль? – Не верю. – Ну… хорошо, не жаль. О, ну, Леоне! Ну да, у тебя мягкий пресс, – Бруно поднялся и прижался к спине мужчины, – но кто сказал, что мне это не нравится? Леоне старательно игнорировал его поползновения. – Ну, медвежонок! Не игнорируй меня… – Я не игнорирую. Я просто с тобой не разговариваю. Руки Бруно переместились на живот мужчины, и пекарь хихикнул. Леоне вздохнул. – Я люблю тебя, Леоне. Сменив гнев на милость, Леоне развернулся к Бруно, притягивая того к себе и осыпая поцелуями его лицо. – … Я тоже тебя люблю. Двое мужчин вошли в столовую и уселись за соседний столик. – Прикинь, чувак, – громко заявил один из них, – у меня за стенкой соседи всю ночь кувыркались! Нахмурившись, Леоне бросил настороженный взгляд через плечо. – Не, ты зацени, – продолжил говорливый. – Сижу я, значит, сморю любимый сериал, а они там концерт устроили! Прям симфония! – Шутишь? – Серьёзно?! Да я даже имя разобрал! Одного из их зовут Леоне! Бруно побелел как полотно. Леоне же напротив расплылся в счастливой улыбке. – Не смейся… – тихо прошелестел Бруно. Леоне чмокнул пекаря в лоб. – Ну, прости, солнце, – покаянно вздохнул он и развернулся к зубоскалящей парочке. – Эй, вы! – холодно бросил Леоне. – Вас мамы не учили, что говорить о людях в их присутствии так, словно их тут нет, не вежливо? Его слова произвели эффект взорвавшейся бомбы. Мужички подскочили, рассыпались в извинениях и поспешили ретироваться в другой конец зала, сменив тему. Любопытная реакция… Бруно прижался к нему, отчаянно стараясь казаться как можно меньше, и тихо пискнул. Из другого угла зала снова донеслось несколько комментариев относительно его… громкости. Ох, какая же чушь! К тому моменту, когда Леоне, наконец, удалось вытащить Бруно из-за стола, пекаря уже трясло от смущения и ярости. Чего было больше, Леоне не знал, но сильно подозревал, что смущения… Они вернулись в номер, и Бруно протащил Леоне в комнату к кровати. Уронив мужчину на матрац, он упал сверху и уткнулся носом в его шею, всхлипнув. Леоне рассеянно убрал с лица всё ещё мокрые после душа волосы, и забормотал слова утешения, осторожно баюкая Бруно. – Ты в порядке, солнце? – Не-е-е-ет! И никогда не буду! – Никогда-никогда? – Нет! Они же нас слышали, Леоне! – Слышали. И они… и ещё пара-тройка людей... – Что?! – Ну, да. Соседи справа, наверняка люди в комнатах сверху и снизу тоже… Плюс те, кто был в коридоре… Бруно застонал, пряча лицо на груди у Леоне. Леоне снова принялся поглаживать молодого человека. В конце концов, ему всё же удалось успокоить Бруно, и тот потянулся за поцелуем. Нежно обняв пекаря, Леоне поспешил выполнить его молчаливую просьбу. Он прижался к губам Бруно, лаская его язык своим и выдыхая стоны ему в рот. Было так странно-приятно лежать с Бруно здесь, на кровати в отеле. Настолько, что Леоне поспешил забыть обо всех «зачем» и «почему». Имело значение только «здесь» и «сейчас». Бруно. Бруно лежал в его руках. Бруно хотел быть с ним, целовать его… Они сходили друг по другу с ума, словно были насильно разлучены на долгие-долгие годы. Это… Это дарило иллюзию дома… Леоне отчаянно не хотел уходить. Отстранившись, он изучающе уставился на лицо Бруно. Он совсем не хотел оставлять его. – Бруно… – Знаю… – молодой человек пошевелился, обвивая руки и ноги вокруг талии Леоне. – Мы не можем снова… Да? Леоне покачал головой, аккуратно убирая прядь темных волос с лица Бруно. – Нет, не можем. Вздохнув, Бруно притянул его к себе. Леоне потянулся, прижимаясь к нему, и уткнулся носом пекарю в шею. Бруно пах сахаром. Бруно принялся перебирать волосы Леоне, и мужчина закрыл глаза. Не было в мире никого больше. Только они. Только рядом. – Я виноват… Леоне молча ждал, позволяя молодому человеку собраться с мыслями. – Я очень виноват… Будь я смелее, всё это давно бы уже закончилось… Но… Но Леоне, я так… боюсь… – голос молодого человека дрожал. – Вдруг… вдруг он тогда разлюбит меня? – Ох, Бруно… – Леоне осторожно перенёс вес тела, прижимая Бруно к кровати. – Я, как ты помнишь, уже разговаривал с Паоло… Он не производит впечатление того мешка с дерьмом, которым является папаша Панны… или мой. Он тебя любит, Бруно. Тебя, а не то, что ты там себе придумал. И, я уверен, он хочет, чтобы ты был счастлив…. В любом случае… Даже если я… Я… Леоне прикусил губу. С языка вот-вот грозило сорваться: «Даже если я недостоин тебя». Леоне умолк, и Бруно, обхватив руками его лицо, и с нежностью посмотрел ему в глаза. – Леоне Аббаккио. Леоне нервно поёжился. – М? – Я люблю тебя. Люблю, слышишь? Рядом с тобой я счастлив. Счастливее всех на свете. – Счастливее всех? – с усмешкой переспросил Леоне, стараясь скрыть дрожь. Они не виделись так долго… Целых… несколько месяцев? И теперь слова любви вызвали в Леоне нечто сродни паники. Он отвык… – Счастливее даже Наранчи? Бруно тихо рассмеялся и снова притянул его к себе. – Нет… с Наранчей никто не сравнится. Но я согласен и на второе место. Теперь смеялись уже оба. Леоне не знал, от чего, но ему снова захотелось плакать. – Бруно? – М-м? – Спасибо. – Не за что, дорогой, – Бруно ласково погладил его. – Ты… Ты и правда думаешь, что отец примет наши отношения? Кивнув, Леоне прижал молодого человека к себе. – Хорошо, – шепнул Бруно. Расставание было тяжёлым. Леоне хотелось снова заключить Бруно в объятия, снова поцеловать его… В последний раз… В последний… в самый-самый последний… Хватит. Нет смысла откладывать неизбежное. Они ушли каждый своей дорогой. Бруно – в пекарню; он нёс в руках пакеты с подарками. Леоне – в свою старую квартиру. Оба то и дело оглядывались назад. В глазах каждого светилась любовь и нежность. Наконец, они отошли друг от друга настолько далеко, что оглядываться стало бесполезно. Леоне всё равно ещё не раз обернулся. Холод улицы снова попытался пробраться Леоне под кожу, но раскалённый уголёк любви Бруно и следы его касаний согревали сильнее солнца. Маленькая квартирка встретила Леоне манящим запахом риболлиты, томившейся в духовке и тихим пением Наранчи. Разувшись, он вошёл в кухню и обнял своих сыновей, поцеловав каждого в макушку. Возможно… Возможно, и это место тоже его дом…_____________________
Через день Леоне обнаружил, что не выпадать из реальности значительно проще, если вокруг суетится Наранча. Осторожно попросив мальчика время от времени давать ему пинка, если тот заметит, что Леоне ушёл в астрал, мужчина ожидал отказа. Наранча пришёл в восторг. Это было… странно, но в целом… если это поможет, то сойдёт и так. Дело кончилось тем, что на Леоне вытаращились все посетители боулинг-клуба. Наранча воспринял свои новые обязанности «почётного раздавателя трендюлей и затрещин» с излишним энтузиазмом. Потерев саднящую щёку, Леоне потрепал Наранчу по голове и, неуклюже подняв шар, катнул его вниз по дорожке. Шар тотчас угодил в жёлоб. – Ну, вот туда попадать не стоит. Порозовев от смущения, Леоне бросил на своих детей строгий взгляд. – Угу. Я знаю, спасибо, Панна. Взяв ещё один шар, Леоне с блеском повторил свой «успех». Наранча с хохотом врезался в него. – Смотри! – мальчишка по-акульи улыбнулся. Цапнув шар, он катнул его к кеглям. Шар отчаянно вихлял и, казалось, вот-вот должен был угодить в жёлоб, но, предсказуемо (для всех, кто знал мальчишку) срикошетив от штанги, под идеальным углом врезался в кегли, выбивая страйк. Ещё один. – Вот так, детка! Бери пример с папочки! – Наранча с хохотом отскочил от Леоне, с энтузиазмом глядя, как Фуго записывает на его счёт очередные 5 очков. Леоне принялся терпеливо дожидаться, когда кегли вернутся на дорожку. – Итак, – Наранча плюхнулся на диванчик. – Что там с мамой? – Ты о чём? – Ой, да ну брось! Ты сваливаешь, папа уходит, куда глаза глядят. И ночевали вы хрен знает где. Оба. Кроме того, секи мысль: чем больше ты проводишь времени с Бруно, тем спокойнее и расслабленнее ты выглядишь, и… – снова выбив страйк, Наранча радостно взвыл. – Йуху! Ещё один, Панна! – Это… – Леоне смущённо улыбнулся ему. – Ты крут, парень. – Правда? – Без базара! Фуго сбил несколько кегль, и Наранча снова издал клич папуасов, вышедших на тропу войны. Блондин застенчиво присоединился к веселью. – Получилось, – с лёгкой улыбкой проговорил он. – Да, чёрт возьми! Схватив Фуго за руки, Наранча принялся кружить его по залу. Леоне поднялся с диванчика, намереваясь сохранить свой идеальный (для гольфа) счёт незапятнанным ни единым баллом. Да уж, боулинг у него не пошёл. Впрочем, не сказать, чтобы Леоне это вообще заботило. Мужчина удовлетворённо наблюдал, как Наранча снова подскочил к дорожке, чтобы очередным броском оставить их с Фуго далеко позади. Хохоча, Наранча стащил с тарелки крекер и сунул в рот. Действительно, это была исключительно их с Фуго проблема, не так ли? Отбежав к стойке администрации, Наранча прискакал обратно с кувшином «Cheerwine» и пластиковыми стаканчиками. – Ну, в общем, бать, чтоб ты там не вытворил, но папа значительно посвежел. Вы покувыркались, да? – Кхм, следите за языком, молодой человек! Наранча только вопросительно выгнул бровь, и Леоне пришлось смириться. – Угу… Ты был прав, ему действительно было необходимо моё присутствие. По крайней мере, он нашёл в себе силы хоть немного поспать. – Это хорошо. А то, зная его энтузиазм… Он работает не покладая рук. И знаешь, что я думаю? Что во всём виноват его старик. Проблема отцов и детей не в возрасте. Просто предки-молчуны забывают говорить детям, что они в чём-то хороши! Считают, что не ругать уже за глаза. А так не бывает. Детям нужно знать, что они справились! Верно я говорю? – Я… – Леоне прикусил губу. Он не особо хотел рассказывать о том, как прошло его детство. – В общем, мои родители… были довольно откровенны в высказывании своего мнения на мой счёт. Тоже не сахар, знаешь ли. – М-м-м… Молодец, Панна! Слушай, может хоть ты уговоришь Бруно время от времени брать тайм аут? Тебя он хотя бы слушает. – Не уверен. Он – трудоголик. Такие не выживают, если не заняты чем-нибудь. – Тогда найди ему другое занятие, – буркнул Наранча, сунув Фуго стакан с газировкой, и махнул Леоне, приглашая выйти к дорожке. С тяжким вздохом Леоне подчинился. Снова шар, и снова в жёлоб. Леоне вернулся на диванчик. Усмехнувшись, он принялся наблюдать за Наранчей, который громко предвкушал свою неизбежную победу. Фуго притулился к нему под бок. – Вы говорили о папе? – Угу. – М-м… Он слишком много работает. Леоне снова согласно угукнул, подтверждая, что да, именно об этом и шла речь. – Наранча считает, – продолжил Фуго, – что он всё ещё пытается что-то доказать отцу. Я думаю – это защитная реакция. Когда ты готовишь, стираешь, убираешь и заполняешь бумаги, не думать становится проще. Бруно пытается не думать. Согласно хмыкнув, чтобы показать, что слушает мальчика, Леоне уставился на Наранчу. Безумная белка выбила седьмой страйк подряд и радостно вскинула руку вверх. Фуго допил остатки газировки и снова потянулся к кувшину. – Но… в общем, кто бы из нас не оказался прав… Ты – единственный с кем папа вообще согласится поговорить на эту тему. Тут наши мнения сходятся. – М-м-м… – Леоне вписал на счёт Наранчи ещё пять баллов и мысленно расписался в своей полной некомпетентности. – Знаешь, раньше я думал, что у Бруно нет недостатков. – Мы все так думали. Взяв крекер, Леоне задумчиво покрутил его в руках. Наранча выхватил у него снэк и сунул себе в рот. Кивнув Фуго, он уселся рядом. – Уф… Знаешь, я даже рад, что это не так… но... Он просто наш папа. Понимаешь? Поднявшись, Фуго поцеловал Наранчу в висок. – Да… Он наш папа. Леоне рассеянно проследил, как Фуго затянутыми в перчатки руками поднимает шар и отправляет его вниз по дорожке. Он думал о том, что сказали ему его сыновья. Он думал о Бруно с его страхами, причудами и беспокойствами. Настала его очередь. Очередной шар укатился в жёлоб. Бруно – милый чудак с пятью детьми и огромным чемоданом комплексов за спиной. Кажется, Наранча в очередной раз оказался прав. Бруно – человек, дичившийся всего и всех, был во сто крат лучше того светлого образа, который Леоне себе нарисовал. Он любил Бруно. Любил любым… Шар сбил-таки одну-единственную кеглю. Наранча неистовствовал. Что же… Всё не так уж и плохо, да? Игра закончилась. Они больше не говорили о Бруно. Наранча ожидаемо выиграл. На счету Леоне гордо красовался один балл. Они отправились домой. Рождество… уже через неделю? Скоро они обменяются подарками. Наранча с апломбом заявлял, что Триш придёт в восторг от пальто и будет носить его, не снимая. Леоне искренне надеялся, что он был прав. Фуго мечтал о том, как Миста заберёт щенков и избавит их дом от летающей повсюду шерсти. Леоне беспокоился, что Бруно не понравится приснопамятный медведь и пытался придумать, что бы ещё подарить пекарю. Ювелирное украшение? Заколки для волос у Бруно уже были. Серьги? У него разве проколоты уши? (Наранча, вроде как, сказал, что да …) Может, спросить у Жана? Технически, до рождества их группа успеет собраться ещё раз, но… Лучше бы купить ещё один подарок пораньше. Наранча посоветовал ему не париться. Ну да, конечно. Леоне направился на работу. Он очень хотел, чтобы вдруг случилось чудо, и в пекарне обнаружился Жан. Тогда не пришлось бы ждать до субботы. Приобрести мобильный телефон? Хмф… Нет, слишком сложно… Войдя в пекарню, Леоне притормозил, разглядывая интересную картину. За прилавком стояла Триш. Миста снова подбрасывал в воздух уже знакомого Леоне ребёнка. Чериот визжал и дрыгал ногами. Коюки (на удивление, нормально одетая), заплетала волосы Хионе, а Эрмес носилась по залу, стараясь выловить Марко. Хитрый мальчишка всякий раз ускользал от рук матери. Ещё раз подбросив Чериот, Миста опустил его на пол, и махнул рукой Леоне. Чериот тотчас метнулся к мужчине. Двое других детей поспешили последовать его примеру. Леоне подхватил их на руки. – Ну что, демонята? Что случилось, пока меня не было? – Мой покемон победил покемона Марко! – сообщила Хионе, вцепившись в правую руку Леоне. – Потому что ты спрятала мой ГеймБой! – Марко возмущённо ткнул сестру по голени. Чериот повис на левой руке Леоне, как на тарзанке. Леоне поспешил вернуть непосед родителям (Мисте). Ещё раз оглядев зал, он сунулся на кухню. К его удивлению, Бруно там не обнаружилось. Духовки тоже были пусты. Логично. Нужно сначала продать то, что Бруно уже успел наготовить. – Если ты ищешь Бруно, – протянула Триш, когда Леоне вернулся в зал, – то он ушёл обедать. Вместе с Паоло. – М-м-м… – Леоне кивнул, прикусив щёку. – Спасибо за информацию. – Угу… – девочка улыбнулась и отвернулась к окну. Что она там увидела? Искала ли в толпе копну розовых, как у неё самой, волос? Леоне до сих пор помнил, как Триш упала на пол, стараясь спрятаться, когда Дьяволо и Доппио зашли в пекарню. Почему она их боялась? Леоне отвёл взгляд. Наверняка девочка смотрела в окно по какой-то другой причине. Внезапно ему в голову пришла безумная идея. Он точно знал, что ещё нужно, нет! жизненно необходимо подарить Бруно на Рождество. Леоне метнулся к Мисте, старательно уклоняясь от крохотных детских ручек. Последние несколько метров Чериот и Марко проехали на нём, как шимпанзе, вцепившись в ноги. – Миста? – Да-да? – отозвался парень, подбросив Хионе вверх (слишком высоко!). Только когда девочка снова оказалась у него в руках, Леоне успокоено выдохнул. – Так чего надо-то? – Мне бы отлучиться ненадолго. Если Бруно вернётся раньше, передай ему, что я опоздаю на пару минут. – Есть, сэр! Снова подняв детей с пола, Леоне вернул их в заботливые руки матери и поспешил прочь. Вслед ему понеслись приглушённые ругательства «счастливой» Коюки, крякнувшей под весом своих чад. Холодно… Всё же стоило надеть пальто… Нет, Леоне решительно не собирался возвращаться. Не хотел рисковать. Без сомнений, стоит ему появиться на пороге, как дети снова повиснут на нём (И потом, он же только что ушёл. И вдруг, значит, решил вернуться?) Обхватив себя руками, Леоне поспешил вниз по улице, покупать второй подарок для Бруно. Он спрячет его под кроватью, а не под ёлкой. Такое точно не стоит открывать в присутствии детей. Секс-Шоп оказалось найти на удивление просто. Дверь бесшумно открылась (и слава Богу!), а флегматичный продавец за прилавком даже не посчитал нужным поднять голову и посмотреть на клиента. Леоне огляделся вокруг. Спокойствие, только спокойствие! Одна его часть захотела одеть Бруно в какой-нибудь тематический костюм, но у пекаря уже было несколько комплектов кружевного белья, так что… И потом, весьма сомнительно, что Бруно вообще решится нацепить на себя кокетливые чулочки и радикальную мини-юбку… Ох, как бы аппетитно она на нём смотрелась! Представив, как он в один прекрасный день предложит Бруно подобный эксперимент, Леоне улыбнулся и, покачав головой, направился к стеллажам с более обыденными вещами. Пачка презервативов – без вариантов. Леоне совсем не хотелось потом вымывать из себя посторонние жидкости. Смазка, чтобы никто никого не порвал. Если Бруно решится… если решится… Ох…Порозовев, Леоне принялся вчитываться в ярлычки. Нужно выбрать что-то, что понравится им обоим. Или… по одной для каждого? Тогда… Вишня? Вот уж нет. Вишня мгновенно вызвала стойкую ассоциацию с Нориаки. Клубника? Уже лучше. И… буччеллати! Леоне рассмеялся. Интересно, Бруно сильно обидится, когда увидит смазку со вкусом печенья с сахаром? О, Леоне очень хотелось увидеть выражение лица пекаря в тот момент, когда тот прочтёт этикетку. Может, присовокупить к подарку какую-нибудь игрушку? Конечно, Бруно наверняка сгорит от стыда, но… может Леоне улыбнётся удача и ему позволят понаблюдать? Светя алыми от смущения щеками, Леоне поспешил пройти к кассе. Стоило убраться из магазина, а то утром все газеты будут пестреть заголовками: «В Секс-Шопе Обнаружен Труп Мужчины». Продавец смотрел на Леоне добрыми коровьими глазами. Леоне был абсолютно уверен, что уже через час тот и не вспомнит, что в магазин вообще кто-то заходил. Идеально. Заплатив требуемую сумму и сунув покупки в чёрный непрозрачный пакет, Леоне выскочил на улицу, не удосужившись забрать чек. Следующим местом, куда он направился был магазин «Всё по 1 $», где Леоне намеревался купить подарочные пакеты. И нет, нет, нет… Никаких стрёмных брелков… Брелок лёг в корзину вместе с пакетами. Он сунул пластиковый пакет в подарочный, не распаковывая. Бруно наверняка будет проще, если, открыв обёртку он не сразу обнаружит рядом с чёртовым плюшевым мишкой пачку презервативов и смазку. Вернувшись в пекарню, Леоне обнаружил, что Бруно всё ещё не вернулся. Прекрасно. Значит он сможет спрятать подарок. Если бы… Если бы Бруно оказался в зале, то Леоне, вероятно, пришлось бы провалиться сквозь землю… А если бы… Если бы его заметил Паоло, то Леоне пришлось бы прямо заявить ему, что он приготовил подарок своему боссу. Тогда подарок непременно сунули бы под ёлку. Интересно, если так сделать, заметит ли кто-то? Глупый вопрос, Бруно точно заметит (он коршуном следит за подарками). И как тогда объяснить пекарю перестановку коробок? А если Бруно решит полюбопытствовать? Леоне ведь не выдержит и скажет, какой конкретно свёрток от него. Чёрт, мужчина не хотел пропустить момент, когда Бруно откроет его подарок. Леоне нацепил на лицо невозмутимую мину. Бруно всё ещё не приехал. Семья Коюки по-прежнему оккупировала зал, но дети были слишком увлечены печеньем, чтобы заметить, как он крадётся к лестнице. Юркнув в спальню Бруно, Леоне стремительно спрятал пакет с подарком. Отлично! Идеальное преступление! Свершив своё «чёрное дело», Леоне поспешил вернуться вниз и убедиться, что никто не заметил его отсутствия. Едва он встал за прилавок, как вернулись оба Буччарати. Засмотревшись на Бруно, Леоне едва не запорол заказ, нажав не ту кнопку. Тряхнув головой, он постарался собраться с мыслями. Понимающе хмыкнув, Миста прогнал его прочь. Кажется, парень искренне сочувствовал ему. Когда Триш сказала Леоне, что Бруно обедает с отцом наедине, в груди у мужчины затеплилась надежда. Она сдохла в корчах, стоило ему увидеть выражение лица Бруно, потащившего на кухню стопку грязных тарелок. Бруно в отчаянии бросил на Леоне умоляющий взгляд, и уставился на дверь. Без слов поняв молодого человека, Леоне нырнул следом за ним и сразу же направился к раковине, включая воду. Вдруг следом за Бруно придёт Паоло? Мало ли… Дверь за спиной тихонько хлопнула. Леоне даже не вздрогнул. Послышались шаги. Леоне обернулся. Позади стоял совершенно сломленный Бруно и потерянно смотрел на него. – Леоне? Мужчина поспешил обнять его. – Что? Что такое, солнце? Что не так? – Я… Я правда пытался, Леоне. Честно пытался, но… Не смог… прости… Бруно трясло, как в лихорадке. Леоне так сильно хотелось его поцеловать… Но, увы, помада… – Всё в порядке, детка. Не переживай… Мы что-нибудь придумаем. Все будет хорошо, я обещаю. Прижав к себе Бруно, Леоне принялся перебирать его волосы. Постепенно молодой человек перестал дрожать и, в конце концов, отстранился. Леоне обхватил лицо пекаря ладонями, заглядывая в глаза. – Ты в порядке? – Нет… – Бруно улыбнулся тускло и грустно. – Не в порядке… Я… так по тебе скучаю, Леоне… – Я тоже скучаю, солнце. Нетвёрдой походкой Бруно ушёл прочь. Молодой человек был всё ещё слишком уставшим, но, кажется уже достаточно восстановился, чтобы продержаться до вечера. Леоне был невероятно горд собой. Ему удалось вдохнуть в Бруно капельку сил. Не бог весть что, конечно, но всё же… Леоне принялся мыть посуду. Он обнаружил, что у входа в кухню, привалившись к косяку стоит Паоло только минут десять спустя. Леоне кивнул мужчине, не желая начинать разговор первым. Паоло вернул любезность. Леоне снова сосредоточился на мытье плошек. По позвоночнику вверх побежал нервный озноб. – Ты выбрал какой-то странный способ ухаживать за моим сыном, – обронил Паоло, наблюдая как Леоне перемывает гору тарелок, перепачканных Бруно. Леоне на секунду застыл, затем снова начал намыливать какую-то чашку. – Я не ухаживаю за вашим сыном. – Рядом с тобой он заметно веселеет. Смотрит на тебя так, словно ты – лекарство от всех бед. В кухне повисла тишина. – Кхм… – Леоне неловко кашлянул. Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт… – Я разве могу что-то с этим поделать? – Можешь, – отозвался мужчина. – … Ответь, почему Бруно притворяется, что не заинтересован в тебе? Леоне затошнило. Бруно… Это дело Бруно… Он не имел права вмешиваться… Тяжёлый ком подкатил к горлу. Дрожащими руками Леоне обхватил чашку. Молчать… Молчать! Но… Да к чёрту! Леоне всегда был тем ещё ублюдком, так что… – Почему? – он покачал головой и сам себе удивился. Откуда в одном простом слове столько презрения? – Потому что он решил, что стоит тебе узнать о том, что он гей, как ты откажешься от него. Паоло ошарашенно вытаращился на него. Одна часть Леоне виновато заскулила, но вторая… о, вторая очень хотела, чтобы Бруно сейчас оказался здесь и увидел лицо своего отца. – Что... ты сейчас… сказал? Леоне вздохнул. – Я сказал… – он развернулся к мужчине, стряхивая воду с рук, – твой сын думает, что стоит тебе узнать, что он гей, как ты разлюбишь его. Паоло застыл восковой фигурой музея Мадам Тюссо. На лице рыбака огромными буквами ясно читался вопрос: «КАК ТАКОЕ ВОЗМОЖНО?» Леоне оскалился. Что же, если не он, то, видимо, никто во всём грёбаном мире не решится рассказать старику, как крупно тот облажался. Отлично! Он не против! – Всё из-за тебя! – Остапа понесло. – Ты достал его своими требованиями найти достойную жену. Ты вообще себя со стороны слышал?! Бруно… – Леоне отбросил с лица мешающиеся волосы. – Бруно очень чувствителен. Его ранят чужие слова! С лица Паоло исчезли всякие эмоции. Он пустыми глазами смотрел на Леоне. Леоне глухо зарычал. – Ты серьёзно?! Не понимаешь? Ты… Ты знал, что Бруно панически боится секса? Нахмурив брови, Паоло с любопытством посмотрел на Леоне. – Он что? – Ты слышал! Он боится этой части человеческих отношений, потому что ты, старый козёл, никогда не говорил с ним об этом. Ты, должно быть решил, что он и сам обо всём узнает, да? Но Бруно совсем не такой человек! Ему нужно услышать, и услышать именно от тебя, что хотеть кого-то – нормально! Когда я впервые появился здесь, он едва мог заставить себя подойти к своим детям и обнять их! Ты никогда не обнимал его первым, и он рос в полной уверенности, что это – в порядке вещей! Что ему подобное не позволено! Паоло мрачнел с каждым сказанным словом, но Леоне вовсе не собирался останавливаться. – Ты хоть представляешь, – продолжил Леоне, – что однажды дошло даже до того, что он, не зная что делать со всем этим, рыдал у меня на плече? И во всём виновато твоё чёртово воспитание! Сколько ещё это будет продолжаться? Он в упор не видит очевидного, если не сказать прямо. Всё то, что ты ему не додал, все сомнения тянут его на дно, рвут на куски! Да мать твою, Паоло, ты что совсем ослеп на старости лет? Не видишь, как он работает до полного изнеможения? А знаешь ли ты вообще, что твой сын ненавидит рыбу?! Знаешь ли… – на этих словах голос Леоне дрогнул. – Знаешь ли, что однажды он сказал мне, что всякий раз вынужден ночью прокрадываться на кухню посреди ночи, потому что чёртову, горячо любимую тобой рыбу, его желудок просто не усваивает? Возможно, он перегнул палку. Возможно, влез куда не стоило. Возможно, Бруно возненавидит его за это, но смолчать… Смолчать – было выше его сил. Сделав вдох, чтобы успокоиться, Леоне устало бросил: – Опомнись, Паоло. Твой сын – не ты. – Он думает, что я могу перестать его любить? – голос рыбака дрогнул. Леоне скривился. Как ни старался, он не мог заставить себя сочувствовать этому человеку. Мужчина, стоявший перед ним, получил по заслугам. – Да, так и думает. Даже выставил меня вон, чтобы показать тебе, какой он примерный сын. Паоло молчал. Наконец, видимо придя к какому-то решению, он одарил Леоне тяжёлым взглядом, кивнул и вышел из комнаты. Секунду спустя, на Леоне снизошло осознание совершенного поступка. Силы разом покинули тело. Леоне тяжело опёрся о ближайший стол, стараясь выровнять дыхание. Боже, что же он натворил! Спрятавшись на кухне, Леоне ждал, что кто-нибудь придёт. Часы шли, но никто так и не явился. Леоне не был уверен, стоит ли считать это хорошим знаком, или нет. Леоне бросил затравленный взгляд на часы. Никогда раньше он так сильно не ждал конца рабочего дня. Время… Пора идти… Верно… Когда грянет буря, он хотел оказаться как можно дальше от её эпицентра.__________________
Открывая на следующий день дверь пекарни, Леоне заметно нервничал. Тёплый воздух пахнул в лицо, помогая расслабить напряжённые мышцы. Леоне огляделся. Ни одного из Буччарати не было видно. За прилавком стоял Миста. Он держал на руках Джорно. Тот обвил ногами его талию, и цеплялся за парня как маленький ребёнок. Увидев Леоне, Миста приветливо махнул рукой. Леоне вздрогнул. – Эй, Аббаккио! Как делишки? – Вроде не плохо. Как твоё ничего? Миста бросил счастливый взгляд на Джорно и заулыбался. – Всё супер! Джорно зашевелился. Устроив голову на плече Мисты, он вперил в Леоне ледяной взгляд своих невозможных сине-зелёных глаз. – Аббаккио. – Джованна. И всё? Ни насмешек, ни угроз? – Бруно просил передать тебе, как явишься, что он ждёт наверху. Если попробуешь куда-нибудь деться… Думаю, Наранча с радостью поможет тебе протиснуться в дверь. Рефлекторно положив руку на живот, Леоне поспешил к двери. Джорно снова дразнил его. Это взбесило Леоне. Он был так зол, что, распахнув дверь, даже забыл испугаться. Секунду спустя он увидел Бруно. Воспоминания о том, что он вытворил снова пронеслись перед глазами, и Леоне объял в ужас. Бруно стоял у окна. Услышав, что кто-то вошёл, он повернулся. В глазах молодого человека не было злости. Только любовь, нежность и… облегчение? – Леоне. У Леоне перехватило дыхание. Шагнув вперёд, он обнял Бруно. Тот обнял в ответ. – Миста сказал, ты хотел меня видеть. – Я… Да… – согласился Бруно. Отстранившись, он погладил Леоне по щеке. – Ты поговорил с моим отцом вместо меня, Леоне. Опустив голову, Леоне покаянно кивнул. – Я… Я не… Это не специально… Но так вышло… Мне жаль, Бруно… – Тише, всё хорошо. – Ты… не злишься? – Ну… – Бруно нежно поцеловал его. – Признаться, по началу я был несколько рассержен… Но, давай посмотрим правде в глаза, сам бы я никогда не решился… Я… такой трус… Так что, ты прощён, Леоне. Услышав это, Леоне чуть не рухнул от облегчения. Прижав Бруно к себе, он крепко обнял молодого человека. – Леоне? – М? – М-мой отец… не особо разговорчив… Но, он написал мне письмо. Оставил на кухонном столе и уехал… Я… Ты можешь прочитать… если хочешь. Взяв Леоне за руку, Бруно провёл его на кухню (Леоне притормозил в коридоре, чтобы погладить Капелло). Подхватив довольно толстую пачку бумаги, пекарь протянул её Леоне. – Вот… – Ох… Ого… Оно… весьма многословно. – Кхм ~ Да… Взяв кипу бумаги, Леоне снова бросил взгляд на Бруно. Тот решительно кивнул. Сев за стол, Леоне принялся вчитываться в неровные строки.