Глава 39: Run Until You Feel Your Lungs Bleeding Беги, пока не начнёшь кашлять кровью
Леоне разрыдался. В голове не укладывалось, как можно любить кого-то настолько сильно. Его же собственный отец… Интересно, о чём тот думал в тот день, когда он родился? Бруно крепко обнял Леоне, с тревогой заглядывая в лицо. — Ты в порядке? — тихо спросил он. Леоне молча покачал головой и уткнулся в шею Бруно, прячась от мира за завесой чёрных волос пекаря. — Леоне? Что не так? — Не знаю… Это… зависть, наверное… — Зависть? — удивился Бруно. Леоне снова смолчал, только теснее прижался к молодому человеку. — Не расскажешь? В ответ снова отрицательное покачивание головой. — Ладно… Может… хочешь что-нибудь? Леоне безразлично пожал плечами. — Птица Говорун, отличается умом и сообразительностью, — фыркнул Бруно. — Идём… Поднявшись, он потянул Леоне за руку в спальню. Уложив мужчину в кровать, пекарь свернулся в клубок у него под боком и тихонько вздохнул, когда Леоне обнял его. На постель вскарабкался Капелло. Боднув Леоне, кот замурлыкал и улёгся рядом с головой Бруно, громко моторя. Закрыв глаза, Леоне попытался расслабиться. Счастье, что Бруно любили сильнее, чем его самого. Из них двоих Бруно заслуживал этого больше. — Леоне? — М-м? — Если… я расскажу о чём-нибудь, ты ответишь? Леоне слабо улыбнулся. Их старая игра… Давно она не всплывала. Леоне даже успел понадеяться, что так и останется… — Да… — Хорошо… — повернувшись, Бруно прижался щекой к груди мужчины, слушая, как мерно стучит его сердце. — Я… очень переживал, что папа против моей работы… Мне всегда казалось, что он появляется здесь только затем, чтобы проверить, не готов ли я бросить пекарню и перенять семейное дело. Любить его, и вместе с тем бояться… Я отталкивал его, и с каждым разом всё сильнее запутывался… Сомнения… Мне хотелось думать, что всего этого нет, а высказать не получалось. Потом я полюбил тебя… Старые привычки и страхи тянули меня вниз. Порой мне казалось, что и это моё чувство иллюзорно. Теперь, вот, задаюсь вопросом — а от чего ещё я так же прятался в раковину? Бруно нежно коснулся губами шеи Леоне, и у того перехватило дыхание. — Одно мне известно точно, Леоне, — проговорил пекарь, комкая в ладонях рубашку мужчины. — Я хочу тебя… Я… Вот уже некоторое время… Ты такой красивый, Леоне… я раньше ни на кого никогда так не смотрел… я хочу… ты… с тобой… я просто… — застонав, он уткнулся носом Леоне в грудь. — Я понял, детка, — отозвался Леоне, сильнее прижимая пекаря к себе. Погладив молодого человека по спине, он поцеловал чёрную макушку. — Спасибо за это. Бруно в его руках заметно расслабился. — М-м… В комнате снова воцарилась тишина, нарушаемая только громким мурлыканьем Капелло. Несколько минут спустя Леоне решился. — Что ты хочешь узнать, солнце? Пошевелившись, Бруно приподнялся, чтобы слова звучали внятно. — Твои родители… Не любили тебя, да? Леоне почувствовал, как к горлу подкатил горький, вязкий комок страха. — Нет… — отозвался он. — Не любили. — Ты можешь рассказать мне о них? Леоне медлил с ответом. Бруно не торопил. Они лежали, обнявшись. Леоне душили рыдания. Капелло мурчал, и звук этот был единственным, что не позволяло Леоне скатиться в пучину отчаяния. Леоне судорожно искал слова и не находил. Призраки прошлого слишком давно шли за ним по пятам. Он хотел рассказать Бруно. Кажется, впервые в жизни Леоне хотел, чтобы этот нарыв вскрыл именно этот человек. Открыв рот, Леоне попытался заговорить. Голос дрогнул. Глубоко вздохнув, Леоне помедлил ещё минуту. Пора покончить с этим… Пора… Леоне колебался… — Я… Когда я был маленьким… совсем мальчишкой… всё вроде было неплохо. Мать любила меня. Отец гордился, что я его сын. Потом… когда мне стукнуло восемь… Я решил поиграть с косметичкой матери… — проговорил Леоне. Воспоминания о том, как отец тогда сильно выпорол его, болью отозвались в теле. — Моему… Отцу это не понравилось. Он задался целью выбить из меня «девочку»… Бруно теснее прижался к Леоне. Его заметно трясло. — С того года мне больше не дарили подарков на Рождество или день рождения. Отец… Полагаю, он так пытался научить меня быть мужчиной. Однажды даже взял меня с собой на охоту. Мы подстрелили оленя. Отец начал свежевать его, а я разревелся. Он отвесил мне пощёчину. Сказал… Много чего… Теперь уже и не вспомню… Леоне помнил каждое слово, но не собирался повторять все эти гадости. Не стоило Бруно слышать подобное. Не от него… — Я… Моё детство не было счастливым… Я пробовал бунтовать — носить одежду, которая ему не нравилась… Стало хуже. Отец терпеть не мог, когда я отстаивал свою точку зрения… В итоге, я научился молча повиноваться… Как маленький робот… Мечтал… когда вырасту — стать полицейским. Думал, буду ловить ублюдков, как он, и делать жизнь таких, как я, проще. Мы оба знаем, что из этого вышло… Я сбежал из дома, как только стал совершеннолетним. Не видел их с тех самых пор, да и не стремлюсь, если честно. Мама… Мама, конечно, никогда меня и пальцем не трогала… Но… Она смотрела, понимаешь? И ничего не сделала… Бруно молчал. Молодого человека била крупная дрожь. Леоне опустил голову. Он ожидал слёз, но… Глаза молодого человека были сухими. Они пылали от ярости, столь сильной, что, казалось, в ней дотла может сгореть весь мир. Леоне занервничал (почти испугался). Как? Откуда в таком нежном создании столько ненависти? Страх быстро сменился состоянием, близким к экстазу. Бруно был в ярости. Бруно злился, потому что с Леоне так поступили. Осознавать это… было сладко. — Хэй, солнце… — слабо улыбнувшись, Леоне поцеловал Бруно, чувствуя, как тот начинает расслабляться под его руками. — Всё уже хорошо. Я в порядке. Обняв молодого человека за талию, он принялся выпутывать того из рубашки. — Я здесь… Всё хорошо… Леоне не успел договорить. Бруно впился в его рот голодным поцелуем. Толкнув мужчину на кровать, Бруно навис над ним. Послушно расслабившись, Леоне опустил руки на бёдра своего пекаря. Он вздрогнул, когда Бруно по-волчьи облизал его губы. Когда Бруно наконец отстранился, Леоне уже начал задыхаться. Вздохнув, пекарь нежно обвёл кончиками пальцев контур раскрасневшегося лица мужчины. — О, Леоне… — за именем снова последовал поцелуй гораздо более мягкий, чем прежнее яростное безумство, и опять: — Леоне… Сорвав с Леоне рубашку, Бруно принялся исступлённо целовать его. Грудь, лицо, шея — на теле мужчины не осталось ни единого места, которое пекарь обошёл бы вниманием. Леоне позволил ему это. Он раздвинул ноги, давая Бруно возможность удобнее устроиться. «Интересно, войдёт ли это у Бруно в привычку?» — подумал Леоне и тотчас поймал себя на мысли, что не был бы совсем против. Бруно проложил дорожку поцелуев к животу мужчины. Выгнувшись, Леоне издал протестующий звук. Бруно снова впился в его рот, целуя жадно и крепко. Он был так близко… Он закрывал собой весь мир… — Ты прекрасен, Леоне, — шепнул молодой человек. — Ты такой… чертовски… красивый… И я так сильно тебя хочу… Ты позволишь? Леоне изо всех сил старался осознать сказанное. Бруно просто не мог… Не мог сказать подобного… И все же… сказал? Леоне хотелось закричать… высказать… выплакать всё, что накипело на душе. Бруно. Бруно дал ему возможность… позволил иметь всё то, чего он хотел… Всё, о чём Леоне когда-либо мечтал — принадлежать Бруно. Капелло с ворчанием вцепился в Леоне когтями. Момент был испорчен. Расхохотавшись, Бруно развернулся к громко выражающему свое негодование коту. — Ах ты ж шалунишка~ — заворковал молодой человек, подхватив Капелло и устраиваясь на бёдрах Леоне, словно на стуле. — Мой хороший мальчик ~ Ой, ты, мой любимый ~ Мой хороший~ О, я люблю тебя ~ Леоне с ужасом осознал, что начинает возбуждаться. Секунду спустя это дошло и до Бруно. — Ой. — Прости! — покраснел Леоне. — Нет, всё в порядке! — Я не могу это контролировать… — Леоне, всё хорошо. — Я хочу провалиться сквозь землю… Улыбнувшись, Бруно слез с Леоне. — Не драматизируй, медвежонок, — усмехнулся он, унося Капелло к двери. Выпроводив кота из спальни, Бруно защёлкнул замок и снова забрался в кровать. — Я попросил Джорно и Мисту постоять за прилавком… если только что-то срочное не случится… Так что, если хочешь… — он с лукавой улыбкой провёл рукой по груди Леоне, вычерчивая причудливый узор, — … если хочешь… могу уйти… Развернувшись, Бруно начал медленно сползать с постели. Рванувшись вперёд, Леоне обхватил его руками за талию и втащил обратно, притягивая к себе. — Хороший мальчик, Леоне ~ — захихикал Бруно. Улыбнувшись, Леоне поцеловал Бруно в макушку и, низко застонав, вжался в него бёдрами. Пальцы Бруно мягко погладили шрамы на руках Леоне, словно их в мужчине он любил больше всего на свете. Леоне потянулся к замку на штанах пекаря. Тот, послушно приподнял ногу, открываясь. — Могу я? — замешкался Леоне. — Конечно… Получив разрешение, Леоне спустил брюки Бруно с бёдер и провёл ладонью по выпуклости на кружевном белье, к которому Бруно питал невероятную слабость. Леоне приподнялся и с любопытством опустил глаза… Да, так и есть. Новый комплект. В этот раз — нежно бежевый. У Бруно действительно была коллекция? — Этот мне тоже нравится, — мурлыкнул Леоне, поцеловав Бруно за ушком. — Спасибо, — смущённо покраснел Бруно. Леоне продолжил гладить Бруно сквозь одежду, потираясь о молодого человека бёдрами. Ему было бы и того довольно, но Леоне не удержался. Стянув с Бруно белье, он коснулся обнажённой кожи. Бруно немедленно развернулся к Леоне лицом, сминая его губы. С довольным стоном Леоне ответил на поцелуй. Когда поцелуй закончился, Бруно бросил на Леоне смущённый взгляд. Молодой человек покраснел до корней волос. Леоне открыл было рот, чтобы поинтересоваться, что Бруно хотел бы сделать, но смолк, так и не начав говорить. Он не хотел смущать пекаря ещё сильнее. — Делай, что хочешь, Бруно, — наконец сформулировал Леоне. Судорожно сглотнув, Бруно отвёл взгляд и принялся раздеваться. Когда на нём не осталось и нитки, пекарь стащил одежду и с Леоне, аккуратно сложив её (господи, спасибо тебе за его доброе сердце). Снова опустившись на кровать, Бруно лёг на бок и неуверенно опустил руку на бедро мужчины. Он заметно волновался и в своей неуверенности выглядел невероятно мило. Не удержавшись, Леоне коснулся ладонью щеки пекаря, нежно целуя его. Это отчасти помогло. Бруно заметно расслабился; рука его осторожно сместилась, поглаживая бедро Леоне, словно молодой человек боялся причинить Леоне боль. — Всё хорошо, Бруно, — шепнул Леоне, снова целуя его. Бруно бросил на него быстрый взгляд и, кивнув, придвинулся ближе, почти вплотную. Леоне обнял его, поглаживая рукой по спине. Бруно явно не знал, что делать, и Леоне был более чем готов ждать, сколько потребуется. Бруно должен был сам осознать и сам решиться. Пекарь снова прижался к груди Леоне, осыпая его шею поцелуями и неуверенно двинулся, потираясь бедром о бедро мужчины. Было бы легче, сиди Бруно верхом на нём, но, похоже, молодому человеку и так было вполне неплохо. Выражение лица Бруно, прижимавшегося щекой к груди Леоне, было таким невозможно-нежным… А раз так, Леоне не собирался тревожить его, разъясняя, как лучше двигаться. Хватка Бруно усилилась, и Леоне вздрогнул — теперь рука на бедре не позволяла ему двинуться, но, видит Бог, ему безумно нравилось это проявление силы. Потом Бруно сообразил, как использовать ноги, чтобы увеличить амплитуду движений, и путь назад был отрезан. Раскрасневшись, вспотев и зажмурившись, Бруно двигался, отдавая всего себя этим движениям. Не в силах сопротивляться, Леоне подхватил ритм и подстроился. В какой-то момент Бруно навис над ним, и, крепко поцеловав, почти укусив, осторожно раздвинул ноги Леоне в стороны. Прижав его бёдра к себе, молодой человек замер. Леоне смотрел на пекаря снизу-вверх. Бруно тяжело дышал, волосы выбились из пучка, заколка, казалось, вот-вот скользнёт вниз с шёлковых прядей. Под напором желания сомнения отступили на второй план… Бруно был прекрасен в своей страсти. Леоне позволил себе насладиться этой минутой триумфа. Для него честью было знать, что именно он разбудил страсть в этом невероятном, прекрасном человеке. Сжав бёдра Леоне, Бруно запрокинул голову. С губ его сорвался стон — торжествующий и громкий. Волна жара прошлась по телу Леоне. Это он! Он! Из-за него Бруно выглядит так и звучит так! Не отрывая взгляда от любимого лица, Леоне приподнялся и обвил Бруно руками, вынудив того качнуться вперёд. В награду он получил ещё один восхитительно-громкий стон. — О, Леоне… Леоне… — забормотал Бруно. Руки его зашарили по телу мужчины, движения стали беспорядочными, быстрыми, яростными. Подхватив Бруно, Леоне помог ему удержаться на весу. Лицо Бруно было так близко. Ничего не существовало, кроме него… — Леоне… мой хороший Леоне… мой медвежонок… мой хороший медвежонок… Боже, люблю… люблю… люблю тебя, Леоне… Леоне… С губ Бруно срывалось бессвязное бормотание вперемешку со стонами, движения замедлились. Леоне снова подхватил изменившийся темп, стремясь помочь Бруно получить удовольствие, и был вознаграждён горячим семенем, выплеснувшимся ему на живот. С громким протяжным стоном Бруно забился в оргазме. Покачнувшись, пекарь упал на кровать, рядом с Леоне. Он тяжело дышал и едва заметно дрожал, ловя отголоски постепенно спадающего удовольствия. Мгновение спустя, Леоне, негромко вскрикнув, последовал за ним. Глаза Бруно распахнулись. Он несколько секунд вглядывался в лицо Леоне, затем снова смежил веки и глубоко вздохнул. Некоторое время они лежали в тишине, позволяя сердцам успокоиться, потом Бруно отстранился. Потянувшись, как кошка, он подхватил свои волосы и, скрутив их в небрежный пучок, склонился над Леоне. — Я принесу влажное полотенце, — проговорил Бруно, поцеловав его. — Спасибо. Последовал ещё один короткий поцелуй в лоб, и Бруно сполз с кровати, ненадолго скрывшись за дверью. Леоне лежал, не шевелясь, до тех пор, пока Бруно не вернулся и не накинул на него полотенце. Обтеревшись и пакостно хмыкнув, Леоне запустил полотенцем в Бруно. — Леоне! — возмущённо охнул Бруно, увернувшись от грязной ткани. Глядя на его пылающее праведным гневом лицо, Леоне рассмеялся. — Не смешно! — продолжил бушевать Бруно. Леоне хохотал и всё никак не мог остановиться. — Перестань смеяться надо мной! Взвыв, Леоне схватился за живот. — Прекрати-и-и-и! — зашипев, Бруно вспрыгнул на кровать, стремясь заставить его замолчать. Изогнувшись, Леоне перебросил Бруно через себя, и уселся сверху. — Моя взяла, солнце. Бруно забарахтался, стараясь выбраться, но это не привело ровным счётом ни к чему. — Как ты это сделал? — со вздохом сдался молодой человек. — Ты хочешь, чтобы я показал тебе, как меня победить? — … Да? — Ладно, — легко согласился Леоне. Вечер плавно перетёк в постельно-кроватную борьбу. Леоне терпеливо пытался растолковать Бруно, как правильно защищаться. Бруно… Бруно играл в поддавки. Покачиваясь и извиваясь, он легко отдавал руки-ноги противнику, вместо того, чтобы прижать их к себе. Леоне поправлял и объяснял. Бруно снова делал одну и ту же ошибку. Леоне опять побеждал. В конце концов, мысленно махнув рукой, Леоне расслабился, позволяя Бруно скрутить себя. — Получилось! — молодой человек был невероятно горд собой. — Получилось, — согласился Леоне. Усевшись сверху, Бруно уткнулся носом в шею мужчины и шепнул: — Спасибо, что терпишь меня, медвежонок. — Обращайся, солнце, — обняв Бруно и прижавшись щекой к его макушке, отозвался Леоне. — … Можем пойти потискать Капелло, — несколько минут спустя предложил Бруно, не предпринимая, впрочем, попыток выбраться. — Можем… Одевшись, они отправились на поиски кота. Нашли. Капелло спал на диване в гостиной. Услышав их шаги, кот поднял голову и громко мяукнул. Подбежав к возмущающемуся животному, Бруно подхватил его на руки и прижал к себе. Капелло устроил лапы у пекаря на плече и потёрся мордочкой о его щёку. — Ой, милый мой, — заворковал Бруно. — Ну, прости… Прости папочку… Он оставил тебя одного… Но теперь я здесь… Леоне с интересом обозрел эту скульптурную композицию. Смутно припомнилось, что, вроде как, Бруно говорил, что не любит кошек. И вот, пожалуйста… Всё теперь шиворот-наоборот. Прозвучало как-то не так. Леоне нахмурился, но так и не успел прийти к какому-то выводу. Бруно позвал его, втиснув в охапку пушистого дьяволёнка. И без того индифферентный Капелло лужицей растёкся по рукам Леоне. Мужчина даже заволновался, что кот, как вода, вот-вот просочится сквозь его пальцы на пол. — У него есть кости? — оторопело поинтересовался он. — Разумеется! Просто, иногда они становятся мягкими… как суфле… — Бруно нежно поцеловал кота промеж ушей. Мурлыкание стало громче, и кот принялся перебирать лапами рукав рубашки пекаря. — А ты… — рассеянно погладив Бруно вместо Капелло, Леоне рискнул снова поднять животрепещущий вопрос. — Ты уже позвонил отцу? — Нет… — с трудом продрав слипающиеся глаза, недовольно пробормотал Бруно. — Я… ещё не собрался… Нужно, наверное… — Нужно, — согласился Леоне. Подхватив Капелло, Леоне попытался утихомирить настырное животное. — Не беспокойся. Позвони ему. Всё будет хорошо, вот увидишь. Можем потом пойти помочь детям. Или посмотреть фильм. — М-м-м… Нужно помочь… Хоть немного… А после, можно и фильм… — Как скажешь, — отозвался Леоне. Прижав к себе извивающегося кота, он коснулся губами макушки Бруно. — Люблю тебя, солнце. Бруно сонно улыбнулся. Превозмогая метания беснующегося кота, он потянулся вперёд. — Я тоже люблю тебя, медвежонок, — проговорил он, целуя Леоне.___________________
— У него отец — гей. — Отец-гей, — повторил Тициано. — Упс… Милый, а сам-то? — Двигай давай! С моей ориентацией мы, вроде, уже давно определились. Тиц ухмыльнулся, но, к счастью, не стал отвлекаться от дороги. — В общем, — продолжил мысль Леоне. — Пока Бруно переживал, что его отец — гомофоб, мужик оказался тем ещё голубем. — Ожидаемо, — отозвался Тициано, лихо нарушая правила дорожного движения — сорок лет водительского стажа давали о себе знать. — И? Как Бруно воспринял сие откровение? — Э-э-э… Мы три дня не вылезали из койки… У меня промеж ног до сих пор хлюпает. Теперь он нормально ест и хорошо спит. Скорому приезду отца, вот, радуется… Так что… теперь все в порядке… — Три дня — это сильно. — Согласен. Слушай, ты поворот не проехал? — Чёрт! — выругался Тициано, резко вывернул руль сворачивая на подъездную дорожку, ведущую во дворик часовни. — Рад, что ты смог помочь хорошему человеку… Кстати! Скуало подумывает открыть магазин игрушек. Ну, в смысле, не онлайн, а вживую. Может, кроме игрушек в ассортименте появится ещё что… Он ещё думает. — И, разумеется, ты решил вбросить это, когда мне уже нужно выходить, — Леоне перегнулся через коробку передач и обнял Тициано. — Ты расскажешь мне всё по дороге домой! — пригрозил он. Посмеиваясь, Тициано выпихнул Леоне из машины и, показав ему язык, резво захлопнул дверь и дал по газам. Улыбаясь, Леоне взбежал по ступеням и прошёл в главный зал часовни. Стоило войти в двери, как Стар напрыгнул на него, тщательно вылизывая лицо. — Всем привет, — проговорил Леоне, старательно уворачиваясь от шершавого языка. — Здравствуй, Аббаккио-кун. Стар-чан, милый, ото… ай! — Нориаки не успел договорить. Стар Платинум, счастливо повизгивая, рванул к юноше и принялся вылизывать уже его. Нориаки ласково сказал что-то по-японски, явно хваля пса, который что есть силы вилял хвостом. Снова потрепав Стара по голове, Нориаки улыбнулся Леоне. — Мы скучаем по Жан-тяну, — пояснил юноша. — Я уверен, он скоро придёт. Жан-тян ещё не пропустил ни одной встречи. Только теперь в глаза Леоне бросилось отсутствие Жан-Пьера. Внутри тотчас зашевелились нехорошие предчувствия. Что с ним? Всё ли в порядке? В последнее время состояние Жана, конечно, заметно улучшилось, но… .но Леоне не раз видел, как наркоманы пытались соскочить с иглы. По прошествии времени, было почти не страшно… Нориаки, казалось, тоже чувствовал себя крайне неловко. Он нервно трепал холку Стара и то и дело оглядывался на дверь. Хол Хорсу же было всё равно. Мужчина развалился на стуле и негромко переругивался с Джонни. Леоне не стал вслушиваться. Жан… Где он? — Я… я полагаю, нам следует начать, — поколебавшись, проговорил Нориаки. — Кто первый? — мягко спросил он. Джонни и Хол Хорс притихли. Леоне тоже не решился первым нарушить тишину. Нориаки обернулся к двери. Дверь распахнулась, и на пороге застыл Жан-Пьер Полнарефф-Абдул. По щекам мужчины катились слёзы, а руки его были перепачканы кровью. Кто первым подскочил к Жану — Леоне, Нориаки или Стар — было не понятно. Они столкнулись лбами, стараясь подхватить француза, довести того до стула и, вместе с тем, выяснить, что случилось, чья кровь была у него на руках… Жан-Пьер честно пытался ответить. Звуки отказывались складываться в слова, из горла вырывалось только бессвязное рыдание. На грани паники, Леоне обхватил лицо мужчины руками и развернул того к себе (на Жан-Пьере от ужаса не было лица). — Жан! — потребовал он. — Посмотри на меня! Жан! Дыши, слышишь? Вдох… Выдох… По щекам француза покатились слёзы. — Вдох… Выдох, — твёрдо повторил Леоне. Жан-Пьер закашлялся, но постепенно начал успокаиваться, восстанавливая дыхание. — Как ты? Обхватив талию Леоне, Жан покачал головой. — Он… Он ранен, Лео… Лео? Что-то новенькое… Леоне нежно погладил мужчину по голове. — Кто ранен, Джей? — Мо… — вздрогнул Жан-Пьер. Сердце Леоне ушло в пятки. На миг он окаменел, не в силах выдавить из себя ни слова. — Что с ним, Жан-тян? — встревоженно поинтересовался Нори. Жан горестно взвыл, снова скатываясь в бессвязные рыдания. После долгих расспросов и уговоров им, наконец, удалось добиться от француза ответа. Мохаммед находился в той же больнице, где, в своё время, оказался Нориаки. — Холли, живо седлай Слоу Дэнсер, — мрачно скомандовал Джонни. Подхватившись с места, Хол Хорс стремглав вылетел прочь, двигаясь с удивительной для своих габаритов скоростью. — Подъём! — теперь Джонни обернулся к остальным. — Уж если Жан в таком состоянии смог бегать, то у нас и подавно ноги пока не отсохли. Дорогу я помню. Слоу Дэнсер, наверняка, тоже. Нори, если хочешь, поедешь со мной. Уверен, Холли не откажется пройтись. — Хорошо, — дрожащим голосом пробормотал Нориаки. Юноша явно старался держать лицо, но был бледен и едва заметно дрожал. — Я позвоню Джотаро. Он заберёт меня из больницы. Джонни кивнул. Дружной гуртой они выкатились из дверей часовни. Нори и Хол Хорс помогли Джонни взобраться на лошадь. Леоне шел в обнимку с Жан-Пьером. Впервые со дня их встречи, Леоне снова видел француза таким. Слёзы мужчины высохли, на лице застыла глубокая печаль, а из тела, казалось, вынули какой-то невидимый стержень. Это пугало Леоне больше, чем давешнее отчаяние. Страх можно было успокоить, отчаяние — превозмочь, а здесь как? Жан-Пьер выглядел так, словно уже мёртв, и тело — только пустая бездушная оболочка. Обняв своего лучшего друга за талию, Леоне помог ему спуститься по лестнице. Жан рассеянно перебирал что-то пальцами. Кольца. На каждой руке по кольцу, и то, что на правой мужчина гладил особенно мягко. Леоне очень не нравилось то, что он видел. Второе кольцо должен был носить вовсе не Жан. Дорога обещала быть долгой. Жан то и дело кашлял. Видимо, Джонни оказался прав — он явно пробежал больше, чем привык. И с каждым нетвёрдым шагом француз хромал всё сильнее, но только упрямо поджимал губы и, трясясь, как наркоман в ломке, всё ускорял ход. Леоне не пытался мешать. Дорога обещала быть долгой… Она закончилась перед дверьми госпиталя. Джонни подошёл к стойке регистрации и объяснил ситуацию. Несколько раз пацан махнул рукой в их сторону. Все они (кроме Хол Хорса) сгрудились вокруг Жан-Пьера. В стороне стоял и Нориаки. Рыжий юноша с кем-то говорил по телефону. Японская речь звучала привычно-певуче. За стеклянной дверью сидел и скулил Стар. — Мой муж, — прошептал всё ещё бледный Нориаки, — скоро будет здесь. Заехал к Бруно оставить Джоту. Кивнув, Леоне обнял покачнувшегося Жана. Джонни вернулся и встал рядом. Выражение лица пацана Леоне очень не понравилось. — Эта дамочка, — прошипел Джонни, — заявила, что скажет, если что-то изменится… Ну и… в общем, хорошо, что ты так быстро принёс его… и его руки сюда… — Что?! — оторопело переспросил Леоне. Придвинувшись ближе, Жан-Пьер уткнулся ему в бок. — Говорю, медсестричка сказала, — раздражённо повторил Джонни, — что наш француз вовремя проволок сюда мужика и его руки. Их успели пришить, и… Жан заскулил. Джонни резко смолк. На лице парня на миг появилось виновато-угрюмое выражение. Прижав Жан-Пьера к груди, Леоне принялся гладить его по голове. — Жан? Чья это кровь? Всхлипнув, Жан уткнулся носом в его плечо. — Он… Он оттолкнул меня… он должен был ударить меня… не его… не его… меня… Боже… только не его… — забормотал француз, и даже Джонни прикусил язык. Между тихими всхлипами Леоне услышал сбивчивое: — Дурак… глупец! Почему ты не мог просто позволить этому случиться? Хоть раз в своей чёртовой жизни? Леоне поцеловал Жана в висок, стараясь укрыть от жестокости мира. Зарабатывать деньги игрой на гитаре невозможно, если у тебя нет рук.