Решил заглянуть

— П… проходи? — улыбнулся Эйджиро, пропуская друга в квартиру. Кацуки, чертыхаясь, стал стягивать куртку, а Эйджиро сообразил, что стоит без футболки. Быстро закрыв дверь, Киришима испаряется из поля зрения офигевшего Бакуго и возвращается уже в черной майке. Она, конечно, свободной не была, можно сказать, она была размера на три меньше нужного, но хотя бы что-то. Все футболки в стирке. — Что в пакете? — задал вопрос Киришима, зная на него ответ получше самого Бакуго. — То, что ты у меня забыл. Завтра выходной, терять нечего, — пожал плечами Кацуки, ухмыляясь. Он пришел в чем был дома, заметил Эйджиро и чуть улыбнулся. Домашние штаны Кацуки промокли, а вот футболка осталась невредимой под защитой куртки. — Снимай штаны, — потребовал Киришима, и Бакуго прифигевши посмотрел на друга. Чего? — Мокрые же. Простудишься. Кацуки хмуро глянул на свои штаны, а затем на Киришиму. Почему он дома в такую холодину носит шорты? Бакуго не понял, да и знать не хотел. Эйджиро опять исчез, и Кацуки готов был сравнить его с курицей-наседкой, а себя с цыпленком. И сравнил, когда этот красноволосый полудурок дал ему точно такие же шорты. На кой-черт ему две пары одинаковых? Ну, выбора не было. Кацуки наконец прошел в залу. Большущую комнату. Огромную. У противоположной стены кровать, прямо перед ним диван и столик, позади него телевизор. На открытой дверце шкафа висел костюм, не мало изменившийся с времен Юэй — мешковатые штаны, плащ, перчатки такие, что больше на чулки похожи, внизу лежали наплечники и маска. На секунду Бакуго подумал, что ни разу не видел вживую исключительную технику Киришимы «Несокрушимый Красный Бунтарь» и даже огорчился, но потом стал думать, смог бы Бунтарь противостоять в «Несокрушимом» его взрывам? Давно они вместе не тренировались. Он был только один раз — когда Эйджиро только въехал и все было завалено коробками. Сейчас же все было прилично. Кацуки даже заметил импровизированный тренажерный зал. Киришима снова вернулся в коридор и забрал пакет. О, там еще что-то, кроме того, что Эйджиро купил. Закуски? Кажется. Когда они использовали всю посуду Эйджиро для закусок, чтобы не париться об этом позже, разворачивая все и поставили бокалы, пробил час ночи. За окном шуршала листва, дождь, кажется, перестал. Киришима включил бра и один торшер, от чего вся комната наполнилась уютным светом. Кацуки нашел какой-то боевик, и Эйджиро с восхищением заметил, что вкусы Эпицентра никак не изменились с выпуска. Кажется, это был «Леон». Чпокнула бутылка вина, и по бокалам побежало вино. Киришима не спешил его трогать, ожидая, пока Кацуки сделает первый глоток. Эйджиро мог часами смотреть, как Бакуго смотрит в телевизор, как его руки, безумно красивые, держат бокал и поднимают его к губам. Киришима отпил и всмотрелся в картинку на экране. — Дура! — цокнул языком Кацуки, откидываясь на спинку дивана и чуть сползая. Киришима улыбнулся, отпивая из своего бокала. Да, вкус все тот же. Ягодный. И совсем не чувствуется алкоголя, хотя тут чуть ли не десять процентов спирта. Н-да… Эйджиро давно не пил, поэтому его расперло уже после третьего бокала. Кацуки хоть бы хны. Только чуть-чуть щеки покраснели, да взгляд помутнел. Фильм кончился, вино выпито, а голоса все не утихали. — А ты это, девку себе завел? — хихикает Киришима, хватая из миски чипсы. — Или в голубях? Кацуки улыбнулся, прикрывая глаза. — О, в голубях скорее. Такой же, блять, свободный, — ответил Бакуго, а Киришима начинает ржать во весь голос. — И голубой, — еле проговорил Эйджиро и снова залился смехом. Скоро Кацуки сдался и тоже стал смеяться вместе с ним. Вы только посмотрите. Два героя — Красный Бунтарь, герой номер пять и Эпицентр, герой номер два ржут на весь многоквартирный дом и всю ночь распивали всего одну бутылку игристого вина. Картина маслом. Когда оба стихли, Эйджиро продолжил допрос. — Ну, а что так? Члены любишь? — он понимал, что вопрос провокационный и либо Бакуго перевел бы все в шутку, либо взорвал бы все к чертям собачьим. — Угу, — улыбнулся Кацуки, прикрывая глаза. Киришима, хоть и был удивлен таким ответом, но виду не подал. — Пошли спать, уже четыре утра. Эйджиро помогал Кацуки добраться до своей кровати, когда прогремело на весь дом: — А давай спать голыми? После пяти минут смеха: — А давай!

***

Кацуки не понял. Единственное, что можно сказать. Почему он голый в постели Киришимы? И почему Киришима тоже голый? Вопрос за вопросом сыпались в голову Кацуки, оставаясь не отвеченными. Он смутно помнил прошлую ночь, но четко помнил, как они, угарая, раздевались и ложились под одно одеяло. Но Кацуки вообще не ожидал, что утром Эйджиро проснется с стояком. Да и Бакуго не думал, что его настигнет та же проблема в то же время. Если это не пиздец, то что. — Б… Бакуго? — Киришима ошарашенно смотрел на Кацуки. — А? — Бакуго лежал на спине, скрестив руки на груди и смотрел в белый натяжной потолок. — У меня это… проблема, — неловкость в этой кровати можно было измерять в кубометрах. — У меня тоже, — ответил поспешно Кацуки. — Я в душ, — Киришима срывает с себя одеяло и стремительно уходит. — А мне куда? — в пустоту спросил Кацуки. Бакуго тоже встал, оглянулся, пытаясь сообразить, где тут вообще ванная, ибо он даже не удосужился посмотреть, куда Киришима быстренько ушел. Нет, лезть к нему он явно не хотел. Но и ждать освобождения ванной комнаты тоже был такой себе вариант. Кацуки, спокойно, насколько это возможно было в его положении, таки нашел ванную и постучал. Киришима там видно в ахуенезе, ибо молчит как партизан. — Я это… а мне куда? — если бы Эйджиро не было по ту сторону двери, он бы и не спрашивал. — Э… — Киришима явно чувствовал себя не в своей тарелке. Бакуго представил, что сейчас могло происходить за дверью, хотя она и была наполовину стеклянная, но Эйджиро учтиво закрылся шторкой. Лучше бы не представлял. — Решай быстрее! — вскрикнул даже неожиданно для себя Кацуки. Никогда он еще так яростно не выбивал место для утренней мастурбации. — Кухня? Бакуго цокнул языком, направляясь к кухне. После водных процедур, назовем это так, оба решили, что лучше завтракать в тишине. Голова неприятно гудела из-за ночных распитий, а напряжение нарастало. — Это нормально, — начал Эйджиро, ковыряя свою яичницу вилкой. — Я знаю, — ответил Кацуки, пряча ухмылку за кружкой с кофе. — Не стоит так переживать, — Киришима будто говорил это яичнице — упрямо смотрел только на нее. — Я знаю, — процедил сквозь зубы Бакуго. — Это же физиология, — Эйджиро пожал плечами, накалывая на вилку бедный завтрак. — Я знаю, — Кацуки с шумом опустил кружку на стол, взял вилку и вздохнул. — Мы как минимум здоровы, — кивает в тарелку Киришима. — Я знаю, — снова процедил сквозь зубы Бакуго, сжимая вилку в руке. — В конце концов, мы не виноваты, это особенность… — Я, блять, знаю! — закричал Кацуки, бросая вилку на стол и поднимаясь, упирая руки в столешницу. — Если ты сейчас не заткнешься, я взорву твою квартиру нахуй. Нахуя ты оправдываешься, если я был в той же ситуации и это блядская физиология может теперь пойти нахуй?! Пиздец, заебал меня. Киришима с каждым словом офигевал все больше. То есть, Кацуки не злится? Спросить было единственным выходом. — То есть, ты не злишься? — зашуганно произнес Эйджиро. — На ебанную природу хуй разозлишься, блять, — проговорил Кацуки, садясь назад. — Хули я должен злиться на то, что наши хуи с утра по раньше решили устроить «стойку смирно»? У Киришимы гора с плеч свалилась, не иначе, он облегченно вздохнул. И задумался. Кацуки уже доел свой завтрак и пил кофе, как ни в чем не бывало. Эйджиро теперь мог жить спокойно. Он прекрасно понимал, что повел себя крайне, так сказать, неразумно, но все же, легче жить с спокойной душой, чем мучить себя. Весь день они провели вместе — сначала провели импровизированный бой, но когда Бакуго очередным взрывом чуть не разнес половину комнаты, оба решили, что бой в квартире не лучшая затея. Они наигрались в карты, оставшиеся у Эйджиро еще с студенческой жизни. — Можем поехать ко мне, — Киришима раздумывающе походил по комнате. — Но мы и так у тебя, — Бакуго, развалившись на диване, наблюдал за Эйджиро. — Нет, в смысле, домой. Ну, к родителям моим, — Красный Бунтарь улыбнулся. — Родителей сегодня точно дома не будет. — Если там будет, чем заняться, то погнали.