Чистота

Закончив с письмом, Ван Цзи расположил перед собой гуцинь и слегка размял пальцы, хотя особой нужды в этом не было. Вэй Ин собрал бумажную мозаику на ширме уже четвертым способом. Нефрит приметил, что ива вернулась на то место, где была закреплена изначально. Казалось, Старейшина нарочно перемешивает составные части будущего рисунка и запоминает, какая из них где приживется, как всегда сильно полагаясь на интуицию. Ван Цзи прикоснулся к струнам, погладил, едва касаясь кончиками пальцев. Слегка ущипнул, извлекая первый звук, чтобы проверить, какой будет реакция супруга. Раньше тот плюхнулся бы напротив или рядом, чтобы понаблюдать за его действиями вблизи, а сейчас ничего существенно не поменялось. Ван Цзи нужно было немного времени, чтобы настроиться, поэтому он повел спокойную, даже протяжную мелодию. Вэй Ину нравились такие переливы, голос струны мог меняться на протяжении всего одного звука. Выше, ниже, снова выше на еле заметную часть тона. Заклинатель почти прекратил шуршать, чтобы ничего не упустить, но взгляда от ширмы не отвел, переместил ближе к реке маленький трогательный домик с фонариками, похожими на бутоны лотосов, по углам крыши. Лань Чжань определенно видел такие прежде, но не в Пристани, как подумал в первый момент. Тогда где же? Может быть, во сне? В одном из тех, через которые путешествовал, среди образов и фрагментов чужих воспоминаний, причудливо переплетающихся между собой и слегка перепутанных, как наброски Вэй Ина. Этот бумажный ворох, несмотря на свою хаотичность, удивительным образом располагал к медитации, Ван Цзи сам не заметил, как погрузился в совсем неглубокий транс, продолжая машинально перебирать струны. Вынырнул он из созерцания так же неожиданно, даже резко. Просто взгляд снова приковали фонарики, и Ван Цзи осенило. Ну, конечно же, он видел их в Гэ, в тот единственный раз, когда побывал в родном городке Старейшины И Лин. Теперь это было так очевидно, что Нефрит удивлялся, как вообще мог такое забыть? Вэй Ин привносил частичку Гэ во многие свои рисунки отдельными штрихами и деталями. Хотя могло статься, что он делал это неосознанно. Ужасно захотелось пробраться в какое-нибудь воспоминание Вэй Ина и проверить, вдруг повезет увидеть те же фонарики под чьей-то крышей его глазами. Раньше такие сны надолго выбивали Ван Цзи из равновесия, приводили чувства и мысли в беспорядок, но ровно до тех пор, пока он наконец не понял, что с ним творится. Такие грезы были спонтанными, изучить их почти не представлялось возможным, что уж говорить о том, чтобы пытаться нарочно вызвать. «Не стоит и надеяться», – решил Ван Цзи и наконец приготовился подключить к игре золотое ядро. Момент был самый подходящий. Вэй Ин увлекся достаточно, чтобы не обратить внимание на легкое дуновение духовных сил. Ван Цзи осторожничал, настраивая инструмент, потому что не знал, насколько Старейшина осведомлен об этой технике. Любой, кто наблюдал «Призыв» неоднократно или просто достаточно внимательно, почуял бы разницу и заподозрил неладное. Ван Цзи не делал ничего предосудительного и, более того, действовал исключительно с благими намерениями, но все же его не покидало чувство, что он предает доверие супруга, проворачивая такое у него за спиной. Потребовалось всего несколько нот, чтобы получить ответ – Цансэ Саньжэнь нет среди мертвых. Ее душа не скитается по земле и, несмотря на мученическую смерть, избежала преображения в мстительный призрак, она обрела новую жизнь. А потом Ван Цзи повело… Возможно, он просто использовал несколько больше энергии, чем требовалось, или сыграл роль второй заклинатель, без согласия вовлеченный в процесс. А может, все дело в духовных узах, которые по-прежнему прочно связывали сына с матерью. Ненадолго Ван Цзи потерял контакт с реальностью, перестал контролировать и вообще осознавать собственное тело, а потом… Больше всего этот опыт походил на общение с детишками Мо Сюань Юя. Маленькая егоза на миг остановилась на тропинке, спускающейся с холма, и повертела головой, как будто услышав отзвуки обращенной к ней мелодии. «Я тебе приснюсь, – пообещал Ван Цзи, легким перебором струн. – Так что сегодня не капризничай и ляг спать пораньше». Лань Чжань почувствовал легкую щекотку и сморщил нос. Потом что-то мягкое невесомо коснулось губ, заставив слегка улыбнуться. Не показалось. Он открыл глаза и задумчиво посмотрел на супруга, наигравшегося с ширмой или просто заинтересовавшегося тем, почему Нефрит вдруг прекратил играть. – А тебе и правда недостает практики, – посмеиваясь, он снова попробовал пощекотать Ван Цзи, но тот поймал его руку. – Не обижайся, А-Чжань, но ты ведь уснул, как вчера от вина. Ван Цзи уже ослабил хватку на его запястье, так что ничто не помешало Старейшине снова пощекотать чистой кистью его щеку, а потом, еще больше перегнувшись через столик, коснуться того же места поцелуем. Вэй Ин чем-то зашуршал, а когда отстранился, сев напротив, как обычно, совершенно неподобающим образом, в руках его было письмо. – Если А-Цин можно прочитать, то мне тоже можно? – спросил он для вида и развернул лист бумаги, рассматривая аккуратные иероглифы. – «Дорогой дядюшка!..» Почему А-Чэн никогда так не пишет? Может быть, Си Чэнь когда-нибудь его научит, как думаешь? – Брат? – уточнил Ван Цзи, вспомнив недвусмысленный интерес Цзян Чэна к Лань Хуаню и даже его лобной ленте. – Конечно, – подтвердил Старейшина, не отрывая взгляд от письма. – В последнее время их замечают на ночной охоте только в паре, даже говорят: «где один, там и другой». А что насчет Ци Жэня? – Он вообще не должен был участвовать в ночной охоте – глава ордена поручил дяде отлов ходячих мертвецов, – не понял вопроса Ван Цзи. – Адептам надо на ком-то практиковаться. – Я об этом, – мужчина взмахнул письмом. – Помнишь те письма, которые вы с братом писали в Гу Су? Я перечитал их несколько раз и хорошо помню. Си Чэнь тоже писал «дорогому дяде», но если отбросить эти ваши условные сигналы, совсем в нем не раскрывался. А тут – совсем другое дело. Лань Чжань смутился. Он никак не ожидал, что Вэй Ин станет оценивать его письмо с такой точки зрения. За это время и правда многое изменилось. Глава ордена потерял одного сына, дядя же, напротив, неожиданно сблизился с племянником, хотя у Ван Цзи едва хватало времени на общение с семьей, письма и сон. И все же Ци Жэнь искренне интересовался его успехами, самочувствием и, как это ни странно, настроением. Именно он следил, чтобы Ван Цзи не перенапрягался и не рисковал, практикуя выход из тела. Прежде чем приступать к изучению этой техники, Лань Чжаню пришлось вычистить тайную библиотеку сверху донизу, протереть все книги, смахнуть пыль со свитков, поменять все талисманы на новые и основательно проветрить, но даже после этого тесное помещение пробуждало не самые приятные воспоминания о кладовке в доме Старейшины И Лин. – Тут написано: «Мой жетон снова действует», – Вэй У Сянь помрачнел, дойдя до конца письма. – Почему ты мне не сказал? Если бы я знал, что тебя держат там, как пленника… – Ты бы сотворил новую армию, – закончил за него Ван Цзи, потянувшись, чтобы коснуться его руки. Тьма, начавшая было расползаться вокруг них, снова скопилась рядом с Вэй Ином, понемногу возвращаясь назад. В этом было ее принципиальное отличие от светлой энергии, которую невозможно было черпать извне, только передавать непосредственно от заклинателя к заклинателю. – И так ясно, что глава ордена хотел доказать, когда разлучил нас, – пробормотал Лань Чжань, хотя Цин Хэн Цзюнь не счел нужным разъяснять свои приказы. – Он надеялся, что со временем я одумаюсь и больше не вернусь в И Лин. Однако все вышло не так, как ожидал глава ордена Лань. Ван Цзи трудился как проклятый, чтобы скорее снова увидеть супруга. Жил этим, его письмами и краткими встречами в сновидениях. Не будь всего этого, он бы сдался, сказал бы, что с него хватит, еще когда его заставили штудировать содержимое запретной библиотеки. – Или что я к тому времени найду себе новую игрушку, – недовольно добавил Вэй Ин, прекрасно понимавший, какого мнения о нем глава ордена Лань. – Надо будет с толком использовать визит твоего дяди в Шу. Жаль, он не согласится остановиться в моем доме.