Чистота

Вэй Ин вернулся в приподнятом расположении духа, такое уж свойство у полета. Предстояло составить несколько писем, но пока что он просто держал эту мысль в голове, дожидаясь, когда она немного оформится. Особенно тщательно стоило подойти к вопросу о заклинателе, взявшемся наставлять Сюэ Яна. Одного этого факта хватит, чтобы навсегда запятнать репутацию любого учителя. Стоило ли вообще влезать в дела давно минувших лет только ради того, чтобы еще больше запутать Не Хуай Сана, которому и так будет не по силам разрубить затягивающийся узел? На душе стало совсем легко, когда У Сянь увидел Ван Цзи. Тот уже вернулся и сменил клановое одеяние на обычное ханьфу. Похоже, Нефрит ждал возвращения супруга, потому что избрал для медитации место во дворе, а не использовал специально отведенную для этого комнату. У Сянь не сумел удержаться от соблазна, и потому подкрался к навесу тихонько и тоже сел, скрестив ноги, чтобы полюбоваться избранником. Молодая слива бросала причудливые тени на его лицо, будто желала дотронуться, и украшала одежду узором играющих солнечных бликов. – Воистину, под Небесами есть вещи, на которые можно смотреть вечно, – прошептал У Сянь, желая увидеть как вспыхнут золотом волшебные глаза Лань Чжаня. Тот услышал, однако откликнулся далеко не сразу. Нужно было время, как при пробуждении от довольно глубокого сна, когда душа витает в неведомых далях. У Сянь с большим удовольствием наблюдал изменения. Ритм и глубина дыхания перестроились раньше, чем отреагировало тело, слегка меняя положение. Потом Ван Цзи посмотрел на него, все еще отрешенно и наконец слегка, только уголками губ, улыбнулся. – В этот раз ты не волновался за меня? – лукаво спросил Вэй Ин. – Нет, – тот покачал головой. – Ты ведь сказал, что все пройдет спокойно. Ладонь Нефрита скользнула в рукав, но в последний момент он передумал и не стал ничего извлекать из мешочка Цянькунь. От взгляда У Сяня это движение не укрылось. Он вопросительно изогнул бровь. – Вань Инь сказал, что я должен обязательно показать то, что мы добыли, – осторожно ответил Ван Цзи. На самом деле наследник Цзян скорее требовал и даже взял с Ван Цзи обещание. Как будущий глава, Цзян Чэн умел показать характер и настоять на своем. Так, например, он поделился духовными силами с Си Чэнем, несмотря на то, что тот этого не хотел. С его стороны было довольно невежливо игнорировать все до одной мягкие попытки отказаться от помощи, а потом еще и рассуждать, что упрямых заклинателей тащат до выхода за ноги, а не за руки. Как бы то ни было, тащить пришлось только сундук Сюэ Яна. – А-Чэн не любит делиться трофеями, – У Сянь заинтересовался. – И что же там, если не секрет? Еще немного поколебавшись, Ван Цзи вытащил один из ядовитых зубов поверженного чудовища, которое доставило им с Вань Инем столько хлопот. Хуже всего пришлось, когда одно из массивных колец придавило молодого господина Цзян к стене. Казалось, еще чуть-чуть – и треснут ребра. Он мог задохнуться, но едва освободив руку с мечом, сразу же нанес удар по одному из тех мест, куда пришлись удары Би Чэня, пробив надрубленную чешую и всадив лезвие глубоко в змеиное мясо. Ван Цзи не испытывал жалости, кромсая тело чудовищной змеи-переростка. Сожалел он только о том, что не может избавить тварь от мучений быстро – одним точным ударом пронзив сердце или мозг. Они были слишком хорошо защищены. Оставалось наносить раны снова и снова, пока тело не достигнет предела. Когда же все наконец закончилось, оказалось, что определить, кто нанес решающий удар, попросту невозможно. Тварь могла испустить дух, потеряв слишком много крови. Именно поэтому Цзян Чэн так легко отдал один из ядовитых клыков, размерами напоминающих кинжалы, которые вырезал из уродливой, неестественно разверстой, пасти и очистил при помощи огненного талисмана. – Невероятно, – с искренним восхищением произнес У Сянь, принимая трофей из его рук, чтобы осмотреть со всех сторон. Молодой господин Цзян был прав, когда сказал, что их добыча произведет впечатление даже на Старейшину И Лин, обладавшего внушительным собранием охотничьих трофеев, среди которых были различные клыки и жала. – С первого взгляда ясно, какому виду он принадлежит, но я никогда не видел экземпляров столь внушительных размеров, – он придирчиво осмотрел бороздку для стока яда и сравнительно тонкое острие, убедившись, что они целы. – Насколько же она была больше той, что выбралась из колодца? – У нас не было возможности оценить ее длину, – Лань Чжань не хотел, чтобы его слова прозвучали, как хвастовство. В предсмертных корчах тварь едва не обрушила свод пещеры и свилась невообразимыми узлами, что и правда сделало невозможными любые попытки ее измерить. Однако едва ли он преувеличил бы, сказав, что убитому в Шу чудищу, пришлось бы вырасти еще вполовину, чтобы сравняться с такой громадиной. – Я хочу, чтобы ты рассказал мне все в подробностях, – загорелся У Сянь, бережно возвращая клык. – Это все, что вам удалось добыть? Что теперь собираешься с ним делать? Однажды У Сянь решил этот вопрос за него и резчик превратил то, во что был спрессован пожиратель душ с болота, в изящный шар-головоломку. Все оставшиеся после этого стружки до сих пор хранились у него. Пусть они и не обладали никакими выдающимися свойствами, Старейшина провел с ними массу занимательных опытов. – На самом деле я уже обратился с этим к молодому господину Цзян, – признался Ван Цзи, почему-то уверенный, что муж одобрит его выбор. – Он отдаст клыки мастеру в Юнь Мэне, который очистит и обработает их. У Сянь представил, как племянник водружает трофей прямо на стойку для оружия в своей комнате, чтобы был на виду. К сожалению, скромность и полученное в Облачных глубинах строгое воспитание не позволяли выставлять трофеи напоказ. Пока Лань Чжань не решил, как хочет распорядиться добытым, У Сянь мог только представлять клыки аккуратно хранящимися в специально отведенном шкафу на деревянных подставках, выдержанных в едином стиле. Во время своего единственного визита в Гу Су он видел выставленную подобным образом коллекцию чайной посуды, принадлежащей семье Лань, и полагал, что Нефритам такое понравится. – Представляю лицо сестрицы Юй, – протянул Вэй Ин мечтательно. – Вот бы увидеть! Она, конечно, будет бранить А-Чэна, что уступил часть славы другому заклинателю, но, поверь, только для вида. – Скажи, у Сюэ Яна был при себе ключ? – пересказ сражения со змееподобной тварью Ван Цзи решил предоставить Вань Иню, который, несомненно, сделает это с большим удовольствием и не упустит никакие подробности. – Мы нашли запертый сундук, но ключа нигде не было. – Стоит спросить Мин Цзюэ, если Мянь-Мянь отпустит его от себя хотя бы на полчаса, – Старейшина с улыбкой приобнял смутившегося Нефрита за плечо, притянул ближе. От него исходил необычный запах – терпковатый, похожий на пряности. – Это ведь он первый обыскивал отступника. – Мгм, – невнятно отозвался тот, уткнувшись мужу в шею. – А-Тун должен передать записку от Вань Иня. На самом деле мужчина отправился в Шу уже довольно давно, но теперь Ван Цзи начал понимать, что ожидание может несколько затянуться. Это значило, что они тоже могут позволить себе немного вольностей. Даже посреди двора. – Расскажи, – Лань Чжань произнес, не подумав. – О чем? – спросил Вэй Ин, кажется, еще не догадавшись о его мыслях. Раз уж у него появилась возможность заново узнать мужа, стоило воспользоваться ею. Если память вернется, ничего страшного. А если нет – что ж, он сделает еще один шаг к духовной близости. – Не важно, – он слегка пожал плечами и неохотно дал Старейшине заглянуть ему в глаза. – Что угодно. – Знаешь, что это я дал тебе первый раз попробовать вино? – напомнил ему У Сянь. Ван Цзи ничего такого не помнил, однако в груди стало тепло и немного больно. Это чувство почти сразу начало гаснуть, но пока оно не пропало совсем, Нефрит потянул за тонкую как дым ниточку, вытягивая воспоминание на поверхность. Очень помогло то, что совсем недавно он пребывал в трансе. Это добавило ясности. Он вспомнил всего ничего. Как странно кружилась комната, а язык и руки казались непослушными. Гладкую, согретую чужим теплом ткань под пальцами. И заинтересованный взгляд серебряных глаз, только вместо лица Вэй Ина – лишь на мгновенье – но он увидел Бай-Ху, которого при всем желании не смог бы ни с кем перепутать. Светлая, почти светящаяся изнутри, пушистая шерсть, округлые уши и лоб, на которых тушью выведен симметричный узор, широкая переносица, розовый нос с горбинкой и острые клыки, виднеющиеся в приоткрытой пасти. – А хочешь узнать, кто угостил меня? – голос У Сяня прогнал виденье. – Дева Ло? – предположил Ван Цзи наобум и у него сразу же возникли сомнения на этот счет. – Не угадал, – он был явно доволен собой, а может быть, главой ордена Цзян. – Старший брат решил, что лучше сам научит меня разбираться в хорошем вине, только он не сказал, что пить плохое я после этого уже едва ли научусь. – Как вы стали братьями? – спросил Нефрит. У Вэй Ина это почему-то вызвало улыбку. – Я знаю Фэн Мяня всю жизнь, – сказал он, потянув Ван Цзи под навес, где было уютнее рассказывать истории. – Без преувеличения. Можно сказать, я познакомился с ним, еще не успев родиться, когда брат передавал духовные силы моей маме. Она рассказывала, что в тот день представила мне будущего главу ордена Цзян по всем правилам. Конечно, У Сянь помнил свое раннее детство по рассказам близких, от чего совершенно не страдал. Наоборот, он хранил эти истории и с удовольствием пересказывал их. Стоило ли бояться того, что придется в ближайшем будущем запомнить чуть больше историй?.. – Когда я был маленьким, мне почему-то взбрело в голову, что может быть только одна Мянь-Мянь, – продолжал он, дождавшись, пока Ван Цзи сядет подобающим образом, чтобы положить руку ему на бедро. – Поэтому хорошенько подумал и стал звать Фэн Мяня гэгэ. Он меня никогда не поправлял. Прошло несколько лет, брат женился, и никто даже не удивлялся, что я зову его супругу сестрицей. Казалось, воспоминания У Сяня о том дне совсем не тронул налет прошедших лет – так он живописал Пристань Лотоса в праздничных украшениях. Описывал роскошные алые одежды ее молодых хозяев и пестреющие наряды гостей из разных кланов – сплошь именитых и прославленных заклинателей. А еще вспоминал вкусные угощения и поистине волшебный момент, когда в ночное небо выпустили множество огней, отразившихся в озерной глади, как в зеркале. Он как раз дошел до описания того, как Не Хуай Сан лип к ногам своего старшего брата, когда А-Дин сообщила о приходе последнего, разумеется, в сопровождении девы Ло. Заклинатель не выглядел возмущенным – в глубине души он был даже рад, что пещеру обследовали без его участия – но видно было, что ему не терпится взглянуть, нашлось ли там хоть что-то стоящее. От вещей темного исходила разрушительная энергия. Талисманы справлялись с ней, однако Вэй Ин настоял на том, чтобы потесниться в комнате с алтарем. Все собрались вокруг него. Си Чэнь и Цзян Чэн отошли к письменному бюро, Ван Цзи, как и брат, не имел особого желания присутствовать и потому остался у двери, надеясь, что найдется предлог уйти. Первым был извлечен Цзянцзай и отдельно его ножны. Черный металл был тщательно вычищен, но производил самое отталкивающее впечатление. У Сянь сказал, что едва воспользовавшись им, понял: толку от этой вещи не будет. Он не признает иного хозяина, кроме Сюэ Яна, и запечатается в ножнах, как это бывает с обычным духовным оружием. Это сильно снижало ценность находки. Мин Цзюэ тоже не повезло. Он действительно отнял у темного ключ от сундука, который можно было бы вскрыть и грубой силой, несколько сомнительных снадобий и вполне обычные предметы, которые используют все заклинатели, независимо от того, какому пути они следуют. Внутренности сундука на первый взгляд тоже казались довольно обычными. Сильно запущенные письменные принадлежности и бумага низкого качества сразу отправились в сторону. – Камни! – недовольно заворчал Цзян Чэн, увидев, что извлекают вслед за свитками. Очевидно, для их чтения темный их и приспособил. Размером с два пальца каждый, никак не обработанные, да еще и запачканные чем-то, они, тем не менее, привлекли Старейшину. Пока дева Ло и господин Не раскатывали бумагу, он присмотрелся и попробовал прочитать полустершуюся надпись. – Без огня хворост не загорится, – догадался Ван Цзи после двух попыток. Это изречение было ему откуда-то знакомо. – Что на другой? – Мое имя, – мрачно ответил Старейшина.