* * *
Роберт не помнил, как сбежал от Чёрной вдовы. Это даже звучит смешно, но именно побег и произошёл. Он явно ей что-то успел брякнуть на прощание, когда краем глаза заметил того самого «человечка», который был нужен ему уже пять минут, и ринулся в противоположную от Скарлетт сторону. Мужчина тысячу и один раз проклял свой неспокойный язык, который не может просто не высовываться со своими дерзкими, якобы умными вещами, наружу и разбалтывать те аспекты жизни, которые ещё не успели окрепнуть и замуроваться под толстыми слоями рациональности и запрета эмоций и чувств. Вот ищет он неприятностей и всё тут! Хоть тресни — не поможет. Было бы, наверное, лучше вообще лишиться языка, но потом Роберт вспоминал о том, что лимит бредовых мыслей за сегодня он уже превысил, и заставлял свой внутренний голос заткнуться в тряпочку и пойти отдохнуть. Однако! План! Под «человечком» Роберт имел в виду уборщика, у которого несомненно были ключи от всех дверей этой съёмочной студии и служебных помещений. Но главное было не это. У него имелись дубликаты ключей от гримёрок каждого из актёров, и именно копию одного из них Дауни был позарез нужен. Понять, кого именно, нам не составляет труда, а вот уборщик насторожился, даже несмотря на то, что перед ним стояла одна из известнейших во всём мире личностей, и лишь спрашивал, зачем Роберту нужны ключи от чужой гримёрки. Ведь если там что-то произойдёт вне внимания самого «хозяина» комнаты, обвинять будут в первую очередь его. Дауни понимал и принимал ответственное отношение других людей к своей работе, но прямо сейчас ему уже очень сильно хотелось накричать на этого «человечка», потому что — ну Господи-Боже, это всего лишь грёбаный план! В нём нет ничего страшного. Возможно, только для Тома, но это пока можно опустить. В итоге, уговоры закончились в пользу актёра, подключившего всё своё терпение и обаяние, и он, чуть ли не подпрыгивающий, как удачно нашкодивший мальчишка, до потолка, с нетерпением направился к гримёрке Тома. Дверь поддалась легко, будто только и ждала того, чтобы мужчина открыл её — хотя почему она должна была не открываться? — и впустила в помещение свежий воздух из коридора. Роберт на секунду обернулся, проверяя необходимое сейчас отсутствие кого-либо в радиусе пятидесяти метров, и, хитро ухмыльнувшись самому себе, прошёл внутрь гримёрки, аккуратно закрывая за собой дверь на ключ. Осторожно проведя ладонью рядом по стене и нащупав выключатель, мужчина врубил общий свет и огляделся. А потом втянул носом воздух. Закрыл глаза и ощутил приятное покалывание в пальцах. Запах Тома. Он был везде, буквально пропитав комнату и обтягивая всё вокруг томным невидимым полотном. Это был просто невероятный магический эффект, от которого кружилась голова и подскакивало сердце к горлу, забывая своё привычное место в груди. Сочетание вместе с этим и расстановки вещей в гримёрке никак не помогало концентрировать внимание на своей цели, ради которой Роберт, собственно, и задумал эту странную вылазку в чужое рабочее пространство. Столик с тремя зеркалами под разными углами, выходящими своими стеклянными глазницами на крутящееся кресло, и лампой был воплощением чувства юношеского беспорядка (и в голове в том числе): небольшая коробка с шоколадными конфетами, несколько блестящих фантиков, ручка с обкусанным колпачком — о Боже, Том, ты что, школьник? — а также неопрятный блокнот с наполовину вырванными листами и обложкой с изображением Железного человека страшным кошмаром перфекциониста лежали на его поверхности. Последний упомянутый атрибут заставил чуть ли не застонать от умиления, и Дауни, подойдя поближе к столу, получше разглядел напечатанный рисунок костюма Тони Старка. Господи, ну как можно было издеваться над этим чистейшим воплощением щенячьего восторга перед кумиром детства? Тут оставалось только одно действие — это чудо нужно любить, не иначе. Так. Стоп. Концентрация. Где она. ПЛАН. Дауни-младший встряхнулся и, еле оторвав взгляд от блокнота, пробежался глазами по всей комнате. Так оно и есть, единственной горизонтальной и ровной поверхностью здесь был стол с зеркалами. Что ж, иного он особо и не ожидал, но удостовериться стоило. Тем более, если не включать настольную лампу, эта сторона помещения наполовину погружалась в сумерки. Это может сыграть не самую последнюю роль в его розыгрыше, плюс ко всему беспорядок на столе... Просто идеально! Роберт ещё немного постоял на месте, затем покружил, насколько это было возможно, вокруг стола, разглядывая его со всех сторон, и, самому себе кивнув, уже сделал шаг к двери, когда снова зацепился взглядом за потрёпанный блокнот. Чёрт, вот почему такая простая вещь привлекает столько внимания? Неужели нельзя просто отвернуться и уйти из гримёрки, пока её «хозяин» не пришёл на работу? Оказывается, нет, нельзя. Поэтому в следующую секунду Роберт уже склонился над блокнотом, с весёлой улыбкой разглядывая принт Железного человека. Чистейшее ребячество! И это уже можно сказать не только про Тома. Ему-то ещё позволено подобное, а вот Дауни... Мужчина с доброй улыбкой разглядывал блокнот Холланда, и с каждой секундой ощущал, как в его груди разливалось приятно тянущее тепло. Этот мальчишка абсолютно искренен, постоянен в своих чувствах и глубоко предан им. Удивительное качество, в настоящее время не каждый способен не изменяться в себе самом и придерживаться того, что истинно для него. Это проявляется даже в мелочах. Особенно в мелочах. Таких, как этот несчастный блокнот. А потом Роберт присмотрелся к нему ещё внимательней и с нарастающим ощущением ватных ног понял, что это не такая уж и мелочь для Тома. В правом нижнем углу обложки блокнота печатными буквами были неряшливо выцарапаны ручкой инициалы «RDJ», а рядом — небольшое, кривоватое из-за неровной поверхности картона сердечко. Всё это напоминало какую-то глупую и смазливую мелодраму про начальные стадии влюблённости школьников, сидящих за соседними партами и играющих друг с другом в гляделки, пока другой не видит. Но здесь — нет, это не тупой фильм с обязательно хорошим концом, это жизнь. Такая милая наивность как минимум в привязанности наглядна и доказуема, особенно в купе с принтом Железного человека. Инициалы «RDJ» подталкивали только на одну единственную расшифровку — «Роберт Дауни-младший». Конечно, можно было бы всё списать на собственное самолюбие, а потом поругать себя за него и оставить в покое несчастный блокнот, но Роберт так не мог. Теперь почему-то не мог. Может, потому что хотелось верить в возможный смысл данного послания? «Господи, подожди, какое на хрен послание? Том просто написал это у себя на блокноте и вряд ли хотел бы тебе это показывать». Хм. Да. Вряд ли. Мужчина бы и сам не хотел, чтобы о его чувствах узнали подобным образом. Так. Стоп. Какие чувства? Какие тут, блин, чувства? Только если преклонения перед кумиром детства и всё тут. Или... всё-таки нет? Чёрт, как всё запутано! Роберт не знал, сколько времени стоял вот так, склонившись над блокнотом и гипнотизируя корявые надписи на нём, пока вдруг до слуха не донёсся знакомый весёлый смех и шаги, постепенно приближающиеся к гримёрке с другой стороны двери. «Ну всё, достоялся, твою мать!» Роберт отпрянул от стола, быстро отскакивая в сторону маленького диванчика в другом конце помещения, и задержал дыхание. Голос Тома звучал уже совсем близко, казалось, он с кем-то громко и с задором разговаривал, но обрывки фраз так и остались лишь обрывками, и понять смысл беседы было невозможно. Но не это было сейчас главное. Известный всему миру актёр Роберт Дауни-младший залез в чужую гримёрку для тщательного продумывания розыгрыша и готов был провалиться сквозь землю, потому что он не успел выйти из комнаты вовремя! Ситуации глупее не придумаешь! «М-да, Северус Снегг уже не тот, — зачем-то пробормотал внутренний голос, и Роберт тут же заткнул его, пользуясь временной задержкой Тома, который всё продолжал с кем-то говорить в коридоре, и быстро опустился на колени перед диваном. Нет, спрятаться под ним не получится, он просто туда не влезет. От осознания того, что он ищет убежище под диваном, стало до странного смешно и грустно одновременно. — Господи, какой же пипец, Роберт!» Не то слово. А между тем, мужчина услышал, как Холланд воскликнул: «Ладно, пойду к себе!» и пару шагов, после которых раздался негромкий шум в замочной скважине, глухой «щёлк» — и дверь в гримёрку открылась. «Утро почти началось с кофе», — пронеслась глупая мысль в голове, оставляя после себя горький привкус, как от значительного проигрыша. — Странно... — еле слышно пробормотал Том, закрывая за собой дверь на замок и с недоумением глядя в потолок. Роберт проследил за его взглядом и еле сдержался, чтобы не застонать. Из него невидимка вышла так себе! — Мне казалось, что я выключал свет перед уходом. Хм. — Он прошёл в середину комнаты, с подозрением оглянулся на дверь, взъерошив и так встрёпанные волосы, и затем перевёл взгляд на стол... — Может, уборщик заб... ... а потом он повернулся в сторону диванчика. И время остановилось. Великолепно! Просто замечательно! Картина маслом: 1) Обстановка — гримёрка Тома. 2) Герои сцены: а) зачем-то попёршийся в чужую комнату Роберт, теперь стоящий на коленях перед диваном и снизу вверх смотрящий на хозяина помещения круглыми глазами; б) и, наконец, сам Том, с почти упавшей на пол челюстью глядящий на Роберта сверху вниз и не отличающий реальность от сна. Роберт не знал почему, но замер, и с удивлением, перемешанным со странным стыдом, заметил, что парень тоже оцепенел и не смел пошевелиться. В комнате не было слышно даже чужого дыхания, всё будто в одно мгновенье вымерло и перестало существовать. Как нелепо! Но вскоре поясница чуть ли не протяжным воем потребовала смены положения, и Дауни осторожно переставил левую руку поближе к себе. Казалось, это движение привело Тома в ещё больший шок, потому что он крупно вздрогнул и еле успел поймать сползающую лямку своего рюкзака. Он схватил его за ручку, затем, немного подумав, небрежно опустил на пол и снова перевёл круглые глаза на Роберта. Ситуация становилась всё тупее и тупее, и мужчина понятия не имел, как её спасти, поэтому несмело улыбнулся парню и пробормотал онемевшим языком: — Привет, малыш. Пока внутренний голос громко и истошно истерил в голове от всего происходящего в этой комнате, Роберт успел поймать то, как быстро, даже спешно, Том направил взгляд своих всё ещё изумлённых глаз на лицо мужчины, и, почему-то густо покраснев до кончиков ушей, от всего сердца и с чувством того, что он имел в виду, вскрикнул: — Вашу ж мать! На этот раз растерянным был уже Дауни-младший. Он проследил за прошлым направлением взгляда Тома перед тем, как тот перевёл его на его лицо, и озадаченно нахмурился. Кроме его нелепо отклячанной задницы, сзади него больше ничего не было. Тогда что это ещё за реакция такая?.. — Язычок, молодой человек! — несерьёзно пригрозил ему Роберт, переводя вес своего тела назад, и сел себе на ноги, устало прислоняясь спиной к дивану и опуская руки на колени. Том, будто зачарованный, следил за каждым его движением, и это выводило состояние спокойствия за пределы гармонии в зону полноценного уничтожения. — Прикусить бы его тебе за такие нехорошие слова. — Прикус... что? — растерянно пробормотал Том, кажется, не зная, куда деть свои руки, и ещё больше смутился. Затряс головой. — Подожди, а что ты вообще здесь делаешь? Чёрт, вот что на это ответить?! — Даже не поздороваешься со мной? — наигранно обиженным голосом поинтересовался мужчина. Что ж, раз тянуть лямку, так тянуть со всей силы. — Роберт! Даже не думай увиливать от вопроса! «Тебя этот мальчишка уже насквозь видит!» Здравый смысл уже давно покинул данное помещение, поэтому Дауни не нашёл ничего лучшего, кроме как расслабленно опустить руки на край дивана, чуть прогнувшись в занывшей спине, откинуть затылок и, прикрыв глаза, глухо пробормотать: — Я ждал тебя, Том. Раньше бы Холланд начал смеяться над этим вместе с мужчиной, но вместо этого одинокий смех Роберта звучал в комнате, как нечто совершенно чужеродное, а сам парень, болезненно изогнув брови, прижал ко рту кулак, и, сдавленно выдохнув, отвернулся, пряча глаза в отражении зеркал. Странности продолжали продолжаться, и это уже не было так смешно, как было в самом начале... Хах, в начале чего? — Ладно, на самом деле, я просто хотел тебя удивить, — фыркнув, заговорил после небольшой паузы Роберт и опустил руки на пол. — Ну, и как тебе? Отговорка была абсолютно неубедительной, но, к счастью и небольшому удивлению Роберта, Том растерянно моргнул, усмехнувшись, и снова посмотрел на мужчину. — О да, у тебя получилось меня удивить. — Наконец, с его губ сорвался нервный смешок. Это было лучше, чем ничего, но всё равно продолжало настораживать Дауни-младшего. — Эм, ну, а почему на полу? Почему на коленях? «Ура, неужели наступило время рациональных вопросов?» — возопил внутренний голос, и мужчина бы покачал головой, если бы был один, но сдержался. — Хах, видимо, искал место, где бы спрятаться? — Снова неубедительно. — А потом просто не успел встать. М-да. — М-да, — словно эхо, повторил Том и снова встряхнул макушкой. — М-м, может, уже встанешь? — Ой, пацан, я уже и так потерял свою гордость, дай хотя бы её под диваном поискать, — чуть раздосадовано махнул рукой Дауни и усмехнулся, когда искрящаяся улыбка Тома проявилась на его губах. — А я думал, что потерял свой рассудок. — Он снова засмеялся, и в его смехе всё ещё звенели нервозные нотки. — Может, тоже как-нибудь поискать под диваном? — Можешь попробовать. Атмосфера в комнате поддалась волнам поднятого настроения, напряжение растянуло свои узлы, и актёры обменялись ухмылками. Том поднял свой рюкзак и, дождавшись, когда Роберт встанет на ноги, швырнул его в сторону дивана. Дауни-младший улыбнулся этому неряшливому и не совсем аккуратному отношению к вещам, а потом вспомнил о беспорядке на столе и о блокноте. Он взглянул в его сторону и снова зацепился глазами за яркую обложку. Ему уже казалось, что он чётко видел эти инициалы и сердечко и готов был видеть их за сотню миль отсюда, словно они светились или мерцали, как сигнальные огни. Холланд, заметив направление взгляда Роберта, быстро подошёл к зеркалам, уставившись вниз, и, на мгновенье замерев, ловко перевернул блокнот обложкой в стол, а затем, как ни в чём не бывало, обернулся к мужчине. Но нет, эти чуть розоватые щёки и от волнения облизанные губы нельзя было не заметить. Ну да, ну да, мужчина тоже мог видеть этого парнишку насквозь, так что силы равны. «Нашёл с кем соревноваться». — Кстати, Том, не думаешь, что надо когда-нибудь навести на столе порядок? — Роберт кашлянул, заметив ещё больше покрасневшие скулы парня, хитро улыбнулся. — О нет, я, конечно, не собираюсь смущать тебя, ни в коем случае, но... — «... но я всё равно это сделал», — вспыхнул Холланд и, уже не стыдясь оттенка своего лица, быстро приблизился к мужчине, ненавязчиво, но упорно толкая его к выходу. — Ты сделал всё, что хотел? Удивил? Отлично. А теперь можешь идти, ты хорошо справился. — Воу-воу, полегче, паучок, — засмеялся Роберт, стараясь удержаться на ногах и противостоять напору Тома. Но тот не сдавался, и от этого становилось ещё смешнее. — Я ещё не смутил тебя. — Как я и сказал, ты это уже сделал, хотя никто и не просил, — заметил Том, улыбаясь и упираясь в спину Роберта своими ладонями. — Давай, всё, иди, а-то твоё появление в моей гримёрке похоже на неудачную вылазку сумасшедшего сталкера. Дауни громко фыркнул и затем резко развернулся к Тому, и тот, не ожидая изменения положения, еле успел затормозить и не упасть на Роберта. На пару сладких секунд их лица оказались непозволительно и так желаемо для обоих близко, жар от кожи мгновенно смешался в воздухе и вспорхнул дымкой долгого ожидания. Мужчина судорожно облизнул губы, самовольно утопая в потемневших мягких негах глаз Тома, в блеске уголков его рта, и еле заставил себя поднять с них взгляд, который почти раскрывал все мысли, что были у него в тот момент. Хм, а какие, собственно, мысли?.. — О, ещё кое-что, — голос предательски хрипнул, и Роберт тихо откашлялся. — Очень милый блокнот. Мужчина даже не успел толком рассмотреть выражение лица парня, настолько всё быстро произошло. Но — вот, его вытолкали в коридор, и он уже стоял за дверью чужой гримёрки, разрывая свои лёгкие от жуткого, громкого смеха и почти сползая на мокрый от слёз пол под возмущённые крики «Ты перевыполнил норму!», «Я тебя просил?!», «Как ты... О Господи, помоги дожить этот день!» Следующие несколько часов Том не разговаривал с Робертом и даже не приближался к нему, лишь изредка поглядывая на него со стыдливым выражением лица и смущённо краснея. Тот тихонько посмеивался над его реакцией, а затем, в один из перерывов между съёмками сцен, сам подошёл к парню и мягко провёл кончиками пальцев по задней стороне его шеи. Холланд еле спрятал мягкую улыбку и сдержанно кивнул, но Дауни знал, что он всё-таки заслужил прощение, и задорно подтолкнул парня локтем, на что получил светящийся от весёлости взгляд. Всё встало на свои места. Почти. Но Том ещё не знал, что всё, что произошло в тот день, были ещё цветочки...* * *
Да, день был странным. С этим никто не спорил, вылазку в гримёрку можно считать не совсем удачной, но всё же вынужденной и... полезной. Правда, над непонятным смущением Тома, когда он переводил взгляд с чего-то на Роберта, и теми выцарапанными инициалами на блокноте стоило подумать... Ну, потом. ДА. Иначе его план никогда не реализуется, хотя для этого уже всё было подготовлено. На создание арахнафобного сюрприза ушло чуть меньше двух дней, поэтому через сутки после «сталкерской вылазки в чужую гримёрку» (как назвал это сам Том), не считая этого странного дня, Роберт появился на работе с намерением привести свой второй розыгрыш в исполнение. Однако для этого было снова необходимо забежать в гримёрку Холланда. На этот раз уговоры «человечка» дать ключи прошли быстрее и, предложив желаемый результат, продвинули процесс реализации плана на этап вперёд. В гримёрке Тома, а в частности, на его столике с зеркалами, произошли небольшие изменения. Исчезли блокнот (оно и понятно) и коробка с конфетами, зато появилась небольшая стопка неаккуратно сложенных бумаг A4 — сценарий и реплики отдельных персонажей фильма. Что ж, это может пойти на руку Роберту, поэтому он, включив настольную лампу, осторожно разложил поверх стопки свой арахнофобный сюрприз и нагнулся, чтобы осмотреть его с разных ракурсов. Затем выключил свет, снова подивился тому эффекту, который создаёт на него его же розыгрыш, ухмыльнулся самому себе и быстро ретировался из комнаты. Повторение прошлого опыта был ему ни к чему. На главную съёмочную площадку потихоньку из коридоров стекались люди, возбуждённые новым рабочим днём и наполненные неповторимым чувством единства и предвкушения тех событий, которые должны были сегодня произойти. Приехал даже Том Хиддлстон, соскучившийся по суетной атмосфере, и теперь стоял в сторонке ото всех, посмеиваясь над чем-то с Хемсвортом. Глядя на его радостное лицо, когда он сияющими глазами смотрел на Криса, а затем переводил взгляд на других актёров, изредка подмигивая им, Роберт внезапно понял, что здесь делает Скарлетт. Но потом Дауни сам вспомнил о том, в съёмках какого фильма он принимал участие, и с грустной улыбкой вздохнул. В какой-то степени это ждало каждого актёра «Мстителей», однако он-то точно распрощается со всем... этим. Душевным, тёплым, незаменимым. — Когда я вижу на твоём лице ностальгическую улыбку, мне становится неспокойно за тебя. — Голос Йоханссон звучал тихо, будто боясь спугнуть от откровений с непривычки, и Роберт на автомате повернул голову в её сторону. Она почти касалась его плеча своим, сложив руки на груди, но не поднимала глаз на него, лишь следила за перемещениями декораций и предназначенной для съёмок аппаратуры. Он рассеянно хмыкнул. — О, не переживай. Просто я вдруг понял, зачем ты сюда приехала, если всё равно не снимаешься в сценах Финальной битвы. — А. Понятно. Они оба замолчали, глядя куда-то перед собой, а потом Скарлетт тяжело выдохнула, позволяя внутреннему сопротивлению с чувствами ослабить контроль. Этот печальный звук нельзя было интерпретировать как-то по-иному, и в груди Роберта невольно сжалось от сожаления и понимания того, что это ему тоже скоро грозит. — Трудно здесь быть и не быть одновременно? — вдруг спросил он, с досадой осознавая, что и так знает ответ на этот вопрос. Йоханссон снова вздохнула. Конечно. — Да. — Она мягко усмехнулась. — Однажды это бы произошло, и мы не смогли бы как-то этому помешать, верно? Всё-таки фильмы не бесконечны. Как и истории их героев. Всему когда-то наступит конец, я это знаю. Мы все знаем, но принимать не хотим. И это тоже вполне логично, но... разве сердцу прикажешь не грустить? — Актриса подняла ясные и блестящие от сдерживаемых эмоций глаза и выдавила смешок. — Смотрю, ты уже грустишь, хотя Тони ещё не умер. Роберт болезненно сморщился. О да, если это жадно, заживо сжирающее грудину чувство можно назвать грустью. — Когда все съёмки закончатся, предлагаю поехать ко мне и нажраться, как последние свиньи, — с оттенком грубой тоски выплюнул Роберт, на что Скарлетт тихо засмеялась и понимающе хлопнула его по плечу. — Я в деле. Тогда надо разослать приглашение всем, — Дауни уже собирался кивнуть, когда женщина хитро и задорно улыбнулась. — Не забудь пригласить и своего Тома. Так. — Сто-о-оп, стоп-стоп, во-первых, он НЕ мой, — пригрозил ей пальцем мужчина. — А во-вторых... — ... а во-вторых, ему уже давно можно пить алкоголь, — перебила его Йоханссон. — Поубавь свои эгоистические наклонности и позволь мальчику побыть вместе со всеми в нормальной обстановке. — Эта обстановка будет неадекватной, когда туда вмешаются крепкие напитки. — Именно, Роберт, — выгнула бровь женщина. — Люди всегда становятся страннее, когда выпьют, а тут у тебя будет прекрасная возможность посмотреть на пьяненького паучка. — Йоханссон. — Да-да? — Ты... ты невозможна. — О, а вот и твой Том приехал, — вскинулась вдруг Скарлетт, намеренно игнорируя предыдущий диалог и матерински по-доброму глядя мужчине за плечо. Тот обречённо вздохнул, понимая, что вернуться к прошлой тематике уже не представляется возможным, и повернулся. Мимо них, как воздушный весенний вихрь, пронеслась вихрастая макушка, из-под пушистых от уличной влажности волос которой блестели взволнованный взгляд и растерянно блуждающая улыбка. От Тома повеяло запахом пропитанного озоном мокрого асфальта, и Роберт невольно прикусил губу — однажды он заставит этого мальчишку позволить ему подвести его, чтобы тот не стоял в ожидании автобуса под проливным дождём. И... почему он постоянно попадает под него? — Кое-кто проспал свой будильник, не так ли? — игриво поиграла бровями Скарлетт, когда Холланд на пару секунд вернулся к ним, чтобы как следует поздороваться. Он с несчастным выражением лица воззрился на Йоханссон и, вопросительно взглянув на Роберта, на что тот лишь пожал плечами, протяжно взвыл в потолок. Жертв телепатии актрисы становилось всё больше и больше. — С этим тупым будильником надо что-то делать. Он то звонит, как сумасшедший, и его фиг отключишь, то еле слышно пищит, и его вообще не услышишь! — с искренним непониманием замахал руками Том, а потом, вдруг опомнившись, совершил пальцами какой-то неоднозначный жест, который, видимо, должен был означать «Часы. Опаздываю. Ужас-катастрофа, ничего не успею!», и умчался по коридору в сторону своей гримёрки. Роберт переглянулся со Скарлетт, и они оба дружелюбно хмыкнули, с любовью глядя вслед убежавшему Холланду. Просто потому что по-другому и быть не могло. — Тебе надо прекращать читать чужие мысли, — буднично заметил Дауни, глядя на свою коллегу и качая головой. — Не представляешь, как это выбивает из колеи. Скарлетт на это лишь свободно рассмеялась. — Ну, вообще-то, никто не жаловался. Конечно же, не считая тебя. — Да потому что все стесняются сказать, что это их напрягает. — Как знаешь, — с весёлостью хмыкнула та, снова примирительно хлопая мужчину по плечу. — Ладно, пойду, посмотрю, что там Эванс делает. Он, кстати, не жалуется на мою телепатию. — Она со значением взмахнула пальцем и, блеснув улыбкой, удалилась в сторону Криса. Роберт, криво ухмыльнувшись, цокнул языком. Естественно, Эванс не жалуется, он такой же экстрасенс, как и Скарлетт. Им двоим вообще общаться не обязательно, достаточно просто стоять рядом и обмениваться взглядами, передавая по воздуху (или как там у них это выходит) свои мысли. Да, хах, к чёрту язык, не для речи же он был у людей придуман! Дауни-младший смог отвлечься от своих дум только тогда, когда почувствовал на своём локте неуверенную, но при удачной возможности цепкую хватку чьих-то ледяных пальцев, и обернулся, тут же впадая в ступор и беспокойно выдыхая. Рядом с ним стоял его Том, до ужаса — до чёртиков! — бледный, почти белый, на фоне чёрных, взволнованно бегающих по сторонам глаз и сжатых в тонкую дрожащую полоску почти серых губ. Его спина была слишком сильно сгорблена, по крайней мере, достаточно для того, чтобы немного скрыть шею с нервно дёргающимся кадыком. Казалось, парень был на грани, готовый сорваться в паническую конвульсию, но сдерживал себя, заметно контролируя глубину вдохов и выдохов. Однако его мутно-тёмный взгляд держал на себе внимание Роберта, как человек хватался за спасательный круг, чтобы продлить мнимый контроль над своей жизнью хотя бы ещё чуть-чуть. Столкнуться лицом к лицу с чужим настоящим животным страхом было неожиданно и невероятно пугающе, жутко. А ещё неправильно. Тем более если этот инстинктивный ужас связан с Томом, с этим милым паучком и радушным мальчишкой, рядом с которым спасаешься от буквально убийственной тоски, грусти и рядом с которым внезапно пробуждается, казалось, до этого момента погребённая под мрачными мыслями гедонистическая составляющая. Нет-нет, страх просто смертелен для всего того, что связано с Томом, напрямую или косвенно — неважно. — Том? — Роберт аккуратно высвободил свой локоть из пальцев оцепеневшего молодого человека и мягко, чтобы не испугать ещё больше, взял его за плечи. Тот резко вздрогнул, но тут же тяжело, с еле слышным хрипом втянул воздух через ноздри. — В чём дело? Что случилось? Он снял одну руку с плеча Холланда и нежно скользнул ладонью по его лбу. Он был холодным и влажным, хотя макушка парня лишь слегка покрывалась искорками капель дождя. Значит, пот... Не совсем хорошо, но это вряд ли от температуры из-за возможной болезни. Хотя... — Как себя чувствуешь, малыш? — Роберт беспокойно заваливал Тома вопросами. — Ты заболел? Простыл? — Мужчина на мгновенье смолк, когда Том, прикрыв глаза и сильнее прильнув к широкой тёплой ладони, всё ещё лежавшей на его лбу, отрицательно покачал головой. — Что-то серьёзнее? Давай же, говори что-нибудь. — Я не болен, тише, — Холланд хрипло кашлянул. — Проблемы не у меня. — А у кого? — У чего. — Что? — не понял Роберт, озадаченно хмурясь. Том открыл глаза и снова взволнованно воззрился на Дауни. — М-м, кхм, у моей гримёрки проблемы, — тихо проговорил он, в конце его подвёл голос, и Том снова закашлялся. — По правде говоря, я поступил не совсем разумно, когда его увидел, но... но мне казалось, что у меня там же сердце остановится. — Кого «его»? — всё продолжал не понимать Роберт. — Мне нужно, чтобы ты поконкретнее объяснил, в чём дело. Том в беспокойстве выдохнул, а затем, быстро осмотревшись и внимательно изучив пол всей съёмочной площадки, осторожно кивнул в сторону коридора с гримёрками. — М-м, лучше будет, если я тебе покажу масштаб проблемы. — Молодой человек снова взял Роберта за руку, но потом тут же отпустил его, смущённо отводя взгляд. — М-м, ты... ух, ты можешь мне помочь с... этой проблемой? Другие же не особо в курсе того, что я... ну, в общем... — Тише-тише, я понял, конечно же, мы пойдём вместе, — Роберт ободряюще приподнял уголки рта. — Я всё ещё не понимаю, что случилось, но я очень рад, что ты обратился ко мне за... помощью? — Том чуть расслабился в плечах и неоднозначно повёл ими. — Ладно. Хорошо. Разберёмся. И... ты точно в порядке? Может, тебе надо в медпункт? — М-м, да-да, спасибо большое, Роберт. — Казалось, Том уже не вникал в слова про своё здоровье и лишь крепко вцепился в рукав одежды мужчины. — И, это, короче, смотри внимательно себе под ноги. Вдруг он смог убежать из моей гримёрки... — Он? Убежать? Картина из обрывочных слов Холланда стала потихоньку складываться в аккуратную работу из частичек сложного пазла, вороша события прошедших дней, включая те мероприятия, которые были связаны с «величайшим планом тысячелетия». Однако когда реализованные в действительности образы задумки предстали перед глазами во всей красе, было уже поздно. Роберт, направляемый Томом, в какой раз оказался в его гримёрке и с наступающим чувством скорого разоблачения и сочувствием посмотрел на молодого человека, казалось, ещё больше побледневшего. Тот медленно закрыл за ними дверь комнаты, погружая их в плотную душную темноту, и шёпотом попросил: — Включи свет. И продолжай смотреть под ноги. Если что, отскакивай в сторону, даже ни о чём не думай. — Том... — Давай, включай, — Холланд шумно выдохнул, а вслед за этим звуком раздался щелчок выключателя. Свет глухо резанул по зрачкам, заставляя зажмуриться и прикрыть ладонью лицо. Но резкая хватка Тома на предплечье резко выдернула на поверхность со всей работой органов чувств. — Это странно, но... — Голос парня неистово дрожал, и Роберт, приглядевшись, заметил застывшие в его висках капельки холодного пота и покачал самому себе головой. — Он не сдвинулся с места. Хотя обычно все эти твари начинают свободней шевелиться, когда находятся в одиночестве и когда на них никто не смотрит. Том снова глухо кашлянул и, умоляюще взглянув на Дауни, жалостливо изогнул губы. — Боже, и что с ним делать теперь? — Он кивком головы указал на свой столик с зеркалами. — Даже если его игнорировать — хотя, блин, как можно о нём просто взять и забыть? — он сидит на моих бумажках с репликами и... Чёрт, я не... я не могу даже шаг вперёд сделать. Роберт бросил короткий взгляд на столик Тома, чтобы просто дать ему понять, что посмотрел туда. Потому что на самом деле, он знал, что и кто там находится. Паук. Нет, не настоящий и не игрушечный — нарисованный. В 3-D формате *. И это можно считать неповторимым чудом талантливой и набитой с годами практики руки знакомого художника, который в кратчайшие сроки подготовил этот арахнофобный сюрприз для Роберта. Однако истинную природу паука, довольно большого и, если основываться на зрительные ощущения, мохнатого, знал только Дауни. Он снова посмотрел на Тома, часто дышащего и не отрывающего полного страха взгляда с чудища на столе, и тяжело вздохнул. Что ж, если так можно сказать, то парень оценил весь розыгрыш по достоинству. Правда, выглядит как-то совсем нездорово... Потом ему всё-таки надо будет сходить в медпункт или попить воды. У него как раз была бутылка со слабой газировкой. А сейчас надо прекратить розыгрыш, потому что и ежу понятно, что он удался и Том поверил в реальность нарисованного паука. — Чт... Что ты, чёрт возьми, делаешь?! — с ужасом воскликнул Холланд, тут же хватая Роберта за руку и резко дёргая на себя, когда тот сделал пару шагов ближе к столу. — Даже не смей к нему подходить! Он хоть и не ядовитый, но укусить может. Тебе оно нужно? Давай просто с кем-нибудь посоветуемся... — Том, тут не надо ни с кем советоваться, — сделал тщетную попытку успокоить Роберт, примирительно вскинув ладони. — Я знаю, как справиться с этим пауком, поверь. — Ты знаешь, как справиться с чёрным бразильским тарантулом? — недоверчиво и боязливо поинтересовался Том, и Роберт, вопросительно подняв бровь, ещё больше нахмурился. — Ну, то есть, этот паук похож на Grammostola Pulchra **. Но я... я не успел толком рассмотреть его. Да и не хотел разглядывать, ясно?! Я и так подошёл к столу в первый раз слишком близко, удивительно, что он вообще никак не среагировал на меня! Так что... стоп, раз ты не знаешь, что это за паук, то как ты можешь знать, как с ним справиться?! — Том! Успокойся, ладно? Всё хорошо, — Роберт глубоко вдохнул и заметил, как молодой человек неосознанно повторил за ним, с трудом втягивая воздух. Даже сейчас он старался хоть как-то бороться со своей паникой, цепляясь за образ спокойного Дауни-младшего. — Я знаю, потому что этот паук не настоящий. Чудеса рисования, понимаешь? — Чего? — Том бросил беглый настороженный взгляд за спину Роберта, а затем снова уставился в его лицо. — Я-я, думаю, я не совсем... — Понимаю, но сейчас всё будет понятней, обещаю. — Мужчина сделал шаг в сторону стола, но Том отказывался его отпускать, с несчастным видом борясь со своими кричащими об опасности инстинктами. — Том, паучишка мой, со мной всё будет нормально. Просто поверь мне, и я покажу тебе, что здесь нет ничего страшного. — «Нет ничего страшного»?! Это чёртов тарантул! — Может быть и тарантул, но нарисованный. Всё, давай, сделай глубокий вдох и отпусти меня. Я всё равно сквозь землю не провалюсь и не уйду отсюда без тебя, слышишь? Это было очень трудно для них обоих. Роберт разрывался между «доказать, что паук не настоящий» и «остаться с парнем и плюнуть на паука», а Том — между «отпустить и поверить на слово» и «ПАУК НАСТОЯЩИЙ, НЕ ОТПУСКАЙ». Удивительный, казалось, невозможный компромисс наступил неожиданно для обоих актёров, и вот, Холланд с трудом отдалился от мужчины, прижимаясь спиной к двери, а Дауни-младший в два шага оказался рядом со столом и схватил бумажку, на которой был нарисован паук. Он повернулся к Тому и показал её с двух сторон. — Видишь, паук на листе. Точнее, нарисован на нём, не сидит. Ну? Видя, что молодой человек ещё сильнее напрягся на другом конце помещения, тяжело вздохнул и, проведя по рисованной стороне бумаги ладонью, показывая «плоскость» паука, разорвал лист на четыре части. Том открыл было рот в немом крике, но потом застыл, с неверием глядя на парящие в воздухе кусочки своего недавнего страха. Сорвал со своих губ громкий стон то ли облегчения от болезненного ожидания, то ли досады на самого себя, и, с отчаянием посмотрев на Роберта, медленно приблизился к нему, опускаясь на колени перед разорванным рисунком. Было видно, как дрожали его руки, осторожно переворачивающие кусочки бумаги, и губы, не в силах заставить себя вымолвить хоть что-то понятное и членораздельное. — Ух... невероятно... — пробормотал Том, рассеянно моргнув и с уже более живым интересом разглядывая паука на бумаге в четырёх частях. Глубоко вдохнул, приводя ритм дыхания в норму. — И я поверил... Ух. — Ага... Ух, не то слово. — Роберт задумчиво провёл по своим волосам рукой и затем, сглотнув, опустился рядом с парнем на корточки. — Реалистичный рисунок, да? — Не то слово! Он шикарный! Я поверил в то, что это живой паук! — Восхищение Холланда всё ещё было немного нервным и ожидающим чего-то нехорошего, но вполне искренним. Просто удивительно, на какой восторг был способен Том, будучи совсем недавно до жути напуганным. Это было... просто невозможно. И прекрасно. — Я бы пожал руку тому человеку, который нарисовал этого паука, но... Роберт, матьтвою, опять?! Реально? Ты же обещал! О, вот теперь в этих потрясающих глазах кипел правдивый гнев. Завораживающе. — Ну... — Никаких «ну», блин! Ты хоть понимаешь?.. Нет, не понимаешь! ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ! ОПЯТЬ! Я уже думал, что сегодня — мой последний день, а ты!.. Господи, серьёзно?! Так трудно представить страх другого человека? Или так трудно... Блин, почему я должен это объяснять? Ну ты же обещал мне, Роберт! Так какого хрена тогда?! — Как же ты великолепен. Холланд резко вскинул голову, замолкая на полуслове, полного злости и раздражения, с непониманием глядя в лицо Роберта, весь взъерошенный, такой живой и здорОво неспокойный. Его жестикуляция просто неподражаемо активна и беспорядочна, и этим красива и очаровательна!.. — Ты серьёзно? Вот... что? — Том чуть наклонился ближе к Роберту, а затем, опомнившись, вскочил на ноги, красный от смущения. — О чём ты вообще? Причём здесь... О Боже, я на тебя в суд подам, если ты не понимаешь меня! В следующий миг Дауни, вытолканный из гримёрки с остатками рисунка в руках, снова оказался в коридоре, и лишь слышал, как Том в комнате громко и грубо переставлял и передвигал вещи, что-то беспокойно, стыдливо ворча себе под нос. А Роберт, прислонившись к противоположной стене, открыто засмеялся, чувствуя себя самым счастливым человеком, которому удалось урвать себе частичку небес и теперь удовлетворяться присутствием Холланда в своей жизни. Никогда ещё он не ощущал себя целым, построенным заново и по-новому. Наверное, это правильное чувство.