Blade and magic: Легенда о священной войне

      Мир принёс на земли Масдерна долгожданный покой. Звон мечей, которые забрали множество жизней за этот страшный год, теперь доносился только от тренирующихся солдат, живших в казармах замка. Изредка горожане останавливались, чтобы посмотреть за слаженной работой воинов. Чаще у входа в замок можно было заметить любопытных детей, которые мечтали когда-нибудь тоже взять в руки меч. Они ещё не представляли, какой страшной может быть война и кусок стали в опытных руках.       Но этим ранним утром из заднего двора доносился немного иной звук. Тренировочные мечи скрещивались, даря почти такое же наслаждение от битвы. Намджун ловко блокировал удары короля и наносил ответные, пока Ким не отступил, опуская оружие и кивая. — Неплохо. Твои навыки улучшились с последней нашей тренировки.       Намджун смущенно улыбается, но не перестаёт быть бдительным. Горький опыт научил его этому, а шрам на предплечье стал грубым напоминанием о том, что нельзя давать себе слабину, пока ты держишь в руках оружие. Резкий выпад не удивляет его, и Намджун, сравнительно легко отражая удар, выбивает меч из рук Джина. — Хорошо, убедил, ты хорош, — король поднимает выбитое оружие и, поворачиваясь к Намджуну, говорит, — давай передохнём.       Кивая, Ким подходит к королю, и они вместе поднимаются в замок. — Тебя что-то беспокоит, — твёрдо говорит главнокомандующий, удивляя Джина своей проницательностью. Сокджин подтверждает его слова, дёргая дверь и отдавая слуге приказ подать им чай. Поклонившись, человек оставляет их наедине. — Я волнуюсь за Чонгука и сомневаюсь, правильно ли было его оставлять с Ким Тэхёном, — наконец произносит он, устало прикрывая глаза, — эльфы чтят свои традиции, у них очень строгие правила, а Чонгук немного… нервный.       Пытаясь сохранять серьёзное выражение лица, Намджун забавлялся реакции короля. Но мысль, что поведение Чона могло оскорбить жителей Лигниса, заставила его задуматься над последствиями этого решения.       Думы их прервал робкий стук в дверь. Кружки с горячим напитком были поставлены на деревянную поверхность стола, а слуга, поклонившись, вручил королю запечатанный свиток. — Только что передали послание из Лигниса.       Король тут же кивнул и снял печать, чтобы прочитать текст, изложенный в письме. Слуга поклонился и покинул их, а Намджун покорно ждал, пока Сокджин закончит писать. Наконец, он оторвал взгляд и, хмыкнув, посмотрел на солдата: — Чонгук возвращается в Масдерн.

***

— И о чём ты только думал? — Тэхён стоит над душой, сверля взглядом и хмурясь. Возможно, лекарю, обрабатывающему чужую разбитую губу, это кажется устрашающим, но не Чонгуку. — Я не знал, что в лесу нельзя тренироваться, — младший улыбается и пожимает плечами, и это в который раз действует на короля неправильно. — Тренироваться можно, но вонзать в живые деревья кинжалы — нельзя, — Ким выгибает бровь и резко разворачивается, задевая Чона мантией, — и ты знал об этом, Чонгук.       Младший провожает короля взглядом и шипит от заживляющего заклинания. Прошло два месяца с его пребывания в Лигнисе, но он едва ли принял все правила этой страны. Он определённо скучал по Масдерну, по королю, с которым был неразлучен все семнадцать лет, по своим товарищам. Здесь, среди эльфов, владеющих магией и предпочитающих изящество во многих сферах, исключая войну, он чувствовал себя как минимум чужим. Ему чужды сказы Тэхёна о том, что они дети леса и они не должны пренебрежительно относиться к дарам природы, а тем более вредить ей. Он чувствует напряжение, когда его соперник в тренировке использует магию, и потому на каждый выпад в его сторону отвечает несдерживаемой агрессией, усмирять которую приходится Тэхёну. Однако при всём этом он чувствует непреодолимое желание оставаться здесь и познавать то, что ему позволяет познать в себе король. Он не понимает, как Ким одним своим взглядом и басовитым голосом успокаивает бурю, бушующую внутри, но поддаётся этому неизведанному ощущению.       Вся цепочка событий, начиная со дня спасения Тэхёна, кажется ему такой неправильной, но в то же время такой гармоничной, что он не может сопротивляться тому, что его влечёт.       Вновь и вновь следуя после тренировок не в свою комнату, которую ему выделили как задержавшемуся гостю, а в покои короля, он думает о том, что не хочет обозначать то, что движет ими двумя. Что двигало Тэхёном, когда он сделал ему предложение остаться, и, что самое главное, что двигало им самим, когда он согласился.       Ему легче думать том, что чувства к королю в тот момент были близки к ненависти, чем признаться себе в интересе к эльфу.       Тэхён же признался себе в тот момент, когда был готов прямо просить Чонгука остаться. Но они, быть может, никогда не озвучат это вслух. — Не заставляй волноваться о тебе по пустякам, — начинает с порога Тэхён, слыша, как без стука входит Чон. Он стоит лицом к окну, и Чонгук видит спину, часть которой скрыта лишь длинными волосами. Эта война оставила шрамы на душах и телах всех, и это подтверждает грубый рубец, ползущий от ребер к позвоночнику, и след зажившего ожога на лопатке. Лишь Чонгуку, человеку, испытавшему боль от него самого, он может обнажить душу. — Причина драки с солдатом заключалась не только в твоём издевательстве над живой природой, так ведь? — Они не преданы тебе, Тэхён, — с раздражением неохотно отвечает Чон, ослабляя ремни на груди и присаживаясь на излюбленное кресло. — Я знаю, — разворачиваясь, король надевает на себя льняную рубашку и садится на кровать напротив. — При замке осталось много последователей Хёнсока, которые могут затеять переворот, и сейчас я могу доверять только нескольким людям. Но ты, как я вижу, всегда готов защитить меня, — усмехается Ким, смотря прямо в лицо юноше. — Терпеть не могу предателей, вот и всё, — отмахивается в ответ Чонгук и отворачивается, проигрывая в негласной игре взглядов. — Мне сказали, что у твоего соперника был ожог на щеке, — после нескольких мгновений молчания начинает Тэхён, и Чон недоумённо поднимает брови. — Ты ведь не совсем человек, правильно? — Меня всегда воспитывали как человека, — раздумывая, несколько хрипло отвечает младший. Этот вопрос волнует его самого уже несколько месяцев. Но он не уверен, хочет ли узнавать причину той сокрытой силы, что вырывалась при сильных эмоциях. Не уверен, готов ли познать её. — Насколько я знаю, — Тэхён поднимается со скрипнувшей кровати, мягкой поступью обходя сидящего Чонгука, — у людей не бывает насыщенно-красного цвета волос, — пропуская короткие пряди волос между пальцами, медленно произносит Ким. — Они обладают несколько другим нравом и уж точно не владеют силой одной из четырёх стихий. Я видел то, как ты отбросил с помощью огня эльфа в тот день и как горели твои глаза при этом. — Я не контролирую это, — невольно закрывая глаза, отвечает Чонгук и откидывает голову на спинку, буквально растворяясь в движениях чужих пальцев, путавшихся в его волосах.       Тэхён усмехается прямо над его ухом, и это отдаётся дрожью по спине и необузданным желанием прижаться ближе. Он сам — горящая магма, уничтожающая всё на своём пути, тогда как Тэхён — луч солнца, дарящего лишь мягкий свет и тепло. И Чонгук трепещет перед страхом ослепнуть.       Короткий стук нарушает эту идиллию, но Тэхён даже не думает отстраняться от заметно нервничающего младшего. Хосок заходит и, видя картину, которая предстала перед его глазами, иронично изгибает брови. — Простите, что прервал ваши игрища, но, — не замечая возмущения Чона, эльф продолжил: — мне в очередной раз доложили о злодеяниях «того странного человека с красными волосами», поэтому с завтрашнего дня, Чонгук, — серьёзно посмотрев на него, он закончил свою фразу серьёзным тоном, — ты будешь тренироваться со мной. К тебе и так относились с недоверием, но ты умудрился нарваться на ещё большие неприятности.       Чонгук пожимает плечами и легко соглашается. — Хорошо, Хосок-хён, я не против.       Кивнув, эльф кидает взгляд на этих двоих и наконец уходит. Тэхён отстраняется от Чонгука и задумчиво смотрит на яркие волосы, которые только что перебирали его пальцы. — Ты ведь уезжаешь через несколько дней? Не для того ли, чтобы побольше узнать о своём происхождении?       Чон слишком быстро открывает глаза, и его зрение на секунду мутнеет, привыкая к темноте. — Албарех и Масдерн многие века состоят в союзе, — наконец выдаёт Чонгук мысль, которая вертелась в его голове долгие годы. Но сейчас, при разговоре с Тэхёном, эти слова выглядят как жалкая попытка оправдаться, — их жители приезжают работать на короля, так как люди не владеют магией. Возможно, я полукровка — сын мага и простого человека. — Возможно, — Ким заметно хмурится и, смотря в спину Чона, заключает, — вот только белые маги специализируются на целебных заклинаниях, магией огня из них владеют лишь единицы. Надеюсь, ты не разочаруешься, когда узнаешь правду.       Чонгук резко встаёт и, не оборачиваясь, кивает. Хлопок двери знаменует окончание их разговора. Его нрав был необуздан.       Тэхён ещё секунду смотрит на закрывшуюся за младшим дверь и с глубоким вздохом садится на нагретое кресло. Сомнения, одолевающие его с момента проживания Чонгука в Лигнисе, достигли своего пика. Однако эти сомнения заключаются не в его нахождении во дворце, а в его неосознанном стремлении вернуться. Даже если он утверждает, что после вновь будет с ним. Ким прикрывает глаза, стараясь освободить голову от мыслей.       Совместные тренировки в Хосоком начались раньше, чем было запланировано, по настоянию неугомонного Чонгука. Советник был на совершенно другом уровне, нежели те, с кем ему приходилось вставать в бой раньше, и это заставляло кровь в жилах кипеть от азарта. С одной стороны, видеть безучастный взгляд Хосока, его расслабленность при полной отдаче младшего было раздражающе, но с другой — раззадоривало и заставляло выкладываться по максимуму. — Я думал, ты лучник, хён, — вытирая пот со лба, говорит Чонгук, ощущая, как температура вокруг него повышается. — Настоящий солдат должен в совершенстве владеть основами ближнего боя, — эльф выбивает деревянный меч из крепко сжатых рук и смотрит на тяжело дышащего Чонгука. — Думаю, пора закончить. — Что? — выпрямляется младший, переспрашивая. — Мы ведь только недавно начали. — На этом достаточно, — настаивает Хосок, поднимая с земли чужой меч. — Слышал, послание королю Сокджину насчёт твоего прибытия было уже отправлено. Отдохни перед дорогой.       Чонгук благодарит эльфа за тренировку, спешно откланиваясь и уходя в конюшни, чтобы проверить своего жеребца. Хосок провожает младшего взглядом, дотрагиваясь до почти раскаленной деревянной ручки отброшенного меча. — Думаю, твои догадки верны, — дождавшись разрешения, советник входит в комнату короля. — Будет ли разумным так просто отпускать его к людям? Если что-то случится, вряд ли рядом будет кто-то с достаточной магией, чтобы успокоить его в случае чего. — Я не могу его удерживать, он и так восемнадцать лет не знал правды, — пожимает плечами Тэхён, хотя сам мечется в своих мыслях. — Мы не можем путать его в догадках, потому что сами не можем быть уверены. Пусть Сокджин сам расскажет ему.       Хосок кивает и переводит тему, докладывая отчёт о проделанной за день работе. Последствия войны даже спустя два месяца не устранены и на половину, потому как помимо восстановления леса и города необходимо оказать поддержку семьям, оставшимся без кормильцев.       Тем не менее, улучшения чувствуются не только в работе над последствиями боёв, но и в самочувствии Тэхёна. Несмотря на быстрое возникновения чувства усталости, сила, текущая у него в венах, восстанавливалась с каждым днём. Потихоньку, шаг за шагом, они близятся к тому, чтобы Лигнис вновь стал державой, достойной уважения.       Звёзды на безоблачном небе сулят приближающиеся заморозки, что может повредить урожай, однако все эльфы, пережившие войну, лишь с благодарностью смотрят на небеса. Тэхён, смотря на различные созвездия, чувствует сонливость, однако приближавшуюся дремоту нарушает Чонгук, на удивление тихо и аккуратно вошедший в покои. Он без слов опускается на широкую кровать, на которой лежит Тэхён, и молча смотрит, будто не решаясь спросить. Ким делает вид, что не замечает этого взгляда, предоставляя возможность подумать. Проходит ещё несколько секунд, когда он начинает: — Слушай, Тэхён, — вновь молчание, во время которого король задумывается о том, почему его Советник для него «хён», а он сам — просто Тэхён. — Ты действительно желаешь, чтобы я вернулся в Лигнис после посещения Масдерна? — Чонгук, — Тэхён смотрит на затихшего юношу, который будто потерял свой дом, — я не одобряю лишь твоё возвращение в Масдерн. Но ты имеешь право сам выбирать, где жить и куда отправляться. — Я должен узнать у Его Величества хоть что-то о себе, — без причины оправдывается Чон. Тэхён думает о том, что тот совсем юн и что та разница во времени, данном людям и эльфам, бывает несправедлива. У них никогда не будет возможности одинаково следить за течением времени. — Но я вернусь, хорошо? — Буду ждать, — усмехается он, и Чонгук, насупившись из-за интонации короля, шутливо толкает его в плечо и падает рядом.       Ночь предзнаменовала начало чего-то нового, а звёзды стали тому свидетелями. Это был первый раз, когда Чонгук ночевал вне своей гостевой комнаты. Но, проснувшись рано утром, Тэхён заметил лишь его отсутствие. Для Чона были редкостью ранние подъёмы, но эльф всё же решил оставить его одного, предпочитая заняться своими прямыми обязанностями.       Чонгук же, слишком много думая о том, что может узнать от Сокджина, проснулся с первыми лучами и больше не смог сомкнуть глаз. Утренний воздух отрезвлял и прояснял его мысли, пока острое лезвие кинжала пронзало небо. Собираясь по привычке метнуть оружие в ближайшее дерево, он вдруг задумчиво сжал лезвие, которое уже легло в его руку для броска. Колеблясь, Чонгук всё же спрятал кинжал в ножны и побрёл обратно к замку. Какая правда бы ни ждала его в Масдерне, он примет её.       У самых дверей в замок Чон встретил Хосока, который, по-видимому, направлялся прямо к королю. Он несколько секунд с подозрением смотрел на него, пока наконец не заметил: — Ты никогда не встаёшь так рано. Что, снова ходил калечить бедные деревья?       Лицо парня вмиг стало возмущённым, и он отрицательно замотал головой, бубня о том, что советник судит о нём слишком предвзято. Вздохнув, эльф сделал в своей голове галочку о том, что нужно будет позже всё-таки проверить. — Ты ведь выезжаешь сегодня вечером, так? — дождавшись утвердительного ответа, Хосок кивнул. — Волнуешься? — Не знаю. Я боюсь услышать то, чего не хотел бы знать, — честно отвечает Чонгук, неловко тупя взгляд в пол, — но мне нужно наконец во всём разобраться, чтобы спокойно жить дальше, — стараясь отогнать от себя неприятные мысли, Чон резко сменил тему, а голос его стал бодрее: — Хён, я вернусь через несколько дней. Ты научишь меня стрелять из лука?       Эльф издаёт короткий смешок, но всё же отвечает согласием на эту просьбу. Чонгук, удовлетворившись таким ответом, спешно попрощался и направился прямо к своей комнате. Решив закончить всё ещё утром, парень спешно собрал свои немногочисленные вещи, приготовив одежду и оружие к дороге. Он мог отправляться прямо сейчас, но Чон не хотел возвращаться, хоть и пытался убедить себя в обратном. За это короткое время Лигнис стал для него новым домом, несмотря на все странности, которые составляли культуру и традиции эльфийского народа.       Не собираясь тратить драгоценное время, Чонгук отправился прямо к Тэхёну. Несмотря на то, что уезжал он всего лишь на несколько дней и уже обещал вернуться, человек знал, что будет скучать по этому странному эльфу, который смог завоевать его симпатию и уважение.       Прощание с Тэхёном прошло быстро и без лишних слов, потому что каждый из них понимал, что этой недолгой разлуке они уделяют слишком много своих мыслей. Попросив не провожать его, Чонгук, поддавшись порыву, обнял короля, еле тихо сказав: — До встречи, — не дожидаясь ответа, он буквально вылетел из покоев, направляясь к запряжённому коню. — До свидания, Чонгук.