отцовство Тони Старка

Утро первого сентября навсегда запечатлелось в памяти Тони как один час тревоги и волнения. Они, разумеется, никуда не опаздывали: Пятница разбудила Старка вовремя, и тот, наспех умывшись, начал готовить вафли, пока Пятница услужливо варила ему свежий горячий кофе, а Питеру — какао. Казалось, ребенок не был заинтересован или взволнован предстоящим событием хотя бы на четверть так же сильно, как его приемный отец. Питер большую часть времени вяло ходил, сонно потирая глаза и то и дело зевая, и был более молчаливым, чем обычно. Тони понимал возможные причины, но высказывать их вслух недоставало храбрости, или, как он себя убеждал, необходимости. — Я не хочу идти в школу. Голос Питера был тихим и отстраненным, и Тони заметил явное отсутствие аппетита у ребёнка. Он неловко прокашлялся, обдумывая ответ. — Я уверен, что тебе там понравится. Тем более, насколько я знаю, тебе нравится учиться. Найдешь там друзей, — Тони ободряюще улыбнулся. Питер посмотрел на него исподлобья, снова опустил взгляд и пожал плечами. Возить Питера в школу согласился Хэппи. Этот незнакомый для ребенка мужчина показался ему невозможно большим и суровым, Питер буквально ощущал его недружелюбие, недовольство, и потупился, переминаясь с ноги на ногу и цепляясь за свой новый рюкзак. — Здравствуйте, — смущенно буркнул Питер и не заметил, как приподнялись седеющие брови мужчины, но услышал его негромкое фырканье и ответное приветствие. Тони, держа одну руку в кармане темно-синих брюк, другой дружественно хлопнул Хогана по плечу. — Я твой должник, Хэппи, — Старк шутливо подмигнул ему и подтолкнул Питера ближе к машине. Тот в последний раз обернулся к нему, поджал тонкие губы и молча сел на заднее сиденье, неумело пристегиваясь. — Ты же знаешь, что я не его личный шофер, Тони, — недовольно проговорил Хэппи и скрестил руки на груди. Несмотря на его грозную позу, Питеру не казалось, что он по-настоящему зол или раздражен. — И поэтому я твой очень большой должник. Смотрите не опоздайте. Хэппи закатил глаза и грузно уселся на водительское сиденье. Тони наблюдал за тем, как машина тронулась с места, ощущая, как мерзкий, липкий, обволакивающий ком в груди сжимается все сильнее. Наверняка ребенок думал о том, что в такой важный день с ним должны быть его настоящие родители, в то время как Тони даже не может проводить его до дверей школы без боязни быть узнанным кем-то из толпы школьников или их родителей. Питер еще давно ясно дал понять, что ненавидит слишком большое внимание, и прославиться в первый же день в качестве сына самого Тони Старка было бы чуть более ужасно, чем стоять в линейке одноклассников без кого-либо, кто мог бы его поддержать. Смотря себе под ноги, но не разбирая дороги, он вновь поднялся на общий этаж, не замечая или же не обращая внимания на присутствие Стива. Тот заинтересованно на него поглядывал, словно начиная разделять и перенимать на себя беспокойство Старка. — Тони, все будет хорошо. Роджерс встал с дивана, одернув на себе футболку приятного голубого оттенка, и замер, не решаясь подходить ближе. Тони тоже остановился, задумчиво посмотрел на Стива, и его лихорадочный взгляд тут же переместился на кофемашину, на пол, на стол, на дверь. Он не мог найти покоя, гонимый гадкими мыслями. — Наверное, мне все же стоит прийти. Да, с костюмом я даже быстрее доберусь туда, чем Хэппи. — Тони, нет, — голос Стива звучал с большей твердостью и решимостью, но через пару секунд вновь смягчился и потеплел. — Ты сам прекрасно знаешь, что этим только навредишь Питеру. Ты знаешь, что такое внимание окажет на него сильное давление, а ему и так будет непросто в незнакомой обстановке и с незнакомыми людьми. — Но я не хочу, чтобы он был сейчас один. Слова Тони прозвучали беспомощно. Он вцепился в Стива взглядом, надеясь, что благоразумие того все же поможет ему. Стив ответил не сразу. — Я знаю, что это тяжело. Но лучшее, что ты, мы сейчас можем сделать — окружить его заботой по его возвращению и спросить о его впечатлениях. К тому же… я знаю, что в его возрасте тебе тоже прошлось через это пройти, но ты не Говард, и сейчас ты не с Питером не потому, что тебе наплевать, а потому что искренне беспокоишься за него. Стив колебался, словно усомнился в тех словах, которые подобрал, и боялся, что они прозвучали слишком резко, но, судя по твердому взгляду Тони, это было именно то, что тому надо было услышать. Роджерс присел на край дивана, хмурясь и мысленно рассуждая о чем-то. — Похоже, из тебя тоже получился бы классный папаша, Стив, — Тони усмехнулся, и Роджерс расслабился, замечая, что лицо друга уже не кажется столь напряженным. — Кофе? — Нет, спасибо. Тони хмыкнул, прислонился к столешнице рядом с работающей кофемашиной и закрыл глаза. — Ты выглядишь уставшим, — заметил Стив. — А чувствую себя еще хуже. Мне кажется, даже когда я днями не выходил из мастерской, придумывая и создавая новые костюмы и существуя только на кофе и чизбургерах, я и то не так сильно уставал. Стив усмехнулся, глаза хитро блеснули. — Это потому что на тебе сейчас большая ответственность. Забот больше, волнений. Разумеется, это выматывает. Тони сделал один глубокий вздох. — Спасибо тебе, что сидишь с ним время от времени, когда я на работе. Я так сильно не хочу, чтобы он был один, — тихо сказал он, согревая бледные руки кружкой с горячим кофе. — Просто… раньше мне не приходилось так много времени тратить на всякие бессмысленные собрания, совещания. Стив потупил взгляд, вспоминая о ней. — Знаю. И мне вовсе не сложно проводить с Питером время. Он чудесный мальчик. Тони молчаливо согласился, прогреваясь изнутри свежим напитком. Сухие раздраженные глаза болели и иногда слезились. Предсказывая совет поспать час-другой по плотно сжатым губам Стива и хмурому волнению, Тони опустил кружку в раковину и пошел к лифту. До возвращения Питера из школы у него было еще несколько часов, поэтому он решил убить время на становившиеся все более безрезультатными поиски мадам Гидры. *** Проходили томительные осенние месяцы, и Питер все больше жаловался, что школа ему не нравится. На самом деле ребенок отличался значительным трудолюбием, мог до утра читать книги, пусть и только по выходным, и попросту любил учиться: решать задачи, уравнения, мастерить что-то. Учителя в школе действительно были хорошими, относились ко всем детям с пониманием и немыслимым терпением, но о чем Тони точно не мог позаботиться, когда дело стояло в выборе учебного заведения, это о том, с какими детьми Питеру придется учиться. Так же, как и не мог изменить в своем сыне его стеснительность, замкнутость или отстраненность, не позволяющую ребенку открыто общаться с остальными и заводить новые знакомства. Проходило время, и Питер замечал, что все дети постепенно сплачиваются в определенные группки, формируются в своеобразные группы по интересам. Некоторых объединяла любовь к музыке или собиранию наклеек, кто-то просто жил по соседству, кто-то вместе ходил в кружок танцев, кто-то любил читать широко известные фэнтези, но даже с последними Питер не дружил, что и поспособствовало его отчужденности от коллектива. Тони злился на свою беспомощность в таком вопросе, и никакие разговоры с ребенком не помогали тому успешнее социализироваться со сверстниками. И поэтому он был одновременно удивлен и осчастливлен, когда Питер пришел однажды днем после школы и заявил, что нашел друга. Клинт с Наташей, весело переглянувшись и отпив от стакана, развернусь на барных стульях и начали расспрашивать Питера подробнее. Тони улыбался, готовя две новые порции черничного смузи для себя и ребенка, внимательно следя за каждым словом и отмечая, каким болтливым иногда Питер может становиться в комфортной для него обстановке и с близкими, знакомыми ему людьми. — Я снова зашел в библиотеку после третьего урока, ну, как раз, когда идет самая большая перемена. Миссис Кроуз меня даже узнала, наверное, я слишком часто туда захожу. В общем, я спросил, могу ли я поискать одну книгу, «Гарри Поттера», кстати, мне его дядя Сэм посоветовал. — Клинт постарался сдержать смех. Такое прозвище для Уилсона было чертовски милым, хоть ребенок и звал практически всех Мстителей своими дядями и тетями, раз они были семьей Тони, и никто даже раз не подумал попросить Питера перестать. Всех это более чем устраивало, и даже стало совершенно обыденно. — Он сказал, что раз мне нравится «Властелин Колец», то и это понравится, и даже удивился, что я ее еще не читал, представляете? Сердце Тони буквально горело и искрилось от вида широко улыбающегося ребенка, у которого неделю назад выпал правый клык. Питер разговаривал эмоционально, без конца жестикулировал и разве что не подпрыгивал на месте. Тони еще подумал, что, наверно, так и происходит с интровертами — они ведь не все время молчаливы и замкнуты в себе; они могут быть сдержанными и отстраненными с чужими, но с близкими их словно «прорывает», и тогда они готовы с душой часами напролет говорить о том, что им нравится. — Так что там с другом-то, Пит? — улыбнулся Тони, когда ребенок сделал огромный глоток черничного смузи и оставил на губах небольшую светло-фиолетовую полосу, которую тут же стер тыльной стороной ладони. — А, точно! Его зовут Стивен, он тоже сидел в библиотеке, и я заметил, что он читал «Гарри Поттера»! Только это, кажется, была одна из последних частей, наверное, не знаю. В общем, я засмотрелся, и ему это, видимо, не понравилось, и тогда он сказал мне проваливать или типа того, но тогда я почему-то сказал, что тоже хочу начать читать «Гарри Поттера», но он просто промолчал. Я пошел дальше искать книгу по алфавитным карточкам, и первая часть была наверху. Я подумал, что забираться вверх по полкам было бы неправильно, и в итоге долго стоял, не зная, что делать. Но потом Стивен подошел и достал мне ее! Правда, он так ничего и не сказал, и выглядел почти так же хмуро, как и Хэппи, но я все равно поблагодарил его! Потом я сел за соседний стол, потому четвертый урок был еще не скоро, и мы разговорились, это было круто! Ребенок даже умудрился немного запыхаться во время рассказа. Он смотрел на окружавших его людей и не мог расшифровать их странные взгляды. — Мило, конечно, что он помог тебе, — усмехнулся Клинт. — Видимо, ты нашел себе такого же, кхм, книголюба. Наташа сверкнула на него глазами. — Наверное, у вас и правда много общего, — сказала она. — Подожди, этот Стивен что, настолько выше тебя? В каком он классе? — из всех Тони выглядел самым настороженным, и Питеру не понравился его тон, словно обвиняющий в чем-то. — Эм, ну, в одиннадцатом или вроде того, — тише сказал Питер, думая, что он мог сделать не так. И, судя по едва уловимо потемневшим лицам Мстителей, что-то явно было не так. Неужели это только из-за того, что Стивен был старше Питера? Какая разница, если он хороший человек? И пока что единственный, с кем Питеру комфортно общаться в школе. — И вы… действительно подружились? — спросил Тони, размышляя, какие слова и вопросы будет корректнее подобрать. — Ну, вроде того, — промямлил Питер, сжимая в руке полупустой стакан. Он заметил, как тетя Наташа обменялась с Тони странными взглядами, и почувствовал бурлящее в душе негодование. Да что не так? — А что такого? — Просто это… немного странно. Но все равно пока не будем делать никаких поспешных выводов, правда, Тони? Если тебе, Питер, кажется, что Стивен хороший человек, то продолжай дружить. Друзья — это всегда хорошо. Тони кое-как согласился с Наташей, стараясь вновь вернуть себе самообладание. Нечего из ничего раздувать проблему. Это просто его гиперопека, откуда это только в нем? В любом случае, Тони все же сказал Питеру, что рад за него, рад, что ребенок нашел друга, но, кажется, сам Питер ему не поверил. Однако месяцы проходили спокойно, и беспокойство Тони медленно сходило, все же оставляя за собой мелкие ростки волнения, готовые возрасти до самого неба в считанные секунды. Но Питер по-прежнему продолжал время от времени встречаться со Стивеном. Они читали и болтали в главной библиотеке, на переменах не пересекались: кабинеты по их предметам находились в разных корпусах, — и все шло хорошо. Отношения с Мстителями у Питера были отличные, всегда кто-то из них с удовольствием соглашался посидеть, пока Тони приходилось уезжать в непродолжительные командировки или отлучаться на полдня на встречу с деловыми сотрудниками. Это стало рутиной. Одним январским вечером Тони направлялся к комнате Питера, чтобы попрощаться: ему предстояла небольшая поездка в Канаду, буквально на одни сутки. На Старке был опрятный черный костюм, белая рубашка и такого же цвета галстук. Он не удивился, увидев теплый желтый свет, тонкой полосой льющийся в коридор через приоткрытую дверь комнаты ребенка. Тони сверился с часами — почти одиннадцать. — Питер, — вздохнул он. Дверь скрипнула, Тони прошел к кровати и сел рядом с Питером, наклоняя голову в попытке разглядеть название книги: «Хроники Нарнии». Тони фыркнул. Ну разумеется. Франшиза о мальчике со шрамом давно была впитана, оставалось только прочитать все оставшиеся фэнтези, наиболее широко известные во всем мире. — Я почти дочитал, — оправдываясь сказал Питер, поджимая ноги под себя и зная, что Тони, скорее всего, скажет ему ложиться спать. Старк снова посмотрел книгу. Действительно, там оставалось страниц пятьдесят, не больше. Но сейчас его волновало вовсе не это. — Тебе слишком темно, — он недовольно кивнул головой на тусклый желтый свет. — Я же устанавливал тебе другую лампу, где она? — Мне не нравится этот синий свет, он дурацкий, — пожаловался Питер, непроизвольно надувая губы и отводя взгляд. — Желтый приятнее. — Ты себе зрение портишь. Мы же договаривались, Питер. Либо ты читаешь с нормальным освещением, либо ложишься спать, хотя тебе и так давно пора это сделать: уже двенадцатый час, ты в курсе? Питер упрямо отводил взгляд, хмурясь и раздражаясь все сильнее. Боже, осталась всего пару страниц дочитать, обязательно нужно мешать? Он услышал тихий усталый вздох Тони и искоса посмотрел на него. В безусловно дорогом, плотном костюме тот сидел, чуть сгорбившись, на краю кровати, и его глаза были грустными. Питеру стало его жалко. Он отложил книгу и нерешительно приподнялся, изучая его. — Я постараюсь вернуться завтра к обеду, Питер, — сказал Тони, нежно смотря на сына и его лохматые волосы, которые снова успели отрасти и покрыться незамысловатыми кудряшками. — Хорошо. — Завтра утром, скорее всего, придет Клинт, если его снова не выдернут на задание. Но в любом случае Нат со Стивом будут свободны. — Хорошо. Тони понимал, что заставляет самолет его ждать. Питер выглядел неуверенным в себе, словно разрываясь между тем, чтобы откинуться обратно на подушку или наоборот подползти ближе к Тони. — И мой ультиматум все еще в силе, — сказал Старк. Питер не запомнил произношение этого слова, но понимал, что Тони говорил о том выборе, который ему дал. Впрочем, глаза действительно начали слипаться, и идея лечь спать уже не казалась такой противной. Питер щелкнул выключателем, скинув раскрытую на том месте, где он остановился, книгу на пол рядом с кроватью, и комната погрузилась в темноту. — Хороший выбор, малыш, — Тони слушал шуршание укладывающегося в кровати ребенка. Когда тот затих, Старк явственно почувствовал на себе неотрывный взгляд любопытных карих глаз. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, — прошептал Питер. Тони нужно было идти. Он поднялся и снова наклонился. Поцеловал Питера лоб, медленно-медленно погладил по волосам и вышел из комнаты. Питер изо всех сил обнял руками вторую подушку и повернулся к двери спиной, сжимаясь в позу эмбриона. Он не хотел, чтобы Тони уходил. Прошло несколько часов, прежде чем Питер снова проснулся, резко подрываясь на кровати и едва сдерживая в груди крик. Он тяжело, совранно дышал, беспомощно смотря перед собой и безмолвно рыдая. Это снова был кошмар. Питеру казалось, что в этот же момент он задохнется; он ухватился за край пижамы, схватил коленку, сжал ее, надеясь почувствовать реальность здесь и сейчас, успокоиться, отдышаться. Он уже даже не мог вспомнить конкретное видение из своего сна, он просто понимал, что ему снились его родители, снились взрывы, их крики, суета, паника, страх, страх, страх. Питер мелко подрагивал, в горле словно был ком, а грудь зажата металлом, не позволяющим вздохнуть. Он чувствовал себя ужасно. Хотелось пить. Через несколько минут он поднял голову, осмотрелся, понял, что забыл налить себе, как обычно, стакан с водой на ночь. На часах было час тридцать ночи. Питер засмотрелся, отвлекаясь. Его часы представляли собой деревянный кубик, стоящий на полке стеллажа, светло-коричневого, почти карамельного цвета со светящимися цифрами посередине. Сверху ночью всегда автоматически включалась маленькая голограмма, размером примерно 6-7 сантиметров в высоту, и показывала кого-то из Мстителей. Питер подполз на кровати ближе. Сейчас голограмма на часах показывала крохотную, куда-то бегущую Черную Вдову. Иногда она одними губами что-то говорила в коммуникатор, иногда стреляла в кого-то из наручных электорошокеров. Питер находил такие часы интересными и успокаивающими. Возможно, Тони с этой целью и сделал их. Вероятно, он догадывался о страшных снах своего ребенка, и сделал такие часы с целью внушить ему, что он в безопасности, или просто отвлечь от плохих мыслей, воспоминаний. Так или иначе, работали они отлично. Три дня назад, к примеру, часы изображали маленького Железного Человека. Он куда-то летел на месте, потом долго расслабленно шел, махая кому-то или жестикулируя, как при дружественном разговоре. Тогда Питер понаблюдал за ним с полчаса, пока не уснул снова. Ребенок рухнул обратно на кровать, смотря в потолок. Нужно досчитать до десяти. Сон не шел. Сердце тревожно билось. Все еще хотелось пить. Хотелось увидеть Тони. Тони. Питер вышел в коридор, ступая как можно тише. Бездумно, как на автомате, дошагал до комнаты Тони, аккуратно приоткрыл дверь в пустую комнату и вспомнил. Тони сейчас не было в Башне, Питер был один, и ему ужасно захотелось плакать. Он быстро подошел к кухне и залпом выпил стакан с водой. По-прежнему хотелось плакать, но слезы не шли. Питер смотрел в сторону мертвой, пустующей комнаты Тони и не хотел возвращаться к себе в постель. Неопределенный звук повис в воздухе. Питер напрягся, оглядываясь. Из потолка на него неотрывно глядела пары голубых глаз, и Питер вскрикнул, отшатываясь и чуть не теряя равновесие. — Спокойно, это просто я, — прошептал ему голос сверху. Питер не сразу узнал в нем Клинта, но сердце билось в груди чересчур быстро. — Давай за мной. — Что? Клинт откинул крышку вентиляционного люка и лег на живот, протягивая правую руку вниз. Питер замялся, еще раз неуверенно оглядываясь по сторонам, и все же взобрался на барную стойку, которая была выше круглого кухонного стола, и подпрыгнул, цепляясь за руку лучника. Тот подтянул его и помог забраться. Угнездив крышку люка на место, Клинт взмахом руки сказал Питеру следовать за ним. Питер почти был уверен, что в обычных домах вентиляции не такие большие, не предназначенные для лазаний человека в них, но это Башня практически полностью была спроектирована Тони, так что кто знает. — Пятница сказала нам, что ты не спишь. Голос Клинта ударился о металлические стенки вентиляции и эхом прошел до конца проема. — Нам? Клинт не ответил, но Питер услышал его тихий смешок. Ему становилось немного неуютно, в особенности потому что он не знал, куда и зачем лезет, но он успокаивал себя мыслью, что дядя Клинт все контролирует и все это очень скоро обретет свой смысл. Спустя пять минут и два поворота Клинт остановился у очередного люка, открыл крышку и бесшумно приземлился внизу. У Питера перехватило дыхание, и он подполз ближе, заглядывая в комнату. Телевизора он не мог видеть со своего места, но отчетливо слышал приглушенный диалог своих любимых персонажей и знакомые названия заклинаний. — Ловлю тебя. Доверься мне. Клинт стоял прямо под ним, расслабленно улыбался, готовый поймать ребенка, но глаза излучали серьезность, собранность; они не смеялись. Питер вздохнул поглубже и не позволил себе больше медлить, свесил ноги в проем, удерживаясь на локтях, и спрыгнул, зажмурив глаза. Буквально в ту же секунду он почувствовал сильные руки, обхватившие его поперек груди и бережно опустившие на пол. — Ха! Добро пожаловать в клуб задротов, шкет! Питер повернулся на голос Сэма. Тот в привычной своей манере растянулся на диване, сидя рядом с улыбающейся Наташей и Баки, волосы которого были не очень аккуратно, но симпатично завязаны в пучок с фиолетовой резинкой. Клинт уверенно подтолкнул Питера ближе к свободному месту на протертом зеленом диване. — О, это же «Гарри Поттер», так круто! — воскликнул ребенок. — Ага, со своей Тайной комнатой. Вторая часть уже. — Просто Сэм сегодня ударился в ностальгию, — усмехнулась Наташа, приобнимая Питера одной рукой, а второй заботливо вычесывая образовавшийся колтун в мальчишеских волосах. Комнату освещал только неяркий, мерцающий свет телевизора, и Питер задумался, как часто они устраивают подобные ночи кино. Конечно, несколько раз Питер уже участвовал с ними в таких марафонах, но ночью — никогда. Тони не разрешал. И в такие моменты остальные Мстители как-то странно на него смотрели, кто-то усмехался, пусть и по-доброму, и Питер никак не мог понять, что это значит. Но сейчас Тони рядом не было. Питер вскинул озадаченный взгляд на вентиляционный люк. — Дядя Клинт? — Питер легонько ткнул его в бок, привлекая внимание. — М? Клинт уже выглядел сонным, но выражение лица его было удовлетворенным, по-своему счастливым. — А почему мы не могли добраться сюда просто на лифте? — Потому что, готов поспорить, ты никогда еще не лазал по вентиляции, — самодовольно хмыкнул Бартон. Романофф насмешливо приподняла одну бровь. — Только смотри, чтобы Питер не начал спать в вентиляции, как ты, а то попадет от Тони, — сказала она. И Клинт ответил, что до такого не дойдет. Когда фильм начал подходить к концу, Питер уже изо всех сил боролся со сном, но проигрывал ему. Он еще не смотрел экранизации, хоть и наизусть знал весь сюжет, но интерес к концовке давал ему силы держаться дальше, в особенности когда то и дело клюющий носом Клинт еще держался. Питер сам не заметил, как опустил отяжелевшую голову на плечо сидящего по правую от него сторону Баки. И не заметил, как тот замер, будто заледенев, когда, уже не помня себя, уронил голову ему на колени, забывая про фильм. Сэм нацепил на лицо издевательскую маску, но все слова держал при себе, боясь разбудить Питера. У ребенка и так был кошмар, пусть попробует выспаться. Баки медленно оттаивал, словно очарованный аурой этого невинного, хрупкого ребенка. Улыбаясь краешком губ, он убрал мешающийся локон кудрявых каштановых волос с лица, и все оставшееся время прислушивался к его ненавязчивому тихому сопению.