Деградация

- Эй, Сати. Саргон окликнул девушку, когда та, высунув голову в специальный проём в клетке, лакала свой завтрак из миски. По-другому Саргон не позволял, и ей приходилось мириться с этим положением дел. Она была, как всегда, без одежды, и Саргон мог видеть гибко изогнувшуюся спину и елозящие по полу соски, а также язычок пленницы, быстро лакающий кашу с фруктами. Услышав своё имя, Сати подняла голову, замерев. - Знаешь, какой сегодня день? Глаза рабыни забегали, пока она думала, как лучше ответить. - Нет, господин. Ваша шлюшка не знает. - Сегодня мой день рождения. Он внимательно посмотрел на неё, давая время осмыслить информацию. - А… п-поздравляю!.. – опомнившись, воскликнула рабыня. - Ну, для вещи поздравления не обязательны, - коротко заметил он, вновь уходя в телефон. - Мне надо кое-куда отлучиться, и необходимо, чтобы в моё отсутствие ты оказала приём гостям, которые могут заглянуть. - Я понимаю, я всё сделаю, - торопливо закивала девушка. С каждым днём в ней становилось всё больше этой животной покорности, и в то же время он всегда мог ощутить исходящий от неё страх или мольбу – прекрасное тело, которое он мог заставить петь или стонать по своему усмотрению. Открыв клетку, Саргон взял распорку для ног, металлический крюк с расширением на конце, цепочки и наручники. Сати покорно выползла наружу, останавливаясь у его ног и низко опустив голову. - Встань. Она распрямилась, увидела собранные им приспособления и слегка отшатнулась, но Саргон грубо притянул её к себе, сцепляя руки девушки за спиной и потянул за цепь, которая была всегда прикреплена к её ошейнику. Рабыне не оставалась ничего другого, как уныло поплестись следом. - Ты что разнюнилась? – удивлённо спросил у неё он, вдруг резко оборачиваясь. - Но вы сказали “гостеприимство”… Я думала… то есть, я не думала, - заметалась Сати, чувствуя, что ходит по тонкому льду. Но Саргон всё понял. Он схватил её за подбородок, сжимая и поворачивая к себе. - Тебе напомнить, кто ты? – холодный, жёсткий голос заставил рабыню покраснеть. - Я ваша секс-игрушка, - жалобно, но отчётливо произнесла она. - Правильно, - Саргон снисходительно улыбнулся. – Поэтому, если кто-нибудь зайдёт, поприветствуй гостя, ответь на все его вопросы, поддержи разговор. Предложи себя. Будь гостеприимной. Там будут камеры, поэтому я потом посмотрю, как ты себя вела. Понятно? - Как прикажете, господин, - пролепетала Сати. Они пришли в небольшой камерный холл, очевидно, рассчитанный только на избранных гостей, и там, напротив входной двери, стоял длинный деревянный брус вроде испанского коня, обтянутый кожей. Но в отличие от полноценного пыточного устройства верхнее ребро его было плоским, как бы срезанным, и должно было давить на всю промежность, а не на один клитор. Саргон подвёл к нему Сати, молчаливо наблюдая, как рабыня бледнеет и кусает губы, понимая, что от неё требуется. Под её умоляющим взглядом он улыбнулся и приглашающе похлопал ладонью по узкому брусу. Наконец, собравшись с духом, она приподнялась на цыпочки и залезла на устройство. Саргон потянул за цепь, заставляя продвинуться чуть подальше, и наклонился, фиксируя и растягивая её ноги в стороны. - Господин, а вы меня так и оставите? – всхлипнула девушка, судорожно уставившись на дверь, и только теперь вполне осознавая, что первое, что должен будет увидеть входящий – это её, нагую и ёрзающую красной пиздой по деревянному коню. Она похолодела от стыда и унижения. - Конечно. Ну, поплачь, поплачь, тебе это тоже идёт, - проворковал Саргон, беря откуда-то прищепки с колокольчиками цепляя их к соскам рабыни, от чего та жалобно вскрикнула. Увидев, что Саргон ещё и соединяет их длинной цепочкой с устройством, которое приходило в действие при движении входной двери, она заскулила ещё больше. Не обращая внимания на её вопли, мужчина поднёс к её рту металлический крюк. Сати покорно высунула язык, облизывая его и всё ещё горестно всхлипывая. Затем Саргон схватил девушку за шею, наклоняя её вперёд и вынуждая выставить на обозрение анус. Твёрдое утолщение ткнулось в напряжённую дырочку, растягивая её и погружаясь внутрь под судорожные стоны рабыни. В довершение короткая цепочка соединила крюк с ошейником. При любой попытке расслабиться или как-то сменить позу металл немилосердно давил на задний проход, вынуждая рабыню сидеть прямо, как изваяние. Она едва могла пошевелиться без того, чтобы не причинить себе лишнюю боль. От напряжения Сати даже перестала плакать, лишь тяжело дыша. - Хозяин, а когда вы вернётесь? – жалобно прохныкала она. - Часа через три-четыре. Будь хорошей игрушкой в моё отсутствие, хорошо? Что сейчас надо сказать? - Да, господин. Желаю успешного завершения ваших дел и скорейшего возвращения, - покорно проговорила рабыня. Саргон вышел, хлопнув дверью, и цепочка больно дёрнула девушку за прищепки на сосках, разливая по залу мелодичный звон. Затем наступила полная тишина и в ней было слышно глухое, напряжённое дыхание рабыни, пытающейся свыкнуться с терзающими её ощущениями. Сдавшись перед безвыходностью, она пыталась забыть о том, что она разумное существо, погрузившись в нечто вроде оцепенелого забытья. Однако забытьё требовало расслабления, а этого не позволяли ни торчащий из ануса крюк, ни впивающийся в пах деревянный конь. Ноги Сати дрожали всё больше и больше от напряжения, и она то со стоном всё-таки опускалась всей тяжестью на брус, и тогда между ног разливалась горячая боль, либо вновь вскакивала на сводимые судорогой кончики пальцев. Постепенно, к своему отчаянию, она поняла, что несмотря на сильное давление (или благодаря ему?) к её клитору приливает тёплая волна, и в промежности становится влажно. В следующий момент рабыня вскрикнула, чувствуя боль в груди и, подняв голову, увидела, как в холл заходит красивая женщина. Она была даже слишком красивая, в алом коротком платье, властно облегающем фигуру. Что-то в её хищном, зорком взгляде сразу испугало Сати, и она услужливо затараторила: - Добро пожаловать. Чем я могу помочь? – в промежности при этом предательски хлюпнуло, и Сати покраснела до слёз. Женщина оглядела её и расплылась в улыбке: - О, какая прелесть. Ты его игрушка? А где Саргон? - Господина Саргона, к сожалению, дома нет. Как его тренированная сексуальная игрушка, я буду развлекать вас в его отсутствие, - содрогаясь от стыда, ответила девушка. - Пожалуйста, не стесняйтесь меня использовать. - Вот досада. А куда он ушёл? – нахмурилась женщина. - Этого я не знаю. Сказал, что вернётся часа через четыре, - с протяжным стоном ответила рабыня, вновь опускаясь на брус. Гостья подошла и погладила её горячее, выставляющее все прелести на показ тело, чуть царапая кожу ногтями. Девушка сопела, терпя, и вновь приподнялась с орудия пытки. Заметив это, женщина скользнула пальцами вниз, пропихивая их между половыми губами Сати и засовывая дальше внутрь. - Что-то ты недостаточно мокрая, - заключила она. - Г-господин Саргон просто недавно ушёл. Я сейчас б-буду хорошо течь, госпожа, не сомневайтесь! – затрепетав от того, что её бесцеремонно щупают в самом нежном месте, воскликнула рабыня. - С этого и надо было начинать, бестолочь, - возмутилась женщина. – Если бы ты сказала это сразу, я бы, может, успела его перехватить… Её взгляд потемнел, и Сати жалобно залепетала: - Простите... Простите, пожалуйста… Мне очень жаль! Могу я узнать ваше имя? Я передам, что вы заходили… - Я его сестра, - усмехнулась женщина. Она обошла Сати кругом и вернулась с длинным прутом – очевидно, Саргон оставил аксессуары для игры с рабыней, которые Сати, конечно, не успела перед этим заметить. - Думаю, лёгкая порка послужит тебе хорошим наказанием, - сказала женщина и взмахнула прутом. Длинный и тонкий, он сразу оставил розовый порез на ягодице, и девушка тонко взвизгнула, вытягиваясь в струнку. Она больше ничего не говорила, только смотрела широко раскрытыми глазами в потолок и протяжно вскрикивала каждый раз, как на попе или бедре расцветал новый порез. Постепенно она начала мелко-мелко дрожать, и тогда женщина наконец остановилась, любуясь на исполосованную кожу с выступившими капельками крови. - Какой чистый голосок. С тобой правда прелестно играть, - рассмеялась она. – Ах, я так возбудилась! Сделай-ка мне приятно, - и она подошла вплотную к деревянному коню, приподнимая и без того короткий подол платья и приспуская трусики. Всё ещё вздрагивая от боли, рабыня медленно легла на брус, чтобы оказаться на одном уровне с промежностью женщины. Она почувствовала лицом влажное тепло и характерный запах, и высунула язык, осторожно лизнув набухший бугорок. - Умничка, смелее. Пососи его и лижи активнее, - подбодрила её гостья. Сати засопела, подаваясь вперёд и погружаясь лицом в мягкую плоть. Так как крюк в анусе по-прежнему вынуждал её выгибаться назад, ей было трудно стоять в таком положении на цыпочах, и в конце концов она полностью повисла на узком брусе, подёргивая в воздухе лодыжками. Она старательно зачмокала, вылизывая и посасывая мягкие ткани и чувствуя, как соки женщины заливают ей нос и щёки; во рту появился мягкий солоноватый вкус. Гостья где-то вверху томно задышала, наслаждаясь оргазмом. Она положила руку на голову Сати, чтобы та ни в коем случае не отстранялась, и чуть покачивала тазом, фактически елозя пиздой по лицу игрушки. Между тем деревянный брус впивался в промежность Сати всё сильнее, заставляя ту невольно тереться об него. В какой-то момент то ли от боли, то ли от напряжения рабыня почувствовала острое, мучительное возбуждение. Хрипло замычав, она судорожно задёргала ягодицами, уже целенаправленно пытаясь подразнить свой клитор для разрядки, и продолжая машинально нализывать женщине. Та наконец облегчённо вздохнула и отстранилась. - Эй, ты что, обкончалась? – ласково заметила она, заставляя обмякшую рабыню распрямиться и показать влажные от смазки бёдра. – О, какое тут всё горячее. Ты и правда секс-игрушка, - женщина погладила униженно всхлипывающую Сати по пунцовым половым губам. - Меня зовут Абигейл. А это передашь Саргону, - она вновь пошуршала позади Сати, и рабыня, скосив глаза, увидела совсем рядом с собой столик с кучей прищепок. Написав записку, Абигейл повесила её на живот Сати, оттянув и защемив кожу. - Пока! – женщина весело помахала рукой, и дёрнувшие рабыню за грудь цепочки напомнили ей в последний момент пискнуть “Благодарю за ваше внимание, госпожа”. Следующий неопределённый, но неизмеримо долгий период времени Сати провела в одиночестве. Ноги её уже не держали, и она всё больше сидела пиздой на тонкой деревяшке несмотря на разливающееся в паху жжение. Тихо хныкая, она уже ни о чём не могла думать, полностью захваченная агонией. Как назло, рядом не было даже служанок, чтобы попросить воды. Сати всё ждала, когда же она потеряет сознание, но этого тоже не происходило; только неприятно онемели зажатые металлом соски, и из-за того, что приходилось сидеть очень прямо, Сати даже не могла опустить голову, чтобы посмотреть, что же с ними происходит. Затем наконец дверная ручка медленно повернулась, и в холл зашёл пожилой мужчина. Казалось, потерявшая чувствительность грудь отозвалась на стимуляцию гаммой тянущих ощущений, и рабыня, вздрогнув, начала свою программу: - Добро пожаловать. Господина Саргона сейчас нет дома, но вы можете оставить со мной сообщение. Как его личная шлюшка, я готова доставить вам любой вид удовольствия. Мужчина прошёл мимо неё, словно не заметив, и девушка осеклась, не зная, как следует вести себя в такой ситуации. Но гость тут же вернулся с запиской, и не успела рабыня ничего сделать, как четвёртая прищепка впилась в её тело, заставив тонко вскрикнуть. И тут же, почти без промедления, он нагнул её, укладывая животом на брус, и рабыня почувствовала, как чужой член раздвигает стенки её влагалища, без промедления всовываясь на свою полную величину. - Аа! Аа! Аа! – жалобно закричала она в такт толчкам, скорее от безвыходности, чем от неприятных ощущений. Член входил и выходил в её горячую, мягкую дырку, и от отвращения к самой себе и происходящему Сати, как могла, начала извиваться, не желая насаживаться. Но, наверное, со стороны её трепыхания выглядели микроскопическими. Напротив, от того, что она сжималась, член только затвердел и стал больше, а толчки ускорились. Тянущая боль в анусе вновь дала о себе знать, и Сати, обмякнув, тихонько подвывала, слыша похотливые стоны старика. Он трахал её довольно долго, никак не кончая, и прищепки, болтающиеся на Сати, добавляли новых мучительных ощущений, к которым никак нельзя было привыкнуть. Затем старик осторожно вышел из неё, и Сати поняла, что он оставил в ней свой испачканный презерватив. По бёдрам потекло липкое семя, и между ног вновь стало мокро и влажно. Тяжело дыша от усталости, рабыня распрямилась; мужчина был уже у порога. - Благодарю, что воспользовались мною. Счастливой дороги, господин, - переводя дух, сказала девушка. Гость молча кивнул и вышел; вновь заныли соски и зазвенели прощально колокольчики. Сексуальная игрушка продолжила ожидание новых гостей. Но не успела Сати отдохнуть, как на этот раз дверь открылась почти тут же. - Добрый день. Я рада вас приветствовать, - деревянным голосом, почти машинально произнесла Сати женщине с мальчиком. Вообще-то, он был не такой уж и мальчик: уже подросток, на вид лет шестнадцать, и всё же для Сати он казался мальчишкой, особенно потому, что на вид был довольно субтилен. У посетительницы была огромная корзина с цветами, которую та поставила на пол и оглянулась в поисках прислуги. Не увидев таковой, женщина подтолкнула мальчика вперёд, к стонущей рабыне. - Иди, дорогой, поиграй пока, а я пристрою цветы. - А как с ней можно играть? – хлопая в ладоши, спросил эмоциональный подросток. - Как хочешь, дорогой, она для этого предназначена. Подхватив корзину, женщина ушла в глубину дома, а юноша подошёл к связанной девушке, задумчиво рассматривая её. - А что это? – он указал ей на торчащие на боку пару прищепок с бумажками. - Это записки для господина Саргона. Он их потом возьмёт и прочтёт, - пояснила Сати. - А откуда их берут? - Там, на столике… - нервно мотнула она головой, предчувствуя что-то нехорошее. - О, как их много! Но лучше бы они сразу на тебе висели, ведь кто-то может и не заметить… - серьёзно озадачился юноша. – Я знаю, я тебя украшу! Будешь как новогодняя ёлка, - в следующий момент просиял он, и его радостный голос разнёсся по залу. Схватив гору прищепок, он подбежал к рабыне и принялся насаживать их на её ляжки и торс. Сати заскулила, дрожа всем телом, чувствуя, будто её пронзает тысяча иголок. Но цепи на лодыжках и крюк в заднице держали крепко, так что со стороны могло показаться даже, что ей это нравится. Некоторое время после того, как руки мальчика опустели, они оба помолчали, созерцая полученный результат: оттянутая кожа побелела, и вся грудь и живот рабыни растянуты на маленькие кусочки. Девушка тяжело дышала, закатив глаза, переживая перекатывающуюся волнами по телу боль. - Почему ты молчишь? – недовольно спросил юноша. – Разговаривай! – он потыкал её в припухшую промежность, и Сати пришла в себя. - Ты можешь залезть мне в дырочку и достать оттуда презерватив? – тихо попросила она, приподнимаясь и чуть наклоняясь вперёд – так, чтобы не слишком напрягать измученный анус. – Вот там… где у меня мокренько… Юноша подошёл, заинтересованно рассматривая влагалище. - А зачем? - Ну… - жалко покраснела рабыня. – вдруг кто-нибудь захочет трахнуть меня туда… И надо, чтобы я была готова… Скользнув пальчиками, мальчик извлёк влажный измазанный презерватив. - Спасибо, - облегчённо вздохнула Сати, но тут же ойкнула, так как юноша схватился за крюк. - Не надо за это трогать! – запротестовала она, чувствуя, как металлический стержень движется на выход. - Заткнись, мама сказала, я могу с тобой играть, как захочу. А я хочу посмотреть на твою реакцию. Утолщение на конце крюка медленно раздвинуло стенки ануса, показываясь наружу под громкий стон Сати, и затем толкнулось обратно. - Ты потеешь, – заметил юноша, трогая рабыню за влажные лопатки. - Потому что ты им там шевелишь. Не надо, пожалуйста, - взмолилась рабыня. - Мама говорит, что потеть полезно, - назидательно ответил пацан. – Давай, ещё! Он методично задвигал им в анусе рабыни, наблюдая, как она беспомощно дёргает руками в наручниках. Сати слишком ослабела, чтобы сопротивляться даже шестнадцатилетнему доходяге. Она попыталась расслабиться, пропуская в себя предмет, и испытывая отвратительные позывы сходить в туалет. Анус пульсировал и горел огнём, как и тело с прищепками. По ногам вдруг потекло и закапало на пол что-то горячее и мокрое. - Мама, а она описалась. Она о-пи-са-лась! – испуганно закричал подросток навстречу возвращающейся женщине. - Ничего страшного, милый, горничная уберёт. С игрушками это бывает, - успокоила его гостья. – Тебе не было скучно? - Нет, я её украсил, - засмеялся подросток. – Смотри, какая красивая! - Ну пойдём, пойдём… Подросток проверил, хорошо ли вставлен крюк, и ушёл вместе с матерью. Через некоторое время к Сати действительно спустилась служанка и молча убрала с пола мочу и протёрла рабыне ноги. - Пить, пить, - захрипела девушка, но горничная собрала губки с ароматическими антисептиками и ушла. С отсутствующим взглядом рабыня замерла, словно окаменев. Конечности её начали неметь, и ей казалось, что скоро она действительно лишится чувств. Когда Саргон вернулся в дом, она была почти рада его видеть. - Господин, господин, - срывающимся голосом засипела Сати, едва увидев его. – Я… я была хорошей игрушкой! - Получила удовольствие? – вместо ответа усмехнулся мужчина, подходя и осматривая истерзанный вид всхлипывающей рабыни. Та жалобно закивала, демонстрируя залитые кончой отверстия. Под её тихие подвывания он начал неспешно снимать прищепки. Наконец освобождённая, Сати обессиленно рухнула к его ногам. Теперь она наконец смогла увидеть, что всё её тело покрыто тёмными синяками. - Пойдём, мне ещё праздничный стол украсить надо, - Саргон дёрнул за цепь, и Сати из последних сил поползла…