— Здрасьте.
— Ну привет, — прищур Костенко заставлял испытывать неловкость. Зелёные с примесью серых облаков глаза смотрели так, словно беспрепятственно читали все мысли, что каруселью крутились в Пашиной голове. Лицо Сергея слабо освещалось электронной панелью приборов, и Паша на секунду залип. Мужчина отвернулся и переключил внимание на дорогу, выжимая педаль газа. — Как жизнь молодая?
— Порядок. Я думал, вы в Харькове.
— Я не уезжал из Москвы. Всё это время разбирался с Конченковым.
— И как?
— План есть, но он требует больших затрат денег и времени, — Сергей плавно вёл автомобиль по полупустой дороге. Иногда их обгоняли другие любители ночной езды, но Костенко, как и Паше, спешить было некуда.
Юноша задумчиво хмыкнул. Значит, проблемы с Ульяном у Сергея ещё не закончились. В машине повисла тишина, и для обоих она казалась такой обыденной и комфортной. Вершинину было всё равно, куда их везёт Сергей, лишь бы рассекать по ночной зимней Москве как можно дольше.
Мужчина бросал мимолётные взгляды на Пашу и не знал, стоило ли продолжать диалог, или поговорить с ним уже на месте. Круглосуточное кафе, куда он направлялся, было расположено не так далеко от дома Вершинина. Сергей подметил его ещё около года назад, когда случайно увидел там Пашу сидящим за столиком с какой-то девчонкой. Прождал он тогда на скамье добрых тридцать минут, чего ждал — сам не знал. А потом позвонила разгневанная Таня и не напомнила о намеченной встрече. Пришлось уйти, однако адрес той кафешки надолго отпечатался в его памяти.
— Так что вы придумали? Ну, против Конченкова, — Паша сложил руки перед собой, в ожидании уставившись на Сергея. Тот, казалось, не спешил отвечать и всё ждал заказанного кофе. Взгляд его то скользил по столикам, то устремлялся в мрачную бесконечность улицы за окном.
— Ловушку. Липовые переговоры, — пояснил он, обменялся любезностями с прибывшим официантом и отпил принесённый напиток. — Кстати, долго будешь с «ты» на «вы» перескакивать?
Паша смутился, но тут же вернул себе уверенность, глядя прямо в глаза Костенко.
— Ты думаешь, он не догадается?
— Паш, Конч, конечно, мразь, но не далёкого ума человек. Он без своих людей как без рук. Некоторые из них в сотню раз умнее его и справились бы с компанией намного лучше. А всё, на что способен Ульян — так это на угрозы. Ну, а в этом и я неплох.
В памяти юноши неожиданно всплыл случай со Смирновым. Он замялся, не зная, как начать об этом разговор.
— Скажи, а ты не знаешь, что сейчас с Мишей?
— Нет, — чашка с громким звуком ударилась о поверхность стола, да так, что ещё чуть-чуть — и кофе плеснул бы через край. В глазах Костенко сверкнула нескрываемая ярость. Вершинин смотрел на мужчину с удивлением и некой толикой понимания — Сергею, вероятно, тоже неприятно думать обо всей этой истории. Все дни их знакомства он только и делал, что решал Пашины проблемы, и напоминать ему об этом явно было лишним. — Я убрал правую руку Ульяна — Алекса.
— Из-за меня?
— Всё давно уже шло к мокрухе. Передряга с тобой стала толчком к действиям.
— Извини.
— За что? — в голосе прозвучала усмешка, но ответа так и не последовало. Мужчина — уже спокойно — поставил чашку на стол, так и не сделав глотка́, поджал губы и выдохнул. — Паш, на меня посмотри сейчас, — просьбу парень исполнил, однако всё также молчал.
Как объяснить ему, что он чувствует себя виноватым во всём? За то, что так не вовремя попался на глаза, за то, что из-за него пришлось убить человека (пусть и далеко не в первый раз). При этом сам Сергей мог пострадать — вот, за что Паша извинялся. Серьёзность взгляда мужчины пронизывала насквозь, и от этого становилось то ли стыдно, то ли страшно, а может, и всё вместе.
— Почему ты извиняешься?
— Как будто ты сам не понимаешь.
В ответ Костенко театрально развёл руками:
— Изволь.
— Ты из-за меня проблем нахватал. Жить к себе пустил, хотя мог запросто выставить. Теперь вот сидишь со мной в долбанном кафе по моей же глупой просьбе, — Пашу внезапно пробрало раздражение и усталость. Сергей же, к удивлению, наоборот — расслабленно откинулся на спинку кожаного диванчика. — Зачем?
— Так мне уехать? — с вызовом ответил он, не сводя глаз с юноши. Тот сглотнул, но всё же отрицательно замотал головой. — Хорошо. Тогда давай вспомним,
откуда у тебя появились эти самые проблемы. Держу пари, что со своим Мишей ты познакомился дня так через три-четыре после того, как был у меня в офисе, где тебя и увидели люди Конча. Моей вины нет только в том, по какой причине ты оказался тогда на мосту. Теперь моя очередь задать вопрос, — на этих словах Сергей наклонился к Паше настолько сильно, насколько позволяли место и рост. — Зачем ты сейчас сидишь здесь?
Паша задумался. Он до последнего видел себя виновником всех бед, а тут Костенко так грамотно его разубеждает. Мужчина ведь никогда не искал встречи с юношей, но в то же время ни в чём не отказывал. И Паша хотел этого. Хотел, иначе в первую же встречу с Сергеем послал бы того куда подальше. Он
нуждался в чьей-то помощи. Потому что знал, что без этого никак. Потому что понимал, что сам уже не вывозит. Сергей оказывался рядом настолько вовремя, что поверить в случайность всего этого было сложно. До последнего сложно, наверное поэтому Паша относился к нему как к чему-то временному. Будто в любой момент мужчина мог исчезнуть, словно его и не было.
— Не знаю, — Паша пожал плечами. — Правда, не знаю. Просто хочется.
Мужчина ухмыльнулся и отпрянул, поправляя рукава чересчур лёгкой на вид куртки. Он не сводил с юноши глаз, сканируя взглядом.
— Довольно странное желание для второго часа ночи, не находишь?
В заведение изредка заглядывали полусонные лица. Заказывали кофе с собой и снова уходили в сумрачную темноту улицы. Сергей рассказывал что-то про Ульяна, точнее — про план его устранения. Паша старался внимательно слушать, ну, или делал вид. Даже кое-где задавал вопросы. Все слова почему-то пролетали мимо ушей, пока глаза детально изучали внешность собеседника.
Ему непременно шли эти улыбающиеся морщинки вокруг глаз; шрамы, прямо как в поговорке — только украшали, добавляли лицу суровости. Сам Сергей смотрел в ответ сосредоточенно, однако с таким же нескрываемым интересом, и то ли это была заинтересованность в собственном рассказе, то ли в Паше. На особенно важных моментах своего рассказа мужчина слегка хмурил брови, и выходило это у него настолько изящно, что Паше приходилось отводить глаза, чтобы отогнать от себя странные мысли.
Время бежало неумолимо быстро и, как бы Паше того не хотелось — следовало возвращаться домой. От темы бизнеса разговор с Костенко плавно перетекал в нечто другое. Их общение стало больше похоже на беседу давних друзей, что несколько лет не видели друг друга. Мысль о том, что эту посиделку настала пора заканчивать, давила на корень языка, вызывая тошноту.
— Идём. Отвезу тебя домой, — Сергей выудил из кошелька первую попавшуюся купюру и бросил на стол рядом с пустой чашкой. Нехотя, Вершинин поднялся с места и поплёлся к выходу, сунув руки в карманы распахнутого пальто. Мужчина вышел следом, набрал в лёгкие побольше холодного воздуха и резко выдохнул. Секундный взгляд в сторону Паши, затем в его руках появляется знакомая пачка «Честерфилда». Затяжка, выдох. — Застегнись, простудишься.
Противиться казалось по-детски глупым, и Паша послушался. Стало и правда теплее. Так они стояли в темноте, рассекаемой лишь вывеской того же кафе. Лишь когда окурок под ботинком Костенко слился со снегом, тот кивнул Вершинину и зашагал к оставленной неподалёку машине. Говорить было нечего, однако потребность в разговоре никуда не делась.
— Так чего, мы… пересечёмся ещё? — джип не спеша повернул во двор и остановился прямо напротив Пашиного подъезда, но выходить никто не торопился. В свете фар пролетали редкие снежинки, лавку, на которой ещё два часа назад сидел Вершинин, вновь запорошило.
— Если хочешь.
— Можно попросить?
— Валяй.
— Держи меня в курсе насчёт Конченкова, окей? — во взгляде Сергея мелькнул вопрос. — Просто хочется убедиться, что эта история закончилась хорошо.
— Ладно, буду. Пора тебе, Пашка, — Сергей протянул ему ладонь для пожатия. Паша посмотрел на неё отрешённым взглядом, а после сжал в своей.
Не прошло и секунды, как он резким движением потянул её на себя, а вместе с ней и Сергея, опешившего от такого поворота. Возмутиться ему не дали сухие губы, что с жадностью припали к его собственным, лишив всякой возможности говорить. Паша целовал несмело, но напористо, словно просил дать хоть малую надежду на взаимность. Ответа не следовало, но в то же время его никто не отталкивал. Паша знал — если бы Костенко хотел, то давно бы уже врезал, застрелил, переехал машиной, в общем — сделал бы с ним что угодно. И Паша не стал бы сопротивляться. Потому что Сергею
можно.
Нехватка воздуха обожгла лёгкие, и Вершинину пришлось отстраниться, поглядывая на Сергея из-под полуприкрытых век. Сергей смотрел, казалось, куда-то сквозь него. Спустя мгновение послышался его хриплый шёпот:
— Паш… — объясняться не хотелось, и потому парень молча смотрел на него так, как подсудимый смотрит на судью в ожидании приговора. — Паша, — голос прозвучал громче. — Нормально всё?
Вершинин зажмурился. Но когда открыл глаза — Сергей всё так же сидел перед ним, пытаясь вытащить свою ладонь из его крепкой хватки.
— Твою же мать, — пробубнил он, выдыхая то ли разочарованно, то ли злобно. Разжал пальцы и спрятал трясущуюся руку в карман.
— Что?
— Нет-нет, ты прав, мне пора. До скорого, — он пулей вылетел из машины, чуть ли не бегом направляясь к подъезду. В штанах чувствовалась нестерпимая теснота.
***
Казалось бы главный праздник в году не приносил ничего, кроме усталости и раздражения. Сигареты уходили одна за другой — Сергей выходил курить в разы чаще остальных. На столе одиноко стоял стакан с недопитым виски — в этом ресторане он был отвратителен. Кругом то и дело сновали незнакомые люди, и он сам не понимал, почему до сих пор не покинул столь неприятное для него место. Лишь когда на горизонте замаячило знакомое синее платье, он вспомнил.
С самого утра Татьяна канючила о случайной встрече с давней подругой. Та пригласила их на пару с Сергеем в известный московский ресторан, где предстояло отмечать грядущий праздник. Пара минут уговоров — и к назначенному времени «Шевроле» Костенко уже припарковывался около шикарного двухэтажного здания. На пассажирском сидела Таня, лицо её светилось от осознания того, что впервые за долгое время ей удалось вытянуть брата в светское общество. Однако по-настоящему расслабиться и отдыхать получалось лишь у Кругловой, потому как Сергею уже через час удалось заскучать. Никакие конкурсы или разговоры его не завлекали и вообще казались нелепыми. До полуночи оставался час, и Сергей не знал, чем занять себя оставшееся время. В одном он был точно уверен — как только часовая стрелка перемахнёт за полночь, он уедет.
В целом интерьер заведения казался вполне себе привлекательным. Современный стиль, однако оформлено всё было со вкусом. Бежевые тона стен не бросались в глаза, а зеркальный потолок прибавлял роскоши. Убрать бы эти глупые постеры и декорации с дедом Морозом и снеговиками, и можно было бы сказать, что обстановка царила вполне себе уютная.
С двумя наполненными фужерами в руках Татьяна подошла к Сергею, на лице её играла полупьяная улыбка.
— Я смотрю, тебе уже хватит, — вместо предложенного одного Костенко забрал сразу два бокала из её рук и сунул проходящему мимо официанту. — Едем домой, там отметим.
— Ну уж нет, Серёженька, — женщина шутливо погрозила пальцем. — Я тебя сюда зачем позвала? Чтобы ты отдохнул от своего бизнеса и, может быть, нашёл наконец себе женщину. Ты посмотри, сколько их тут, — Таня оглянулась по сторонам и развела руками.
— Я не просил об этом, — пробормотал Сергей и выудил последнюю сигарету из пачки. — Тем более мне и одному неплохо.
— Кос-тен-ко, — нарочито по слогам произнесла она, подхватила мужчину под локоть и потянула к выходу, — я ведь насквозь тебя вижу.
— И что же ты видишь? — чиркнув зажигалкой, усмехнулся он.
— А то, что кто-то в твоём сердце уже прочно засел, — с этими словами Круглова ткнула пальцем в грудь Сергея. Тот уже открыл рот, чтобы убедить нетрезвую сестрицу в обратном, однако она продолжила. — Ты можешь и даже будешь отрицать, но не забывай о том, что я — детский психолог. Ты, конечно, давно не ребёнок, но знаешь, разница на самом-то деле небольшая. И глаз у меня на такие вещи намётан. Может, ты действительно пока не понимаешь, но рано или поздно сам почувствуешь.
— Почувствую что?
— Нужду в присутствии кого-то. Тебе виднее, кого именно, — Таня отобрала у него сигарету и затянулась. Мужчина на это никак не отреагировал, лишь по его задумчивому взгляду можно было догадаться, чем сейчас заняты его мысли. — Ну, ты давай езжай домой, отдыхай, а я останусь. Вызову себе такси, буду дома — напишу.
— Ага, — на автомате кивнул Костенко. Татьяна выкинула недокуренную сигарету, чмокнула брата в щёку и скрылась за дверью ресторана. Сергей сжал переносицу пальцами и зажмурился — усталость брала своё. Мысли путались, создавали в голове непонятные водовороты, от которых хотелось сбежать, укрыться где-нибудь подальше. Скорым шагом Костенко отправился на парковку.
Двадцать три пятьдесят семь. Самыми близкими в эту ночь для Сергея оказались початая бутылка коньяка и купленный по дороге домой «Честерфилд». Мутными глазами он сверлил телефон, пока за окном люди вовсю пускали разноцветные салюты. Пёстрые вспышки отражались на лице мужчины, озаряя его то зелёными, то красными цветами, но он на них не смотрел.
Двадцать три пятьдесят восемь. Он не был пьян, однако такое необходимое в тот момент облегчение всё же почувствовал. В памяти всплывали моменты уходящего года. Открытие нового филиала в Чугуеве. Спонтанное решение сестры рвануть в Москву. Рутина. Слежка. Снова рутина. Гениальная мысль поставить прослушку в квартире Вершининых. Очередные проблемы с поставщиками. И, наконец, судьбоносный
провал. Чертовски неприятное время, когда проблемы сыпались со всех сторон, не давая передышки. А тут ещё и Паша свалился ледяной глыбой на голову, и воспринимать всё происходящее вокруг как реальность стало слишком тяжело.
Двадцать три пятьдесят девять. Такой наивный ребёнок. Костенко как-то словил себя на мысли, что если бы Миша всё же развёл Вершинина на секс, то без сомнений получил бы пулю в лоб. И что себя обманывать — Сергей был готов убить его даже за тот поцелуй. Просто потому, что посмел притронуться к чужому. Скупой эмоциональный запас пополнился новым чувством — чувством собственности. И вроде было осознание неправильности. Всё же Паша — человек, не вещь, живёт
свою жизнь. И кто ты такой, Костенко, чтобы решать, как и где ему ошибаться? Зачем вообще чувствуешь ответственность за этих детишек?
Когда всё пошло не так?
Полночь.
С Новым годом! Надеюсь, он будет намного лучше предыдущего.
Внезапная вибрация заставила Сергея оживиться. Перечитав полученное сообщение несколько раз, он фыркнул.
— Куда уж лучше.
С Новым годом, Паша
