— Капитан, тебе никогда не говорили, что опаздывать — неприлично?
Конченков стоял посреди ангара в окружении своих людей. При одном только взгляде на мужчину можно было прочувствовать всё то напряжение, что от него исходило. Да и выражение лица его говорило само за себя — брови сдвинуты к переносице, губы поджаты, челюсть играла желваками. И почему-то со стороны именно он выглядел хозяином положения. Хотя сам Ульян осознавал, что это
его сюда позвали, и сделали это явно не для пустых бесед.
Где-то вдалеке слышался шум машин с трассы. Ветер проникал сквозь щели в стенах и гонял по полу разбросанную солому. Вся эта обстановка создавала некую ауру опасности, и ею был пропитан каждый уголок помещения.
— Это не я опоздал, а ты рано пришёл, — улыбнулся Костенко. Послышался раздражённый вздох, после чего Ульян поправил очки и с притворным интересом оглянулся по сторонам:
— Что-то я твоей свиты не вижу, не боишься в такой компании один оставаться?
— А ты за меня не переживай, — говорил Сергей по мере приближения к недругу. — Я твоих тупоголовых обезьянок сам знаешь на чём вертел, — после этих слов охранники Ульяна дёрнулись в сторону ухмыляющегося Костенко, однако хватило лишь одного сурового взгляда босса, как они осеклись, и, с трудом, но снова натянули маски безразличия.
— Ближе к делу, — нетерпеливость Конченкова веселила. Сергей хмыкнул и кивнул. — Ты хотел что-то предложить. Я тебя слушаю.
— Хотел. Надоело мне воевать, Ульян Игнатич. Мне, как и тебе, я думаю, хочется спокойно работать на своей земле и не тратить силы и время на какие-то бессмысленные войны, — в ответ на это Ульян лишь прыснул, чему Сергей вовсе не был удивлён. За долгие годы соперничества он досконально изучил все эмоции, жесты, мимику конкурента. Этим он и пользовался, когда, ещё при составлении плана, продумывал все возможные и невозможные диалоги между ними.
— Ты действительно думаешь, что после всего, что было, между нами возможен какой-то мир? Капитан, ты же не глупый человек, должен сам понимать. И ради такой херни мне следовало ехать в эту задницу? — кивком головы Ульян приказал паре своих людей идти на выход, однако сам с места не сдвинулся.
— Я рассчитывал на твою сговорчивость, — с досадой начал Костенко и снова стал приближаться к оппоненту. — Видишь ли: сколько не воюй, итог очевиден — рано или поздно мы друг друга прикончим, и ты это знаешь.
— А почему ты не подумал о том, что я могу прикончить тебя прямо здесь и сейчас? — Сергей не успел сделать и шага, как на него был направлен ствол небезызвестного ПМ. Мужчина остановился, в задумчивости закусив губу. — Ты подарил мне неплохой шанс, капитан, и я был бы полным идиотом, если бы не воспользовался им.
— Ну что же, поздравляю, — монотонно проговорил Сергей, делая шаг на встречу, казалось бы, собственной смерти. — Ты не идиот, — Конченков в непонимании мотнул головой.
— Тогда зачем это всё? Ты ведь знал, на что идёшь.
— Видимо, просчитался, — пожал плечами Сергей. И сделал это с таким равнодушием, словно не на него сейчас смотрело дуло пистолета. Это не пронеслось мимо внимания Ульяна, и он начал чувствовать неладное. — И что же ты не стреляешь?
— Пытаюсь понять, в чём подвох. На кой хер ты позвал меня сюда? Есть тысячи других способов самоубийства — лучше, чем встреча со мной.
— А ты так в себе уверен? — словно дразня, Сергей склонил голову на бок. Только Конченков открыл рот для ответа, как раздался телефонный звонок. Ульян оглянулся, но потом понял, что звук исходил со стороны Сергея. Тот не спеша вытащил телефон из кармана. — С сестрой хоть дашь попрощаться?
— Докажи, что это она, — Сергей перевернул телефон к Ульяну — на дисплее высвечивалось имя Кругловой. Дождавшись положительного кивка, мужчина принял вызов и не спеша отошёл к стене.
Пистолет Ульяна всё также смотрел в сторону Костенко. Рука уже устала держать оружие, однако не дрожала и целилась точно в спину. До мужчины едва ли доносились отрывки фраз, что Сергей говорил Татьяне. Да его и не особо-то интересовала суть их диалога. Наверняка очередные сопли — Ульян их терпеть не мог.
Ещё в детстве он осознал — нельзя привыкать к доброте. Потому что рано или поздно всё равно останешься один. Ни отец, ни мать лаской и вниманием его не баловали. Родители появлялись дома, когда маленький Ульяша уже спал, а уходили когда ещё не проснулся. Оставался с ним дед, по характеру человек довольно суровый, старой закалки. Вечно всем недовольный, он шпынял мальчонку упрёками, не давал ступить и шага без своего одобрения. Какова же была радость Ульяна, когда родители смогли добиться повышения — мальчику выпала возможность учиться и жить в Киеве.
Харьков, хоть и был родным городом, но за всё время так и не смог ему понравиться. Юношу манили большие мегаполисы, где имелась возможность раскрыть себя на полную. Так он переехал в Киев. Без друзей и знакомых, совсем один, но свободный делать то, что хотел. И Конченков делал. Шёл напролом, заводил знакомства и, в конце концов, у него появился собственный бизнес.
Конкуренты облепили Ульяна, словно мухи — город всё-таки не маленький. Мужчина принял нелёгкое решение покинуть полюбившийся Киев и обосновался в Харькове. Ему не стоило труда вырваться вперёд и оставить все мелкие фирмы позади. Позиция лидера закрепилась за ним на долгие девять лет. И держалась бы дальше, если бы не внезапное появление Сергея с его «Заслоном». В два счёта он обошёл Ульяна и стал заправлять городом. Лишь связи и взятки держали Конченкова на плаву.
Ульян посмотрел на часы и в нетерпении поджал губы.
— Ну всё, время вышло!
Как ни странно, но Костенко даже не шевельнулся, будто забыл, в каком положении на тот момент находился. Он спокойно закончил разговор и только потом повернулся к конкуренту. Словно по щелчку, в голове начался обратный отсчёт. Минута до взрыва. Минута, чтобы успеть покинуть ангар. Однако идей, как это сделать под прицелом пистолета, не было. Люди Конча, что стояли на выходе, не были проблемой, и всё же разборка с ними отнимет слишком много времени.
— Вот скажи мне, капитан — нахрена ты приехал в Харьков? Ну чем тебе Москва так не приглянулась, а?
Сорок пять секунд. Он улыбнулся. Сначала слегка — уголками губ. Улыбка становилась всё шире, превращаясь в оскал. Спустя мгновение Сергей не смог себя сдерживать — залился смехом. Костенко хохотал, как безумец, чем привлёк внимание всех присутствующих в помещении людей. Ствол, что всё это время смотрел Сергею в лоб, начал потихоньку опускаться. И дело было не в том, что Конченков передумал, а в том, что он попросту перестал понимать, что происходило вокруг.
Тридцать. Стоило Ульяну отвести глаза в сторону, как оппонент нырнул ему в ноги, и вовсе не за поклоном. Мужчины оказались на полу, Сергей выбил пистолет из холодной руки и, не целясь, пальнул. От звука выстрела в ушах зазвенело. Костенко откинул обмякшее тело в сторону, направил оружие перед собой и без разбора стал давить на курок.
Десять. Быстрыми шагами он двигался к выходу. Перед глазами всё плыло, и Сергей уже толком не понимал, куда бежал. Вот-вот, и он уже никогда не выйдет из этого ангара самостоятельно. Оставалась пара метров до двери, но не успел Сергей протянуть руку, как она открылась. Даже не так — распахнулась, и в помещение забежал отряд людей в спецформе. Локти отдались резкой болью, и мужчину как-то чересчур грубо повалили лицом в пол.
Сергей зажмурился. Но ни через секунду, ни через три взрыва не последовало. Осознание этого заставило его вмиг опомниться и прийти в себя. Выстрелы больше не звучали, вместо них до ушей долетали лишь обрывки каких-то фраз. Он попробовал повернуться, но холодная сталь наручников позволила ему лишь беспомощно дёрнуться в сторону.
Радовало только одно — он остался жив. Если это, конечно, не ад.
***
Новая рубашка сидела идеально. В последний раз Паша провёл рукой по растрёпанным волосам и прошёл в комнату, где вовсю шумела музыка. По ушам бил звон бутылок и восторженные крики уже не трезвых подростков. Вечеринка началась менее часа назад, но многие успели выпить лишнего. Среди них Паша взглядом выискивал Лёху и Настю, но парочка, будто назло, куда-то запропастилась. Как всегда — пришли вместе, а пить Паша будет один.
Опять сосутся где-нибудь, — подумал он и, завидев свободное кресло, направился к нему. По пути Паша прихватил со стола бутылку пива — начинать надо с малого.
Из-под полуприкрытых век Вершинин наблюдал за весёлой толпой одноклассников. Десять лет пролетели слишком быстро, совсем скоро все разъедутся кто куда, и, вероятно, они никогда больше не увидятся. В общем-то, Паша никогда не водил дружбы с этими людьми, ему за глаза хватало общества Горелова. Разве что с Никитой из параллели иногда тусовались, но лишь в школе на переменах, дальше как-то не заходило. Даже тот факт, что ребята к нему тянулись сами, он игнорировал. То ли не доверял, то ли не было надобности в новых друзьях.
Не успел Паша толком расслабиться, как почувствовал на своих коленях чьи-то руки. Сквозь дым от кальяна, освещаемый светомузыкой, вырисовывался силуэт, собственно, королевы бала. Таня соблазнительно улыбалась и старалась как можно ниже нагнуться к юноше, демонстрируя немаленькую грудь, что так и просилась выбраться из тесного топика. Она внимательно следила за глазами Вершинина, явно хотела, чтоб его взгляд опустился чуть ниже её шеи. Однако Паша упорно не хотел поддаваться провокациям девушки и смотрел точно в глаза. Перфилова склонилась к самому уху Паши и негромко, однако отчётливо сказала:
— Почему не танцуешь?
— Не дошёл до нужного состояния, — ответил он, перекрикивая музыку. Настроя на разговор с Таней не было.
— Ну так я тебя доведу, — подмигнула девушка, мягко взяла Вершинина за руку и потянула его на себя. Без особого энтузиазма, он всё же поддался и поднялся с места. Таня ловко сновала меж пьяными телами, увлекая за собой юношу. Вскоре они оказались в комнате, которая, по всей видимости, принадлежала родителям Перфиловой.
— Зачем мы здесь?
— А ты не догадываешься?
— Я вроде бы уже давно дал понять, что меня это не интересует, — протянул он, на что девушка только закатила глаза.
— Брось, Паш. Ты мне нравишься, да и я не чудовище. Почему нет? — медленно, но уверенно, Таня потянулась к Паше и мягко изъяла бутылку из его рук. Тот поджал губы, но никак не отреагировал. Девушка восприняла это как разрешение продолжить и стала расстёгивать рубашку Вершинина.
Это нужно было остановить. Паша знал, но почему-то стоял обездвиженный и вообще, казалось, выпал из реальности. Появилось желание свалить, однако он помнил, что Лёха просил его уйти вместе. Помнил, в отличие от самого Лёхи. Не было ничего удивительного, если бы оказалось, что Горелов вместе с Настей уехал домой.
К своему удивлению, Паша сам не заметил, как оказался поваленным на кровать. Перфилова целовала его шею. И лишь когда губы почувствовали горький привкус алкоголя и ментоловых сигарет, перед глазами внезапно возник образ Сергея. Серые глаза смотрели как всегда пронзительно, читали мысли и знали обо всём на свете. И под этим внимательным взглядом он просто не мог спокойно существовать. Вершинин резко сел и лишь его рубашка, за которую от неожиданности схватилась Таня, спасла девушку от падения.
— Паш, ты чего? — в недоумении спросила она и обвила его шею руками.
Паша зажмурился, да так сильно, что в той темноте, которая показалась перед глазами, закружились цветные узоры. Но это не помогло — в голове прочно засел портрет мужчины.
И Паша понял. Понял, что не может и секунды больше находиться рядом с этой девушкой. На ходу застёгивая рубашку, он схватил несчастное пиво и, уже на выходе из комнаты, услышал позади истеричное «Всё равно прибежишь!».
Плевать. Он всё осознал. Так нельзя.
Юноша снова пробирался сквозь толпу одноклассников и прочих лиц, коих он никогда раньше не видел. Кто-то хватал его за плечи и смеялся, выкрикивая несвязные фразы, видимо, из-за потерянного вида Вершинина особо одарённые подумали, что парню обломилось. Ему было плевать. Пара глотков пива, и бутылка сменилась шотами с более крепким алкоголем. В кармане чьей-то кофты Паша нащупал сигареты. Необходимость в никотине чувствовалась как никогда остро. Он достал пару сигарет и отбросил упаковку, не удосужившись даже взглянуть на неё — боялся увидеть знакомое название.
Как же, чёрт возьми,
погано.
***
Звук шаркающих шагов до невозможного раздражал, и Мадышева пихнула Лёшу локтем с просьбой хоть немного поднимать ноги. Уже второй час парочка шлялась по улицам Пресненского, и у обоих совсем вылетела из головы набирающая обороты вечеринка. Теперь же, когда Горелов соизволил вспомнить, что оставил друга пить в одиночестве, ребята скорым шагом направлялись к Перфиловой.
— Вот уроды, а. Кому вообще в двадцать первом веке не впадлу лампочки выкручивать? — в своей обычной манере ворчал Лёша и достал из кармана телефон. Свечение экрана слабо рассеивало темноту, однако этого хватало, чтобы разглядеть ступеньки лестницы. — Хорошо ещё, что Танюха не высоко живёт, ну, по сравнению с её ЧСВ, — криво усмехнулся он.
Настя настолько замёрзла, что предпочла лишний раз не открывать рот, а потому отреагировала на шутку слабой улыбкой. Ребята не спеша поднимались на этаж, но уже на третьем Лёха, шедший впереди, неожиданно споткнулся. Раздался поток благого мата, однако он был быстро прерван испуганным голосом Насти:
— Лёш, тут лежит кто-то.
— Чего? — пока Горелов отряхивался, девушка обошла его и уставилась в угол лестничной клетки.
— Тут, походу, кто-то с тусы, — пробормотала она. — Лёш, ему плохо, наверное!
— Да и хуй с ним, нефиг пить столько, — казалось, парня вообще не волновало что и как случилось с непутёвым тусовщиком. Ему хотелось поскорее оказаться в тепле — зимняя ночь выдалась уж слишком морозной. На очередное возражение Насти он лишь закатил глаза.
— Лёш, ты чё, он же замёрзнет тут!
— Ладно-ладно. Эй, пьянь, — протянул Горелов, сел перед парнем на корточки и потряс его за плечо. Реакции он так и не дождался и вовремя вспомнил про телефон. Свет фонарика тускло осветил лицо молодого человека. — Твою мать…
На полу, с прислонённой к стене головой сидел никто иной, как Паша. Лицо его было нахмурено, губы успели посинеть. С виду казалось, что парень и вовсе не дышал. Раздался короткий визг, после чего Мадышева закрыла лицо руками. Лёша стал прощупывать пульс на шее друга, попутно бормоча себе под нос что-то невнятное. Трудно было представить, что он чувствовал в тот момент. Облегчённый выдох Горелова свидетельствовал о том, что Вершинин был ещё жив. Однако присутствия сознания у него не наблюдалось.
— Стой здесь! Свети! — приказал он Насте и всунул ей в руки телефон. Сам он стал несильно, но ощутимо бить ладонями по щекам Паши. Сквозь зубы Лёша то и дело выдыхал: — Давай же, братишка.
Тихое мычание, что выдавал Паша, ничего не дало. Лишь спустя минуты две Лёша заметил зажатый в руке юноши телефон. Тогда-то он понял — без скорой дело не обойдётся. Горелов без труда справился с паролем (давно ведь советовал Пашке сменить, ибо дата рождения — это слишком просто), однако вместо привычного рабочего стола на экране высветилась открытая телефонная книга, а точнее — уже выбранный для звонка контакт.
Сергей К.
Значит, Паша хотел позвонить ему, но, по всей видимости, отключился раньше. Лёша почему-то решил повременить со скорой и отбросил на потом все детали. А потому решительно нажал на «вызов». Только бы взял трубку.
